«Прорыв Линии Маннергейма» kitobidan iqtiboslar

пехотных полка, артполк, танковый батальон, разведбат и штаб – находилось от нас в 9 километрах. Пятый погранполк закрыл разрывы между нами двумя блокгаузами. Правда, в процессе боев один из них был уничтожен финнами. Мы выдвинулись. Нужно было создать фронт так, чтобы наши позиции не простреливались хотя бы из пулеметов. Я-то, лейтенант, не понимал этого, но комбат Куркин был очень опытный. Как он говорил: «Оттуда станкач и оттуда станкач, чтобы не простреливали». Раздвинули роты. Отрыли три ря

да кусок конины. Мы в бане не мылись четыре месяца! На фронте нашего окружения не было воды. Был только один ручеек на нейтралке, куда ночью ходили брать воду и мы, и финны. Но когда политорганы прознали про это, то стали лупить друг друга. Кипятили снег, но, видимо, получалась пресная вода, и начались поносы, боли в животе. Вшей было много. Одежду трясли над раскаленными печками. Потом нам сбросили белье, пропитанное мылом «К». Кое-как помылись, надели белье – все тело горит. Потом это белье пе

сывали с самолетов. Только один раз к нам пробились четыре машины с продуктами и двумя полковыми пушками. Бои были очень сложные и тяжелые. Лыж у пехоты не было. Войска шли только вдоль дорог. До середины января воевали мучительно! Всему мы учились в ходе боя. А учиться в ходе боя – это значит нести потери. Надо сказать, что опыт доставался большой кровью. Я практически заменил весь отряд. У меня из отряда остались Мурзич, Микконен, Ремшу, Хлучин, Пелех, Дикий, еще один парень и все. Убитыми из

Мы пели песни, играли на гармошке. Они играли на губных гармошках. Видел я, что и руками нам махали, и кулаками грозили, ну и мы им отвечали соответственно. Потому как мы были в окружении, ничего за финскую мне не дали. Только значок «Отличник РККА». Правда, он был очень ценным. Что я скажу о финской войне. В политическом плане – проигрыш, в военном – поражение. Финская война оставила тяжелый след. Горя мы навидались. Потери мы несли очень большие – ни в какое сравнение с их потерями. Убитые так

авиации не было – за всю войну над нами только три раза пролетали их самолеты. Эти счетверенные пулеметы мы поставили в траншею на открытых участках. Они косили пехоту на фиг! После нескольких попыток финны по открытым участкам перестали ходить – старались по лесам. Мы наладили взаимодействие с 337-м полком майора Чурилова. В общем, оборону создали как надо! Поэтому нам и удалось выстоять. Плюс, конечно, взаимодействие с пограничниками, которые хорошо знали и местность, и финнов. Удачно к нам шл

скому, начштаба Орлянскому и начальнику разведки Никифоровичу. Меня всегда внимательно выслушивали, не перебивали. Вообще, я считаю, что Гусевский – талантливый генерал. Пришлось однажды докладывать Мехлису, который к нам приезжал в Сауноярви в штаб дивизии, где провел сутки. Вот Мехлис оставил очень тяжелое впечатление. Он грубый, грозил расстрелять меня, если пленного не приведу ему наутро. Мы всю ночь проползали – никто из дотов у них не выходил. Когда я пришел, комбригу доложил, говорю: «Сей

ление из зоны боевых действий. За все время только на одном хуторе нам оказали сопротивление мужчина и девушка, открыв огонь из винтовок. Мы дом обложили и через переводчика предложили сдаться, в противном случае пообещали сжечь дом. Они сдались. Мы их привели. Девушка, как потом мне говорили, была членом Лотта, и ее расстреляли. Водном населенном пункте зашли в дом, а в доме весит портрет Ленина. Ну, думаем, тут коммунист живет. Потом мне объяснили, что Ленина чтут за то, что он дал свободу, а

разбили, то часть войск прорывалась в глубину, на 337-й полк. Меня послали им навстречу. Когда я туда пришел, встретил только отдельных людей, остальные были отрезаны и погибли. Но сравним, к примеру, наши лыжи и финские. Наши лыжи не имели пексов – пришитых носов, а привязывались веревками за ногу. Чтобы сойти с лыж, надо развязать, встать – завязать. Очень хлопотно. Когда нам сбросили валенки, мы сами нашили на них шары и уже ставили ногу прямо под дужку. Как вы были одеты? Форма одежды была ш

Приехал я в Кандалакшу 9 сентября 1939 года и сразу был назначен командиром взвода 16-го отдельного саперного батальона 54-й стрелковой дивизии. В этот

С боями шли все дальше, и я скажу, что мы могли уйти в Кухмониеми (Kuhmo), но поступил приказ встать в оборону. Вот так мы попали в окружение. Дивизия попала в два котла: 337-й полк и наш 16-й отдельный саперный батальон – первое кольцо. Второе кольцо – два