Kitobni o'qish: «Явление коллективного разума»
VIII/2038
– Здесь не занято?
Я недовольно поднял голову, чтобы посмотреть на того, кто посмел отвлечь меня от отнюдь не позитивных мыслей. Передо мной стояла девушка. А если быть точнее, то красивая девушка лет двадцати семи или восьми, с длинными тёмными волосами, спадающими до талии, и пронзительными карими глазами. В ответ на мой неприветливый взгляд она жизнерадостно улыбнулась и, не дожидаясь ответа, опустилась рядом на бледно-салатовый кожаный диван.
– Я уже давно за вами наблюдаю, – сказала она, испытующе глядя на меня. – Кажется, вы слишком серьёзны. Даже для этого места.
Вот тут, пожалуй, надо бы сказать о том, что это было за место. Начну с того, что вчера вечером мне позвонила женщина со строгим голосом и пригласила на собеседование, сказав только то, что это очень продвинутая научно-исследовательская компания и что им нужен именно я. Всё остальное она обещала рассказать при личной встрече на собеседовании, которое было назначено на сегодня. Конечно, после этого звонка меня посетили некоторые сомнения. Но затяжной поиск работы, который, к моему сожалению, длится уже больше года, не оставил места для продолжительных раздумий. Я уже без лишних удивлений ходил на любое собеседование, каким бы загадочным или неоднозначным оно ни было.
Почему я так долго ищу работу? Будучи лучшим студентом на курсе неврологии, я очень быстро привык ценить свой интеллект, и, конечно, после стольких лет завышенного самоосознания как-то не хочется работать там, где требуется более низкий уровень мыслительных способностей или заработная плата не отвечает моим изначально высоким требованиям. Короче говоря, в свои тридцать два я поработал то там, то сям, но не нашёл места, действительно подходящего для меня.
Вот почему я оказался сегодня здесь, в научно-исследовательском институте, уже несколько часов ожидая приглашения в кабинет кадровика.
– На сколько вам было назначено? – спросила девушка, сидящая рядом со мной. – Меня, кстати, Анна зовут.
– Сергей, – я автоматически протянул ей руку. Она легонько пожала её, продолжая лукаво улыбаться. – Меня пригласили к одиннадцати. А вас?
– Меня тоже.
Мы посмотрели на часы, висевшие на стене. Было без пятнадцати три. Мы находились в зоне отдыха и ожидания, что примыкала к длинному коридору, настолько стандартному, что, пожалуй, подобный ему можно было бы найти в любом офисном здании – стены, окрашенные бледной краской, яркое освещение и вереница немых безликих дверей. В зоне ожидания стояли уютные кожаные диваны, низкие столики с грудами рекламных журналов и кофейный аппарат. На стене висел телевизор, по которому нескончаемым потоком транслировались музыкальные клипы.
Кроме нас в зоне ожидания находились ещё несколько человек: женщина лет сорока и молодая пара, по-видимому, студенты, которые беспрестанно шептались о чём-то, хихикали, тискали друг друга за все уместные в постороннем обществе части тела и исподтишка целовались.
– Возможно, нас уже и не позовут, – пробормотал я.
– Когда мне звонили, предупреждали, что начало собеседования может сместиться, и просили дождаться, – неуверенно сказала Анна.
– Мне тоже так сказали, – проворчал я, всё больше размышляя над тем, чтобы бросить это бессмысленное ожидание и поехать домой. – А вам объяснили, что это за работа?
– Толком нет, – ответила Анна. – Сказали только, что она связана с крупным научно-исследовательским грантом в области изучения коллективного сознания и создания в будущем высокоразвитого искусственного интеллекта. Мне сказали, что я очень им подхожу, и больше ничего.
– Мне сказали всё тоже самое. Вы занимаетесь неврологией?
– Нет. Я психолог, но по специальности почти не работала. А неврология – это что-то связанное с мозгом, если не ошибаюсь?
– Да. Раздел медицины, изучающий процессы, происходящие в головном мозге и периферической нервной системе.
– Интересно, наверное…
– Вполне, – ответил я, чувствуя некоторое смущение. – Хотя по специальности я тоже толком не работал.
Анна с надеждой взглянула на вереницу дверей, видневшихся в коридоре.
– Как думаете, долго нам ещё ждать?
– Не знаю. Возможно, я побуду здесь ещё час и, если собеседование так и не начнется, уйду.
– Думаю, что я так же, – согласилась Анна. – Тем более я слышала, что отсюда вечером тяжело уехать.
Действительно, офисное здание компании находилось за пределами города. Автобусы сюда ходили нечасто. К тому же до остановки идти было не меньше двух километров, так как автобусы ходили не сюда, а в небольшой пригород, состоявший в основном из частных домов. Чтобы попасть в здание научного центра, мне пришлось пройти через добрую половину этого пригорода, а потом ещё идти с километр по пыльной дороге, ведущей между глухими складскими и гаражными корпусами.
Мы перекинулись с Анной ещё парой ничего не значащих фраз, обсудили странности погоды в последнее время, а когда все возможные темы для светской беседы были исчерпаны, я сказал:
– Анна, вы как хотите, а я, пожалуй, поеду домой. Меня не прельщает работа, при которой только для того, чтобы пройти собеседование, необходимо целый день просидеть под дверью кабинета.
Анна вздохнула, ещё раз с надеждой глянула на безлюдный коридор и сказала:
– Я тоже думаю, что ждать дальше бесполезно.
Мы направились к выходу. Зону ожидания от помещения приёмной отделяла только арка. Приёмная представляла собой небольшой, но просторный коридор, в конце которого за узким столом сидел охранник – мужчина лет сорока с шикарными чёрными усами и не менее шикарным животом, придававшим ему особую представительность.
– Интересно, на выходе они тоже досмотр устраивают, – сказала Анна, тревожно глядя на охранника.
Я вспомнил эту малоприятную процедуру входа в научно-исследовательский институт. Как только я зашёл в здание, сразу же направился в кабинет, располагавшийся рядом со столом охранника. Так мне было велено сделать вчера по телефону. В этом маленьком кабинете находился научный сотрудник. Его лицо было скрыто под голубой медицинской маской и широкими очками. Человек говорил немного и в основном односложно. На мои вопросы отвечал лишь то, что мне и так уже было известно. Всё остальное, он сказал, мне будет сообщено на собеседовании, а он лишь штатный врач-лаборант. Человек в белом халате осмотрел все мои личные вещи, затем проверил пульс и давление. Когда он нацепил мне на голову ободок с присосками и проводками, присоединявшимися к небольшому аппарату, я запротестовал. Но научный специалист объяснил, что предполагаемая работа будет очень сложной и, прежде чем принять меня на должность, им необходимо убедиться, что я полностью здоров. Этот аргумент в какой-то мере меня успокоил, и я позволил провести над собой ещё несколько манипуляций.
Мы с Анной прошли мимо охранника, который, казалось, не обратил на нас никакого внимания. Выход из здания был представлен стеклянной дверью. Я подумал, что стекло должно быть пуленепробиваемым, иначе охраннику в этом районе может не поздоровиться, когда стемнеет. Мы вышли на улицу и с удовольствием вдохнули свежий вечерний воздух. Только сейчас я осознал, что от долгого сидения у меня затекли все мышцы. Было приятно немного их размять, и я потянулся. Особо не торопясь, мы с моей новой знакомой двинулись по направлению к пригороду. От научного института туда вела засыпанная песком и щебнем дорога, которая чуть дальше начинала петлять между складами и гаражными строениями. Кое-где встречались высокие ветвистые дубы и липы.
– Такое ощущение, что уже значительно позже, чем четыре часа, – заметила Анна, озадаченно поглядывая по сторонам.
Странно, но у меня тоже было такое чувство. Хотя я точно знал, что, когда мы уходили, в зале ожидания на часах было ровно четыре. Несмотря на то, что был разгар лета, сейчас создавалось ощущение, будто уже наступили вечерние сумерки. Солнце скрылось по другую сторону высокого здания института. Тени от гаражей и деревьев стали густыми и как будто уплотнились. «Но не могли же часы в зале ожидания идти настолько неправильно?» – не на шутку встревожившись, подумал я.
