Kitobni o'qish: «Душа»

Shrift:

* * *

Глава 1
Утро

Сегодня я умру. Я это точно знаю. Я жду этого. Вам грустно, страшно? Вы считаете меня сумасшедшей? Ненормальной? Или, есть популярное слово, неадекватной. Мне – нет, не страшно, не грустно, и уверяю вас, что я в здравом уме и, как говорится, твёрдой памяти. Мне чрезвычайно любопытно и интересно, что там… Когда моё земное тело сделает последний выдох…

Я прожила отличную долгую жизнь. Сто двадцать один год – это прилично. Не самый долгожитель. Известны случаи, когда даже до ста пятидесяти лет доживали. С сегодняшней медициной и поддержкой внутренних органов это возможно. И я, думаю, смогла бы ещё дольше продержаться. Но, во-первых, мне, как я уже говорила, любопытно. Я всегда была интересующейся особой. А во-вторых, мой эксперимент готов к проведению. Вот уже месяц, как я устранила ошибку. Да, я не была готова. Спасибо Патрику, моему мужу, который умер год назад, предварительно согласившись участвовать в эксперименте. И не без интереса. Он всегда разделял мои, а я его интересы. Да, вы же не в курсе, что за эксперимент… На мой взгляд, он грандиозен! Я решилась приоткрыть тайну небытия. Мы нашли способ считать информацию с души, узнать, что же там, за чертой… Так вот, благодаря Патрику я обнаружила ошибку в системе инкубации тела. Чтобы считывать послания души, в теле должен быть максимально замедлен процесс разложения. Без глубокой заморозки его невозможно остановить полностью, как мы всей командой ученых ни ломали голову. Около года – это максимальный срок, которого мы добились. Ох, мурашки по коже. По моей ещё тёплой коже. Я ещё ощущаю это. Я в предвкушении чуда. Наконец-то! Нет причин, чтобы я передумала. Да это и невозможно. Здесь мысли ни при чём. Я чувствую свой конец, я его ощущаю. И это усилилось со дня смерти Патрика. Не потому что мне одиноко и непривычно без него. Я осознаю это максимально. Нет. Пришла пора. Всё совпало. Сложились пазлы. Есть ряд посылов от вселенной.

Пока что раннее утро, и все ещё спят. Тихо кругом, лишь птички поют, и слышен плеск океана. Я все дела сделала, всё сказала. Кажется, ничего не забыла. Сегодня проведу последний день с близкими, схожу на океан, погрею тело на солнышке. Хотя я всегда так жила. Ох-хо-хо, как же приятно осознавать впереди перемены! Я их люблю. Страсть как люблю. А эта – самая мощная за всю жизнь, собственно прекращение жизни тела. Что-то я почти счастливая. Не является ли это защитной реакцией? Всё же мне жаль оставлять моих любимых детей. Это привязанность. Может, мне страшно? Ну и что с того? Я всегда любила страх. Если чуть-чуть, это приятные ощущения. Как всегда, мне хочется всё ускорить, поэтому осаживаю себя. Как будто мне нет дела до окружающих. Они меня любят. А я люблю их. Но всё же я чуточку эгоистка. Эту свою материальную приземлённую сущность я приняла и тоже люблю. Без этого никак.

Я сижу на кровати, подложив под спину подушки, и смотрю в окно. Светает. Тёплый воздух струится в пространстве. Я вижу верхушки деревьев и кустарников, образующих зелёно-красный ковёр, а вдали бирюзовые воды океана, сливающиеся с небом. Скоро зайдёт Кристен. Она просыпается рано и всегда в первую очередь приветствует меня. Я её удочерила, как и остальных одиннадцать детей в период с пятидесяти до ста лет. Самому младшему сейчас двадцать пять. А Кристен сорок. Я решила не рожать, да и поздно было. Хотя, скорее, это моё осознанное решение. Возможно, я боялась и ленилась, но всё же в большей степени меня сподвигло на усыновление и удочерение сопротивление системе и общепринятым догмам, когда детдома переполнены, планета перенаселена. Куда ещё плодиться? А дети, они все одинаковые, и мне всегда было жаль брошенных. Как это? Даже сейчас мурашки по коже. Не вижу прелести в дремучем стремлении к продолжению рода или наполнении жизни смыслом за счёт рождения детей. В общем, мы с Патриком подарили любовь и родительское тепло двенадцати детям. И всеми я могу быть горда. Жизнь я прожила отлично, созидательно, с удовольствием. Много творила и создавала. И много любила. Что это у меня за мысли, как будто я подвожу итог своей жизни? Так и есть, всё же последний день. Хочу поймать внутри себя страх, которым наполнена жизнь большинства людей. Страх смерти. Прислушиваюсь к себе. Есть чувство неизвестности и неопределённости, рождающее лёгкий страх. Пока что это более или менее приятно. Хотя я всегда стремилась помочь людям избавиться от этих экзистенциальных привязок, и раскрыть природу страха смерти явилось для меня первоочередной задачей. Если не будет этого страха, который зашит в подсознании на глубоком уровне, человек сможет жить легко и расслабленно, реализуя весь свой потенциал, не сковывая свои действия страхами. Это только так говорят, что «у меня нет страха смерти» или «я не боюсь смерти». На самом деле человек жутко боится умирать. Кажется, исчезни этот страх, пройдут и другие. Бессмысленность, одиночество и свобода. Всё же взаимосвязанно и циклично. На этой цикличности у меня и родилась гипотеза, ради которой задуман мой эксперимент.

Бульканье системы считывания мыслей на миг останавливает их поток. Мой взгляд перемещается на небольшой генератор. Он люминесцирует синим, дополнительно освещая комнату. Впрочем, его синева постепенно бледнеет по мере того, как дневной свет становится ярче и заполняет пространство вокруг. Да. Так начинается мой последний день.

Я нахожусь в своём институте. Хоть он и рядом с домом, но в последний год я поселилась здесь. Оборудовала комнату с видом на свой дом. Мне здесь хорошо. Я сама решила отделиться, чтобы мои близкие привыкли жить без меня. Конечно, они то и дело приходят и вмешиваются в рабочий процесс. Но не вижу в этом ничего страшного. Я их люблю. И понимаю, что некоторые из них, возможно, испытывают беспокойство, чувствуют, что я скоро уйду от них, и это рождает в них внутренний бессознательный страх смерти. Пусть переживут этот страх, потом станет легче. Уж я-то знаю эту истину. Ах, какой приятный аромат орхидей! Они высажены прямо возле моего окна. Я их вижу и чувствую их благоухание. Пришла Кристен, поцеловала меня и опять убежала. Скоро придёт Мила и принесёт мне завтрак. Точно, уже слышу её шаги. Мы удочерили её, когда путешествовали по Африке и Новой Зеландии. Она у меня мулаточка. Красивая и очень энергичная. Она уже родила троих детей. Честно, я запуталась во внуках и правнуках и порой путаю имена. Они обижаются иногда, но я всё списываю на свою плохую память, хотя она у меня хорошая, просто их много, да и некоторые очень похожи между собой.

– Доброе утро, дорогая! – Мила заходит в комнату плавно, как баржа плывёт по реке, раскачивая широкими бёдрами, источая аромат ванильного пудинга, брусничного желе и бисквита с маракуйей, папайей и бананами. Поднос с завтраком она картинно несет одной рукой на высоте плеча, словно он невесомый и приклеен к её пальчикам. Моя Милочка любит покрасоваться. – Сегодня твои любимые лакомства.

– О, да! – мои глаза сверкают, потянув носом воздух, я расплываюсь в блаженной улыбке, предвкушая удовольствие. Я всю жизнь любила сладкое, всегда питала слабость к десертам. – Спасибо, дорогая.

Свободной рукой Мила вытягивает встроенную в стену подставку, которая повисает в воздухе, удерживаемая энергетическими лучами, направленными от стен. Дочь ставит на неё поднос и подвигает ко мне. Я подвожу к себе поближе и с упоением вдыхаю аромат, струящийся от блюд.

– И правда, праздник! Как день рождения. Только дни рождения отмечают каждый год. А день смерти я смогу отметить один раз. Причём сам день рождения я не могу отмечать, так как на момент рождения у меня нет сознания. Видимо, эту ущербность я могу компенсировать днём умирания.

– Это ты, так как знаешь, что умрёшь сегодня. Хотя я немного сомневаюсь и надеюсь, что это не произойдёт. Однако, глядя на твою уверенность, эти сомнения и надежды слабые. Другие люди не могут отметить свой день смерти. Для большинства это абсурд и нелепость.

– Тут я с тобой не соглашусь, Милочка. Например, у балийцев день смерти отмечается великим шествием и торжеством. У всех существует ритуал прощания с покойным, и похороны – тоже праздник. Но надо признать, что редко, когда сам умирающий может это отметить, так как немногие ожидают смерть и тем более её предчувствуют так явно, как я. Далеко не у всех настолько сильно развита интуиция. Я же очень ей доверяю.

– Да, здесь ты никогда не ошибаешься, – Мила тепло и нежно смотрит на меня, а я не могу оторваться от лакомств, медленно и с наслаждением ем пудинг.

– Очень вкусно! Спасибо тебе, дорогая. Я никогда не забуду твои кулинарные шедевры. И ведь никто не учил тебя. Откуда ты всё это знаешь?

– Ты же сама мне говорила, что я вспоминаю из прошлых жизней, – улыбаясь и играя ямочками на щеках, говорит Мила.

– Да, есть память поколений, так же, как и роевой интеллект. И я докажу это! Я чувствую, что в этот раз всё пройдёт как надо. И к тебе просьба, дорогая, так как ты наиболее информирована об эксперименте. Пожалуйста, не говори никому ничего, пока я сама это не сделаю.

– Хорошо.

Я поворачиваю голову к окну в парк, погружаясь в поле сиреневых орхидей и красных маков. С наслаждением смакую десерт и запиваю чаем. Улыбка блаженства озаряет моё лицо, и внутреннее ощущение предстоящего чуда прокатывает волнами по телу. Сегодня мне предстоит написать прощальные письма близким и родственникам. Всё остальное готово. Приборы тщательно проверены, инструменты, индикаторы, дополнительные материалы в полном объёме и даже с избытком. В последние два дня мы старались не говорить о том, к чему готовились порядка десяти лет. Ведь идея провести эксперимент зародилась именно тогда. И вот, все эти годы она вынашивалась, проверялась. Было допущено множество ошибок. Порой я готова была отчаяться, но благодаря Патрику приободрялась и, доверяясь интуиции, этому внутреннему чутью, снова принималась за исследования. Теперь всё с большей ясностью я вижу весь процесс. И когда я сама буду испытуемым, это усилит результат. Я поняла, что человек должен быть сильным интуитом. Просто так чувства не передашь, если не подготовлен. Поэтому надо уметь чувствовать всю жизнь или хотя бы бол́ ьшую её часть, только тогда формируется интуиция. Остальные чувства для неё база, основа, фундамент.

– Спасибо, дорогая, за наивкуснейший завтрак! Займусь делами, пожалуй, – улыбаюсь я Миле, счастливая и довольная.

– На здоровье, мамочка, – Мила чмокает меня в щёку и забирает поднос с посудой, а подставку отправляет обратно в стену легким и точным жестом.

Я встаю. Отсоединяю себя от аппарата, сканирующего мысли, – ментафона, – проведя рукой за левым ухом и деактивируя чип, ставлю его в режим фильтрации. Теперь он сам распознает мусор и важные и полезные мысли. Таким же образом поступаю с чипом эмоций – астрафоном, – вживленным в область солнечного сплетения. Слегка надавливаю пальцами на верхнюю часть живота. Я всегда проделываю это после пробуждения, чтобы перезагрузить систему, отфильтровать и очистить информацию.

В институте тишина. Немногочисленный персонал ещё не пришёл, кроме двух дежурных медработников, которые наблюдают за шестью пациентами. Наши пациенты умерли не так давно и находятся в барокамерах, подключенных к аппаратам, считывающим энергетический поток. Это добровольцы, интересующиеся жизнью после смерти и верящие в науку. Скоро среди пациентов буду и я. С каждым разом мы приближаемся к истине, но что-то ускользает, чего-то не хватает. Тела лежат три месяца, а потом мы их отдаём родственникам. С самими телами мы ничего не делаем, никаких опытов. Нам важен энергетический поток, который отделяется от тела после последнего выдоха. Этот поток и есть душа. Мы создали условия, чтобы можно было наблюдать за ней. Однако, как бы мы ни готовили человека к окончанию жизни, он напуган, и кажется, душа его напугана. Даже если внешне он и выражает радость и смел, бессознательный страх остаётся. Пару раз удалось войти в контакт с душами, а потом они исчезали. Вот мы и модернизируем аппараты, постоянно работаем над повышением чувствительности аппаратуры, чистотой сигнала.

Я выхожу в парк возле дома и спускаюсь к океану, он совсем рядом. Там я люблю медитировать. Снимаю сандалии и иду по мягкому песку. Слегка прохладные волны накатывают на мои ноги и омывают свежестью утра. Так я иду вдоль берега, касаясь земли и ощущая её. Останавливаюсь. Выгибаюсь, запрокинув голову, чтобы лицо и грудь были обращены к солнцу и небу, и стою так несколько минут, сложив руки перед солнечным сплетением ладонями друг к другу. Стараюсь ни о чём не думать, просто наслаждаться. Сейчас это у меня получается легко. А первое время, когда я только ввела в свою жизнь практику медитации, было сложно уходить от мыслей и бытовухи.

С криками пролетают чайки. Волны с шумом разбиваются, оставляя пену на ногах. Я возвращаюсь к институту. Пахнет утром и первозданной свежестью. Лёгкий ветерок касается моего тела. Восходящее солнце греет своими лучами.

– Бабушка, бабушка! – слышу я крик, поворачиваю голову и вижу, как со стороны парка ко мне бежит один из внуков. – Бабушка, смотри, что я нашёл!

– Доброе утро! И ты рано проснулся? Молодец! Что там у тебя? – расплываюсь я в улыбке.

– Смотри, – запыхавшись, говорит он и раскрывает сжатый кулачок, в котором оказался огромный жук. – Он умер, видимо, потому что не двигается, или спит.

– Спит, наверное. Дай я посмотрю, – я беру ладонь внука и приближаю её к себе. – А может, и умер. Он какой-то сухой уже.

– Бабушка, а почему умирают?

– Таков закон природы. Она циклична. Чтобы родилось что-то новое, надо умереть. И наоборот.

– А он снова родится потом?

– Он уже вряд ли. Родится что-то другое на Земле.

– А умирать страшно?

– Нет, не страшно. Это переход на другой уровень, в другой мир. Вот ты растёшь, развиваешься и постепенно переходишь на новый уровень своего развития. Сначала ты был младенцем, потом начал ходить, потом школа, образование, рядом с тобой родители. А потом ты выйдешь в самостоятельную жизнь, научишься принимать решения, брать ответственность. И всегда будешь развиваться.

Мы сворачиваем в парк и к дому.

– А если я не хочу учиться и развиваться? Или у меня не получится?

– Пока это ответственность родителей – вызвать у тебя интерес к знаниям и развитию, а потом сам будешь интересоваться новым и неизведанным. Ты сын природы, такой же, как и вот этот цветок, – я наклоняюсь и показываю рукой на одну из орхидей, которые растут вдоль тропинки. С удовольствием вдыхаю их аромат. – Он стремится к свету и теплу. Для человека свет – это знания, тепло – любовь. Когда этого в достатке, человек и цветок развиваются и растут.

– Бабушка, смотри! – внук присаживается возле мака. – Этот ещё не проснулся, он закрыт. Обычно, я помню, у него раскрытый бутон.

– Да, сейчас раннее утро, природа только-только просыпается. Вот мы с тобой встали рано, а мак еще не проснулся, ждёт больше солнышка.

– Я бы вообще не ложился спать, иногда так не хочется, и я лежу и не могу уснуть.

– Сон необходим всем, для восстановления жизненной энергии, отдыха. Сон – это тоже переход в другое состояние. Тело отдыхает, а мозг работает. Тебе снятся сны?

– О, да! Ещё какие, бывает, снятся, – смеётся он. – Недавно приснилось ужасное чудище. Оно гналось за мной, и мне было страшно. Я сначала плакал, но потом папа объяснил, что это не по-настоящему, а потому что я накануне смотрел страшилку по сети и думал о чудовищах. Это осталось у меня в памяти и поэтому приснилось.

– Да, так и есть, – я улыбаюсь и останавливаюсь. – Всё, дорогой. Спасибо тебе за утреннюю прогулку.

Я немного наклоняюсь, и ребёнок чмокает меня в щёку. Мы расходимся по разным тропинкам. Он домой, а я в институт.

Я иду медленно, то и дело останавливаюсь, оглядываюсь, пытаюсь вобрать глазами окружающий мир, полностью насытиться красотой земной природы. Бабочка садится на моё плечо, и я улыбаюсь. Датчик показателей моего здоровья, подкожный микрочип, вшитый в руку, пропиликал утреннюю сводку. Я машинально смотрю, ничего нового. Моё тело функционирует стабильно, а душа просит перемен и полёта. Считаю, свою миссию я выполнила. Последние штрихи, и сегодня предстоит завершающий этап. Думаю, основной в этой моей жизни.

Хотя к последнему эксперименту мы шли лет десять, наш исследовательский процесс длится уже более пятидесяти лет, с 2045 года. Началось всё с идеи создания института сновидений, выглядевшей как развлечение и просто каприз. Что ещё можно узнать из снов? Всё давно изучено, описано, ведь исследования начались ещё в конце девятнадцатого века родоначальником психоанализа Зигмундом Фрейдом. Он тоже изучал сновидения и толковал их. Мы с моим мужем Патриком создали сперва лабораторию, потом аппарат, который считывал сновидения, регистрировал и визуализировал, так что можно было выводить их на экран. Патрик был гением в разных областях науки, имел феноменальную память и жажду знаний всего. Поначалу мы забавлялись, когда смотрели на экране наши сны. Очень много смеялись и подшучивали. Так мы открыли завесу бессознательного. У нас были очень близкие отношения, мы чувствовали тесную связь. В буквальном смысле слова, потому что мы доверяли друг другу тайны очень интимного характера, в которых самому себе бывает страшно признаться. Я улыбаюсь, погрузившись в приятные воспоминания и наслаждаясь прошедшей жизнью. И тут же мой мысленный поток переносит меня далеко в будущее. Оно не сформировано и проявляется лишь короткими фрагментами. Обычный человек скинул бы это всё на полёт фантазии и мечты. Но я-то уже знаю, в силу своих высоко развитых интуитивных способностей и обострённого восприятия, что это не просто полёт фантазии. Это нечто большее, во что я верю беспредельно. Я твёрдо убеждена в своей божественной сути и в том, что я здесь ради выполнения миссии. Каждый человек имеет божественную суть, и прибыл на Землю для выполнения особой миссии, но это осознание настолько глубоко закрыто мусором бытовой жизни, эмоциональных травм, деструктивных отношений и излишеств, что человек постоянно возвращается в одно и то же состояние, чтобы прожить и осознать. И всё очень синхронно повторяется. В одной своей жизни человек ходит по кругу, притягивая одни и те же события и ситуации, чтобы прожить их. А что за пределами этой жизни? И на этих повторениях, цикличности и закономерностях мы построили наш эксперимент. Сначала появилась убеждённость, а потом она переросла в реальные опыты. Мы вышли за рамки жизни, расширили границы возможного. Я настолько натренировала свой мозг и тело, что могу засыпать от одной только мысли, что я погружаюсь в сон. У Патрика получилось умереть, как только он сконцентрировался на мысли о своём умирании и том, что он реально умирает. Самое простое, – когда я испытываю голод, мне достаточно сказать себе, что я сыта.

Сегодня я сфокусируюсь на умирании. Я уверена, что мне уже пора перейти на другой уровень и в другой мир. У нас ещё нет чётких данных, что происходит после смерти. Есть религия, изотерическая литература, догадки, предположения, ощущения, которые очень сильно продвигают знания о небытии. И я давно чувствую это. Но мне хочется научно доказать. Это значительно облегчит жизнь многим землянам. Начиная с того, что они не будут испытывать животный страх смерти, и заканчивая новым уровнем развития человечества. Когда есть знание, страх исчезает. Пугает неопределённость. В данном случае неопределённость небытия земного. Знание повлечёт за собой дальнейшее развитие человечества. Его можно будет передавать из поколения в поколение, благодаря ему развиваться и расти. Если моя интуиция права, – а я чувствую, что на верном пути, – тогда можно запоминать, в ком была душа в настоящей жизни, и передавать эту память в будущее. Может, даже создать банк для хранения информации о душах. Моя задача – начать эксперимент, а кто-то его продолжит.

Я чувствую возбуждение и прилив энергии в своём теле. Предвкушаю предстоящие события. Оглядываюсь вокруг, окружающий меня мир прекрасен. И это я создала его таким. Наше окружение – наше отражение. Приятно осознавать и чувствовать результат своей жизни. Начиная с парка, разделяющего мой дом, где сейчас живут родные, и мой институт. Все растения в нём привезены из разных уголков Земли. Здесь собрана удивительная коллекция редких и диковинных видов. Архитектура дома и института разрабатывалась по желанию и потребностям моим и моего супруга. Но всё же это не основное. Камни, из которых построены здания, когда-нибудь разрушатся, растения чувствительны к климатическим изменениям. Главное – это мои научные изыскания и наши эксперименты. Вот это, я хотела бы, чтобы осталось на века. Лишь истина уходит в поколенья, в отличие от наружного блеска, рассчитанного на мгновенье. Сейчас я стою на пороге великого открытия. Может быть, на моём месте кто-то хотел бы упоения славой и почётом, но я поняла другую суть. От этого опять мурашки по коже. Постараюсь пока не торопить события. Я знаю, что на слово никто мне не поверит. Нужны доказательства. И когда об этом будут знать люди, это будет прекрасное время. Потому что это знание делает человека счастливым, лишённым страхов и ненужных стремлений типа власти, славы и тому подобного. Начнётся поистине золотое время. Сколько ночей я не спала, когда меня озарила эта идея, и потом, когда стали появляться многочисленные подтверждения правильности моих догадок. Первые опыты. Пусть они не удавались до конца, и было много ошибок, но я всегда верила и знала, что рано или поздно всё получится. Отлично, что у меня есть ментафон – устройство, записывающее мои мысли. Хотя они вразброд, впоследствии редактор обработает их автоматически. Главное – не забывать его перезагружать. Прослушивая его, я часто ловила ценную информацию, которая обычно утекает и ускользает в бешеном потоке, проносящемся в мозгу. Я научилась жить и без мыслей совсем. Путём медитации и концентрации на высших энергиях. Здесь нет мыслей, есть только внутреннее чувствование, представление визуальных образов и внутреннее созерцание. И только в этой полной тишине я слышу внутренний голос. Это божественные ощущения. Первую треть своей жизни я не верила в свою божественную суть и существование Бога. Я росла в семье научных работников, где было принято атеистическое мировоззрение и предпочтение отдавалось доказанному знанию. Но как-то я это почувствовала, а потом появилась вера. Сначала я пыталась логически доказать себе, а поскольку не было доказательств, которые бы чётко подтверждали отсутствие или присутствие божественного в жизни человека, я пробуксовывала. Потом я услышала фразу, что об этом не надо знать, это надо почувствовать. И я почувствовала. И все сомнения враз улетучились. Я наконец-то обрела спокойствие и умиротворение. Божья коровка села на моё плечо. Как не верить в чудо? Стоит только подумать и послать мысль во вселенную, она реализуется. Да, не все мысли и желания сбываются. Здесь тоже сложно было отделить, что важно, а что несущественно или диссонансно. Я упорно работала над развитием своего внутреннего голоса, своей интуиции, своего шестого чувства.

Технологии к 2090 году достигли невиданного уровня. Компьютеры были везде и нигде. Они пронизывали всё кругом, как электропроводка и свет от неё. Чтобы минимизировать размеры устройств, информацию уже стали сохранять на молекулах. Почти во всех сферах жизнедеятельности человека функционируют роботы. Человеческий труд стал не нужен и не выгоден. Остались ценными и востребованными лишь творческие профессии, работа учёных, – там, где нужны фантазия и идеи, – а также где требуются решения в обход правил, где нужно принимать во внимание человеческий фактор. Машины же отлично выполняют остальную работу и справляются намного лучше, чем человек. Настала эпоха бурного роста технического прогресса. Однако, на фоне этого человек, оставшийся без работы, почувствовал себя ненужным и лишним. Мало кто смог найти себя в жизни и реализовать. Но даже это порой было ненужным. Когда-то ценную работу хирурга сейчас выполняют роботы, и руки у них не дрожат никогда. Прокатилась волна самоубийств, уход в алкоголь и наркотики, употребление таблеток и других химических заменителей счастливой жизни достиг масштабов пандемии. Психбольницы переполнены. Возникла потребность в новых санаториях и лечебницах, где бы с выкинутым за борт населением работали психологи и терапевты. Всё прошлось волнами. Сначала глобальная роботизация всего, а потом обесценивание человека и его роли в жизни. Да, средства массовой информации вещают, что роботизация – это лучший выход для человечества. Человек не должен работать, ему надо отдыхать и заниматься творчеством, – вот его истинное предназначение. Но разве можно в один миг перепрошить сознание человека, всю жизнь из поколения в поколение воспитанного на том, что надо работать, что труд сделал из обезьяны человека, что труд облагораживает? В России было время, когда не просто осуждали за тунеядство, это было позорным явлением, более того, являлось правонарушением. Когда наступает экономический спад, предприятия частично или полностью закрываются и люди оказываются на улице, растёт безработица, бывшие работники, оказавшиеся не у дел, чувствуют свою ущербность, отверженность обществом. Но проблема человечества не в отсутствии работы как таковой, а во внутреннем осознании человека. Он может быть при работе, но выполнять свои функции, как робот, совершенно не развиваясь. Для того чтобы самореализоваться, подходят не все профессии, и не каждый, далеко не каждый человек способен и имеет желание к самовыражению. Так воспитан. Такими были его предки. Таковы убеждения. С роботизацией и научным прогрессом многие люди оказались невостребованными. А для большинства смысл жизни состоит в том, чтобы заполнить её под завязку всё равно чем, – семьёй, работой, детьми, телевизором, разговорами, – чтоб хотя бы на шаг отдалиться от ощущения бессмысленности жизни, вязкого чувства одиночества и от леденящего ужаса смерти. Ох уж эти страхи!!! И как часто люди делают неосознанный выбор, руководствуясь просто: «А так у всех. Так все делают». А зачем? Каждый, лично, задаёт себе этот вопрос? Для чего всё это надо?

Я чувствую какое-то движение за спиной. Медленно поворачиваю голову, но там никого нет. Я иногда ощущаю поток энергии рядом с собой. И мне интересно, что там происходит в другом мире? Скоро узнаю. Этот интерес возбуждает. Я по-прежнему люблю риск и страсть. А всё новое и неизведанное рождает эти ощущения. Погода стоит прекрасная. Тёплая ранняя красивая осень. Ураган красок. Ярко. Я ещё раз убеждаюсь в правильности своего выбора времени для завершения жизненного пути. Всё совпало, и пазлы сложились как надо. Много синхронии. Подхожу к институту, оглядываюсь на парк и созерцаю красоту земной жизни. Вдыхаю аромат осени и утра. Телом ощущаю лёгкий ветерок и теплый воздух. Закрываю глаза. Мурашки по телу. Ощущение счастья и любви. Лёгкая улыбка не сходит с моего лица, она приклеилась уже давно. Окидываю всё вокруг внимательным взглядом. Я всегда хочу поглотить глазами то, что вижу. Зрение, слух, обоняние, осязание, интуиция, – все мои чувства обострены. Захожу в институт. Он уже тоже проснулся. Суетятся роботы, наводя чистоту. Переговариваются учёные, обсуждают что-то. Увидев меня, кивают головами, приветствуя. Я давно перестала подчеркнуто здороваться и прощаться. Все здесь практически живут, и нет необходимости в особых приветствиях. Это несущественно и необязательно. Когда думаешь о вселенной, всё остальное становится настолько мелким. Почему во вселенском масштабе нет смысла в жизни? Возможно, потому что земная жизнь временная? Или она очень мала и ничтожна даже для галактики? Я всего лишь маленькая песчинка планковского масштаба, невидимая, а если и видимая, то как-то по-другому, в другом мире, другим наблюдателям, так же, как и я на своём антропном уровне не могу увидеть другие миры всевозможных вселенных. Но кажется, могу почувствовать. Чувствовали и другие люди, до меня. И передавали из поколения в поколение. Мы чувствуем, а физики научным путём доказывают обоснованность наших ощущений. И все мы идём к священному Граалю, к теории Всего. Или Ничего. По сути это одно и то же.