Kitobni o'qish: «Зверский детектив. Логово волка»

Издательство «Абрикобукс» благодарит литературное агентство «Банке, Гумен и Смирнова» за содействие в приобретении прав на публикацию

Творческие лаборатории в мастерской Старобинец: starobinets.ru

© Анна Старобинец, 2018

© ООО «Издательство «Абрикос», 2018

© ООО «Абрикос Паблишинг», 2018

* * *

Глава 1,
в которой все узнают убийственную новость

Бар «Сучок» был забит под завязку, как обычно. Те, кому не хватило столиков, ели с пола. Барсук Старший покосился на двух залётных сычей, примостившихся под соседним столом и цедивших из трубочек мутный мухито. Сам Барсук никогда до такого не опускался. Сидеть нужно за столиком. В крайнем случае – у барной стойки. Пить мухито под столом – это просто себя не уважать. А таким, как эти двое сычей, вообще не следует пить мухито, – между прочим, если бы они спросили его мнение, он бы так им прямо и сказал. Уж кто-кто, а Барсук Старший знал толк в мухито. И в сычах он тоже знал толк. Сладко-терпкий коктейль с забродившими домашними мухами – напиток коварный. Сыч закажет его разок, потом ещё и ещё раз – и, глядишь, вот он уже затянул свои печальные народные песни, и глаза у него подёрнулись бессмысленной птичьей плёнкой…

– Вам чего? – завопил над ухом официант Йот, то ли перекрикивая шум, то ли просто от нервов.

Барсук всегда приходил в бар «Сучок» по пятницам. И вовсе не потому, что другого бара в Дальнем Лесу не было, – хотя другого и не было. А просто потому, что он любил это место. Здесь можно было расслабиться после долгой рабочей недели. Подёргать усом под музыку в стиле плеск-треск. Поболтать с друзьями. И вкусно поесть. К примеру, фирменное блюдо от шеф-повара «Пень-Колода». Большой, жирный, трухлявый, полный чуть подкопчённых на солнце личинок…

– Мне, пожалуйста, «Пень»…

Нет. Нет. Нет. Он ведь дал себе слово, что будет худеть. Будет сбрасывать лишний жир, из-за жира он совершенно не в форме. Как преследовать преступника с таким количеством барсучьего жира?.. Так что – бег трусцой и маленькие порции пищи.

Полезной пищи…

– «Пень-Колоду»? – сварливо уточнил Йот.

– Нет. Пожалуй, всё же не «Пень»…

– Определитесь! – завизжал Йот и швырнул на пол блокнот для записи заказов. – Чего вы всё-таки хотите? Вас тут много, а я один! Я совершенно один! И все чего-то хотят! Боже мой! Ах-ха-ха-ха-ха-а-а!

Официант Йот затрясся в приступе хохота. Йот был койотом с очень расшатанной психикой. Его хохот обычно перерастал в рыдания. Всё из-за несчастного детства. Койоты из его стаи были бандитами из Ближнего Леса; в своё время Барсук Старший не раз предлагал им встать на путь исправления, предупреждал, что до добра преступная жизнь их не доведёт, но поделать ничего не мог – на преступников Ближнего Леса его полномочия не распространялись… Так что он мог лишь давать советы – а койоты презрительно хохотали в ответ. И вот однажды все они полегли в стычке с другими бандитами за пограничную приозёрную территорию. Все в одну ночь. Кроме Йота – ему удалось спрятаться, он тогда был ещё ребёнком. Барсук Старший, прибывший на место бойни, забрал малыша Йота сюда, в Дальний Лес, и позаботился о том, чтобы его взяли на воспитание законопослушные животные. Чтобы он не пошёл по кривой преступной дорожке…

– Ах-ха-ха! То одно, то другое! То пень, то не пень! – всхлипывал Йот.

Двое сычей, оторвавшись от мухито, таращились на Йота возмущёнными круглыми глазами. На клюве одного из них повисла жирная забродившая муха.

– Прекрати истерику, парень, – сказал Барсук. – Возьми себя в руки. А вы чего уставились? – повернулся он к сычам. – Койота никогда не видали?

– Вызывающее конфликтное поведение, – мрачно сообщил сыч с повисшей мухой.

– Шокирующая сцена, – констатировал сыч без мухи. – Мы получили большую травму.

– Мы Сычи Адвокаты. Мы требуем компенсации за моральный ущерб. Бесплатное блюдо от шеф-повара, – резюмировал сыч, который был с мухой, а теперь остался без мухи, потому что она наконец упала с его клюва на пол.

– Бесплатное блюдо! – взвыл койот Йот. – Да я из вас самих сейчас блюдо сделаю! Рябчиков с ананасами! Цыплят табака!

– Угроза убийством, – высказался один из сычей.

– При свидетелях, – мотнул клювом другой.

– Как Старший Барсук Полиции Дальнего Леса, – вмешался Барсук Старший, – должен сообщить вам, что у нас, в Дальнем Лесу, мусорить в общественных заведениях запрещено. Это карается штрафом.

– Мы никогда не мусорим! – хором возмутились сычи.

– Муха, – сказал Барсук веско. – Вы бросили на пол муху. Но я, так и быть, вас прощаю на первый раз. Дальний Лес – гостеприимное место. А теперь вот что. Вы подбираете свою муху. Ты, – Барсук повернулся к Йоту, – приносишь господам сычам «Пень-Колоду» в подарок от заведения.

– Опять пень? – завыл Йот. – То пень, то не пень, то пень, то не…

– Ну всё, кончай ныть, – отрезал Барсук. – Им – «Пень». Мне – карпаччо из дождевых червяков. А моему другу, который сейчас придёт, принеси-ка соевый мышиный паштет и…

– Я буду то же самое, что Барсук! – Барсукот, как всегда, пробрался в бар незаметно и вспрыгнул на табурет как будто из параллельного измерения. Только что его не было – и вот уже он тут как тут, уши домиком, усы встопорщены, хвост подрагивает в такт музыке в стиле плеск-треск. Две свеженарисованные чёрные полоски влажно блестят на морде.

– Мой юный друг. – Барсук по-отечески похлопал его по плечу. – Тебе моё блюдо не подойдёт. Я взял себе карпаччо из дождевых червяков – так, лёгкая закуска, чтобы не наращивать жир… Сырые ломтики дождевого червя – неправильная еда для животного твоего вида…

– Мой вид – барсукот! – с вызовом сказал Барсукот. – У меня полоски! Барсучья еда мне вполне подходит. Так что подайте-ка мне карпаччо из червяков!

– Подайте ему! – снова заголосил Йот, и Сычи Адвокаты притворно поперхнулись мухито. – Принесите ему то, не знаю что! То ли мышиное, то ли червивое, то ли дождевое, то ли дрожжевое! Он то ли кот, то ли не кот!..

– Я Барсукот, – упрямо сказал Барсукот. – Младший Барсук Полиции Дальнего Леса. И я буду карпаччо.

– Два карпаччо из червей на пятый столик! – завопил официант Йот, удаляясь на кухню. – И «Пень-Колоду» под седьмой столик в подарок от заведения, пусть подавятся!..

* * *

– … Лягушки квакают. – Барсукот вывернул своё треугольное ухо под каким-то невообразимым углом. – Наверное, что-то случилось.

– Иногда лягушки просто квакают, – мудро отозвался Барсук.

– А вдруг какое-то серьёзное преступление! – В голосе Барсукота прозвучала надежда. Он хотел её скрыть, но не смог.

– Ты хотел бы, чтобы в Дальнем Лесу произошло серьёзное преступление? – строго спросил Барсук.

– Ну конечно нет. – Барсукот зажмурил один глаз и нервно почесал полоску на морде.

Ну конечно да. Ему хотелось, чтобы в Дальнем Лесу кто-нибудь уже совершил, наконец, настоящее зверское преступление. Он понимал, как важна для всех обитателей леса их спокойная, безопасная, полная взаимного доверия жизнь… Но все эти мелкие, робкие правонарушения, из которых состояли его рабочие будни, – как же они ему надоели. Кража кедровой шишки, не убранный с поляны помёт, выдернутое из хвоста перо – кому это интересно? В этих преступлениях не было ни фантазии, ни дерзновения, ни жестокого коварства. Не таких преступников мечтал ловить Барсукот, когда шёл на службу в Полицию Дальнего Леса…

Койот Йот поставил перед ними карпаччо, так сильно хлопнув тарелками, что кусочки сырых червей вывалились на стол и медленно поползли в разные стороны в бессмысленной надежде на спасение.

– Серьёзное преступление – это всегда беда. – Барсук Старший покосился на Йота, ловко собрал со стола уползающие кусочки и сунул в рот. – Это чья-то трагедия. Чья-то потеря. Иногда даже чья-то смерть. Ты понимаешь меня, Барсукот?

– Понимаю. – Барсукот печально посмотрел в свою тарелку. Есть червей совсем не хотелось. Он лениво подцепил когтем кусочек карпаччо – тот, что казался чуть более живым, чем все остальные, – вытащил его из тарелки и стал лапкой подталкивать к краю стола.

– Не надо играть с едой, – строго сказал Барсук, но тут же осёкся. – Прости, сынок. Ты уже совсем взрослый, а я всё делаю тебе замечания. Кушай как знаешь.

Лягушачье кваканье нарастало.

– Они не просто квакают. – Шерсть на спине у Барсукота встала дыбом. – Они передают новости по ква-каунту. Это настоящий позор – что мы, сотрудники Полиции Дальнего Леса, не подключены к лягушачьей новостной сети. Мы всё узнаём последними!

– Не люблю я эти новомодные штучки, – поморщился Барсук Старший. – Если будет какая-то по-настоящему важная новость, нам Сорока совершенно спокойно принесёт её на хвосте… Посмотри, в этом баре ни у кого нет ква-каунта. Старый добрый «Сучок», он совсем не изменился со времён моей юно…

– Квак!

Две бурые пупырчатые лягушки ворвались в бар и запрыгнули под соседний столик, к двум сычам, которые сидели над «Пнём-Колодой» с такими кислыми лицами, точно это был обрубок их отчего дуба.

– Квак! Убили! Квак! Убили! – заголосили лягушки.

– Кого? – хором спросили Барсук и Барсукот.

– Кого? – заволновались посетители бара.

– Квак! Не скажем! Мы квак вам не скажем! Вы себе квак! ква-каунт не подключили! Мы скажем только сычам! Квак!

И они что-то сказали на ухо сычам.

– Именем закона, – мрачно сказал Барсук Старший, – я приказываю вам, жабы, сейчас же дать показания!

– Убили-и-и! – послышался знакомый надтреснутый голос Сороки. – Зве-е-ерски убили!

Тяжело дыша, Сорока ввалилась в бар и стряхнула с хвоста на пол кусочек серого меха.

– Докладывай, информант Сорока. – Барсук мрачно оглядел кусок меха. С внутренней стороны он был влажным и красным. Барсук Старший потянул носом: кровь.

– Кто-то убил Зайца, – давясь слезами, проговорила Сорока. – Жестоко, зверски убил Зайца. И не просто убил… А с… с… съел.

На несколько секунд в баре «Сучок» воцарилась полная тишина.

Потом двое сычей, пошатываясь, выбрались из-под соседнего столика, растопырили крылья и затянули свою печальную народную песню:

– О-о-ой, мы сычи-сычи-сычи, кого хочешь засычим, засычим, засычим, ух-ух-ух! Ой, рукава мы засучим и ногами засучим, засучим, засучим, ух, ух!..

– Кто это сделал? – побледневшими губами прошептал официант Йот. – Кто убил Зайца?

– Мы это выясним, – мрачно сказал Барсук Старший. – Преступник не останется безнаказанным.

– Вот именно, – кивнул Барсукот. Он уже жалел, что мечтал о настоящем преступлении. Зайца было жалко. Заяц был хорошим парнем.

Глава 2,
в которой обнаруживаются зверские детали

– Все кыш с места преступления! – закричал Барсук Старший. – Вы затопчете улики! Разойдись! Разлетись! Расступись! А ну-ка все – назад!

Звери неохотно отступили на несколько шагов, и Барсук с Барсукотом смогли наконец протиснуться в центр поляны. Несколько дочиста обглоданных косточек, пара кусочков меха и пятно крови на пожухшей траве и палых листьях – вот всё, что осталось от Зайца. Такого жестокого убийства в Дальнем Лесу не было уже давно. Барсук Старший потянул носом: терпкий, пряный запах осени. Обвёл глазами окрестности: золотисто-рыжая листва, точно шкура волшебного пятнистого зверя, наброшена на деревья. Красота, какая же красота! А они убивают… Барсук почувствовал усталость. Страшную усталость. Бросить всё и уйти в спячку. Прямо сейчас. В конце концов, он имеет на это право, и зима уже близко. Уйти в спячку, а потом сразу на пенсию. Больше не возвращаться. Пусть они убивают друг друга среди золотистых деревьев, а потом затаптывают следы. Лично он будет спать…

– Барсук Старший! Что с тобой? – шёпотом спросил Барсукот.

– Я в порядке, сынок.

– Но… ты стоял с закрытыми глазами и покачивался из стороны в сторону. – В глазах Барсукота застыла тревога. – Ты ведь не собираешься впасть в спячку прямо сейчас? Сначала мы с тобой должны арестовать Волка, так ведь? Ты ведь не хочешь, чтобы я ловил Волка один?

– Я не впадал в спячку, – устало сказал Барсук Старший. – Просто немного задумался. А что касается Волка… Его виновность сначала нужно доказать. Не обвиняй животных огульно, сынок.

– Ежу понятно, что Зайца съел Волк! – возмутился Барсукот.

– Да, мне понятно, – выкрикнул из толпы какой-то ёж.

– И нам, – подвякнули другие ежи. – Нам абсолютно понятно. Это Волк убил Зайца!

– Вот именно! – загалдели другие звери.

– Я понимаю ваше возмущение, – обратился Барсук Старший к толпе. – Волк будет наказан по всей строгости закона, если он действительно виновен. А теперь, Барсук Младший Полиции Дальнего Леса, оцепить место преступления! Гриф Стервятник, приступить к экспертизе!

– Слушаюсь. – Барсукот нехотя начал вбивать деревянные колышки вокруг места преступления.

Гриф Стервятник внимательно изучил красное пятно на траве, потеребил клювом кусочек меха, пару раз клюнул косточку, прошёлся туда-сюда, потом отлетел к краю поляны.

– Зайчик вышел погулять, – изрёк Гриф, – и вдруг…

– Жертва, – тихо сказал Барсук.

– Что, простите?

– Называйте его, пожалуйста, жертвой.

– Извольте. – Гриф слегка оскорбился, но не подал виду. – Жертва шла погулять. Вот так. – Гриф горделиво прошествовал от края поляны к центру. – И тут на него набросился Волк и…

– Убийца, – поморщился Барсук Старший.

– Прошу прощения?

– Жертва. Убийца. Так мы будем их называть.

– Как вам будет угодно, – снова оскорбился эксперт. – Жестокий убийца хищно впился зубами в беззащитную жертву. Вот так. – Гриф угрожающе клацнул клювом. – И повалил. Вот так… – Гриф принялся когтем чертить на земле контур тела Зайца, начиная с длинных ушей. – Ну а дальше… Следы крови жертвы указывают на то, что жертву съели. Или даже, я бы сказал, сожрали. Убийца сделал это быстро – и без всякой жалости. Смерть наступила около девяти часов вечера. Если точнее – в промежутке между восемью тридцатью и девятью тридцатью. После чего убийца покинул место своего чудовищного преступления. А вот и его следы. – Гриф победоносно расправил крылья. – Вот, посмотрите. Эти следы уходят от центра поляны в сторону чащи леса. И эти следы – тут уж вы меня, конечно, простите, но другого слова я не найду – волчьи. Следы убийцы – волчьи.

– Спасибо, Гриф, – кивнул Барсук Старший. – Следы действительно волчьи, я и сам это вижу. Но тут, на поляне, имеется также масса других следов, тут очень сильно натоптали. С чего вы взяли, что именно эти следы принадлежат убийце?

– Это просто… ежу понятно! – возмутился Гриф. – Или вы хотите обвинить в убийстве кого-нибудь из присутствующих?!

– Не хочу я никого обвинять, – тяжело выдохнул Барсук и обвёл взглядом жителей Дальнего Леса. – Но, пока ведётся следствие, под подозрением каждый.

– Зайчик мо-о-о-ой! – послышался вопль из толпы. – Ой-ой-о-о-ой! Заяц мой, Заяц! Пустите меня к нему!

– Зайчиха, – с ужасом прошептал Барсукот. – Какой удар для неё. У них ведь, кажется, дети…

– Штук десять родились летом, – кивнул Барсук Старший. – А до этого, по весне, ещё штук пятнадцать, но те сейчас уже подросли… Мне очень жаль. – Барсук шагнул навстречу Зайчихе. – Мы все сочувствуем вашему горю.

– Никто не знает, как мне тяжело, – сказала Зайчиха и уставилась на контур Зайца, нарисованный Грифом. Её белое с серым подшёрстком тело мелко тряслось. – Покажите мне моего Зайца. Я готова его увидеть и… и… опознать.

– К сожалению, – сказал Барсук Старший, – показывать практически нечего. Вот этот кусочек серого меха. Узнаёте ли вы его?

– Да, – тихо сказала Зайчиха и затряслась ещё больше. – Это мех моего мужа.

– Ничего им не говорите! – раздался голос с небес. – Ничего никому не говорите без нас!

Два сыча тяжело спикировали на поляну. Барсук Старший узнал их – те самые, из бара «Сучок».

– Мы Сычи Адвокаты, – сказали сычи Зайчихе. – Мы сочувствуем вашему горю. Мы будем вас защищать.

– От кого? – изумился Барсукот. – Её ведь не обвиняют!

– Всегда найдутся желающие обидеть несчастную многодетную вдову, – высказался один из сычей.

– Потерявшую кормильца, – добавил другой.