«Рони, дочь разбойника» kitobidan iqtiboslar, sahifa 2
Деревья, кусты, ручьи были полны жизни, все кругом пело могучую и дикую песню весны.
— Я чувствую, как зима понемногу выходит из меня, – сказала Рони. – Скоро я стану такой легкой-легкой, что смогу полететь.
вдруг поняла, что ей надо делать: если жизнь становится невыносимой, ее надо изменить! Бирк не побоялся этого, почему бы и ей так не поступить?
Просто невероятно, что на самом деле есть эти огромные деревья, и эта бурная река, и вокруг бушует такая разнообразная жизнь! Ну скажите, как тут не засмеяться?
– Пойми, дочка, я беру только у богатых, – пояснил он. Потом подумал немного и продолжил: – И отдаю часть бедным. Да-да, именно так.
Тут снова захихикал Лысый Пер:
– Точно! Помнишь, ты подарил целый мешок муки бедной вдове с восемью детьми?
– Еще бы! Вот так я и поступаю!
Он погладил свою черную бороду, потому что был очень доволен и собой, и Лысым Пером. А Лысый Пер все хихикал и хихикал:
– Маттис, у тебя отличная память, о, просто отличная! История с вдовой, дай-ка я прикину, была лет десять назад, да, не меньше. Что и говорить, ты частенько помогаешь бедным, примерно раз в десять лет!
Маттис только вздохнул и прижал ее к своей груди.
– Ну, а ты помнишь, чего еще тебе надо остерегаться? – спросил он.
Да– да, все это она, конечно, хорошо помнила. И последующие дни только и делала, что остерегалась всех опасностей, и потому заставляла себя не бояться того, что страшно. Так как Маттис ее предупредил, чтобы она остерегалась упасть в реку, она отважно скакала по скользким камням именно там, где бешенней всего бурлила вода. Не могла же она, в конце концов, гуляя по лесу, остерегаться упасть в реку. Уж если надо остерегаться реки, то только там, где кипят стремнины и закручиваются водовороты.
– Как мне хорошо тут сидеть! – воскликнул Бирк, – А знаешь, почему? Потому что я в самой сердцевине весны.
Рони искоса взглянула на него и тихо сказала:
– Вот за это я тебя и люблю, Бирк, сын Борки.
Так и сидели они в самой сердцевине весны. Слушали, как щелкал дрозд и как куковала кукушка, и звуки эти наполняли весь мир.
Он снова сиганул на ее сторону. Но и на этот раз она нестала его дожидаться и опять прыгнула на ту сторону. Рони решила, что будет прыгать туда и назад столько, сколько придется, до последнего дыхания, лишь бы не оказаться с ним рядом.
И тут же почувствовала, как ее бока стиснула затягивающаяся ременная петля. Было очень больно. Рони вскрикивала при каждом рывке Бирка, который карабкался вверх.
«Ремень меня, наверно, перережет пополам, и я стану, как наш замок, из двух частей», – подумала Рони и стиснула зубы, чтобы не застонать.
Но вдруг ремень разом ослаб – Бирк стоял над ней и глядел на нее.
– Здорово ты здесь улеглась, – сказал он.
– Ага, – сказала она.
Ты спасла мне жизнь. Очень мило с твоей стороны. Спасибо!
Теперь, когда поединок был уже позади, у него болело все тело, каждый ушиб, каждая царапина давала себя знать. Маттис не мог сомкнуть глаз, и его бесило, что Ловиса так спокойно спит рядом с ним. Наконец он не выдержал и разбудил ее.
– У меня все тело ноет. А ты спишь, как сурок… – простонал Маттис. – Одна утеха, что этому негодяю Борке сейчас не лучше, чем мне. А может, еще и похуже! А?…
Ловиса повернулась к стене.
– Все мужчины… – начала она, но не договорила, потому что уснула.
