Kitobni o'qish: «Повесть о керосиновой лампе»

1

«So now the world can never get me on my level…

…Gonna need a spark to ignite…

…I’m on fire…»¹

«Теперь мой уровень недосягаем для целого мира…

…Мне нужна искра, чтобы зажечься…

…Я горю…»

Первым, кто ко мне решил обратиться в этот день, был человек, сидящий напротив. Он требовал, а вернее, проецировал требование уступить место дедку, который стоял слева от меня и что-то говорил в мою сторону. Почему тот человек решил не уступать – я не в курсе. Наверное, ему хотелось показать себя воспитанным, но мне кажется, что его попытка проявить вежливость обернулась неудачей. Что интересно: я слушал музыку, смотрел в окно и не мог даже подозревать о том, что кто-то что-то от меня хочет. Я был удивлён и напуган, когда в мое плечо прилетел толчок. Когда я повернулся к этим людям, уже тыкали каким-то китайским смартфоном в лицо, а тот, кто просил меня уступить, уже стоял и презрительно смотрел на меня сверху вниз. Они что-то жужжали, сидящие рядом тоже что-то говорили, видимо поддакивали. Потом с меня содрали наушники и принялись потихоньку выталкивать с моего места. Я бы мог устроить дебаты, достать свой телефон, чтобы заснять всё это недоразумение, но побоялся, что его выбьют из рук. В моей голове было много мыслей о том, как я мог бы с ними разобраться: покричать, обматерить, унизить, но тогда я был бы на том же уровне, что и эти животные. А я решил поступить, как человек: встал с места и отошел к дверям автобуса. После этого они все успокоились.

Вас наверняка удивит (а может и не удивит) поведение этих людей. Если вас не поразит, то в этом случае у меня есть два варианта: либо вы привыкли к такому отношению к себе и к окружающим, либо вы такое же животное, как эти три человека. У вас сейчас наверняка есть вопрос: «А почему я решил, что их поведение связано с животными? Почему я решил, что они звери?». Так ведь только животное способно пытаться решить вопросы с помощью ора, пинков и прочего. Тем более, что проявили невоспитанность они, а не я. В особенности это поведение проявилось со стороны толкающего. Он (не знаю, каким вы его уже успели представить), человек с внешностью студента. Хотя обычно принято говорить, что такому типу людей 20 лет. Но не это важно. Если бы это была девушка, то я бы, скорее всего, мог простить то, что она просит уступить. Но мужчина…

Я решил взглянуть на часы, и на моём лице появилась улыбка, которая через секунду растаяла. Время было 8:10, и это была для меня приятная новость, ведь впервые за 5 лет я приеду в школу вовремя. Но с другой стороны, что такого в том, что я приду раньше – ничего. За это никаких поощрений, никаких штрафов, хотя решать проблему подобным – глупо. Хотя если подумать, это решение не во всех случаях может быть неразумным.

Моё пришествие в столь “ранее время” запустило в классе режим «стадо бабуинов». Начались крики, оканье, аплодисменты, которые может издать только обезьяна. Я не обратил на это внимание и прошел к своему месту у окна.

Прозвенело два звонка, и начался урок. Я не знал, какой урок у нас должен был быть, поэтому я достал, первую попавшуюся, неисписанную тетрадку и пенал. Звучит очень странно, что я не знал, какой у меня урок. И выглядит так, что моё отношение к предмету – пренебрежительное. И вы будете правы, но лишь частично. Несмотря на то, что я таскаю с собой лишь тетради и пенал, мои знания в предметах были вовсе не блестящими, но на уровне “хорошо”. Осознание того, какой предмет был в этот момент, приходило тогда, когда я обращал внимания на кабинет, учебники, которые были на столе учителя или одноклассников или когда прислушивался, о чем идет разговор на уроке. Вы спросите: «Как ты тогда попал в этот кабинет, чёртов ублюдок?». Я знал, на каком этаже должен быть урок, а определить кабинет не составляло труда. Вижу, что у вас ещё один вопрос: «Так почему ты не мог запомнить, в каком кабинете ведут урок?» А вот этого я сам не знаю. Знаю, какой этаж, но понятия не имею, что за урок будет в кабинете. Нормально ли это? Нет.

В класс кто-то постучал, дёрнулась ручка двери, и на пороге кабинета оказался один из моих одноклассников. “Шишка” нашего класса, да и школы. Так он немного постоял и сделал пару пафосных шагов. Войдя, он остановился, подмигнул нескольким одноклассницам и перевёл взгляд на учительницу. Взгляд у него был каким-то презрительным. Та встала со своего места и спокойным голосом задала ему вопрос:

– Не рановато ли Вы сегодня пришли?

– Я думал, что Вы будете рады, что я вообще пришёл.

– Да, я рада, что Вы удостоили нас великой чести лицезреть Вас, а не вспоминать.

Он махнул рукой и направился на своё “королевское место”. Учительница лишь грустно вздохнула. Но не успел он и сесть на своё место, как заметил меня и очень громко, на весь класс, сказал.

– Опа, а Вы сегодня не должны бабульку через дорогу переводить? Я слышал, что у них сегодня обострение для поездок в Ашан.

– С каких пор тебя интересует твоя бабушка?

– Не понял…

– Уж, извини, – перебил его я, – но ты очень плохой внук. Старая нуждается в заботе, в уходе, а ты игнорируешь её. Деньги у неё требуешь на покупку «iPhone» и золотого чехла к нему. А ну и на шмотки. Чо на тебе? Я не шарю в моде. «Supreme»? Господи, ты за половую тряпку платишь 50 к? Не стыдно с родной бабули сдирать пенсию?

Я заметил, что он хочет мне что-то сказать и, усилил тон голоса:

– И нет бы тратил на что-то полезное, а тратишь на тряпки и на пластмассу. Но то, что ты интересуешься моим присутствием – это приятно, – я погладил себя по груди. – Ах, да, у вас видимо семейное – волноваться. Ты так похож этим на свою маму…

Он не выдержал и стукнул кулаком по парте.

– Сукин ты сын…

– Но, но, – влезла в наш разговор учительница, – немедленно прекратите этот курятник! Тоже мне. Два петуха! Сядьте оба! Немедленно! И две объяснительные за сорванный мне урок на стол.

Мы качнули головой и сели на свои места.

***

Я понимал, что вмешательство учителя в наш диалог не поставит на этом точку. Перемирие, после которого мне придётся встать лицом к лицу против этого высокого, накаченного мажора. Несомненно, драка для этой дылды была в приоритете.

Вся школа боялась того, что это недоразумение может вызвать любого участника на разборку, причем причину для этого находил именно инициатор. Доходило до того, что он мог вызвать на схватку девушку. У нас были девушки, которые выпендривались, что запросто могут начистить морду кому угодно. Конечно, после драк с ним ничего хорошего не выходило. Кровь из носа или сломанная рука, мама с папой у директора, клятва любителя подраться, что больше никого и пальцем не тронет, особенно девочку. Нет сомнений, что эти подобные обещания никогда не исполнялись. Но драка с такими девочками удовольствия, по его словам, не доставляла. Излюбленным “блюдом” были те, кто не мог за себя постоять. Если находились дамы, которые состояли в отношениях, то для их парней это было вызовом. Проверкой, которая определяла, насколько крепка их “любовь”. И тут: как пойдёт. Согласится парень или нет… Чаще всего, когда парни узнавали о том, что их дама сердца была вызвана на “арену”, то вся "любовь" куда-то пропадала. Поэтому заострять своё внимание на то, какие у нас в школе царили отношения, бессмысленно. А если не находилось защитника, то для дамы предоставлялся выбор: драка или проход в туалет, не думаю, что вам требуется объяснение, что там могло твориться. Но я не об этом.

Как только прозвенел звонок и все покинули класс, сразу собралась толпа. Явно они собрались не для того, чтобы вовремя зайти в кабинет. Им всем хотелось увидеть, как два петуха будут друг другу выдирать перья из своих боков. Только, у меня не было никакого желания решать проблему кулаками. Но пытаться оттянуть это – бессмысленно. Если не сейчас, то после уроков будут разбираться, а тут хоть камеры. Если что-то мне сломает, то можно будет подтвердить его причастность к совершенному. На улице такой возможности не будет.

Я вышел в коридор школы. Тут же на моё правое плечо опустилась, пахнущая чем-то сладким, рука. Страх я не испытывал. Я знал, на что иду, и знал последствия. Я был совершенно спокоен. Рука того человека ещё секунд пять или десять лежала на плече. Потом меня развернули лицом к тому, кто положил на меня руку. Это был один из его дружков. Церемониться не стали, сразу приступили к делу: два “леща” , потом два удара по бёдрам, в живот. Бессмысленно скрывать, что от ударов я сморщил лицо и опустился на четвереньки. Мне показалось, что отбили какой-то орган. Потом тот “мажорик”, убедившись, что я получил заслуженное, дал знак, что с этим нужно заканчивать. После этого все начали расходиться. Оставили меня одного отплёвываться. Внутри всё болело, даже показалось, что я начал задыхаться, но это лишь мне показалось. Я потихоньку приходил в чувства.

Боль отпустила, и я смог подняться на ноги. Осмотревшись и осознав, что на этаже никого не было, как обычно бывает после драки в нашей школе, я посмотрел на часы, вспомнил на каком этаже должен проходить урок и медленным шагом направился к лестничной площадке.

Я взглянул на предстоящий мне подъём на “Эверест”. Моё восхождение было трудным. Каждая преодолённая ступенька сопровождалась отдышкой. Пройдя полпути, я почувствовал какой-то толчок, меня это заставило обернуться. Мне показалось, что это мог сделать кто-то из окружения того тупого качка, но сзади никого не оказалось. Я посчитал, что это могла упасть штукатурка, и решил продолжить свой путь. Последовал ещё один толчок. Я обернулся. Никого не было. На лестнице было пусто. Сверху ничего не падало. Зачем-то мне пришла в голову мысль посмотреть вниз и… Внизу стоял человек. В тёмном плаще, со шляпой на голове и тростью, на которой что-то красовалось серебряное. Он смотрел на меня, задрав голову наверх. Но из-за того, что не было видно половины его лица, сложилось впечатление, что смотрит он мне прямо в глаза. Я врос в землю, и меня почему-то начало немного потряхивать.

Опомнился я быстро, вернее, вернул меня в чувства прозвучавший звонок. Я оглянулся по сторонам, посмотрел вниз, где должен был находиться тот человек, но как можно было догадаться, там его не было.

Оставшаяся часть дня прошла очень скучно и нудно.

2

« Gloves off, we're finished…

… I nurse your battle scars…

… Through the fire I'll keep burning on»²

«Перчатки сброшены, с нами покончено…

…Я ухаживаю за твоими боевыми шрамами…

…Сквозь огонь я продолжу полыхать»

Домой я вернулся намного раньше, чем обычно, и из домашних этого никто не ожидал. Особенно это стало понятно, когда я зашёл в квартиру. В меня ничего не прилетело, никто не набросился с криками, ну и просто никто не поздоровался. Мне даже показалось, что моя семья сошла с ума, точнее наоборот, стала нормальной. Вернулось всё на свои места, когда из комнаты донёсся пьяный голос отца.

– Малой, это ты?

– А разве дома кроме тебя никого нет?

– Есть. Ты чего так рано?

– Автобус сегодня не задерживался, – спокойным голосом ответил я, – и погода была хорошая.

– Мог бы предупредить!

– Предупредить о чем?

– Что домой едешь, дебил.

Стало немного неловко.

– Забыл, – куда-то в стену ответил я.

– Ты вечно что-то забываешь. Раздолбай! Иди отсюда!

«Иди отсюда». Что-то новенькое. Логично предположить, что меня таким способом решили прогнать в комнату. Я снял верхнюю одежду, ботинки и удалился в свою пещерку. Рюкзак я оставил на входе в комнату, он шлёпнулся и разложился на весь проход. Я взял какую-то книгу с полки и принялся читать. Потом мне это всё надоело, и я уткнулся в телефон.

Спустя полчаса моего залипания в телефоне, в комнате начало темнеть. Стало немного страшно, но встать с кровати и подойти к выключателю, было для меня ещё тем испытанием. Я решил, что если меня позовут, то по пути включу свет. Чей-то голос у меня в голове попросил осмотреться. Я повернулся. В комнате появилось несколько силуэтов. На моём столе сидели уже два каких-то лизуна с красными и желтыми глазами, у шкафа стояло что-то очень тонкое похожее на человека с вытянутым лицом, длинными пальцами (сантиметров, наверное, 15 или 20). Оно стояло, держа руки у лица, и, похоже, что это издавало звуки плача. Оно повернулось в мою сторону и похоже открыло свой рот. Могло показаться, что челюсть опустилась до солнечного сплетения. Видимо, это были глюки от того, что я долго просидел в телефоне. А может, из-за того, что четвертый день никак не мог уснуть. (Чертовы нервы!) Я решил взглянуть на часы, и, как оказалось, было ещё три часа дня и, по логике, не могло так рано темнеть. Я включил в телефоне фонарик и обнаружил, что в комнате начал меняться интерьер. Мысли о недосыпе или о “пагубном” влиянии телефона резко отпали. Это был Он. Тот человек в тёмном плаще и шляпе. Я привстал со своей кровати и повернулся ко входу. Он уже стоял на пороге.

Он был одет в привычный для меня костюм. Черный без всяких узоров пиджак, белоснежная рубашка, темно-вишневый галстук, который больше всего напоминал чёрный цвет, угольные, как пиджак, брюки, багрового цвета платочек в кармашке и, как вы уже догадались, чёрные, лакированные туфли. И конечно, его темно-серая фетровая шляпа с черным ободком.

Мне показалось, что он смотрел на меня, но из-за того, что он стоял в шляпе, которую, видимо, никогда не снимал, на его глаза и часть носа всегда падала тень. И сложно было понять, куда направлен его взгляд. Так можно играть в шоу «Интуиция».

Он вошёл в уже изменившуюся комнату. Теперь, это была не моя комнатка, обклеенная бледными обоями, с потёртым паркетом, покоцанным столом, с совковым шкафом и такой же кроватью. Пустая. Без интерьера, который мог бы наполнить её. Моя комната стала меньше, появились тёмно-зеленые обои, письменный стол, кресло и стул с обивкой. В углу комнаты стоял граммофон.

– Я иногда задумываюсь о том, – начал он, – чтобы написать о тебе книгу или снять фильм.

– Зачем?

– У тебя очень интересная история, друг мой. Может быть, я когда-нибудь это и сделаю. Конечно, это не сравнится со сценарием Тарантино или Мура, да и с Михалковым, наверное, тоже, – он усмехнулся, – но что-то хорошее из этого точно выйдет.

– Ты оптимист.

– Я смотрю в будущее и делаю выводы.

– И какое же у меня будущее?

– Зачем читателю рассказывать в начале о том, что будет в конце. Это убивает интригу.

– Тогда зачем говорить, точнее, намекать на что-то?

– Чтобы её создать. Согласись, у тебя теперь есть заинтересованность в том, что будет в конце. Следовательно, тебе будет интересно жить. Как тебе моя логика?

– Довольно интересная.

– Я не сомневался. Итак, коротко о твоем дне. Конфликт в автобусе – есть. Нарвался на одноклассника – есть. Заслуженно получил по морде – есть. Конфликт с родителями – есть. Ты сегодня в ударе!

– Заслуженно?

– А разве то, что ты оскорбил человека…

– Я считаю, что мой ответ был намного безобиднее, чем это можно было себе представить.

– То, что ты его задел уже говорит о том, что это было ничуть…

– Так и он меня задел!

– Но, в отличие от тебя, он – морально опущенный. Что ж! Ты позволил себе опуститься на тот же уровень, что и он?

– Успею подняться.

– Легкомыслие.

– Вовсе нет. Вполне здравый взгляд на обстоятельства.

– Ты только что признал, что насилием можно решить насилие.

– Так только насилием можно побе…

– Уничтожить. Ты думаешь, что Третья Мировая не начинается только из-за того, что тут есть один сильный? Нет. С точки зрения вооружения тут сильны все, но не начинают войну, лишь из-за боязни погубить всё. Всё ещё думаешь, что решение насильственным методом удачный вариант?

Я молчал.

– Люди, – он продолжал, – наконец, стали умнеть, но не так сильно, как хотелось бы видеть. Впрочем, не я виноват в этом.

– А кто же?

– Кто-то винит Бога, кто-то судьбу, кто-то обстоятельства, кто-то окружение. Я бы, на их месте, винил бы во всём себя. Некоторые люди так и делают, но это вызвано тем, что им в кайф обвинять в себя: привычка или недостаток внимания…

– Насколько это логично?

– Достаточно. Зависит всё от человека, а не от того, что происходит вокруг него.

Он, оперевшись на свою трость, встал с кресла, и его кабинет смешался с дымом сигарет. Всё вернулось на свои места.

***

Посещение врача. Пожалуй, самое скучное занятие, которое мне приходилось делать каждый месяц. Это не считая учёбу. Ежемесячно мне приходилось ходить в пропахшую спиртом и лекарственными растворами, переполненную преимущественно бабульками поликлинику и ждать минут тридцать, пока примет врач. О талончиках мне известно. Регистрируешься на сайте и приходишь в нужное время. Но даже это не работает! Ты всё равно сидишь и ждёшь, когда же из кабинета выйдет врач или пациент и скажет, что может зайти следующий.

Самое ироничное, так это то, что в основном из всех пациентов, которые ждут своей очереди, я – единственный молодой. Все остальные – это противные, ворчливые бабульки. Вы скажете, что они старые, у них всё болит и прочая чепуха. Но я уверен, что есть те болячки, которые возможно самим понять и вылечить. Моя бабушка за всю свою престарелую жизнь всего один раз была в поликлинике, и то, из-за того, что ей заломило спину, и мне пришлось её отвезти. Кажется, что самим врачам, сидящим в разваливающихся от старости кабинетах, уже надоело видеть их перед глазами. Как и меня самого.

Я сидел и смотрел на гундящих бабулек. Понять, о чем они говорили, мне было сложно, так как я был в наушниках, а читать по губам я не умел. Можно было предположить, что темой для их разговора могла быть пенсия, гречка, молодёжь или то, как они удачно закупились на сто рублей в Ашане. Я посмотрел на часы. Время: без пяти пять, а значит, я должен сидеть в кабинете уже как десять минут.

И вот открылась дверь, которую не меняли со времён Брежнева, а может даже и Хрущева, и из кабинета вышла очередная бабулька. Я встал со своего места и двинулся к кабинету врача, но меня сбила с ног одна из пожилых. Один из наушников слетел, и я смог услышать, что происходило.

Гул поднялся сразу: он был наполнен осуждением действий не той, кто в меня врезался, а "такого невоспитанного человека" – меня. Это вызвало у меня недоумение.

– Прошу прощения, – начал я, – а Вы свои глаза за свою жизнь когда-нибудь открывали?

– Да Вы оборзели, молодой человек!

Шум осуждения сменился на поддержку бабульки.

– Вовсе нет, – продолжал я, поднимаясь с пола, – влетел в Вас не я, а вы. Борзота тут, наверное, с Вашей стороны.

– У меня запись на 16:55, – чуть ли не крича сказала мне она.

– А у меня на 16:45. И кто из нас не прав?

– Ой, – вздохнула она, – ты молодой. Учись ждать и уступать старшим!

– Я уступаю старшим тогда, когда они не ведут себя так, как Вы, или когда нет препятствий типа очереди.

Возможно, дискуссия продолжилась бы и дальше, но из кабинета послышалась моя фамилия и я, показав ей в лицо средний палец, вошёл в кабинет.

В кабинете воняло так же, как и в самой поликлинике. У окна сидел врач, листая какие-то бумажки. Я попытался начать диалог:

– Добрый день!

– А, да, да. Садитесь.

Он поднял свой взгляд на меня.

– А-а-а. Это Вы? Как проходит наше лечение? Успешно всё идёт?

– Не совсем. Вернее, вообще никак. Руки трясутся. Нервный тик – на месте. Не помогают Ваши лекарства.

– Тогда мы пропишем Вам что-нибудь другое. Покажите мне свои руки.

Я протянул к нему руки. Те не приказали себя уговаривать и начали ходить в разные стороны. Он немного закинул голову и оценил их самостоятельность. Потом пододвинул себя вплотную к столу и начал что-то тыкать на компьютере, после чего вытащил из своей стопки листочек, зачем-то проговорил «Пом-пом», что-то чиркнул и протянул его мне.

– Итак-с, месье-с, “Бетагистинчик” – после еды 2 раза в день; “Глицином” – закидываетесь втихаря в течение всего дня. Дважды, – он мне качнул головой и моргнул. – Магний. Магний обязательно принимать для того, чего у вас, к сожалению, нет. Сердца. И, ммм…, это – Кальций. Так. На всякий случай, если кость сломаете. На сём, я могу вас отпустить. Придёте в конце месяца, – после этих слов он мне подмигнул.

Я поблагодарил его и вышел из кабинета. У двери сидели всё те же горгоны и сверлили меня своими взглядами, будто хотели превратить в окаменелость. Признаюсь, мои ноги вросли в пол, и двинуться с места никак не мог. Та, которая записалась на приём в 16:55 встала и попёрла к кабинету. Поравнявшись со мной, она остановилась и заглянула мне в глаза. Не знаю, что она искала в моих, но её глаза блестели и не из-за того, что она плакала после того случая. Нет. Это был не человеческий взгляд. Зрачки её заполнили всю радужку, и мне стало страшно. Потом она отвела взгляд, улыбнулась и зашла в кабинет.

***

Моим местом для отдыха был бульвар, находившийся около моего дома. Он окружён с двух сторон проезжей частью и для того, чтобы там погулять, мне приходилось перебегать через дорогу. В будние дни здесь бывало не так много народу.