Kitobni o'qish: «Станция «Колхида» закрыта на карантин»
Пролог
Как же я костерила себя за то, что отправилась в медицинский блок. Неужели мне и правда показалась удачной эта идея? И ладно бы рисковала только собой, так ещё притащила Айгуль… Сейчас девчонка сидела, оседлав запакованную в полиэтилен стопку одноразовых халатов, и сосредоточенно обкусывала заусенец. Выглядела она куда спокойней меня.
– Ну как? Они ещё там? – спросила Айгуль, сделав паузу перед тем, как переключиться на следующий палец.
– Да, – шёпотом ответила я. Под ногами с тихим скрипом прогнулось дно перевёрнутого пластмассового ведра. Мысленно чертыхнувшись, я переставила ступни, стараясь опираться только на края. Приподнялась на цыпочки, выглянула в узкое прямоугольное окно над дверью подсобки. В сумрачном коридоре маячили две светлых фигуры. Одна большая и грузная, похожая на мужскую, в сером рабочем комбинезоне. Другая поменьше, в тканевой маске и сорочке, из-под которой высовывались отростки, похожие на старые застиранные бинты. Они с шуршанием волочились по полу, оставляя извилистый след в бурых потёках на плитке. У мужчины отростки проклёвывались из спины, судя по тому, как бугрился и вспучивался комбинезон.
– А что они делают? – продолжала допытываться Айгуль.
– Гуляют! – раздражённо прошипела я. – Нас ищут. Что ещё они могут делать?
Раздался мелодичный сигнал, предваряющий объявление, чей текст я успела выучить наизусть:
– Уважаемые жители и гости «Колхиды»! В связи с введением режима карантинных мероприятий свободное перемещение по станции запрещено! Оставайтесь дома. В случае необходимости, обращайтесь по номеру экстренной службы один-один.
Приятный, размеренный женский голос странно звучал на фоне испачканного кровью и нечистотами полутёмного коридора. Да фиг с ней, с грязью. Как быть с тем, что поверх металлической обшивки переплетались мясистые, едва заметно пульсирующие лианы? Исходившая от них приторная вонь, напоминавшая освежитель для туалета с каким-нибудь дурацким названием вроде «Фруктового восторга», накладывалась на запах резиновых перчаток, санитайзеров, пакетов с хлоркой и другого добра, разложенного на полках подсобки. В душном помещении дышалось тяжело. Но я была готова проторчать здесь хоть целый день, лишь бы не оказаться в одной из палат.
– Вот блин!
– Что? Ну что там, не томи! – Айгуль заёрзала на пакете.
– Тише. Настя идёт.
– Может, мимо? Мы уже час сидим, никто не догадался заглянуть.
– Эта догадается…
Настя больше не ходила ногами. То, что осталось от её тела, полулежало на шевелящемся коме лиан, перемещавшем его по коридору. Больше всего это напоминало движение осьминога, бегущего по дну, только щупалец было в десятки раз больше. Лицо превратилось в маску с нелепо растянутыми губами, застывшими в весёлой гримасе.
Последние сутки на «Колхиде» притупили чувства. Оказывается, можно привыкнуть и к ужасу, и к отвращению, и к тошноте. Поэтому я просто смотрела, как тело бывшей подруги, растерзанное и заново собранное проросшими через него лианами, приближается ко входу в укрытие. Стараясь не шуметь, я слезла с ведра.
– Бежим по по моему сигналу, на счёт три. Раз… Два… Нет, подожди! – Я заметила стоявшую в углу канистру с надписью «Изопропиловый спирт абсолютированный». – Доставай зажигалку. Ту, из романтического набора.
– На, держи.
Влажные холодные пальцы сунули в ладонь увесистый прямоугольник «Зиппо». Значит, Айгуль всё-таки было страшно. Я отвинтила крышку канистры и тут же отпрянула, едва сдержав кашель из-за резкого запаха спирта. В окно над дверью было больше не заглянуть, но перемещение Насти сопровождалось громким чавканьем и плеском. Что-то из неё вытекало… И мне совсем не хотелось знать, что.
Ближе, ближе… Айгуль замерла, выставив полусогнутую ногу. Ещё немного… Я прикусила губу, мысленно пробормотав: «Давай же, быстрей! У меня сейчас нервы лопнут, Настя. Ведь это ты придумала забраться в грузовой отсек…»
– Три!
Глава 1
– Лови!
Пластиковая наклейка с кюар-кодом с треском отделилась от стенки контейнера. Арсений подвесил её в воздухе, а затем щелчком пальца направил в мою сторону. Я взмыла вверх, оттолкнувшись от поручня, когда-то давно сиявшего хромом, а теперь помутневшего и усеянного пятнами окисления. Ноги по инерции задрало над головой, и я неуклюже перекувыркнулась. Успевшая пересечь разделявшие нас метры наклейка ткнулась ребром в подставленную ладонь.
– От чего это? – поинтересовался Арсений, ухватившись за скобу железного ящика и ногтем подцепляя следующий кюар-код.
Я навела экран смартфона на чёрные точки и, не удержавшись, хихикнула.
– Консервы рыбные. Тунец полосатый, ломтики филе в собственном соку.
Огляделась, бормоча под нос: «Тунец, тунец… Куда бы тебя пристроить?». Грузовой отсек станции «Колхида» предоставлял богатый выбор. Стены и потолок ангара скрывали закрепленные на рамах ящики и цистерны, коричневые, тёмно-зелёные и серые, шелушащиеся мелкими чешуйками краски, со ржавыми потёками на углах. Между ними топорщило конечности оборудование для шахт: буровые установки, камнедробилки, долота. Станция обслуживала корабли, добывающие минералы на астероидах, так что подобного добра у нас хватало. Огромные зарешеченные вентиляторы гоняли по кругу смесь из запахов керосина, консервационной смазки, отработанного топлива и затхлого душка от давно нечищеных воздуховодов. Их монотонное гудение подчеркивало тишину, редкую для этой части станции, обычно шумной и многолюдной.
Отдельную площадку занимал пугающего вида робот-мех высотой метра четыре. Не знаю, для каких нужд он понадобился шахтёрам, но выглядела эта штука, обвешенная всевозможными насадками и шипами антенн, словно ночной кошмар. Мех был автономным, с возможностью удалённого подключения. Для управления им не требовался оператор, маринующийся в тесной капсуле, вмонтированной в грудь. А потому стоил целое состояние, и наших ремонтников к нему даже близко не подпустили. Уродец ждал отправки на Землю с дырою в башке, сквозь которую виднелись платы и провода.
«Ты и будешь тунцом» – заключила я и поплыла к меху, намереваясь прилепить кюар-код на лоб стального черепа, зажатого между задранными плечами. Верхние манипуляторы чудовища заканчивались клешнями, три рабочих ноги цеплялись за стену под прямым углом. Впрочем, понятие «стена» здесь было условным – для удобства погрузки-разгрузки ангар разместили в центре кольца, где отсутствовала сила тяжести. «Полом» я называла поверхность, рассеченную надвое магнитным рельсом, где было меньше контейнеров и больше люков, ведущих в технический отсек. От неё и вела отсчёт.
– Дашенька, улыбнись!
Настя с хлюпаньем затянулась лимонадом через соломинку и оставила стакан парить в невесомости, после чего навела на меня объектив смартфона. Разноцветные пряди её волос, украшенные бусинами и лентами, извивались и клубились, словно голодные змеи на голове Медузы Горгоны. Половина пышной гривы была накладной, что Настя упорно отрицала. Но настоящие волосы не пахнут горелой пластмассой, если их поджечь. Нет, я не пыталась заживо спалить лучшую подругу, просто подержала пару волосков с расчёски над зажигалкой. И, между прочим, сохранила в тайне получившийся результат.
– Ты снимаешь, серьёзно? – Я скептически приподняла бровь. – В курсе, что нам нельзя здесь находиться?
– Это для домашнего архива, – беззаботно отмахнулась Настя, изгибаясь в поисках лучшего ракурса. Короткая расклешённая юбка закрутилась вокруг бёдер эффектными складками, с секундной задержкой повторяя её движенья.
Я хмыкнула в ответ. Подруга вела бьюти-блог, довольно популярный на «Колхиде». Очень надеюсь, Насте хватит ума не публиковать в нём свидетельство наших маленьких шалостей. Особенно учитывая, что её мама работает главврачом в медицинском блоке и точно не хочет такой сомнительной славы.
– Ну давай, покажи ямочки на щёчках!
Вместо улыбки я сунула голову в огромную зубчатую клешню робота-меха и скорчила гримасу, будто меня сейчас расплющит.
– Отлично!
Стакан с лимонадом отправился дрейфовать по отсеку, оставляя за собой сочившиеся через соломинку круглые жёлтые капли. Настя подобралась ближе, по-лягушачьи болтая ногами, обтянутыми леггинсами с рисунком из китайских иероглифов. Короткая юбка задиралась и опадала, как зонтик медузы. Арсений вытянул шею, замерев с кюар-кодом в руках. Я незаметно вздохнула. Ну да, мой парень всё-таки парень и реагирует соответственно…
Вообще-то мне с ним повезло. Арсений (ни в коем случае не Сеня!) был на год старше и учился в выпускном классе. А ещё он был таким красивым, что я до сих пор не могла поверить – эта обаятельная улыбка действительно адресована мне. Это я могла обнимать крепкие плечи пловца, перебирать пальцами соломенного цвета волосы, чуть вьющиеся на концах. Именно мне принадлежал первый танец на школьном балу. Меня провожали завистливым взглядом все девчонки станции, когда мы гуляли в небольшом, но очень красивом саду «Колхиды», где даже маленькое озеро есть.
– О, они светятся, давай повторим!
Я снова вздохнула. Фраза относилась к моим волосам. Неделю назад я посмотрела выпуск Настиного блога, где говорилось об одном модном способе окраски. Пара уколов и какие-то мудрёные ферменты откладывались в волосах, заставляя их в прямом смысле сиять. Но шприц-тюбик оказался то ли просроченным, то ли поддельным. И вместо эффекта пламени с упаковки я получила паклю оттенка болгарского перца, вспыхивающую стоп-сигналом в самый неподходящий момент. Я тогда всю ночь проревела, а мама и сестра только посмеялись. Отец вообще рассердился и сказал, что ещё одна выходка и он примет меры. Правда не уточнил, какие.
– Не отворачивайся, тебе идёт. – Настя ткнула смартфоном чуть ли не в лицо, заставив меня дёрнуться и рассечь щёку о стальную зазубрину.
– Нет! Чёрт! – Я прижала к порезу ладонь, поспешно выбираясь из клешни. Между пальцев выскользнул шарик цвета моей многострадальной шевелюры, за ним другой. И вот уже целая россыпь алых бусин кружилась, норовя заляпать светлый рукав футболки. – Надо вернуться.
– Брось, это всего лишь царапина.
– Всего лишь? – Мои брови, окрасившиеся из-за проклятого укола всё в тот же пламенный цвет, поползли от удивления вверх. Уж кому, как не дочери главврача было знать: кровотечение в невесомости сильнее, чем на Земле, и процесс сворачивания длится дольше. Конечно, от царапины я не помру, но если попадёт инфекция, щёку разбарабанит будь здоров.
Арсений недовольно поморщился. Я думала, он возьмёт меня за руку и потащит к выходу из ангара, не слушая возражений. Но вместо этого он сказал:
– Ну вишенка, мы же только начали.
Услышав ласковое прозвище, я расплылась в улыбке, не сумев рассердиться. Арсений же отвернулся, чтобы считать табличку с кюар-кодом, отодранным от контейнера с рифлёными стенками и надписью, нанесённой через трафарет: «Осторожно! Хрупкий груз!».
– Надо же, – он повертел табличку в руках, словно надеясь найти больше информации на обратной стороне. – Какое-то экспериментальное лекарство от лихорадки Бортеньоля.
– От чего? – переспросила Настя, приняв эффектную позу для селфи: голова запрокинута, спина выгнута, ноги сложены как у балерины, танцующей фуэте.
М-да, видимо её мама так сильно устаёт на работе, что дома наложено табу на медицинские разговоры. Новая болезнь целый месяц не покидала выпуски новостей.
– Это такая зараза, поражает тех, кто долго живёт на станциях и кораблях. Вроде связана с космической радиацией, – пояснила я, растирая по коже продолжавшую сочиться из пореза кровь. Ощупав пальцами округлую щёку и маленький подбородок, я в очередной раз с досадой подумала: отчего же природа не наградила меня роскошными острыми скулами, как у некоторых девчонок из класса? Ну чисто переевший орехов хомяк.
– Верни на место, – добавила я, когда Арсений приставил подошвы ботинок к контейнеру с медикаментами, а затем резко разогнул ноги, спружинив в мою сторону.
– С чего это?
Красавчик с дурашливым видом запулил табличкой в робота-меха, так что она срикошетила от утопленной в плечи головы с глянцевым дисплеем вместо лица. Я попыталась перехватить кюар-код, но промахнулась, поймав в пригоршню воздух. Арсений же рывком подался вперёд, словно прыгнувший за рыбой дельфин, и вновь завладел добычей.
– Сдурел? Это лекарство.
Дрыгая руками и ногами, я предприняла новую попытку отобрать табличку. Тщетно. Учитывая, что ростом своему парню я доходила до подбородка, зрелище выходило вдвойне смешным. Хотя нет, не смешным – мною начало овладевать раздражение. Я была не против забраться в грузовой отсек в нерабочие часы, чтобы полетать в невесомости. И даже согласилась на дурацкую затею – перепутать коды на контейнерах. Это хотя бы забавно, когда здоровенный робот числится в системе как полосатый тунец. Но шутить с лекарством… Такого от своего парня я не ожидала.
– Оп! Оп! Опять не достала! – Рука с табличкой мелькала то слева, то справа, то наверху. Один раз я даже сумела в неё уцепиться, но не хватило силы разжать сложенные в кулак пальцы.
Тогда я сдала назад, упёрлась в матово-чёрный щиток на груди меха и прыгнула, метя Арсению в плечо. От удара мы закружились, повисая то боком, то вниз головой, а вместе с нами принялся вращаться полутёмный ангар, чьи светильники работали в эконом-режиме. Волосы лезли в лицо, брюки сползали всё ниже, и я мельком подумала, что зря поленилась надеть ремень. Возня сопровождалась моим сердитым пыхтением и веселыми подначиваниями Арсения, он-то дышал легко. Ящики, кран-балки, техника, приготовленная для отправки – всё превратилось в смазанный винегрет из тусклых пятен. На каждом обороте мимо проносилась Настя, снимавшая происходящее с довольной физиономией дорвавшегося до говяжьей вырезки кота. Заныли виски, а в горле возникло чувство, будто туда запихали губку, смоченную в прокисшем молоке.
Раздражение начало перерастать в злость, но Арсений вовремя прижал меня к груди, и я вдохнула его запах. Аромат, сводивший меня с ума: дезодорант «Морской бриз» и мятная жвачка. И даже ткань его свитшота с названием любимой группы приятно щекотала кожу и благоухала кондиционером для белья…
Улучив момент, Арсений с размаху припечатал наклейку к голубому ящику с тремя чёрными треугольниками. Но я не стала возражать, потому что в этот момент наши губы соприкоснулись. К запаху мятной жвачки добавился её сладковатый вкус. Стало тепло, хотя до этого я немного зябла – большой ангар было толком не протопить.
– Ой! – Зазевавшись, Настя ударила носком туфли по стакану с лимонадом, не успевшему уплыть далеко.
Картон смялся, пластиковая крышка с тихим щелчком отделилась и медленно закрутилась вокруг оси. Из стакана выпорхнули пузыри лимонада, подрагивающие и пульсирующие, словно радующиеся свободе диковинные существа. По их золотистой поверхности скользили блики от ламп. Пугающая фигура меха в отражении вытянулась и превратилась в угловатую кляксу.
Самый маленький шар наткнулся на щиколотку подруги, расплылся по ней толстым прозрачным блином и, помедлив, впитался в ткань леггинсов.
– Я ногу промочила! Она теперь вся липкая, фу-у-у. – Хорошее настроение Насти испарилось без следа, уголки подкрашенного лиловой помадой рта поползли книзу, складываясь в кислую гримасу. – Мне пора домой.
Только я хотела возмутиться, что расцарапанная щека – это, значит, ерунда. А пятно от газировки на ноге – событие станционного масштаба. Но заметила выпученные глаза Арсения, проследила за его взглядом и увидела, как лимонадные шары подплывают к затылку робота-меха. А затем и скрываются за раскуроченным краем, прячась в дыре. Мы оба застыли, не обращая внимания на причитания Насти. В следующую секунду ничего не произошло. Как и через пять секунд. И через десять. Я расслабила плечи, Арсений перестал стискивать мою ладонь мокрой от пота рукой и одними губами выдохнул:
– Обошлось…
Робот-мех оттолкнулся от стены сразу тремя ногами и с лязгом сомкнул клешни. Из отверстия в черепушке посыпались белые искры, шипя и распространяя запах горелой пыли. Глянцевый экран покрылся вспыхивающими и гаснущими пикселями, среди которых мигали разбитые рябью буквы «ОШ..Б..А».
– Мамочки! – взвизгнула Настя.
– Ёшки-матрёшки! – с чувством добавила я.
Мы бросились врассыпную. Подруга, находившаяся к роботу ближе всех, оказалась недостаточно проворной. Точнее, она успела отлететь, от испуга выбросив телефон и получив благодаря его весу небольшой, но всё же толчок. А вот её шикарная грива взметнулась вверх, щёлкая и треща пластиковыми бусинами. И была зажата правой клешнёй, пронёсшейся в полуметре над Настиной головой.
Арсений что-то закричал, слова слились с Настиным воплем, от которого заложило уши. Уперевшись в манипулятор, подруга рывком откинула голову и выдрала клок волос, но бóльшая часть пучка осталась в клешне. Из глаз её брызнули струи сиреневых от туши слёз. Робот с противным скрежетом развернул верхнюю часть туловища и устремился вглубь ангара, утаскивая за собой визжащую жертву. Несмотря на габариты, перемещался он довольно ловко благодаря десятку маневровых двигателей, установленных в разных частях машины. Из отверстий с шипением выбрасывались струи азота, направляя робота по извилистому коридору между техникой и коробками. Настя отчаянно молотила по воздуху ногами. Одна за другой слетели туфли, хрустнула раздавленная заколка, из крошечной сумки на поясе выскочил блеск для губ.
– А-а-а-ы-ы! – Захлёбывающийся вопль умножился эхом, отражавшимся от переборок.
Бам-м-м! Сочный металлический звук поплыл по ангару. Это робот наткнулся на преграду из контейнера с надписью «Тантал» и логотипом в виде короны. Бам-м-м! Бам-м-м! Стальная клешня, по счастью только левая, принялась ударять по сваренному из гнутого профилю боку. Очень скоро тот поддался, прогнулся, а в центре вмятины образовалась рваная дыра. Манипулятор ворвался внутрь и принялся копошиться в содержимом, ломая, судя по звукам, что-то жестяное и кроша стеклянное.
Почти сразу мех утратил интерес к изувеченному контейнеру и двинулся дальше, не обращая внимания на серебристые булыжники, выпорхнувшие из пробоины наружу. Между ними плясали камни помельче, осколки стекла и тёмно-серые крупицы какой-то руды. Настю протащило сквозь образовавшуюся завесу. Каменное крошево испещрило пятнами кожу, кусок покорёженного железа зацепился за юбку, разорвав тонкую ткань. Визг оборвался – Настя поперхнулась, закашлялась и схватилась за горло – но через секунду возобновился с утроенной силой.
– Он сейчас её убьёт!
Светло-карие глаза Арсения стали совершенно круглыми, разинутый рот перекосило. Он до боли сжал моё плечо и встряхнул, словно безопасность подруги зависела от согласия с его словами. Не дождавшись ответа, Арсений бросился к выходу, с ловкостью спортсмена сигая от скобы к скобе.
– Я за помощью!
– Быстрее позвонить! – крикнула я вслед, но мой парень даже не оглянулся.
Точно, позвонить! Шёпотом ругая себя за тупость, я принялась вытаскивать смартфон из накладного кармана штанов. Когда скользкий корпус, наконец, утвердился в трясущейся ладони, я замерла с поднесённым к дисплею пальцем. А кому? Папе? Нет, он меня прибьёт за такие дела. А потом посадит под домашний арест. Думать мешал непрерывный грохот, да ещё гулкий железный стук, будто неподалёку маршировали барабанщики в подбитых гвоздями ботинках. Это выпущенные на волю булыжники бомбардировали отсек. Надо связаться со службой безопасности! Какой у них номер?
– Даша-а-а!
Услышав прорвавшийся сквозь какофонию вопль, я поняла: некогда звонить, а тем более что-то объяснять. Робот-мех выбрал новую цель и в два удара разнёс ящик с инструментом. Во все стороны разлетелись отвёртки с ярко-оранжевыми рукоятями и прозрачные пакеты с болтами, гремящими, как маракасы. Правая рука машины, державшая Настю за волосы, двигалась тяжёло, заедая при каждом повороте. Меху явно было удобней действовать левой, только поэтому голову подруги до сих пор не размозжило об очередную преграду.
Я ринулась в погоню, не имея ни малейшего представления, что делать дальше. Робот метнулся на пару метров и вышиб сетку вентилятора. Затем уцепился за край проёма, где вращались лопасти, рыже-коричневые от ржавого налёта. Изнутри пахнуло тёплой сыростью и чем-то заплесневелым. Хорошо бы спятивший мех сунулся дальше, тут-то бы ему и разнесло тупую башку… Но паршивец внезапно обозлился на сложенные под вентилятором мягкие контейнеры биг-бэги, развернулся и с размаху атаковал стянутый стропами штабель.
– Помоги-и-и!
От страха я зажала руками рот, готовясь к тому, что вот-вот произойдёт. Но повезло: в мешках оказался рис, а не какой-нибудь щебень. Настю пару раз приложило о раздутый бок биг-бэга, но она даже не потеряла сознание, только ещё больше вытаращила перемазанные тушью глаза. Из рваных мешков клубами поднималась крупа, отчего в ангаре разыгралось подобие снежной бури.
Зажмурившись, я как следует оттолкнулась от ближайшей цистерны и влетела в белое облако. Рис вперемешку с каменной крошкой оцарапал лицо и шею, запутался в волосах, залез под футболку. Пришлось плыть, ориентируясь на звук, пока в лодыжку не кольнуло что-то острое. Я испуганно приоткрыла глаза. Это были ножницы с оранжевой рукоятью, выброшенные вместе с другим инструментом. Ножницы!
Не буду врать, что мне не было страшно или не хотелось забиться в самую узкую щель. Кожа под футболкой зудела из-за чёртова риса, в носу свербело, во рту появился горьковатый привкус пыли. От ужаса ладони стали холодными и липкими, но я крепче стиснула прорезиненную рукоять. Возникла одна идея…
