Kitobni o'qish: «Дар чародея»

В этой жизни я искала только одного, любви… неважно какой – любви детей, мужчины, матери, подруг, окружающих людей, животных… только ее…. Только ради любви мне хотелось жить дальше, существовать в этом жестоком и суровом трехмерном мире. Лишь любовь близких и далеких людей, возможность и желание одаривать ею в ответ давали мне силы терпеть невзгоды и идти по тернистому жизненному пути…

Пролог. Завет отца

Российская империя, Воронеж, 1847 год

усадьба Михайлово

Прошествовав мимо дворецкого, Сергей на ходу стянул шляпу и перчатки. Протягивая их слуге, мальчик приветливо улыбнулся и велел:

– Илларион, будь любезен, отдай перчатки прачкам. Я испачкал их, когда катался.

– В чайной вас дожидаются, барин, – заметил вежливо дворецкий, беря из его рук шляпу и окидывая добрым взором худощавого высокого паренька, которому на вид было лет двенадцать.

– Кто же? Я вроде никого не ожидаю.

– Не могу знать, Сергей Михайлович, – ответил Илларион. – Сказали, что ваши родственники.

– Родственники? – удивился Сергей, ничего не понимая. Ведь он остался единственным наследником графов Чернышевых после смерти родителей восемь лет назад. Двоюродный дядя по материнской линии, Борис Львович, который все эти годы был его опекуном, скончался неделю назад. – Весьма странно.

– И я так думаю, барин, – согласился слуга. – Служу у вас уже семь лет и ни о каких родственниках Чернышевых не слыхивал.

Сергей кивнул и, похлопав дворецкого по плечу, быстро направился по помпезному широкому коридору в чайную залу, которая служила для первичного приема гостей и предваряла ореховую гостиную. Распахнув высокие двери, мальчик вошел в уютную комнату, стены который были обиты изумрудным шелком.

В кресле у дивана сидела приятная немолодая дама в строгом сером платье и черной шляпке. Рядом с нею стоял высокий мальчик лет двенадцати с темными вихрами и в простом костюме.

– Здравствуй, Сереженька! – ласково воскликнула пожилая дама ее голос был очень молод. – Меня зовут Велина Александровна.

– Мы знакомы? – нахмурившись, спросил мальчик, осматривая пришедших.

– Я твоя прабабушка, а это твой родной брат, Никита Михайлович, – ответила дама, чем вызвала неподдельное удивление не только на лице Сергея, но и у второго мальчика.

– Я не понимаю вас, – вымолвил Сергей.

– Бабушка, что вы говорите? Я родственник графа Чернышева? – опешил Никита.

– Да. Ты такой же сын Мишеньки, как и Сережа. Вы родились в один день, двенадцать лет назад в этом доме, – объяснила Велина Александровна. – Вот, у меня есть все метрики и документы, – она полезла в небольшую бархатную сумочку и достала дряблыми руками какие-то бумаги. – Сегодня же мы вызовем адвоката, и он восстановит справедливость и оформит все надлежащие бумаги. Вы будет жить вместе, мои голубки, как графы Чернышевы, и я с вами. Теперь опасность миновала и можно выйти на свет.

– Но этого не может быть, – пролепетал Никита.

Все это время он думал, что он сын умершего плотника, и они жили с бабушкой Велиной в маленькой деревеньке под Орском, в нищете. Мало того, все жители деревни недолюбливали их, хотя и ходили за лечебными снадобьями к его прабабушке, которой этой зимой стукнуло семьдесят. Деревенские дети Никиту побаивались, и никто не играл ним, считая его таким же ведьмаком, как и его бабушка. Хотя кое-чему бабушка Велина его и научила, все же мальчик скрывал ото всех свои умения, ибо не хотел, чтобы окружающие люди, которые и так не жаловали их, возненавидели его. Никита помогал бабушке делать крынки и снадобья, ловил рыбу для продажи в лавке местного купца. Все эти годы они жили в бедности, перебиваясь с хлеба на воду.

– В это невозможно поверить, – опешил Сергей. Оказывается, все эти годы у него были брат и бабушка.

– Естественно. Ведь правда долгие годы была скрыта от вас, дорогие мои. Но это только для того, чтобы хотя бы один из вас, голубков, остался жив.

– Бабушка, вы объясните все толком, – вмешался уже недовольно Никита. – Я тоже ничего не понимаю из ваших странных слов уже который день.

– И я уже весь в волнении, – кивнул Сергей, ощущая некую радостную эйфорию от того, что у него есть родные люди. Его родители погибли весьма неожиданно и непонятным образом, когда ему было всего четыре года.

– Успокойтесь, мои дорогие, – улыбнулась дама и посмотрела по очереди на мальчиков, которые хоть и родились в один день, но не сильно походили друг на друга. – Теперь все плохое позади. Мне наконец-то удалось устранить физически этого черта-колдуна, и отныне мы заживем все вместе, семьей, как и желали того ваши покойные родители.

– Колдуна? – удивился Никита, который тоже ничего не понимал, ибо прабабушка ничего не говорила ему последние три дня, заявляя, что они должны поехать в Воронеж к молодому графу Чернышеву и именно там она все и объяснит.

– Да. Колдун, который следил за Сереженькой, словно коршун все эти годы, наверняка извел бы и тебя, Никиша, если бы узнал, что у графа есть еще один сын. Ты же, милок, – она посмотрела на Сергея, – остался жив только из-за того, что проклятый колдун надеялся на то, что ты знаешь некие тайны, которые отец мог поведать тебе перед смертью.

– О каком колдуне вы все время говорите, Велина Александровна? – спросил Сережа. – Это что, какие-то сказки? И вообще, мой опекун, дядя Борис Львович, говорил, что у меня нет родных.

– Он и был колдуном. Это он погубил ваших несчастных родителей, мою внучку Наташеньку и ее мужа Михаила. А тебя, Сережа, держал при себе и пытался подчинить себе.

– Согласен, дядя был весьма строгим, даже жестоким человеком, я бы сказал. Я не любил его. Но зачем ему…

– Он небось спрашивал тебя про завещание отца? – задала вопрос Велина Александровна.

– Спрашивал, – кивнул Сергей. – Но отец ничего не оставил.

– Естественно. Потому что ваши родители унесли все тайны с собой. И о завещании твоего отца знаю только я. Но колдун думал, что, возможно, отец все же что-то рассказал тебе. И явно рыскал везде все эти годы, чтобы найти завещание.

– Действительно, дядя искал какой-то клад, – задумчиво произнес мальчик, прекрасно помня, что Борис Львович постоянно пытался найти некие сокровища, облазил все подземелье их фамильного особняка, перерыл с помощью крепостных весь матушкин сад, и даже искал в стенах дома. Но так ничего и не нашел.

– Он надеялся, что отец все же оставил тебе завещание, но твой покойный батюшка знал, как это опасно. Ведь первый их малыш, ваш старший братец, был убит темными колдунами, едва родился. И этот черт Борис был из их числа.

– Бабушка, неужели я и правда граф Чернышев? – вымолвил Никита, только сейчас осознавая, что все эти годы проживал не свою жизнь.

– Да, милок. Такой же наследный граф по закону и рождению, как и твой брат Сереженька, – улыбнулась она ему в ответ.

– Бабушка, но отчего мы жили с вами в глуши? – не удержался Никита возмущенно. В его сердце поднялось негодование, отчего его брат Сергей жил в роскоши все эти годы, а он в нищете. Почему он был выбран для этого, а не брат. Ведь, как он понял, они двойняшки. И это казалось мальчику несправедливым.

– Предчувствуя свою гибель, ваш батюшка настоял на том, чтобы мы с тобой, Никита, уехали и скрывали наше существование. После нашего отъезда он рассчитал всю прислугу и нанял новую, чтобы они не могли знать, что у Чернышевых был еще один сын. Я забрала тебя, касатик, с собой и мы жили вместе, – объяснила бабушка. – Твой отец многое знал наперед. И когда ваши родители погибли в схватке с колдуном, который на самом деле не был твоим дядей, этот черт стал опекуном Сережи, чтобы выведать все про завещание вашего батюшки.

– Но почему именно я жил в бедности, почему выбор отца пал на меня? – заявил Никита обиженно.

– Ты возмущен, дорогой? – подняла брови Велина. – Наоборот, ты должен благодарить своего батюшку за то, что он выбрал тебя для этого. Потому что мы не знали, выживет ли Сереженька. Все-таки он остался тут в лапах колдуна и в любой момент мог погибнуть. Его жизнь здесь была гораздо опаснее.

– И роскошнее, – буркнул Никита мрачно.

– Прекрати эти глупости, – строго сказала Велина. – Плохое позади, и мы все вместе. Все эти долгие восемь лет я пыталась разделаться с этим чертом и его прихвостнями. И постепенно уничтожала их одного за другим. С самим же колдуном Борисом мне удалось справиться только после совета светлых старцев-волхвов, которые надоумили меня, как от него избавиться. Потому что физически убрать его было почти невозможно.

– Так для этого вы уезжали из нашей деревни неделю назад, бабушка? – понял Никита.

– Ты верно догадался. Я была здесь.

– Но дядя умер от сердечного удара, – уточнил Сергей.

– Естественно, – кивнула старушка. – Я все сделала так, чтобы доктора так и думали. И не стоит называть его дядей, он тебе не родной.

– Теперь я понимаю, – сказал задумчиво мальчик.

Возникла недолгая пауза. Сергей и Никита переосмысливали все слова прабабушки и не могли прийти в себя от этих новостей.

– Что задумались, голубки? – подбадривающе улыбнулась она мальчикам. – Мы вместе, снова одна семья. И отныне заживем счастливо, ведь так?!

– Я очень рад этому! – вдруг вскликнул Сергей, первым придя в себя, бросился к Никите и крепко обнял его. – Братец! Так хорошо, что вы вернулись домой!

Никита же не выразил восторгов по этому поводу и в ответ, чуть приобняв брата, промямлил:

– Наверное. И вы будете не против, чтобы мы жили с вами, граф?

Сергей отстранился от него и искренне ответил, улыбаясь:

– Нет! Я только рад буду! В этом огромном доме так неуютно одному. А теперь у меня есть родные люди. Благодарю вас, бабушка!

Он обнял и ее. Старушка радостно рассмеялась и проворчала:

– Осторожнее, дорогой, не жми меня так. Я уж немолода, еще сломаешь мне ребра. А мне еще надобно прожить лет пятьдесят…

Все рассмеялись, и даже Никита, которому явно понравилось теплое отношение к нему Сергея.

– Скоро ваши именины, касатики, – сказала Велина. – Подумайте, что каждый из вас хочет получить в подарок. Мы прочтем завещание вашего батюшки, он оставил его для вас. Ибо всегда верил, а скорее всего, знал, что мы снова будем вместе. Он мог видеть будущее. Так и вышло…

Пятнадцатого июля, в день двенадцатых именин молодых графов Чернышевых, на закрытый прием в фамильный особняк на Малой Дворянской улице были приглашены только добрые и сердечные люди, как сказала Велина Александровна, которые искренне радовались воссоединению семьи и возвращению Никиты и его бабушки. Кроме дворянских семейств, здесь присутствовали купцы, мещане и пара непонятных людей, похожих на отшельников или монахов. Велина Александровна была рада приезду всех гостей, знатных и нет, угощая за обильно накрытым столом всевозможными яствами. Гости желали мальчикам здоровья и скорейшего взросления, жали им руки и высказывали надежду, что Чернышевы найдут свой путь и счастье в этом мире.

После того как все гости разъехались по домам, бабушка Велина, как теперь ласково называли ее мальчики, привела их в бывший кабинет отца и закрыла дверь на ключ.

Сидя в кресле Михаила, старушка окидывала своих правнуков любящим взором, сегодня они оба были модно одеты в сюртуки и светлые штаны, как и полагается мужчинам-дворянам, и держались весь вечер очень достойно. Она была горда ими, понимая, что мальчики выросли хорошими детьми, и надеялась на то, что они станут и замечательными душевными молодыми людьми. Сегодня она намеревалась отдать им дары покойного отца, которые отныне должны сопровождать их по жизненному пути.

Они родились в один день, но не сильно походили друг на друга. Сергей имел русые волосы, светло-голубые глаза отца, миловидное лицо. Он был добродушным, немного застенчивым и спокойным. Никита же был темно-русым с зеленью глаз матери, неспокойным, подвижным и немного вспыльчивым. Хотя он и вырос в простых условиях, в деревне, врожденный аристократизм все равно проявил себя. И теперь он смотрелся вполне органично в дорогом костюме и мягких бальных туфлях.

Они стояли перед ней, и Велина видела, что Сергей постоянно жмет брату руку и словно пытается угадать его настроение.

– Бабушка, вы говорили, что батюшка оставил для нас какие-то ценные вещи, – спросил нетерпеливо Никита. – Вы же для этого позвали нас сюда?

– Ты прав, милок. Сейчас я вам все и отдам.

Глаза Никиты загорелись, ибо он предчувствовал, что их отец, имеющий огромное состояние и множество крепостных душ, наверняка должен был завещать им нечто дорогое.

Велина Александровна встала и подошла к большой напольной вазе, расписанной диковинными рисунками в восточном стиле, стоявшей у стены и служившей украшением камина. Сосредоточившись, она выпрямила пальцы правой руки и ребром ладони легко ударила по боковой стенке вазы. Та вмиг рассыпалась на множество осколков. И мальчики с удивлением охнули, ведь прабабушка – как они узнали, бабушка их матушки – применила некое секретное мастерство, которые позволило ей таким легким движением разбить вдребезги очень прочную глиняную вазу. Проворно наклонившись, Велина откинула часть осколков и вытащила некий сверток из простой холстины. Она проследовала к столу и, положив его на стол, развязала тесьму и извлекла письмо.

– Так тайник батюшки все время был здесь, в кабинете Бориса? – удивился Сергей.

– Естественно. Ранее это был кабинет вашего батюшки. На самом видном месте. Лучшего тайника и не найти. Этот черт явно бы не стал искать у себя под носом. А ваза эта была с двойным дном. Вроде заглянешь в нее, а там пусто.

– Поразительно!

– Ну что, готовы услышать наказ вашего батюшки, милочки? – спросила она, усаживаясь в большое кресло у стола. Она быстро распечатала письмо и развернула его.

– Читайте! Прошу вас, бабушка! – не выдержал напряжения Никита.

– Хорошо.

– «Если вы читаете это, мои любимые сыновья, значит, зло побеждено и колдун и его темная шайка мертвы. Надеюсь только на то, что вы оба в здравии, как и моя дорогая Велина Александровна, ваш ангел-хранитель. Я сделал все, чтобы уберечь вас. Вы мои любимые сыновья, мое продолжение и моя гордость. Я передам в дар мои сокровища, которые велел отдать после достижении вами двенадцати лет, ибо теперь вы достаточно выросли, любимые мои, чтобы сделать решающий выбор, выбор вашей души и вашей судьбы.

Итак, вам надо решить, что вы хотите получить от этой жизни? Говорите, и я постараюсь даровать вам это. Это должно быть нечто невещественное, но важное для вас. То, что сделает вас по-настоящему счастливыми. Не думайте долго. Ведь первое, что придет в ваши мысли, и есть верный выбор вашей Души, долгие раздумья будут от разума и поведут вас по неверному жизненному пути. Итак?»

Велина Александровна прервалась и посмотрела на мальчиков, стоявших перед ней.

– Сереженька, первый ты.

– Я бы очень хотел любви, – не задумываясь, вымолвил Сергей, прекрасно поняв слова отца и то, что он хотел сказать. – Мне так не хватало ее все эти годы. Хорошо, что теперь у меня есть вы, мои родные, – он улыбнулся брату и бабушке. – Но мне хотелось бы, чтобы мое сердце было полно любви постоянно и получало любовь в ответ. Мне кажется, это единственная невещественная вещь, которая сделает меня счастливым.

В ответ на эти слова Никита как-то ехидно хмыкнул, думая о том, что у братца с рождения был и титул, и богатство, что он мог пожелать? А он, Никита, был вынужден вставать на заре и ходить на реку за уловом, а потом весь оставшийся день до ночи торговать на рынке у злого купца Тобянина, чтобы выручить хоть немного денег за рыбу и глиняные горшки. И какая такая любовь, если нечего есть? Нет, желание брата показалось Никите глупым и непонятным.

– Душевный ответ, Сереженька, – кивнула бабушка. – А ты, Никиша, что скажешь?

– И что, батюшка с того света сможет выполнить мою просьбу? – спросил мальчик.

– Не сомневайся, но, скорее всего, даст тебе в дар то, что приведет тебя к исполнению твоей мечты, – объяснила Велина. – Того, чего ты жаждешь большее всего в жизни.

– Я хочу власти, богатства, а главное, прославить свое имя в веках! Чтобы и спустя годы все знали, кто я такой. Как, например, Александр Македонский!

– Ого, братец, – воскликнул Сережа, округлив глаза.

– Тебе все равно не понять, Сергей, – буркнул Никита в ответ.

– Наверное…

– Я жажду, чтобы весь мир был у моих ног, и все знали, кто я и что я велик! – продолжал в эйфории Никита.

– Я поняла тебя, голубок, – печально улыбнулась старушка. – Что ж, вы сделали свой выбор. А я читаю далее завет вашего батюшки.

– «Я услышал вас, мои любимые. И вы удивитесь, но я знал, что каждый из вас выберет. Все-таки я немного чародей и еще при жизни умел видеть будущее. Итак, Сергей. Твой выбор меня очень радует. Любовь – это самая сильная и высшая энергия, которую только можно найти во Вселенной, и ты получишь ее, как и желаешь, ведь ты так долго был одинок и среди врагов. Я дарую ее тебе. Возьми этот перстень, носи все время при себе, и ты найдешь то, чего ищет твоя душа».

Велина Александровна осторожно сунула руку в холщовый мешочек и достала оттуда коробочку. В ней лежал перстень с прозрачным голубоватым камнем. Сергей приблизился к бабушке и взял у нее подарок. Камень был овальной формы, чуть приплюснутый и удивительно теплый. Мальчик поднес его к губам и благоговейно поцеловал, чувствуя светлую ласкающую энергию, которая исходила от камня в перстне. Велина же, взглянув бегло на Никиту, продолжила читать:

– «Теперь ты, мой любимый сын Никита. Долгое время ты жил вдали от нас. Но таково было мое решение и моя воля. Ты не должен обижаться и держать в своем сердце зла. Я старался тебе во благо, потому что безмерно люблю тебя. Ты хочешь славы и величия? Я понимаю тебя. И принимаю твое желание. Ибо свободная воля человека не может быть нарушена. Я дарю тебе эту вещицу – карманные часы. С ними ты непременно получишь желаемое. И всегда помни, что счастья можно достичь там, где совершенно не ожидаешь его найти, ведь часто разум заводит нас в темные дебри, которые закрывают от нас истинный пусть, ведущий к Свету».

Велина достала из мешка небольшие выпуклые часы, потертые от времени и с немного облупившейся позолотой, и протянула их Никите. Тот нахмурился и как-то нехотя взял вещицу, не понимая, как могут неприглядные старые часы исполнить его желания.

– Не стоит смотреть на внешнее, смотри внутрь живого существа, в душу, – объяснила старушка.

– А при чем здесь часы? – не удержался Никита от вопроса.

– Именно они и помогут тебе осуществить твои желания, – ответила Велина.

Никита начал крутить часы в руках, чувствуя, что отец и бабушка обманывают его. Как эти обшарпанные карманные отцовские часы, стрелки которых, похоже, даже не ходят, могут даровать ему мировую славу? Их даже продавать-то было невыгодно.

Велина же вновь обратила свой взор на завещание их отца и прочла:

– «А сейчас я прощаюсь с вами, дорогие мои дети. Пусть каждый из вас обретет то, что ищет и чего истинно жаждет его Душа. Люблю вас безмерно».

Часть первая. Попаданка

Глава I. Выпускница

Больше всего в жизни она нуждалась в любви,

но именно любви то у нее и не было…

Россия, Екатеринбург,

2014 год, Июнь, 10

Чудесный наряд на школьный выпускной Надя купила только накануне. Золотистое платье с прямым приталенным силуэтом, с тонкими бретельками на плечах, с ажурной гипюровой вышивкой на груди и на ладонь выше колена досталось ей с большой скидкой. Туфельки, а точнее, босоножки у нее были еще с прошлого года, когда мама, получив очередную зарплату, купила их дочери на лето. Вообще, Надя никогда ничего не просила у матери, ведь та работала на двух работах, пытаясь прокормить их с младшим братом и еще выплачивать ипотеку.

Этим летом Наденька собиралась поступать в институт, а до осени где-нибудь поработать официанткой, как делала последние два лета. Все-таки к новому учебному году надобно было купить юбку и блузку, да и тетради стоили прилично. К тому же на зиму она очень хотела новый пуховик, но у матери на него не было денег.

Надя не переживала по этому поводу и решила летом заработать сама. Правда, некоторые ее одноклассницы носили норковые шубки, меняли вещи почти каждый день и хвастались новыми айфонами, но Надя не могла себе этого позволить. Два последних года она ходила в школу в единственной юбке и двух блузках, в стареньком пальто, а в морозы в заношенном пуховике. Однако девушка не чувствовала себя несчастной, нет. Ведь вещественное всегда казалось ей чем-то неважным. Все, что у нее было, мама покупала ей сама. Косметикой Надя не пользовалась, так как на нее тоже нужны были деньги.

Отец ее, ректор педагогического института, ушел из семьи два года назад, когда нашел себе молоденькую практикантку. После года тайной связи он без угрызений совести бросил свою жену и детей. И теперь они жили с мамой и младшим братом. Отец не считал нужным платить алименты и по договоренности выдавал матери Нади пять тысяч в месяц на содержание. Этих денег едва хватало, чтобы платить за Глеба, который ходил в частный детский сад, ибо в государственном не было мест.

Видя, как тяжело маме тянуть их с братом одной и как она устает, Надя полностью взяла на себя уборку по дому, походы в магазин за едой и готовку еды. Трехлетний Глеб также был на ней, ведь мама уходила на работу около шести утра, а возвращалась уже после девяти. И перед школой девушка отводила брата в детский сад, делая большой крюк, а потом бежала в школу, чтобы успеть к первому уроку. И Наденька считала свою жизнь вполне приемлемой. Единственное, чего ей не хватало от окружающих людей, – это любви. Мать любила ее по-своему: заботилась, кормила и даже узнавала, как у дочери дела. Но никогда девушка не видела от нее душевного тепла, ласки и искренней безграничной любви.

Наденька родилась в последний день декабря. В суровый морозный, солнечный день. Наверное, оттого детство рисовалось ей противоречивыми метаморфозами: от ярких солнечных сердечных переживаний и счастья до невозможно мрачных тяжелых дней, когда ей казалось, что никто ее не любит. Когда девочка была подростком, мать постоянно доводила ее до слез, обвиняя в непослушании и лени. От обиды Надя запиралась в туалете и плакала, считая себя гадким существом, которое отравляет всем жизнь. Только сильный всепрощающий характер девушки давал ей силы не сломаться и жить дальше.

В тот день с самого утра Надя пребывала в счастливой эйфории. Впереди ее ждал выпускной бал и целое лето. Правда, рабочее лето, но все же два месяца каникул. Еще одним поводом для радости был ее молодой человек. Месяц назад одноклассник Руслан предложил Наде встречаться. Наде он давно нравился, но она запрещала себе думать об этом осанистом, красивом и нагловатом парне с атлетическим телосложением, по которому вздыхали почти все одноклассницы. И когда в мае Руслан предложил ей отношения, Надя от радости даже не задумалась о том, что перед ней в течение года парень бросил трех других девушек. Она надеялась стать для него незаменимой и, конечно же, последней, ведь не мог же он не оценить ее душеных качеств, таких, как преданность и понимание, а также искренней любви к нему.

Сегодня она встречалась с Русланом у здания городской полиции в их укромном уголке за гаражами, чтобы вместе пойти в школу на выпускной. Молодой человек вызывал в сердце восемнадцатилетней Наденьки пламенные чувства, и она жаждала полюбить его и, возможно, в будущем выйти за него замуж.

Единственное, что омрачало ее думы, – это то, что в последние дни Руслан начал нервно реагировать на нее, постоянно цеплялся к словам, и она догадывалась отчего. Неделю назад она отказалась поехать с ним на дачу к другу, зная, для чего он ее туда зовет. Но девушка не хотела до свадьбы иметь близких отношений с мужчиной и именно это и озвучила Руслану. Это совсем не понравилось парню, и он съязвил о том, что глупо беречь себя для эфемерного мужа, тогда как он, Руслан, здесь, живой и жаждущий. Побоявшись, что он обидится на нее, девушка заметила, что через какое-то время, когда она привыкнет к нему и поймет, что он точно ее половинка, она решится. Но пока еще не готова к этому.

В чудесном настроении Надя, наряженная в новое платье, босоножки и с маленькой сумочкой через плечо вышла на улицу, наслаждаясь прекрасной погодой: теплой, солнечной и почти безветренной. Она радовалась тому, что сегодня, в свой выпускной, будет гулять по Платинке всю ночь с милым Русланом, как и многие другие выпускники.

Уже через полчаса, легким порхающим шагом девушка приблизилась к их укромному месту и, повернув за угол, резко остановилась. Перед ней предстала парочка, которая в этот момент страстно обнималась и целовалась. Округлив глаза, Надя прошлась глазами по высокой фигуре парня в белой рубашке и модных брюках и по светленькой девушке с распущенными длинными волосами в ярко-красном невероятно коротком платьице.

– Руслан? – пролепетала, опешив, Надя.

Вмиг оторвавшись от губ светловолосой девушки, парень медленно опустил руки с ее талии. Невольно оглядев с ног до головы темноволосую изящную Надю в золотистом соблазнительном наряде, он кисло выдохнул:

– А, это ты…

Светловолосая девушка тоже обернулась и прищурилась. В этот момент Руслан чуть отодвинулся от нее, и Надя узнала Яну из параллельного класса.

– Что ей надо, Руслан? Ты же сказал, что вы уже расстались, – заявила с вызовом блондинка.

– Так и есть. Только она, видимо, непонятливая, – нагло соврал Руслан.

Надя вконец опешила. Нет, она совсем не была готова к такому, и эти поцелуи молодых людей, и сама эта блондинка Яна ну никак не укладывались в ее голове, разум не хотел принимать всего этого, тогда как минуту назад она была так счастлива.

Руслан чуть подтолкнул блондинку с ярко-красными губами и велел ей:

– Яночка, иди, подожди меня у крайнего гаража. Я быстро поговорю с этой и найду тебя.

– Так и быть, мой котик, – кивнула Яна и провела рукой по его груди. В следующий миг, вперив взор в Надю, она процедила: – Это мой мужчина! Только посмей его тронуть, поняла?

– Иди, иди, кисуля, я сейчас, – сладко проворковал парень.

Красавица, призывно виляя бедрами в обтягивающем красном платье, прошествовала мимо Нади и скрылась из виду. Руслан скрестил руки на груди и оперся спиной о железную стену гаража.

– Ты теперь с ней? – тихо вымолвила Надя, устремив на него влажные от слез глаза и наперед зная ответ.

– Ты же видела? Чего дурацкие вопросы задаешь?

– Прости.

– Яна – моя девушка, я – ее парень. И у нас все зашибись, ясно?

– Но как же я? – не удержалась она от вопроса. Надя понимала, что ей немедленно надо уйти, показать гордость и забыть об этом неверном парне. Но отчего-то ее сердце не хотело верить в эту жуткую реальность, она надеялась, что, может, у них с Русланом еще есть шанс. – Разве все, что было между нами, не в счет?

– А что было? Поцеловались пару раз и гуляли без толку. Ты слишком сложная и правильная, Надюха, я устал от тебя. Так что давай по-хорошему, разбежались и все. И не надо трепать мне нервы.

– Я и не хотела трепать, просто думала…

– Слушай, Надюха, давай пока, я все сказал, – перебил ее Руслан и направился вслед за Яной.

Сердце девушки болезненно сжалось, и она вновь ощутила боль, которая была ей знакома с детства. Мать тоже не любила ее, хотя Надя постоянно пыталась заслужить ее любовь. И теперь, видимо то же происходило с Русланом, в котором она не чаяла души. В голове Нади гудела только одна мысль: «Ты не заслуживаешь любви, с чего ты решила, что кто-то должен любить тебя, такую никчемную?».

Одноклассники считали ее белой вороной, ведь она вела себя не как все, могла иметь мнение, отличное от большинства, и вообще казалась «неудобным» человеком, который не подстраивается под толпу. Кроме красоты лица и стройности фигуры, Надя не могла приписать себе ни одного качества, которые в их время ценились в девушках. Она не была взбалмошной, наглой, знающей себе цену и сексапильной. Она всегда чувствовала себя чужой среди окружающих ее людей. Она более ценила книги, чем дискотеки, душевные разговоры с людьми, а не тусовки с попойками. И вообще, на прогулки с единственной подругой или с Русланом у нее почти не оставалось времени.

– Что во мне не так, Руслан? Скажи? – спросила она глухо ему вслед, когда он прошел мимо и уже почти свернул за гараж.

– Не так? Да все! Ты не от мира сего, – нервно выпалил парень, обернувшись и подтвердив все ее тяжелые думы. – Губы не красишь, пивасик не пьешь, в музыкалке какой-то училась, даже не материшься. Дискач не любишь, тебе бы все дома пироги стряпать. Девственница до восемнадцати лет! Это вообще дичь какая-то!

– Ты обиделся на меня за это? За то, что я не стала с тобой… – уточнила тихо девушка, ухватив самую суть. – Но пойми, мне надо привыкнуть к человеку, полюбить его, наверное. Не могу я так сразу… я говорила тебе…

– Не можешь – твои проблемы, а мне нужна нормальная девка, чтобы горячая была, а не девственница.

– Я поняла, прости, – пролепетала Надя, понимая, что против светловолосой страстной Яны без комплексов, в соблазнительном красном платьице, ей точно не выстоять, – может, это и к лучшему…

Она отвернулась от него, понимая, что, наверное, Руслану никогда и не нравилась по-настоящему, не говоря уж о том, чтобы он мог любить ее. Вообще, говорить о любви в их циничный, развратный век было дурным тоном и большой глупостью. И, видимо, Яна оказалась более сговорчивой. Как бы ни стало больно в этот минуту Наде, она была готова скорее отпустить Руслана, чем поступиться своими принципами. Однако ее последняя фраза отчего-то задела парня, и он процедил:

– Для мужа себя бережешь? Береги. В сороковник, может, кто и позарится.

– Почему в сороковник? – удивленно вымолвила она, вновь оборачиваясь к нему. – Я просто хотела, чтобы все было по любви…

– Вот и дура, ну и береги себя до гроба.

– Я… – она хотела возразить, но подумала, что не стоит объяснять ему то, что для нее светло и ценно, тогда как для Руслана это были лишь ее глупые выдумки и старомодные запреты.

Вновь отвернувшись от него, она ощутила, как комок подкатил к горлу. Через миг она услышала быстрые удаляющиеся шаги Руслана.

Это было время, когда мужчины не говорили о любви. Они боялись чувств и всячески вытравливали из себя все возвышенные и романтичные порывы к женщине. Считалось, что мужчина, признавшийся в любви или влечении к девушке, слаб, глуп и примитивен. Уважение к женщине и восприятие ее как божественного существа, которое дает новую жизнь, потерялось у настоящего поколения. В этот век низменные чувства на уровне животных инстинктов, неразборчивость в связях и въевшийся стереотип, что доступных женщин безумно много, взрастили огромное поколение циничных, бессердечных и озабоченных удовольствиями парней, которые не ценили чистоту и верность в девушках, а жаждали лишь доступности и глянцевой пластмассовой красоты.