Kitobni o'qish: «Все мы врём: Как ложь, жульничество и самообман делают нас людьми»

Бор Стенвик

Shrift:

This translation has been published with the financial support of NORLA

Переводчик Анастасия Наумова

Редактор Антон Рябов

Руководитель проекта О. Равданис

Корректор Е. Чудинова

Компьютерная верстка М. Поташкин

Дизайн обложки Ю. Буга

Norvegian edition published Capellen Damm, Oslo Published by agreement with Hagen Agency, Oslo

Все права защищены. Произведение предназначено исключительно для частного использования. Никакая часть электронного экземпляра данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для публичного или коллективного использования без письменного разрешения владельца авторских прав. За нарушение авторских прав законодательством предусмотрена выплата компенсации правообладателя в размере до 5 млн. рублей (ст. 49 ЗОАП), а также уголовная ответственность в виде лишения свободы на срок до 6 лет (ст. 146 УК РФ).

* * *

Editor's choice – выбор главного редактора

Врать, обманывать, лгать, блефовать, приукрашивать – в природе человека (хотя животные тоже неплохо умеют это делать). Мы окружены обманом с самого детства, да и сами иногда не прочь добавить неправды от себя – или шутки ради, или во спасение. А уж что творится в новостях, в социальных сетях – вранья там часто значительно больше, чем правды. Сориентироваться в окружающей нас лжи будет существенно проще, если вы внимательно изучите веселое, но вместе с тем серьезное исследование Бора Стенвика о природе этого феноменального явления.

Сергей Турко,
главный редактор издательства «Альпина Паблишер»

Предисловие к российскому изданию

В процессе подготовки российского издания этой книги я вдруг узнал, что на русском языке правда может называться не только правдой, но и истиной. Я спросил у переводчика, чем они отличаются, и получил ответ, что правда продуцируется человеком, а истина означает нечто незыблемое и данное свыше. В языке два этих понятия дополняют друг друга, и если «правда» используется в повседневном и юридическом контекстах, то под истиной нередко подразумевается некая экзистенциальная высшая правда.

Корень существительного «истина» восходит к глаголу «быть», а само существительное обозначает нечто большее, чем просто правдивость отдельного высказывания. Если верить писательнице Светлане Бойм, русские интеллектуалы в свое время «понимали друг друга с полуслова». Правда скрывалась в невысказанном, и в этом отличие от американской установки «напрямую высказывать то, что думаешь». По мнению Бойм, излишняя прямолинейность кажется русскому искусственной и деланой. Русские вообще с недоверием относятся к «западным традициям», противопоставляя их более искренним российским обычаям. Проявление подобного недоверия характерно также и для русских писателей: Денис Фонвизин, например, называет парижскую жизнь «глупым подражанием», а Толстой отметил в дневнике, что российские аристократы, перенявшие западные привычки и манеры, ведут себя, словно актеры, постоянно играющие какую-то роль. Бойм подчеркивает, что многие герои русской литературы – среди них Левин у Толстого и князь Мышкин у Достоевского – отличаются неловкостью, не могут толком выразить свои мысли и не умеют правильно вести себя в обществе. И именно благодаря данным особенностям эти герои кажутся настоящими.

В работе «Русские культурные скрипты и их отражение в языке» Анна Вежбицкая описывает, каким образом общение среди носителей русского языка превращается в демонстрацию искренности: для носителей русского языка несвойственно использовать вежливые фразы и расточать похвалы на пустом месте. Иначе говоря, когда они полагают, что ваша новая прическа вам не идет, комплимента вы не дождетесь. Как правило, подобная искренность сочетается с недоверием к традиционной вежливости, которая считается показателем фальши. В руководствах, написанных для западных предпринимателей, желающих постичь русскую культуру, нередко приводятся советы относительно того, какое поведение вызывает доверие и считается искренним. И если на Западе достаточно соблюдения внешних правил и традиций, то заставить русских доверять вам будет намного сложнее, ведь доверие для них – чувство более глубокое. Подписанного договора будет недостаточно для установления доверительных отношений. Они возникают лишь спустя какое-то время, после долгих доверительных бесед, совместных трапез и посещения бани. Лишь тогда партнеры начинают доверять друг другу. И если английское слово «sincerity» обозначает, скорее, прямоту, то русское «искренность» связано с установлением тесных, почти родственных связей. Добиться доверия русского непросто, однако подобное доверие будет более глубоким и подлинным.

Наряду с понятиями «правда» и «истина» мое внимание привлекли синонимы «ложь» и «вранье». Но если «ложь» – понятие нейтральное, то «вранье» означает нечто типично русское: это своего рода истории, в которых правда приукрашивается или искажается. Цель подобных историй – развлечь слушателя, поэтому тот даже проникается определенной симпатией к вруну. Судя по описанию, данному Достоевским, вранье – это истории, возникающие, когда рассказчик настолько увлекается собственной ложью, что сам отчасти начинает ей верить. Впоследствии врун вспоминает свои выдумки со смешанным чувством: с одной стороны, он испытывает гордость за произведенное на слушателя впечатление, а с другой – изумляется собственной безграничной фантазии.

Однако, дорогой мой российский читатель, все это вы наверняка знаете намного лучше меня. Я же упоминаю о некоторых культурных особенностях и «непереводимых» понятиях только для того, чтобы показать, насколько сложно бывает «расшифровать» общество, анализируя его со стороны, насколько по-разному мы трактуем понятие правды и каким образом культура, эпоха и ситуация влияют на наше восприятие истинности и фальши, подлинности и подделки. Само понятие правды постоянно меняется и часто зависит от того, с какой позиции мы его рассматриваем.

Тем не менее, читая о том, как подлинность трактуется в русской культуре, я нахожу множество черт, характерных для моей собственной культуры и мировоззрения. Мы, норвежцы, тоже больше ценим нашу «родную» крестьянскую искренность, а не изящные, пришедшие из Франции манеры. А увлекательные, но не особенно правдивые истории мы тоже называем байками. Похоже, представители большинства культур согласны смириться с тем, что креативность идет бок о бок с ложью и что порой лучше сделать вид, будто веришь, – и неважно, идет ли речь о супружеской ссоре или высокой дипломатии.

Человек – существо прагматичное, но социальное, и при этом мы стараемся показать себя с наилучшей стороны, так что обман и самообман защищают нас самих и окружающих от наименее приятных проявлений нашей сущности. Обман ради того, чтобы пощадить чувства собеседника, норвежцы называют белой ложью. Анна Вежбицкая утверждает, будто в русском языке подобного выражения не существует, однако я узнал, что имеется нечто похожее, а именно, «ложь во спасение». Поэтому возможно, что Вежбицкая и сама немного преувеличивает, желая донести до нас истину. К подобным уловкам представители большинства культур тоже относятся с пониманием. Мы любим хорошие байки и знаем, что у правды и лжи имеется множество вариантов.

Проявления обмана и истины меняются в зависимости от эпохи и места, однако нами движут одни и те же импульсы. Как правило, людям свойственно искать правду, но при этом они стремятся сохранить хорошие отношения с окружающими. Мы желаем докопаться до основы, истины, в которой невозможно усомниться, и поэтому создаем законы и правила, устанавливаем нормы, позволяющие контролировать общественное доверие, – этому посвящена глава о цивилизации. И те же мотивы побуждают нас сомневаться в увиденном, если мы подозреваем, что его форма не соответствует содержанию. В таких случаях мы пытаемся добраться до внутренней истины, и поиск этой сущности я описываю в главе о личности.

Мы хотим, чтобы искусство было подлинным – и именно поэтому понятие «истина» так полюбили ленинградские рок-музыканты 80-х. Из-за любви к подлинности мы с определенной долей недоверия относимся к техническим достижениям, к которым прибегают музыканты и художники. Мы боимся, что они утратят подлинность, и нашему восприятию искусства я посвятил отдельную главу. Мы также желаем, чтобы сама жизнь была аутентичной, что привело к парадоксу: само проявление аутентичности стало продуктом и объектом торговли. Этот парадокс я разбираю в главе «Аутентичность».

В борьбе за выживание и развязанных человечеством войнах умение распознавать чужой обман и маскировать свой собственный становится жизненно важным, и в главе о камуфляже и тактике я обращаюсь к посвященным этой теме исследованиям. Возможно, подобные истории даже отчасти объяснят нам, почему мы, будучи прекрасными лжецами, на удивление плохо распознаем ложь. Но более подробно об этом – в главе «Ложь». Впрочем, не исключено, что нам самим нравится заблуждаться, о чем я и рассказываю в главе о «настоящей любви». Существует ли любовь или же вера в нее – дань традиции? И если существует, то делает ли она нас счастливыми? И бывает ли любовь обманчивой?

Истина заключается в том, что человек – самое лживое и в то же время наиболее правдолюбивое животное во всем мире. Поиск лжи и правды похож на волокна одного каната, который мы тянем за собой сквозь биологию, историю и общество, и, работая над книгой, я словно распутывал завязанные на этом канате узлы. Я бесконечно рад, что теперь, благодаря русскому языку и издательству «Альпина Паблишер», у моей книги появятся новые читатели. Надеюсь, она вам понравится!

Бор Стенвик,
Осло, 10 февраля 2016 г.

Предисловие

В 2012 году одна из китайских новостей вдруг обошла весь мир: в Интернете и на экранах телевизоров замелькали сообщения о Цзянь Фэне, подавшем в суд на собственную супругу и выигравшем иск на 75 000 долларов. Увидев, какого «на редкость уродливого» ребенка жена ему родила, китаец обвинил ее в неверности, однако оказалось, что она обманула его по-другому. На самом деле еще до знакомства с будущим мужем женщина неоднократно ездила в Южную Корею, где перенесла ряд пластических операций, общая стоимость которых составила 100 000 долларов. Обманутый супруг обвинил жену в предоставлении ему ложной информации о себе, и суд принял сторону истца.

Сообщения сопровождались фотографиями женщины, сделанными до и после операций. И если на первом фото глаза у нее были маленькими, а из-за полуприкрытых губ виднелись кривые выпирающие зубы, то со второго снимка на нас смотрела волоокая красотка с чувственным ртом. Возмущению комментирующих не было конца: еще бы, бессердечный отец обрек на страдания несчастного, ни в чем не повинного ребенка… Впрочем, некоторые все же оправдывали такой поступок, ведь как ни крути, а китайца облапошила собственная жена.

Чем больше об этом деле размышляешь, тем сильнее запутываешься. Можно ли считать пластические операции мошенничеством? Ведь использование обычной косметики таковым не считается… И как тогда относиться к тем, кто осветляет волосы? Если и они мошенники, значит, на их удочку уже попался не один десяток мужчин. И если мы ставим под сомнение честность той китаянки, то и поведение ее супруга безупречным не назовешь. Ведь разве можно вот так расквитаться с тем, кого искренне любишь?

Однако интереснее всего, вероятно, задуматься о причине, по которой именно это семейное судебное разбирательство привлекло к себе столько внимания в странах, находящихся за тридевять земель от Китая. Внутри нас словно заложен некий скрытый механизм, обостряющий наш слух каждый раз, когда мы слышим о предательстве или подделках, – иначе говоря, когда нечто выдает себя не за то, чем в действительности является. Человеческое внимание постоянно притягивали такие понятия, как настоящий, фальшивый, аутентичный, поверхностный, показуха, копия и оригинал. Все с этим связанное непременно порождает горячие споры, в которых бурно обсуждаются не только эстетические, но и моральные стороны явления.

Я, подобно большинству людей, считаю такие темы необычайно занимательными. Почему для нас так важно отличать настоящее от подделки и как мы к этому пришли – вот вопросы, которыми я в свое время задался. Поиски ответов породили множество других вопросов. Наш интерес к блефу – это врожденное свойство или же часть культуры? Какую роль ложь и обман сыграли в развитии нашей цивилизации? Бывает ли война честной? Где проходит грань между приукрашиванием и хитростью? Каковы мы на самом деле? И что же такое настоящая любовь?

Критически настроенные блогеры провели собственное расследование, в ходе которого выяснилось, что та китайская новость 2012 года – вовсе не новость, а пересказ (сильно приукрашенный) события, произошедшего в 2004 году, причем сведения о нем были получены из весьма сомнительных источников. И это свидетельствует о еще одном качестве лжи: ложь прекрасно уживается с фантазией. История приобрела популярность – значит, те, кто стоял за распространением этой новости, отличались неплохим чутьем. Очевидно, именно благодаря подобному чутью мы выделяем темы, обещающие быть актуальными в мире, где мы можем улучшать окружающую действительность и нас самих. Многие родители заставляют детей носить очки, хотя сами давно уже восстановили зрение при помощи операций, а реклама то и дело подсовывает изображения прекрасной, но не существующей реальности. Вероятно, та история была слишком хорошей для того, чтобы оказаться еще и правдивой, но вызванный ею ажиотаж лишь подтверждает слова Пабло Пикассо о «лжи, которая помогает понять правду».

В этой книге речь пойдет не только о красоте и слухах. Я расскажу еще и о войнах, политике, дизайне автомобилей, фильмах, биологии, исследованиях мозга, знакомствах, искусстве и музыке. Перечислить все существующие способы мошенничества и обмана не представляется возможным, поэтому я решил изучить исключительно то, что занимает меня самого. Много лет назад один редактор посоветовал мне писать только об интересующих меня явлениях, другой же рекомендовал «искать там, где горит». Конечно, не в прямом смысле – он просто имел в виду, что дыма без огня не бывает. И я старательно следовал обоим советам.

Изучая аспекты интересующего меня явления, я встречался с разными людьми и посещал места, благодаря которым смог взглянуть на эту необъятную тему с различных сторон. Один полицейский рассказал мне, как разоблачить лжеца, а искусствоведы помогли вникнуть в тайны подделок. Не боясь разрушить собственные представления о цельной личности, я отправился в Лондон и записался на курсы этикета, где попытался освоить непростую науку манер и поведения. В сопровождении инструктора-пикапера я прогулялся по улицам Осло, стараясь понять, является ли искусство соблазнения своеобразной формой мошенничества. И я с величайшей тщательностью изучал уже существующие в каждой из этих сфер теории и идеи.

Научно-популярные книги, посвященные исследованию одной обширной темы на множестве примеров, часто называют «Big Idea Books». Их цель – привести читателя к единой теории, объясняющей все на свете. Эта книга совершенно иная. Мне хочется, чтобы читатель делал открытия вместе со мной, чтобы мы вместе поражались отдельным примерам блефа и хитрости, находили между ними сходство и размышляли о том, почему истина и ложь представляются нам именно такими. Если вам вздумается более основательно ознакомиться с одним из затронутых мной аспектов, то советую обратиться к источникам, на которые я ссылаюсь. Ну а мы с вами исследуем секреты и заглянем в самые укромные уголки этой темы – надеюсь, впечатление от этого только улучшится.

Конечно, в процессе создания книги мне пришлось пожертвовать многими увлекательными историями и занимательными фактами о медицине, спорте, экономике и других сферах, которым просто не нашлось места в окончательном варианте. Например, историей о рыдающем пациенте скорой помощи, которого госпитализировали с давлением 80/40. По его словам, он принимал участие в одном медицинском исследовании и случайно принял чересчур большую дозу экспериментального препарата. Когда врачи вызвали организаторов эксперимента, выяснилось, что пациент был в числе тех, кому давали совершенно безвредные таблетки, не содержащие никаких медицинских препаратов. Симптомы отравления тотчас же исчезли, и мужчина расплакался – на этот раз от радости.

Мне также пришлось отказаться от глав об информаторах в Ирландской республиканской армии, акционерных роботах, архитектуре Лас-Вегаса и о легендарном «капитане из Кёпеника» Вильгельме Фогте. Не сомневаюсь, что многие читатели сочтут некоторые главы неполными, но надеюсь, что мое любопытство привело меня к открытиям, которые придутся по душе каждому из них. Я намеренно стараюсь затрагивать новые для меня самого темы, обращаюсь как к гуманитарным, так и к естественно-научным дисциплинам и пользуюсь примерами из жизни, литературными и искусствоведческими фактами, а также результатами научных исследований.

Моя книга напоминает долгую и непростую экспедицию, и, как можно судить по названиям глав, нашими проводниками станут несколько крупных теорий. Эти теории довольно противоречиво трактуют блеф, обман и самообман, что и составляет основу повествования. Однако мне не хотелось бы подыскивать единое универсальное объяснение, и я решил не разрубать узел, а постарался его распутать.

Я пришел лишь к одному выводу: наши представления о честности и порядочности зависят от того, под каким углом мы рассматриваем ситуацию. Если считать брак взаимовыгодным обменом, выходит, что претензии Цзянь Фэна к собственной супруге выглядят вполне обоснованными: ведь он получил далеко не тот товар, за который заплатил. Тем не менее в современном представлении любовь не товар, а внутренние качества личности должны цениться дороже, чем внешность.

История о мелочном китайце – это облеченные в современную форму сплетня или миф, выполняющие общественную функцию: в них излагаются нормы, которым должны следовать представители современного общества. Однако большинство из нас восприняли эту историю как новость и потому начали оценивать ее с позиции, предполагающей совершенно иные требования к степени достоверности полученной информации.

Эта история свидетельствует еще об одном изменении: развитие технологий повлияло и на восприятие «истинной» красоты. Речь идет не только о той красоте, которая нас окружает, не только о вкусах, но также о нашем отношении к подделкам и искусственности.

В процессе создания этой книги я немало узнал о блефе. К примеру, понял, что надо сохранять определенную долю недоверия к сообщаемым сведениям и что их источники следует проверять. Кроме того, я осознал, что мы нередко обманываем самих себя, страдая от собственных предположений, предрассудков и других, более сложных форм самообмана. Из любви к увлекательным россказням мы склонны жертвовать здравомыслием – этим и объясняется популярность китайской новости. Оценивая других, мы тоже руководствуемся предрассудками, делаем ошибочные заключения и невольно начинаем полагать, что чем человек красивее, тем он умнее. Мы считаем себя более цельными, искренними и привлекательными, нежели в действительности являемся. Зачастую эти неверные представления помогают нам легче воспринимать мир, однако правда о мире остается от нас скрытой.

Я научился с недоверием относиться к собственным взглядам, особенно в тех случаях, когда они для меня выгодны, – и это, наверное, самый полезный урок, полученный мной при работе над этой книгой. К примеру, я считаю, что в последнее время больше других членов семьи занимался уборкой. Но насколько это мнение соответствует действительности? А как насчет моего стиля жизни и сформировавшихся мнений – неужели я придерживаюсь их совершенно осознанно? Собирая материал, я наткнулся на интервью с нейрофизиологом: он утверждает, что самая высокая степень вероятности того, что человек прав в каком-либо утверждении, – всего 60 %. В таком случае у меня есть все основания не делать в заключение этой книги обобщающих выводов.

Сам я жду от книг примерно того же, чего ожидаю от людей. По-моему, лучшее времяпрепровождение – это слушать того, кто может поделиться увлекательными историями, удивить и совершенно очаровать тебя. И я надеюсь, что моя книга станет для вас таким рассказчиком.