«Обыкновенная биография» kitobiga sharhlar

Старшему поколению понравится, младшее не поймёт. Слишком далёкая от них жизнь. Многое надо пояснить и разъяснить, чтобы стало понятно, чему учит"Школа".

На заре своей читательской биографии я считал Гайдара не очень серьезным писателем. То, что мне попадалось: "Голубая чашка", "Горячий камень", "Сказка про Мальчиша-Кибальчиша", "Тимур и его команда" - казались мне какими-то, уж больно, детскими. Я-то уже ого-го какой взрослый, ты мне посерьезней книги подавай, чтобы там были настоящие приключения. Именно приключениями я тогда грезил, очень важно было, что бы в названии книги прямо так и было написано "Приключения"!

И когда мне в руки попал вот этот самый красный томик из серии "Школьная библиотека", а было это и в самом деле в школьной библиотеке, я нехотя взял его в руки, чтобы лениво пролистать и поставить на место, но глаз зацепился за какой-то абзац и я понял, что ничего лучше сегодня я из библиотеки не унесу. Читать начал прямо там - в библиотеке, это было потрясающе.

Наверное, это была самая увлекательная приключенческая книга, прочитанная мною до 11 лет, когда и состоялась эта встреча. Я понял главное, чтобы приключенческая книжка захватила тебя без остатка, совсем не обязательно, чтобы в сюжете участвовали пираты, шхуны, индейцы, космонавты и волшебники. Достаточно мальчишки чуть постарше меня (на 3 года), которого жизнь постоянно ставит перед сложным выбором. Конечно, время там предстает другое, "весёлое", как определил его словами одного из героев, автор.

Несколько лет позже гайдаровскую "Школу" мне напомнит первая часть романа "Как закалялась сталь" Николая Островского. У них будет много общего в зачине, о том, как главный герой придет "в революцию", о первых опытах в боях Гражданской войны, но дальше книга Островского в большой своей части уйдет в идеологию, а вот повесть Гайдара оказалась более выдержанной непосредственно в романтике Гражданской войны.

Здесь тоже очень вкусные первые две части: "Школа" и "Весёлое время", рассказывающие о жизни Бори Горикова в Арзамасе, о его гражданском становлении. Конечно, сохрани Боже от таких "весёлых" времен, как тогда, хотя мы же тоже пережили "весёлое" время в начале 90-х, так что нам есть с чем сравнивать, но тогда, в середине 70-х, когда я читал книгу, воспринималось это с какой-то детской завистью, типа "вот бы мне так".

Но третья часть "Фронт" по своей насыщенности драматическими событиями, по мощной приключенческой составляющей, далеко переплюнула первые две части. Известно, что повесть автобиографична и в образе Бори Горикова перед нами предстает сам юный Аркаша Голиков. Автор, уже Гайдар, сумел найти настолько простой и доверительный стиль изложения, что все сцены третьей части проходили перед глазами как кадры кинофильма. Это при том, что кино по повести на тот момент я еще не видел; старый фильм 1954 года "Школа мужества" прошел мимо меня, а трехсерийный одноименный телефильм будет снят только в 1980 году.

Не обошлось без идеологии и тут, в конце повести Борис получает рекомендацию в партию большевиков, но подано это без лишнего пафоса и выглядит вполне естественно, в какую же еще партию вступать юному бойцу за дело мирового коммунизма.

Единственное, что меня тогда не устроило, и о чем я жалел, когда закончил чтение, это то, что у повести не было продолжения, так хотелось узнать, что будет с Борисом дальше. Но, прочитав дополнительную статью об авторе и его произведении, которые имелись в издании, я понял, что он стал писателем. И хорошим, надо сказать писателем стал. А повесть "Школа" резко изменила мое отношение к Гайдару, сделав его одним из любимых авторов.

Книги Гайдара в советское время были прям must-read, но в наше время он не то, чтобы забыт, но где-то на периферии чтения. События книги охватывают период с августа 1916 по 1918 гг. В центре повествования Борис Гориков (за которым стоит сам автор), живет с матерею и младшей сестрой в Арзамасе. Отец на фронте, но что и как там - непонятно. Война идет, но где-то там, а в провинциальном городе только увеличивается количество беженцев да как-то пленных австрийцев перевозили. Спусковым моментом развития повествования становится то, что однажды отец появился дома. Да не просто так появился, а дезертировал с линии фронта. Вот был скандал! А дальше пошло-поехало. Оказалось, что отец большевик. А февральская революция тоже не заставила себя ждать. А там и Керенский, и непонятный период междувластия, и Октябрьская революция, и Гражданская война. Подобно самому автору, Борька сбегает из дома. А что ему остается? Отец расстрелян, на нем самом клеймо сына дезертира, да и в училище травить начали. Так, шаг за шагом наш герой познает разные стороны бытия, проходит школу жизни. А пребывание в партизанском отряде (естественно, красном) формирует мировоззрение молодого человека, его моральные установки.

Беллетризованная юность. Очень у многих советских писателей была таковая, достаточно вспомнить «Серебряный греб», «Кондуит и Швамбранию», ту же «Как закалялась сталь». «Школа» прекрасно укладывается в этот ряд, показывая нам еще одну грань гигантского процесса, который потянул, утащил за собой миллионы мальчишек, юношей. И не только их.

Наглядно и то, какой разной была и дореволюционная, и послереволюционная жизнь в разных социальных слоях. Корчагин и герой Чуковского, Гориков в «Школе» и герои Кассиля. Довольно репрезентативная выборка на мой взгляд. Занятно, что в книге Гайдара (1929) есть сормовский рабочий Павел Корчагин, полный тезка знаменитого героя Островского (1934).

Гайдар здесь другой, не тот, привычный Гайдар его специально написанных для детей книг 30-х. Тут он просто рассказчик, порой даже слегка меланхоличный, как бы следящий за своим движением по реке времени. Есть, конечно, несколько узловых моментов, собственно, два узловых расстрела – отца героя и Чубука, почти приёмного отца. Две вершины книги, между которыми скитания в поисках себя и правильного места своего в жизни. Композиционно книга выстроена хотя и просто, но очень сильно, эмоционально сильно.

Хорош Гайдар, как всегда, в деталях. Тут и Донбасс с боестолкновением под Дебальцево (какие знакомые нам теперь места), и тихий Арзамас, взрывающийся революционной стихией после Февраля, с его кипучими и бессмысленными митингами, с толпами эвакуированных и беженцев.

Много такой же меланхолии, чем-то похожей на отрешенность Бабеля, и в главах о боях с немцами и белыми. Кровь, много крови, много мертвых хороших людей скользят мимом главного героя, не слишком царапая его душу.

Но трудно, почти невозможно не согласиться с теми исследователями, которые полагают, что именно Гражданская война создала советскую власть, стала ее школой, ее университетом, знания из которого большевики потом применяли и в мирной жизни. Посмотрите на Гайдара, на мальчика, мальчика- бойца, который потом стал в известной мире строителем новой страны. Он отчетливо сформирован той войной.

Печальное это дело, конечно, когда дети начинают воевать. Что в наши времена в локальных конфликтах, которыми кипит мир, что сто лет назад, все равно это явно деформирует человеческую психику. Немногие сознательно могут спасти ту толику человеческого духа, которая, пожалуй, позволила Гайдару быть столь душевным в своих книгах. А, возможно, именно такой опыт войны в подростковом возрасте сознательно или несознательно заставлял писателя мечтать, чтобы у детей Страны Советов было иное детство.

Повесть «Школа», опубликованная впервые в 1929 г. под названием «Обыкновенная биография», относится к раннему периоду творчества Гайдара. В целом, несмотря на ряд эпизодов не совсем правдоподобных, повесть является несомненной творческой удачей. Я убедился, что её даже и сейчас можно читать без особого внутреннего протеста. Хотя времена изменились, и мы изменились вместе с ними.

Помню, что в детстве я отождествлял главного героя «Школы», Бориса Горикова, с его прототипом, Аркадием Голиковым (будущим писателем Гайдаром). И это не просто детская наивность: в комментариях советского издания 1970-х гг. не пояснялось, что автобиографичны только первые главы повести, составляющие менее трети её объёма, а дальше идёт чистый вымысел. История взросления Бориса Горикова, полная опасных приключений, конечно, мне очень нравилась, тем паче что я принимал всё происходящее с героем за чистую монету (художественный текст представлялся слегка приукрашенной автобиографией). Но уже тогда кое-что казалось странным.

Вообразите: 1916-й год, идёт война с немцами. Отец мальчика, от лица которого ведётся рассказ - в солдатах, и вот он присылает своему дорогому сыночку, ученику 2-го класса реального училища, подарок с фронта. Привозит подарок потерявший ногу солдат, отцовский однополчанин.

... Я развернул сверток - там лежал небольшой маузер и запасная обойма.
- Что ещё отец выдумал! - сказала недовольно мать. - Разве это игрушка?
- Ничего, - ответил солдат. - Что у тебя сын дурной, что ли? Гляди-ка, ведь он вон уже какой, с меня ростом скоро будет. Пусть спрячет пока. Хороший пистолет. Его Алексей в германском окопе нашёл. Хорошая штука. Потом всегда пригодиться может.
Я потрогал холодную точёную рукоятку и, осторожно завернув маузер, положил его в ящик.

«Какой хороший папа», - думал я в 10-летнем возрасте, когда впервые это читал. «Понимает, что для мальчика не может быть ничего интереснее боевого оружия. А нынче взрослые ругаются, даже когда мы с острыми палками играем. Или самострелы делаем, стреляющие горохом».

Несколько смущало меня словосочетание «небольшой маузер». Каждый мальчик моего поколения знал, как выглядит знаменитый немецкий пистолет Mauser C96, популярный в годы Гражданской войны. Он не просто велик - он огромен! Но я решил, что существовал ещё какой-то менее известный, малый «маузер». Так и оказалось.

Знаменитый Маузер С.96 и его «младший брат», Маузер М.1910

Сейчас я понимаю, что только сумасшедший мог прислать с фронта сыну-подростку исправный пистолет с двумя обоймами. Писателю этот странный ход понадобился, видимо, чтобы подчеркнуть психологическую близость между отцом и сыном. В реальной жизни, конечно, всё было иначе. Неизвестно, из какого оружия палил по голубям 13-летний ученик Арзамасского реального училища Аркадий Голиков (см. записи в его дневнике за октябрь 1917 г.). Но в то смутное время никаких проблем с оружием не было. Запись в дневнике за 2(15) января 1918 г.: «Был на вечере и купил р-------р» (Собрании сочинений в 4 томах, т. 4, 1982, с. 253).

Любопытно, что в повести присланный Борису Горикову добрым папой подарочек именуется то пистолетом, то револьвером. Здесь, видимо, отголосок реальной жизни: своего героя Гайдар снабдил пистолетом системы «маузер», но сам-то владел неким револьвером; отсюда и путаница.

Я недаром уделил так много внимания маузеру: роль этого неодушевлённого предмета в повести очень велика. Герой пускает его в ход только дважды, причём оба эпизода оказываются переломными в его судьбе. А вот в третий раз маузер уже не помог: всё пошло не так и закончилось плохо... Впрочем, обойдёмся без спойлеров.

... жизнь-то! Беда, какая хорошая! Как же можно, чтобы смерть лучше была? То бегаешь и все, что хочешь, а то - лежи!

Люблю детско-подростковые произведения Гайдара слепой любовью юной девушки к мудрому мужчине, поэтому ни о какой "сухости" произведения для меня речи не может идти. Он идеален для меня. Книга прекрасная, про ребят, про войну.

Автобиографическая повесть, написанная еще до "Тимура и его команды" и принесшая автору известность в 1930 г., рассказывает о событиях гражданской войны. Писатель правдиво показывает, как из горячего, своевольного подростка Бориса Горикова вырастает дисциплинированный, решительный, преданный Родине боец в четырнадцать лет ставший командиром полка. Прошедший в юные годы суровую школу писатель становится популярным, любимым миллионами советских детей автором многочисленных детских произведений, которые до сих пор не задерживаются на полках магазинов. И жизнь свою он отдал за свою Родину на полях Великой Отечественной войны в октябре 1941 года.

Как обычно, книга, которая в раннем возрасте прочиталась бы как приключенческая, взрослой теткой воспринимается как кошмарный сон наяву. Дети, лишенные детства, заброшенные в горнило гражданской войны. Дети, которые вынуждены смотреть на смерть, убивать сами, жить в постоянном риске быть убитыми, да еще и идеологически оправдывать эту смерть.

В первой половине книги главный герой – обычный школьник. Повествование легкое, очень похоже, кстати, по стилю на Гекльберри Финна Марка Твена. Это игрушечные плоты, озабоченность домашними заданиями, друзья-товарищи, дружелюбные дворовые собаки, ловля птиц и прочие составляющие времяпровождения школоты любого века, с небольшими поправками на техногенность. И лишь легкая тревожность, первый тихий звоночек о том, что рано или поздно все пойдет прахом – маузер, переданный с фронта отцом малолетнему сыну.

Вторая половина – это революция. И надо отдать должное Гайдару, никакой прилизанности и идеализации Красной армии – разброд и шатания показаны во всей красе, не без активного участия главного героя. Отряды не скоординированы, отдельные бойцы в составе этих отрядов тоже кто в лес, кто по дрова. Ярко подчеркивается контраст с вышколенными и дисциплинированными солдатами Белого движения. Отсюда мораль книги, которая, в принципе, поддерживается историческими фактами: победили большевики в основном за счет силы духа и поддержки мирного населения, бедноты, коей было большинство.

Я не знаю в каком состоянии должна быть психика ребенка после пережитого им, а такой вопрос возникает, поскольку книга - наполовину автобиография. Мне не хотелось бы верить в свирепость человека, писавшего такие прекрасные проникновенные книги. Но согласимся, что в гражданскую войну ставили командовать полками пятнадцатилетних детей не за красивые глаза.

По книге снят очень средний мини-сериал в 1980 году. И вроде бы все неплохо – и антураж, и актеры, и крупные планы Харатьяна. Но вот не верю. В искренность не верю. Не впечатлило.

Повесть «Школа» в Советское время входила в школьную программу, и я помню, как мы её изучали. Тогда же, видимо, я и читал её впервые. Воспринималась она мной тогда, как что-то естественное и само собой разумеющееся. В самом деле, повесть о Гражданской войне, - что тут может быть непонятного или особенного? В Советском Союзе не было школьников, которые были бы за белых, поэтому повесть написанная красноармейцем о том, как он пошёл воевать за Советскую власть была чем-то, что, как мне тогда казалось, не требовало особых размышлений. По-настоящему оценил я «Школу» уже став взрослым. Да, иначе, мне кажется, и невозможно. Речь в книге идёт ведь о школе жизни, о том, как жестоко и доходчиво учила она Гайдара. А Гайдар был обычным хорошим парнем с обычными ребячьими достоинствами и недостатками. И если в мирные дни свои недостатки можно считать индивидуальными особенностями, и делать вид, что больше они никого не касаются, то во время войны за каждый свой недостаток придётся заплатить жизнью. И если в этот раз твоя глупость, лень, недисциплинированность, наплевательское отношение к делу погубят не тебя, то вполне вероятно, что в результате твоих ошибочных действий убиты будут твои товарищи – бойцы Красной армии. Я научился понимать и ценить «Школу» Гайдара тогда, когда мной было сделано уже большое количество фатальных глупостей. Эта повесть не учит менторским тоном, что такое хорошо и что такое плохо, а демонстрирует читателю последствия этих самых «хорошо» и «плохо», какими они бывают на самом деле. Оспорить эту книгу невозможно, т.к. в ней не высказано то или иное мнение автора, а описана существующая реальность. «Школа» в этом смысле похожа на учебник физики, который можно не читать и не учить, но истины которого нельзя объявить субъективными мыслительными пристрастиями его авторов. Впервые эту повесть стоит прочитать в отрочестве, но перечитывать её, на мой взгляд, следует всю жизнь. Это книга-компас – нельзя достать её из кармана один раз, в детстве, и навсегда запомнить, где север. Как и с настоящим компасом, с ней следует сверяться, когда этого требует обстановка.

Но никто не додумался просто стать на колени И сказать этим мальчикам, что в бездарной стране Даже светлые подвиги - это только ступени В бесконечные пропасти к недоступной весне!

Я не знаю, зачем и кому это нужно, Кто послал их на смерть недрожавшей рукой, Только так беспощадно, так зло и ненужно Опустили их в вечный покой.

А. Вертинский

Спойлеры. Просьба сначала прочесть повесть, а потом этот отзыв.

В бытность свою ученицей средней школы я, как и все, штудировала "Школу" на уроках литературы. И про "романтику революционной борьбы" нам объясняли очень хорошо. Но как тогда я не видела ничего романтичного в расстреле Чубука, так не вижу и теперь ...дцать лет спустя. Если эта книга пугала своим юношеским максимализмом в подростковом возрасте, то что и говорить, сейчас я вообще смотрю на происходящее глазами той самой мещаночки из Арзамаса, серой тихой мышки. Утираю глаза уголком белой косынки и шепчу: "бедный ребенок!" "Трудный подросток", Боря Гориков, бросает школу и убегает из дому. Матери некогда было им заниматься - она работала, а отец со своей стороны ограничился в воспитании сына тем, что подарил ему маузер, и погиб "за светлое социалистическое будущее". Дети, тем более подростки, не могут находиться в вакууме. В наших реалиях мальчику грозила бы опасность связаться с дурной компанией, стать наркоманом или вступить в ряды запрещенной в России группировки... В то революционное время предоставлялся более широкий выбор. Борис примыкает к большевикам, к кому же еще, "яблочко от яблоньки". С группой товарищей он отправляется на Донбасс, воевать с беляками и прочими немцами. Это уже третья часть повести - "Фронт"(первые две - "Школа" и "Веселое время"), очень жесткая и ничем не приукрашенная. Пятнадцатилетний мальчик в огне гражданской войны. В пятнадцать лет дети должны резвиться на природе как суслики, и влюбляться в сверстниц (сверстников) аки горлинки. Боря Гориков сравнивает себя и свое ближайшее окружение с "хищниками, высматривающими жертву". Он страшен. С какого возраста лучше наблюдать расстрелы, видеть обезображенные трупы, узнать о том, что твое драповое пальто стоит больше, чем твоя жизнь? Чем позже, тем лучше. А лучше - вообще никогда.

– Обязательно, как будет случай, бабе отошлю. Ему на што оно, стукнет пуля – вот тебе и все пальто спортила, а дома баба куды как рада будет!

Книга заканчивается тем, что раненый Гориков лежит на поле боя и ждет, когда его поберут санитары. Подберут ли? Какая разница. Что ждет этого ребенка, прежде времени ставшего взрослым. Инвалидность? Сломанная психика в любом случае не даст найти себе место в мирной жизни. Скорее всего его постигла бы участь его прототипа - автора книги.