Kitobni o'qish: «Семантическое поле»

© 1976–2004 Psicologica Editrice di Т. Meneghetti

Viale delle Medaglie d’Oro, 428 – 00136 Roma – Italy

© НФ «Антонио Менегетти». Перевод на русский язык, подготовка к изданию, 2014, 2016, 2021.

http://meneghetti.ru

Предисловие

Можно утверждать, что онтопсихология, описанная ее автором более чем в 50 научных трудах, отныне полностью формализована. Одним из трех фундаментальных открытий онтопсихологии является семантическое поле.

Вот как его определяет автор: «Семантическое поле – это мгновенный проект энергии в себе, который исчерпывается в строго определенном следствии, касается внутреннего устройства эмоционально-психических переменных и при этом характерен для любой коммуникации, в которой происходит передача знаков и сигналов».

Данная монография представляет собой систематизированное изложение научных трудов автора по проблеме семантического поля, начиная с 1976 года по настоящее время. Критерием при организации материала послужило стремление представить прежде всего те работы, в которых речь идет о семантическом поле как о базовой информации жизни. В конце книги представлены работы более раннего периода, в которых речь идет о патологической стороне затрагиваемой темы (негативное семантическое поле). Знание о негативном семантическом поле лежит в основе всей клинической психотерапии.

Передавая мысль автора своими словами, отметим, что само по себе семантическое поле, будучи информационным феноменом реальности, является неким жизненным сообщением. Это аспект непрерывности между человеком и целым, аспект совместного развития человека и среды. Однако, в силу привнесенной в человеческую психику деформации, оно становится активатором регресса.

Для понимания содержания данной книги основополагающим является знакомство с такими трудами автора, как «Ин-се человека», «Монитор отклонения в человеческой психике», «Образ как алфавит энергии», «Учебник по онтопсихологии».

Глава первая
Открытие и оперативная практика семантического поля¹

1.1. Что предшествовало онтопсихологическому исследованию

Инновационная реальность, которая открывается с пониманием семантического поля, взрывает критическую систему исследований сознания и процесса познания человека.

Семантическое поле является одним из открытий онтопсихологии. Без знания реальности семантических полей невозможно понять, о чем говорит онтопсихология. Мы не можем считать объективным ни одно исследование в области человека, если у исследователя нет опыта семантического поля.

Семантическое поле в онтопсихологическом смысле исключает любые ссылки на схожие словосочетания. Поэтому, несмотря на использование термина, имевшего и до сих пор имеющего хождение в философской, лингвистической, психоаналитической и социологической литературе, мы не признаем никакой смысловой общности с упомянутыми дисциплинами.

Онтопсихологическая школа возникла как ответ на несостоятельность и неспособность к оперативным действиям комплементарных наук, которые, как казалось вначале, были нацелены на познание человека. Действительно, несмотря на тщательные исследования разнообразных случаев процесса становления индивида, эти науки постоянно сталкивались с тем, что они чего-то не понимали. Официальная наука все время была по ту сторону проблемы. К примеру, сложный мир электронного регулятора устойчивости был прочно связан с необъяснимыми или фидеистическими «скачками». Ни в коем случае не подвергая сомнению норму человеческой веры, констатируем тот факт, что эти запасные пути напрочь лишены оперативности.

Я могу описать индивида на внешнем социальном уровне, не имея его перед собой физически, то есть он будет существовать в силу различных отсылок (дом, жена, муж, работа и пр.). По этой причине я могу познать его посредством другого человека, который состоит с ним в контакте.

Анализ многочисленных наработок других школ выявил непреложный факт – отсутствие точных очертаний и наличие необъяснимых случаев, которые ограничивали возможность пациента осознавать.

В дальнейшем другие школы (в США) обнаружили эффект сети в контексте. Стали говорить о том, что человеческие существа, помещенные в определенную среду, претерпевают ее настолько, что каждый отдельный индивид становится выражением общей динамики. К примеру, при просмотре футбольного матча болельщик может войти в форму общего аутсайда и в агрессивность определенной типологии. Однако на своем опыте я замечал, что эффект сети в контексте возникал не постоянно, его можно было сравнить с неким островом, но он не помогал мне в исследовании отдельно взятого индивида.

Потом стали говорить о последствиях волевого или идеологического порабощения субъекта, когда внешне автономный индивид страдает внутри себя от неких присутствий, которые сам он может обнаружить в той или иной форме или не обнаружить вовсе. Происходит это из-за того, что человек с детства подвергается некой форме воспитательного порабощения со стороны идеологической системы. Характер страданий во взрослом возрасте зависит от типа воспитания и аффективной зависимости. Индивид перенимает чужую культуру и в результате утрачивает собственную истину. Но и в том случае, когда удавалось понять подобные ситуации, симптом не исчезал и проявлялся в виде головной боли, невозможности выстраивать отношения, половом бессилии, функциональной неспособности быть самодостаточным.

Классический психоанализ объясняет такую ситуацию процессами интроекции и, в большей степени, идентификации: будучи пассивным объектом воспитания, субъект внутренне принимает идеал другого человека, подстраивается под него и развивается, идентифицируя себя с тем, что ему кажется сильной формой. Однако в своей клинической практике я убедился, что можно работать с мнестическим следом и травматическими воспоминаниями детства, вынимать их на поверхность сознания, предъявлять всю историю прошлого возможностям сознания субъекта. При этом симптом никуда не исчезал, и это было постоянным доказательством несостоятельности.

То же происходило, когда я допускал некоторые положения парапсихического видения в его общем смысле. И в этом случае симптом иногда исчезал, но затем возвращался прежним или в еще более тяжелой форме.

Значит, недостаточно сказать, что симптом – это один из аспектов сопротивления и что он сформирован средой, поскольку, если я точно знаю причину, я должен суметь найти и решение. Неумение освобождать от патологии означает в том числе и незнание этиологии симптома.

Из сказанного выше можно понять, что открытие семантического поля появилось в условиях тяжелого стресса, и проверкой его успешности стало разрешение проблемы человека, стабильное исчезновение симптома.

1.2. Открытие семантического поля

В ходе сеансов я отдавал себе отчет в том, что субъект был раздвоен в своем речевом изложении. Он представал одним способом, а существовал другим, что подтверждалось на уровне кинетики и проксемики, индукции, анализа, анамнеза и всего психоаналитического инструментария. Однако факт оставался фактом: даже когда я предъявлял сознанию субъекта его шизофреническое поведение, симптом не исчезал.

На сеансах, несмотря на внешнюю коннотацию субъекта относительно той или иной вещи, я сталкивался с частыми отвлечениями и фантазиями, которые всегда ассоциировались с изначальными отвлечениями. Это было так, словно мое отвлечение самостоятельно перемещалось из той точки, на которой я рационально хотел сконцентрироваться.

Отвлечение всегда возникало в тот момент, когда я фокусировался на возможности провести интроспекцию пациента. Несмотря на всю мою культуру и логическое усилие интерпретировать все возможные типологии, на которые указывал пациент или которые я сам мог вывести из самой точной на тот момент и открытой любому изменению интерпретации, я вынужден был констатировать в себе настойчивое отвлечение. Подобное случалось и в ходе интерпретации сновидений.

Я твердо решил покончить с психотерапией и оставить это занятие другим.

Но, прежде чем окончательно сдаться, попытался в рамках сеанса серьезно разобраться, а не было ли то, что я считал отвлечением или ассоциированной фантазией, возможным проявлением ясновидения. Иными словами, я стал серьезно относиться к тому, что прежде пытался исключить логическим усилием. Я попробовал дать опору реальности этому миру, который до того дня считал абсурдным и неконтролируемым. Я подошел к этому со всей серьезностью и конкретностью, и всякий раз, когда видел во всей этой бессмысленной фантасмагорической совокупности реальность, я не только более объективно познавал пациента, но и отмечал, что симптом исчезал.

Идя за фантазийными указаниями, я познавал реальность другого, видел его истинную сущность, встречал его настоящего. Благодаря серьезности, которая сравнима с серьезностью расчетов инженера, создающего железобетон, или с серьезностью ядерного физика, высчитывающего вероятность массы, я наконец видел другого человека целиком и даже там, где он себя не знал. Симптом исчезал.

Тем не менее я остерегся определять этот факт как паранормальную способность. Признав реальность в фантазии, я применил к ней всеми признанную рациональную логику. В сущности, я использовал параметры того же рассудка в работе с тем, что имело единственный изъян – не было похоже на внешнюю реальность. Таким образом, речь шла не об аннулировании рассудка, а о его использовании в зонах, считавшихся нереальными, несуществующими.

Когда Христофор Колумб направился на трех каравеллах на поиски Индии, он был вне рамок географического знания того времени, однако ему удалось применить инструмент мореплавания на том фронте, который считался несуществующим, но в реальности существовал.

1.3. Клиническая проверка

Когда мать приводила ко мне на лечение ребенка в возрасте от одного месяца до десяти лет, мне достаточно было нескольких минут общения с малышом, после чего я предлагал его внешне здоровой матери пройти курс терапии и не упоминать больше о ребенке. Невзирая на первоначальные возражения, я ставил женщину перед дилеммой: «Либо Вы позволите работать с Вами, либо я ничем не смогу помочь Вашему ребенку». Если мать позволяла мне исследовать и обсуждать ее проблему и прилагала усилия к саморефлексии на уровне Я, то симптом у ее ребенка полностью исчезал самое большее через месяц.

Затем я решил опробовать этот метод на пациентах с бессонницей и головными болями. К примеру, человеку, который до моих сеансов на протяжении ряда лет страдал бессонницей, я после проведения анализа предлагал прекратить общение с привычным другом, привычным партнером, привычным сожителем. Если человек исполнял этот наказ, бессонница исчезала.

Всякий раз, видя перед собой человека с проявленной болезнью, я должен был вести свое исследование не в нем, а в другом направлении. Нужно было исследовать не сам симптом, а идти другой дорогой. Той, на которую указывают сновидения (как ясновидение, а не как ассоциации или проекции) и которая открывалась мне всякий раз, когда я пускался вслед за другой реальностью, представавшей в виде отвлечения². Чем более верен был я своим отвлечениям, тем ближе подходил к истинному месту зарождения симптома. Симптом однозначно исчезал, как только пациент или иной скрытый субъект производил внутреннее психологическое отделение. Ребенок выздоравливал, стоило матери «отрезать» себя изнутри и начать жить своей жизнью. В случае со взрослым пациентом ему достаточно было, после того как я указывал на постоянное присутствие в его психике иного управляющего, «отрезать» сознательным и эмоциональным усилием это вмешательство, как симптом исчезал незамедлительно. Полноценное восстановление здоровья в случаях серьезных органических отклонений от нормы зависело от скорости органической реакции и колебалось от недели до одного-двух месяцев.

Как бы человеческие существа ни поступали, ни думали, ни рефлексировали, ни претендовали на объективное знание себя и других, в реальности они постоянно находятся в роли ведомых со стороны как своих познавательных систем, так и семантических полей.

1.4. Пояснения к психотерапии

Поле – это условное гипотетическое пространство, динамические векторы которого представлены с точки зрения результирующих силовых центров. Данное понятие используется здесь в том смысле, который вкладывает в него ядерная физика.

Под психикой подразумевается решимость интенциональности. Понятие интенциональности – это самое сильное понятие относительно энергии. Психическая интенциональность – это первичная форма энергии, существующей согласно результирующим силовым центрам гипотетического экзистенциального пространства. Силовые центры не стоит понимать только как магнитные соединения, гравитационные потенциалы, молекулярную интенсивность или изменения энергии на субатомном уровне, которые в своей совокупности определяют в любом случае импульс, изменение движения. Силовые центры могут быть гораздо более крупными, представлять собой двух, трех, четырех или пятерых человек. Мы придаем силу небольшой части материи и забываем о том, что есть человек.

Под словом «семантический» в онтопсихологии понимается виртуальность, способность запускать следствия, сообразные информации векторной интенциональности. Речь идет об акте, последствия которого определены его первоначальным обозначением.

Этот акт конфигурируется в момент обозначения, в самовоспроизведении возможности, и значение (результат) побуждения является его неизбежной, или естественной, феноменологией. Как только задается семантическое поле, неизбежным его следствием является именно это значение, а не другое. Психическая энергия точнее любой математики, у нее нет излишков, необъяснимой изменчивости: она точна, синхронна и улавливает самое себя всегда в соответствии с совершенной экономией.

Под термином «семантический» понимается побуждение, которое в процессе своего движения создает некую форму. Эта форма в дальнейшем будет воспринята получателем в качестве определенного значения, что мы и называем эффектом или симптомом.

Мы приходим к тому, что единство человека обеспечивает обратимость между психическим и соматическим симптомом, между одним органом и другим. Мы знаем, что мысль, фантазия, желание всегда могут совершить перенос, смещаясь к различным граням действия. Даже в психоанализе уточняется, что комплекс может констеллироваться в различных явлениях или симптомах. Таким образом, комплекс одного человека внешне может проявляться в другом субъекте, оставаясь латентным в своем носителе: один индивид является носителем комплекса, а другой, любящий его, становится его выразителем, заболевая, потому что вовне они разделены, а внутри тесно связаны.

Отправитель семантического поля, или первый активизирующий, запускает собственные сознательные или бессознательные импульсы, которые находят свое внешнее проявление в психоорганике колонизированного им партнера. Партнер-исполнитель не воспринимает и не распознает эту информацию как идущую от другого человека, он принимает ее за собственную мотивацию, идущую от Я, заявляет как собственное желание: «Я хочу этого… Я думаю таким образом… Поэтому я умру таким образом, потому что это мой выбор…» Пассивный на самом деле не знает, что является «колонией» другого человека, которого на сознательном уровне он любит, хочет, ненавидит или, возможно, даже забыл. В любом случае, он интроецировал «хозяина», отличного от самого себя.

Специфичность семантического поля заключается в том, что оно не становится идентичностью во внутреннем психическом мире субъекта, а всегда остается отличным от него. Именно поэтому появляется болезнь, искажение, несовпадение, следовательно, неспособность к точности осознания реальности. Семантическое поле действует в субъекте, управляет им и обуславливает его изнутри, а носитель об этом ничего не знает. Более того, часто семантическое поле модулируется согласно импульсам или констелляциям базового комплекса пациента либо отправителя.

Организмическое в себе, которое в своей непознанной части остается здоровым, обнаруживает удар и всячески пытается указать на это субъекту посредством сновидений, ляпсусов, оговорок, симптомов. Однако Я остается невозмутимым в своей убежденности, сформированной еще в детстве, и хронометрирует жизнь в рамках модели, которую оно теперь считает своим Я. Организмическое отказывается принимать это подставное лицо, но сознательное Я настаивает: разворачивается отчаянная борьба между организмическим Ин-се, разоблачающим отклонение от нормы, и Я, не желающим это понять. Логическое непонимание Я приводит к суициду организмического.

На данный момент выделить, уточнить, прервать, вмешаться и исправить семантическое поле возможно только с помощью онтопсихологических знаний. Открытие динамической реальности, которая выступает связующим звеном между двумя индивидами на основании схем их аффективности, позволяет изменить, вылечить, устранить любой симптом, при условии воления клиента, действуя исключительно в области органического потенциала. Чтобы научиться рациональным образом описывать и использовать знания о семантическом поле, необходима подготовка и клиническая демонстрация.

Рисунок, приведенный ниже (рис. 1), показывает упрощенную схему семантического поля, но дает представление о том, что это такое. Нижняя часть рисунка представляет собой зону бессознательного. Под бессознательным мы подразумеваем тот квант реальности, которым субъект является, но в котором не распознает своего существования. Верхняя часть – это сознательная зона. Два овала – это два индивида, у которых мы графически отмечаем психические структуры: комплекс, Я и организмическое Ин-се.

Предположим, что очерченное пространство – это личность А, к примеру мать, у которой есть серьезная проблема во взаимоотношениях с другим человеком (сыном, дочерью, мужем, любовником и т. п.). Она озабочена проблемой, предположим, лечением сына от тяжелой наркомании, настолько, что это становится делом всей ее жизни, но излечение не происходит. В ходе онтопсихологической работы с таким клиентом онтотерапевт первым делом исследует внутренний мир субъекта на предмет поиска скрытого манипулятора.

Симптом как будто несет имя и фамилию своего владельца. Как только он определен, начинается процесс постепенного осознания этого со стороны пациента, что неизбежно приводит к исчезновению симптома.

Вот точный пример семантического поля: в аффективном зависимом – «колонизированном» союзнике-партнере – развивается внешнее проявление причины, латентно действующей в скрытом активаторе, который на сознательном уровне больше всех жертвует собой и помогает. Для того чтобы симптом исчез, достаточно выявить это поле на основе очевидности и проявлений и принять решение о его разрыве. Разрыв нельзя произвести вовне, он может свершиться только по решению одного из двоих, необязательно обоих. Это решение болезненно, оно сродни отказу от того, что всегда любил.

Рис. 1а. Идеограмма непосредственного негативного семантического поля

Рис. 1б. Идеограмма непосредственного позитивного семантического поля

Еще один аспект семантического поля представляет собой семантическое поле с тремя индивидами (рис. 2).

На рисунке представлены три субъекта: А, В и С. Предположим, что эти три человека каким-то образом знают друг друга: это могут быть три друга, семья или три случайных знакомых. Может произойти так, что первый эмитент³ – к примеру, А – обладает особым предпочтением или определенным тематическим отбором, определенным сознательным или бессознательным интересом по отношению к С, с которым не может непосредственно вступить в контакт. Однако С аффективно связан с В. Тогда А, который также связан с В, воздействует на последнего. В В не происходит никакого особого изменения, но симптом проявляется в С. Когда В встретится с С, внутри С появится реальность А. Так действует «семантическое поле через третьего», или «опосредование третьим»: в субъекта может проникнуть семантическое поле, которое останется полностью бессознательным.

Рис. 2. Семантическое поле в третьем

Существуют бесконечные модуляции семантического поля, но в данном случае приведены лишь простые примеры. Разберем следующий. Представим семью, состоящую из четырех человек: жены, мужа и двоих детей. Следуя той же схеме, А представляет собой жену, В – мужа. Это два человека, взрослых в психологическом плане, здоровых с медицинской точки зрения, автономных, успешных. Проблемой в семье является то, что младший сын имеет хроническое заболевание, а старший все время противопоставляет себя отцу. Человек, которого в данном случае мы определили как мать, вне себя от тревоги по поводу сложившейся ситуации. В результате анализа семантического поля внутри семьи выявляется, что младший ребенок на органическом уровне испытывает влияние семантического поля матери, которое соматизируется внутри его организма. Со старшим, напротив, существуют взаимоотношения любви, в которых мальчик становится естественным союзником матери, и по этой причине (считая себя ее тайным партнером) он будет нападать на ненавистного ему мужчину – отца⁴.

Муж постоянно мучается, нет спокойных любовных отношений, потому что женщина не может отнестись с любовью к самой себе, не может найти выход для себя и для своей семьи, поскольку озабочена проблемой болезни младшего сына и проблемой старшего, постоянно действующего в пику отцу, который его не понимает. В этом случае достаточно привести к осознанию мать, с очевидностью показать ей, что она сама является информатором того, что проявляется в ее семье и от чего она испытывает мученье. Чтобы спасти отношения пары, необходимо проанализировать обоих взрослых.

Для выживания человек, который находится в ситуации негативной психологии, нуждается в аффективном зависимом. В последнем происходит разрядка инкубированной энергии, которая, к примеру, может проявляться в виде алкоголизма или в любом другом виде. Как будто в зоне бессознательно появляются два центра. Один из этих центров представлен организмическим, однако появляющиеся векторы другой интенциональности выстраивают своего рода станцию, от которой чуждая интенциональность достигает сознания по тому же пути, по которому проходят органические эмоции, – поэтому она расценивается как собственный импульс.

Обман раскрывается по результатам в виде патологического симптома.

Семантическое поле интенсивнее любой вербальной коммуникации. Его эманирует центральная часть существования субъекта, то есть самая большая часть, где проявляется присутствие жизни.

Под центральной частью подразумевается первичная форма энергии, которую другие могут назвать мышлением, душой, психикой. Раз так, если это – энергия, то она гораздо сильнее биологических и церебральных систем. Будучи смещенным на нейронном, молекулярном, субатомном уровне, организмический конденсат под постоянным сильным воздействием негативного семантического поля изменяется, приводя к инфаркту, опухоли, суициду. Семантическое поле также является вытесненным инстинктом, который подавляется в в одном индивиде, внедряясь в колонизируемого индивида и персонализируясь в нем. Отправитель задает векторную направленность, или направление информации; получатель предоставляет энергию действия.

В определенный момент ситуация агрессивного семантического поля, или семантического поля ненависти, может превалировать в колонизированном партнере настолько, что подчинит себе природный здравый смысл субъекта, то есть его ум и память будут отсеиваться по принципу соответствия или несоответствия интенциональности семантического поля. Семантическое поле действует вплоть до исполнения, сообразного замыслу отправителя, или до полного истощения колонизированного партнера. Когда пассивный субъект «отрезает» семантическое поле отправителя, последний впадает в кризис и заболевает тем, чем болел зависимый партнер.

Субъект может вступить в брак, выбрать работу, совершить профессиональный выбор по причине собственного комплекса, но, как показывает онтопсихологический анализ, особенно при интерпретации сновидений и при имагогике, его решение зачастую совершается в ответ на испытанное им семантическое воздействие. В данном случае происходит не искажение ума, а своего рода атрофия, вызванная привычкой пациента принимать решения определенным образом. Пациент, выполняя указания семантического поля другого человека, фактически цензурирует и подавляет собственную спонтанность. Отсутствие использования сознательной организмической функции приводит к появлению ригидности, то есть к утрате этой функции.

Как только Я приводится к осознанию, оно самоудостоверяется. Тогда оно испытывает кризис, «почва уходит из-под ног», и позитивное бессознательное оголяется⁵. Организм вновь восстанавливает равновесие, потому что семантическое поле может настаивать лишь до того момента, пока Я верит. Как только Я перестает верить и становится способным провести оценку, семантическое поле автоматически исключается из биоэнергетической самостности организма или внутрипсихического мира при содействии Я. Я – это ключевой аспект функции реальности. Именно оно держит в руках штурвал.

Чтобы осуществить это исключение, необходимо решение. На самом деле может случиться и так, что индивид, даже осознав чуждое семантическое поле, решает оставить его, потому что любит отправителя. Онтотерапевт уточняет и показывает, где нужно предпринять действия, потом он останавливается. В этот момент в игру должна вступить воля индивида. Если индивид принимает решение, семантическое поле аннулируется.