Faqat Litresda o'qing

Kitobni fayl sifatida yuklab bo'lmaydi, lekin bizning ilovamizda yoki veb-saytda onlayn o'qilishi mumkin.

Kitobni o'qish: «Зверский детектив. Право хищника»

Shrift:

Издательство «Абрикобукс» благодарит литературное агентство «Банке, Гумен и Смирнова» за содействие в приобретении прав на публикацию

Творческие лаборатории в мастерской Старобинец: starobinets.ru

* * *

Глава 1,
в которой делается всё для спасения жертвы

– Она не дышит, – мрачно сказал Грач Врач. – Попробую искусственное дыхание клюв в клюв. Надежды практически нет. Но я буду бороться за её жизнь до последнего.

Грач Врач отвернулся, расправил крылья, набрал побольше воздуха и принялся бороться за жизнь. Приник своим блестящим, как сталь, клювом к её клюву – безжизненному, жёлтому, заострившемуся. Несколько секунд слышалось только ритмичное дыхание Грача: выдох – вдох, выдох – вдох… Она не двигалась. Она лежала на мягком белоснежном ковре из тополиного пуха, неестественно вывернув шею. Глаза её, затянутые плёнкой, невидяще таращились в потолок, искусно выложенный продолговатыми чёрными камешками и алыми лепестками дикорастущей розы.

Спустя минуту, когда они уже потеряли надежду, она вдруг шевельнулась. Послышалось сиплое, сдавленное кудахтанье.

– Кто я, где я? – прошептала курица. – Это облачко? Это рай?

– Жива, – с облегчением выдохнул Барсук Старший. – Это не облачко, – он повернулся к курице, – это лисья нора. Я так рад, что вы живы.

– Кто я, где я? – повторила курица и закашлялась.

– Куры, они вообще живучие, – подал голос Барсукот. – И тупые. Я слышал, им можно даже голову откусить, а они всё равно будут бегать туда-сюда, потому что не понимают, что головы уже нету…

– Это вам надо голову откусить за такие слова! – возмутился Грач Врач. – И вам. – Он повернулся к Лисе. – За то, что вы её чуть не убили. Куры – хрупкие и ранимые существа! Их жизнь бесценна! А отнять её так легко! Между прочим, этот случай был практически безнадёжным…

– Где моя голова? – Курица поднялась и, пошатываясь, сделала несколько шагов по ковру из тополиного пуха.

– Вам сейчас нельзя вставать, – всполошился Грач Врач. – Вы ещё очень слабы. Между прочим, шансов у вас почти не было! Просто я всегда борюсь до последнего, делаю клюв в клюв… – Грач Врач обиженно засопел.

– Спасибо, доктор, – сказал Барсук Старший. – Эта курица выжила благодаря вам.

– Эта курица выжила, потому что у меня слабая хватка, – возразила Лиса. – Челюсти слабые. А челюсти слабые, потому что ем одни овощи. А ведь я хищник… Ой! Она пачкает мне ковёр!

– Хищные овощи… – пролопотала курица и ускорила шаг.

– Осторожно, она соткана на заказ! – взвизгнула Лиса, но было уже поздно.

Курица добрела до окна и ткнулась клювом в тончайшую занавеску из паутины. Серебристые нити натянулись и порвались, курица забилась в опутавшей её паутине и бахроме из серёжек ольхи, замахала крыльями и опрокинула стоявшую в углу вазу с букетом из веточек можжевельника и кленовых листьев.

– Нужно было тренировать челюсти… – прошептала Лиса.

– Ты, кажется, не чувствуешь себя виноватой? – Жёсткие усы Барсука Старшего негодующе встопорщились.

– Обвинить беззащитную пушистую девушку может каждый. – Лиса часто-часто захлопала рыжими ресницами, и подбородок её задрожал. – Но в чём… в чём же я виновата?

– В нападении на мирных зверей, – мрачно сказал Барсук. – И в покушении на убийство.

– На зверей?! – ужаснулась Лиса. – Что вы такое говорите! На зверей я не нападала. Только на кур.

– Нападают… – сказала курица, путаясь в занавеске.

– А курица что же – не зверь? – изумился Барсук.

– Нет, конечно! Звери – это мы с вами. Лесные, хищные…

– Я не хищный! – возмутился Грач Врач.

– Ну, не важно, – отмахнулась Лиса. – Дикие, в лесу – это звери. По закону Дальнего Леса диким зверям друг друга кушать нельзя. А курица – сельская птица. Она не зверь, а жертва. Хищник имеет право её…

– Но это, – дрожащим голосом сказал Грач, – это же настоящее… зверство! Это обыкновенный… дичизм! Разделение животных на лесных и на сельских! На зверей и на незверей! Так ведь можно договориться до… до чего угодно! Например, что любая птица, не только сельская, – это жертва. И хищник имеет право её… – Грач Врач судорожно сглотнул. – Каждая жизнь бесценна! Куда смотрит полиция?!

Барсукот опустил глаза и принялся внимательно изучать свои когти на правой передней лапе.

– Дичизм не пройдёт, – строго сказал Барсук Старший. – У хищников нет права убивать кур.

– Убивают… – сказала курица и зажмурилась.

– Но в законах Дальнего Леса ничего не сказано о курах, – возразила Лиса.

– Зато о курах сказано в законах села Охотки! – рявкнул Барсук. – Там сказано, что хищение или убийство сельского скота и птицы жителем Дальнего Леса карается растерзанием жителя леса!

– Растерзанием?.. – Лиса побледнела.

– Терзают… – сказала курица.

– … А если власти Дальнего Леса не выдают провинившегося жителя, тогда село высылает в Лес свору псов, – продолжил Барсук. – Большая псовая охота – вот что нам всем угрожает, если мы не выдадим тебя Охоткам, Лиса. Ты это понимаешь? Понимаешь, в каком мы все положении?!

– И вы… меня… что же… отдадите на растерзание? – задрожала Лиса. – Беззащитную пушистую девушку?.. Которая не знала… не ожидала… Которой, между прочим, сотрудник полиции разрешил немножко задушить эту курицу! – Лиса зарыдала.

– Душат кур, душат кур, душат кур… – закудахтала курица.

– Сотрудник полиции? – Барсук нахмурился. – Кого ты имеешь в виду, Лиса?

Барсукот нервно замахал хвостом из стороны в сторону.

– … Курдушат, курдушат, курдушат!..

– У пациентки истерика, – скорбно сообщил Грач Врач.

– Ну так успокойте её, доктор! – сказал Барсук раздражённо.

– Примите, пожалуйста, успокоительное средство. – Грач Врач обиженно порылся в своём саквояже, извлёк из него крупную ягоду боярышника и засунул курице в клюв.

Барсук Старший посмотрел на Лису, потом на Барсукота:

– О каком сотруднике полиции ты сейчас говорила, Лиса?

– Вот об этом. – Лиса всхлипнула и указала на Барсукота. – Он мне разрешил.

– Ты действительно разрешил ей убить курицу, Барсукот? – Барсук Старший от огорчения ссутулился и как будто стал ниже ростом. – Когда ты об этом сказал начальнику охраны Охоток, я подумал, что ты просто защищаешь Лису. А ты… правда?

– Я думал… Я хотел… – Барсукот зажмурился. – Лиса обещала дать свидетельские показания в обмен на право задушить… всего одну… сельскую… курицу… И я подумал, что большого вреда не будет.

– Что-то воздуху мне мало, – сообщила курица и заснула.

– Что ты натворил, Барсукот? – сказал Барсук Старший упавшим голосом. – Одно дело – Лиса по недомыслию, подчиняясь своему зверскому инстинкту, совершила покушение. В этом случае ответственность была бы только на ней. И с Охотками можно было бы как-то договориться… Но совсем другое – если ей позволила совершить преступление Полиция Дальнего Леса, как будто нападать на сельских животных – это для нас нормально. Для всех нас. Теперь Охотки будут считать опасными всех жителей Дальнего Леса. Как ты мог! Ты развязал Большую охоту. Будет зверское кровопролитие. Зверская бойня.

– Если таки позволите, – вежливо вмешался Грач Врач, – я категорически против охоты. Нам нужно избежать зверской бойни. Возможно, тот факт, что мне всё-таки удалось спасти жертву… то есть я имел в виду пострадавшую курицу, поможет договориться с Охотками?

– Не думаю, – покачал головой Барсук. – Мухтар сказал…

– Кто такой Мухтар? – с ужасом спросила Лиса.

– Это их начальник охраны какой-то очень неприятной породы, кажется, боксёр, или, может быть, волкодав, или их помесь… Доктор, у вас найдётся ещё одна успокоительная ягода для задержанной Лисы?.. Так вот, он сказал, что им вообще всё равно, жива курица или нет.

– Но позвольте, – изумился Грач Врач, – как же так – всё равно?

– Он сказал, они в любом случае сделают из неё суп, – объяснил Барсук.

– Какой ужас. Это же просто зверство! – Он посмотрел на спящую курицу: обмотанная занавеской, она выглядела как спелёнатый младенец. – Бедная птичка!

– Я придумал! – завопил Барсукот. – Придумал, как спасти Дальний Лес от охоты! Нам нужно в участок!

Глава 2,
в которой звучит торжественный гимн

– Не хотите ли ещё кедровых орешков? – вежливо поинтересовался у курицы Барсук Старший. Вообще-то, орешками он сначала собирался покормить Скворчонка, которого изъяли из преступной семьи Зайцев для нужд полиции и который теперь жил в участке, но курица, увидев еду, немедленно подлетела к кормушке и склевала всю порцию. А потом ещё одну порцию. Теперь, когда орешков оставалась последняя горстка, Барсук Старший очень надеялся, что курица тактично откажется.

– Не хотите ли ещё кедровых орешков? – голосом Барсука Старшего повторил Скворчонок и печально посмотрел на груду ореховой скорлупы. У Скворчонка был чудесный дар подражания чужим голосам, но на курицу это не произвело ни малейшего впечатления.

– Хочу, – сказала курица и моментально склевала орешки.

«Никакого воспитания, – подумал Барсук Старший. – А ещё сельская, называется. В Дальнем Лесу самый дикий зверь и то ведёт себя вежливее». А вслух он сказал:

– Надеюсь, вы вспомнили, как вас зовут?

– Не вспомнила, – ответила курица. – И не вспомню. Меня никак не зовут.

– Но… как же к вам обращаться? – удивился Барсук.

– А у меня номер есть, – гордо сказала курица. – У нас в курятнике у всех номера. Я – Кура-четыре. – Она сыто икнула. – Верните меня в курятник.

– Любите свой курятник? – поинтересовался Барсукот.

– Люблю и горжусь, – ответила Кура-четыре.

– У нас в курятнике у всех номера, – сообщил Скворчонок куриным голосом.

– А за что вы его любите? – уточнил Барсукот. – Чем гордитесь?

– Он большой, – ответила курица. – И красивый. Там всё по справедливости. Там за нами ухаживают, кормят и охраняют.

– И кто же охраняет и ухаживает?

– Охраняют Мухтар и другие собаки. А ухаживает Нина Пална.

– Не напала на… кого? – переспросил Барсукот.

– Нина Пална не напала ни на кого, – гордо отозвалась Кура-четыре. – Она светлый человек. Любит кур. Но рука у неё сильная. Нам в курятнике нужна сильная рука. Добрая, но справедливая.

– Справедливая, значит, – прищурился Барсукот. – А вы знаете, что она с курами делает каждую пятницу?

– Каждую пятницу она выбирает одну самую лучшую курицу и уносит её к себе на кухню, – отрапортовала Кура-четыре.

– То есть вы… всё знаете? – опешил Барсукот. – Знаете, что дальше делают с курицей?

– Светлый человек любит кур, – высказался Скворчонок куриным голосом.

– Всё знаю, – уверенно сказала Кура-четыре. – На кухне Нина Пална кормит самую лучшую курицу с собственного стола, потом наливает ей чай, причёсывает ей пёрышки и укладывает её рядом с собой в постель. Все лучшие куры остаются жить в доме вместе с Ниной Палной.

– Значит, вот что они вам врут, – задумчиво произнёс Барсук Старший.

– В смысле – врут? – напряглась курица. – Нам всю правду говорят.

– Каждую пятницу одну курицу забирают из вашего курятника и уносят на кухню, чтобы зарубить её топором и сделать из неё суп!

– Зарубить – чем?!

– Топором.

– Сделать – что?!

– Суп. Куриный.

– А, это вы так шутите! – Курица зашлась кудахчущим смехом.

– Это мы вам всю правду говорим, – серьёзно ответил Барсукот.

– Врёте! – взвизгнула курица. – Вы – враги курятника! Вы всё врёте про нашу Нину Палну. Даже если бы она вдруг и захотела сварить из нас суп, нас бы защитили верные псы-охранники во главе с Мухтаром.

– Так ведь Нина Пална им потроха и косточки куриные отдаёт, – сказал Барсукот. – Какой им смысл вас от неё защищать-то? Они же тогда без ужина останутся.

– Ко-ко-ко… ко… косточки?! – с трудом выговорила курица. – Ку-ку-ку… куриные?! Это наглая ложь.

– У нас есть доказательство, – сказал Барсук Старший. – Запись разговора с Мухтаром, начальником службы охраны села Охотки, вот на этом скворце. Минуточку, сейчас я найду… – Он взял Скворчонка в руки. – Отмотай-ка мне на… – Барсук на секунду задумался, – «живая она или дохлая – мне плевать».

– Живая она или дохлая – мне плевать, – грозно зарычал скворец голосом Мухтара. – Это же Кур-р-р-ра-четыре. Нина Пална в любом случае планировала из неё суп сварить в эту пятницу. Так что, если не хотите Большой охоты, верните нам её тушку в любом виде, а вот лису и котохомяка мы хотим живыми: звери, когда живые, – их терзать интереснее и…

– Ну всё, достаточно, – прервал скворца Барсукот, – дальше к делу не относится.

С полминуты Кура-четыре стояла молча, разинув клюв. Кроваво-красная её бородка мелко дрожала.

– Какая подлость, – сказала она наконец. – А мы ей ещё яички несём. На прошлой неделе я все свои яички Нине Палне отдала, до последнего! – Круглые куриные глаза наполнились слезами. – А она вот, значит, как со мной. – Кура-четыре разразилась кудахчущим плачем. – Я не хочу, не хочу, не хочу в су-у-у-уп!

– Мы можем вас защитить, – сказал Барсук Старший. – Если вы будете с нами сотрудничать.

– Хотите, чтобы я снесла вам яичко? – с готовностью предложила курица.

– Яичко не нужно, спасибо.

– Но больше ничего я снести не могу! – призналась курица.

– Она слишком тупая, – шепнул Барсукот на ухо Барсуку Старшему, – боюсь, она не справится с ролью.

– Вы в состоянии выучить наизусть несколько фраз? – спросил у курицы Барсук Старший.

– В нашем курятнике я самая умная, – с гордостью сказала Кура-четыре. – Я выучила наизусть все три куплета нашего гимна.

– А сколько куплетов выучила самая глупая курица? – полюбопытствовал Барсукот.

– Глупых у нас в курятнике нет, – оскорбилась Кура-четыре. – Есть просто более умные и менее умные. Менее умные могут запомнить и повторить только первые два слова нашего гимна «Слава курятнику». Между прочим, у нас очень красивый гимн. Вот, послушайте.

И она заголосила:

Слава несушкам! Курятнику слава!
И петухам, и яйца́м!
Кура – красава, курица – пава!
Слава твоим праотцам!
Подвигам ратным, раскинутым кры́лам
Скажем мы дружно: ура!
Чтобы свободно в небе парила
Гордая птица кура́!
Пусть над горами и над лугами
Длится несушек…

– Пусть длится, пусть обязательно длится! – перебил её Барсук Старший. – Прошу вас, достаточно. Мы видим, что у вас прекрасная память. И вообще вы очень одарены природой. Я уверен, вы сможете нам помочь.

– Нет, я всё-таки допою наш гимн до конца, – упрямо сказала Кура-четыре и снова запела: