Kitobni o'qish: «Дом номер тринадцать против ЖКХ», sahifa 5

– Ну что, все готовы? – надменно посмотрев на коллег, процедила Ираида Михайловна.

Своими пышными формами она занимала половину площадки и втайне сильно негодовала, что её отвлекли от разных важных дел. Надо внуку подарок купить на Старый Новый год, вчера не успела, а ещё маникюр… Чёртова старуха, всё никак не загнется! – В сердцах думалось Ираиде Михайловне.

– Всегда готовы! – с совершенно идиотской радостью ответил мастер, вызвав на себя свирепый взгляд начальницы, в котором читался вопрос «Отопление прибавили?»

         Едва заметно кивнув, Ермилин успокоительно улыбнулся.

         «Отлично! Сейчас устрою старой мегере!» – мстительно подумала Ираида Михайловна, завершив молчаливый заговорщицкий диалог и переходя на обычный язык:

– Звони, – велела начальница и смахнула с лица недовольное выражение, привычно натянув маску любезности.

         Мастер кинулся к звонку, надавил на чёрную кнопку. Раздался трезвон, за ним – шаркающие шаги.

– Кто там? – тихий голос старушки заставил начальницу злобно улыбнуться в душе. «Посмотрим, что ты запоёшь!»

– Эм, – Ираида Михайловна внезапно сообразила, что не удосужилась глянуть имя-отчество хозяйки квартиры. Копаться в бумагах сейчас было бы нелепо, поэтому она просто пояснила: – Комиссия из ЖКХ. Для замеров воздуха.

– Да-да! – робко воскликнула старушка, открывая дверь.

         Она посторонилась, пропуская членов комиссии, в скучающих взглядах которых таилось плохо скрываемое торжество. Впрочем, только у двоих, так как Кляйн-Мартышкина не была причастна к делишкам «Помощника жильца» ни сном, ни духом.

         Мастер Ермилин и Эльза Альбертовна расчехлили приборы для замеров, а Ираида Михайловна достала планшет, чистый бланк и ручку, готовая зафиксировать показания.

– Вообще, даже жарковато у вас. Не пойму, на что жалобы, – не сводя тяжёлого гипнотизирующего взгляда с грустного лица Татьяны Савельевны, произнесла начальница.

Расстегнув длинную норковую шубу, она хотела снять её, но брезгливо осмотрелась и передумала. Ираида Михайловна тяжело дышала, по её круглому лицу, тщательно задрапированному несколькими слоями тонального крема и румян, оставляя кривые дорожки, потекли струйки пота.

– Сегодня так только, – жалкая улыбка появилась на губах старушки, – сколько дней уже холод собачий.

– Собачий, говорите? – хмыкнул Петрович, показывая Татьяне Савельевне цифры на табло, – Двадцать три градуса для вас холод? Может быть, вам просто потеплее одеваться надо, кровь не греет?

– И у меня двадцать три, – бесстрастно подытожила Эльза Альбертовна, высокая женщина, отдалённо напоминающая подгоревший сухарь.

         Она недовольно поджала и без того тонкие губы, поправила очки в толстой оправе и с явным осуждением взглянула на Улитину. Та стояла, еле сдерживая рвущиеся из горла рыдания. В этот момент она чувствовала себя самым несчастным человеком на земле: все члены комиссии смотрели на неё с плохо скрываемым раздражением, дескать, чего отвлекаешь занятых людей из-за своих выдумок?

– Ну что, коллеги, полагаю, вопросов больше нет? – нарочито равнодушным голосом спросила Ираида Михайловна, старательно скрывая торжество, рвущееся наружу. Хорошо осадили старуху! Теперь надолго не сунется!

         Она быстро записала в протокол данные, фамилии и инициалы членов комиссии, потом чиркнула галочку напротив фамилии Улитиной, небрежно сунула той под нос:

– Расписывайтесь, уважаемая. Видите данные? Все замеры совершались на ваших глазах.

– Но ведь…Как же так… Это только сегодня так тепло… – растерянно бормотала старушка, из-за застилающих глаза слёз толком не видя, где надо ставить подпись и неуклюже тыкаясь в протокол ручкой.

         Внезапно её осенило. Ну и что, если члены комиссии сочтут её врунишкой? Зато теперь в квартире будет постоянно тепло. «Не будет, – шепнул в ухо кто-то до боли знакомый, – комиссия уйдёт и вместе с ним исчезнет тепло. Будет так, как прежде. Они же хитрые, так и сделают. Надо их наказать. Согласна?»

         Старушка часто закивала, поддакивая неведомому помощнику. Слёзы высохли, стремительно схлынули вглубь, как вода во время отлива. Что-то надо сделать. Но что? Дом ей непременно поможет, подскажет, как поступить дальше.

– Может быть, хотите кофе? – Татьяна Савельевна с трудом узнала свой собственный голос, зазвучавший словно издалека.

– Нет, милочка! Вы выдернули людей, помешали важной работе по улучшению состояния жилищного фонда! – назидательным тоном ответила ей Ираида Михайловна, намереваясь оторваться по полной. – Я вам рекомендую больше не заниматься такими грязными делишками! А то сидите и придумываете от безделья разные небылицы!

         Она уставилась на старушку возмущённым взглядом, полная праведного гнева. Точнее, все трое смотрели на Татьяну Савельевну с осуждением. А потом, перебивая друг друга заговорили всё громче. Улитина захотела провалиться сквозь деревянный пол, по которому вдруг словно прошла волна. Члены комиссии были так заняты возмущением и дружным разбором моральных качеств наглой старушки, что даже не заметили, как их немного встряхнуло выгнувшимися, словно оживающими досками.

5

– Ну что, коллеги, полагаю нам надо уходить? – Пельменцова обвела присутствующих довольным взглядом.

         Все согласились и собрались было выдвинуться в прихожую, как перед ними выросла Татьяна Савельевна.

– А вот сюда, милости прошу! – доброе лицо старушки озарилось сияющей улыбкой.

         Прежде чем кто-либо смог что-либо сообразить, Татьяна Савельевна с молодецкой шустростью толкнула бригадира прямо… на стену. Сильно ударившись, мужчина вскрикнул и негодующе повернулся к бабке, собираясь обрушить на неё весь свой гнев. Но вместо этого мастер увидел искаженные ужасом лица женщин. Всех, кроме бабушки, которая взирала на всё происходящее с тихой радостью. Мужчина почувствовал, как кто-то или что-то схватило его за руку.

         Он повернулся в недоумении. Зелёные обои в крупных цветах (мозг мастера машинально успел отметить, что это были лилии, любимые цветы его жены) странно разъезжались и расплывались, словно стена стала разжижаться. В следующую секунду мастер увидел, что именно заставило женщин так перепугаться и… Закричал. Опустив глаза, он заметил, как лилия со стены вспухла, приняла чёткий объем и своим стеблем жадно обвила его запястье. Это и было то самое нечто, схватившее его за руку.