НЕМС

1

Утренние лучи пробились сквозь неплотно закрытые жалюзи, окрашивая комнату золотистым сиянием. В окно на шестьдесят пятом этаже настойчиво постучали. Раз. Другой. Григорий знал, кто там, но всё равно не удержался и посмотрел. По отливу прохаживался голубь. Сизые пёрышки поблёскивали в солнечном свете, словно настоящие. Голубь забавно хохлился, прежде чем клюкнуть стекло, а затем поворачивал голову набок, рассматривая Григория красноватым от рассеянного света диодов глазом.

Голубь-дрон, словивший баг системы, прилетал сюда каждый божий день последние полгода. И каждый раз на миг Григорию казалось, что птица настоящая. Впрочем, это быстро проходило. Человека не обманешь, он чувствует сердцем, что настоящее, а что – пустышка. Вот и этот голубь – всего лишь хорошая имитация, запрограммированная летать по городу, мельтешить на площади среди стай таких же дронов, курлыкать по утрам, но с фиксированной, пониженной громкостью, чтобы не словить судебный иск против компании от разъярённых жителей.

Последний настоящий голубь исчез с лица Земли лет пять назад, когда утилизационные программы полностью исключили попадание пищевого мусора в городскую и природную среду, насекомые вымерли от скачков температуры, а все ягоды и зерновые стали выращивать исключительно в изолированных системах теплиц. Цены на натуральную продукцию выросли, и сердобольных подкармливателей на площадях не осталось.

Вымерли не только голуби. По пальцам одной руки можно было пересчитать животных и птиц, которые продолжали бороться за существование. Часть из них разводилась в питомниках, но это было неэффективно.

Ходили слухи, что существует хранилище биологических видов, где содержатся помещённые в анабиоз животные. И что когда-нибудь их выпустят на волю. Но Григорий не видел в этом смысла. В истощённой экосистеме теперь не выжить никому, кроме самого приспособленного вида – человека.

Григорий покосился на птицу, сегодня та вызывала не любопытство, а тревогу. Все знали, что камеры, установленные в глазах дронов, защищены каналами приватности и используются в качестве анализа свойств внешней среды и корректировки курса робота, но всё равно под взглядом дрона становилось некомфортно.

– Ну! Пошёл! – Григорий раздражённо махнул рукой, но это было бесполезно. Голубь просидит на парапете ровно до восьми. И только тогда программный код, управляемый багом, прикажет ему улететь.

Григорий подумал, что это насмешка над программой, которая всей мощью электрических импульсов старается подражать реальности. Всего один ничтожный баг – и поведение голубя превратилось в череду совпадений. А реальность, как известно, не терпит ни слишком частых совпадений, ни случайностей.

Он закáпал в глаза увлажняющий раствор. Сорок девятый час бодрствования давал о себе знать резью и жжением под веками. Голова пока оставалась ясной, но только потому, что вчера, помимо успокаивающего состава, он вколол конскую дозу витаминов и энергостимуляторов. И весь этот адский коктейль ещё действовал. Но скоро успокоительные отпустят, а тело и разум в полной мере ощутят силу свалившихся на них бед.

Григорий торопливо обвёл взглядом свой кабинет, заваленный схемами и распечатками. Десятки голографических экранов высвечивали потоки данных. Здесь, в этом хаосе технологий, крылись ответы. Он знал это наверняка. Но времени больше не было.

В восемь утра все производственные отделы продолжат свою работу и правда может вскрыться.

Григорий поднялся на покалывающих от сбившегося кровообращения ногах. В последнее время не помогал даже массажный стул и зарядка по вечерам. Говорят, если у прибора начались первые сбои – он уже подходит к черте. Ресурс выработается, и механизм превратится в груду мусора. Григорий всё чаще думал, что это же определение можно отнести и к человеку.

На мгновение сердце пропустило удар, перед глазами снова предстал кабинет профессора: перевёрнутая чашка, расползающаяся лужа кофе, и над всем этим лёгкая, мерцающая в воздухе пыль – всё, что осталось от самого дорогого ему человека.

Григорий глубоко вздохнул, пытаясь выровнять дыхание. Торопиться, нужно торопиться.

Первым делом он засунул в лёгкую холщовую сумку небольшой свёрток. Он знал точный вес: ровно сто пятьдесят грамм, но сейчас казалось не меньше тонны. Настолько дорого Григорий готовился за него заплатить.

 Раз, два. Голубь постучал снова. Григорий подумал, что это чертовски напоминает обратный отсчёт. Смерть профессора скоро обнаружат, а затем сверятся по инвентарным схемам и обнаружат пропажу высокоточного оборудования. Да. По головке его не погладят.

Григорий вздохнул: всё бы отдал, лишь бы повернуть время вспять. Ворваться в кабинет профессора на минуту раньше, оттолкнуть от него проклятую кружку и поделиться своей находкой. Вместе они бы докопались до истины.

Он свернул голографический планшет и тоже закинул его в сумку. За ним последовали деньги и документы.

Он всё делает правильно! Сейчас он никому ничего не докажет, даже если будет тыкать доказательствами в лица членов комиссии. Но если теорию подтвердит искусственный интеллект «Мироздание»… Тогда всё изменится.

На мониторе медленно ползла шкала загрузки. Почему так долго? Это обычная практика, код они перебрасывали на сверхнакопители по десять раз на дню. Правда, в этот раз записывался не обычный фрагмент программы: на цифровую матрицу поступал образ ауры человека.

 Он взломал медицинскую базу вчера, сразу же, как вкатил дозу успокоительного. Если бы он находился в трезвом уме и твёрдой памяти, то не ввязался бы в эту самоубийственную авантюру. Ведь наказание – не просто увольнение и административная повинность. Нет. За кражу личной информации могут бросить гнить в тюрьму до конца дней.

Он зашёл в базу данных и отыскал в архиве фамилии уволенных работников корпорации. Взял первого попавшегося человека. Пётр Меньшиков. Уволен тридцать лет назад. По мановению программы Григорий Неудов превратится для сканеров, вшитых во входы и выходы, в Петра Меньшикова.

Всплыли баги. Без них в системе такого размаха и уровня никуда. Поэтому если замаскировать их более серьёзными ошибками, то до них дойдёт очередь нескоро. Если повезёт, то он провернёт план, а затем удалит следы подмены имён.

Стук. Чересчур громкий для голубя. Григорий вздрогнул. Неужели обнаружили так быстро? Но как?

Он замер, стараясь не проронить ни звука. Замок защищён, снаружи не открыть. Приказа ломать дверь у них, скорее всего, нет. Можно попробовать вылезти через окно и пробраться по парапету в соседнюю комнату. Справа был профессорский кабинет – туда ходу нет. Хоть он и нейтрализовал Немса десятком инфракрасных ламп, но лишний раз там лучше не показываться. А вот слева находился конференц-зал с двумя выходами с одной и другой стороны.

– Отчёт готов? – женский голос выдернул Григория из размышлений.

Он в панике посмотрел на выход: дверь была приоткрыта, на пороге стояла миленькая, но чересчур бледная девушка в форме делопроизводителя.

Приплыли. Как он мог не закрыть дверь? Нет, закрывал! А механизм электромагнитной катушки провернул?

Он вспомнил явственный щелчок, пробежавшую по телу дрожь и мысль о том, что именно так щёлкает сердце, когда совершает последний удар. Да, дверь он определённо закрыл. Тогда как?

– Отчёт… – повторил он, стараясь скрыть дрожь в голосе.

Делопроизводители решали самые сложные дела корпорации, но обычно на задержания их не отправляли, да и двери они не взламывали. Это было им не к чести. Они занимались более серьёзными вещами.

Григорий постарался расслабиться и состряпать невозмутимое выражение лица. Пусть девчушка попытается сперва что-то доказать.

– Да, отчёт. Вчера вы не предоставили заключение об обновлении системы защиты периметра от Немсов. Вы приняли решение?

– Принял. В полдень на совещании доложу.

Контролировать свои движения, когда в крови лошадиная доза успокоительного, оказалось легче простого, но смотреть девушке в глаза было невыносимо. И вовсе не потому, что любого делопроизводителя учат распознавать язык тела. Григорий ждал, что она всё прочтёт в его глазах. По спине скатилась предательская капелька пота. Чёрт возьми! Если он продолжит так потеть, то успокоительное выведется из организма намного быстрее.

Григорий и так ощущал, что действие психолептика ослабевало. Зрение становилось чётче, слух острее. После отката успокоительного все чувства всегда обострялись. Он мечтал, чтобы девушка удалилась из его кабинета до того, как начнётся синдром отмены. Зря он вкатил такую большую дозу.

– Шеф требует данные сейчас же. – Девушка мило улыбнулась.

Григорий всматривался в её улыбку и пытался понять степень искренности. Но получалось плохо. Голубь снова стукнул в стекло.

– О, у вас тут гость! – Девушка направилась к окну. – Знаете, в чём прелесть механических птиц? – Не дождавшись ответа, она продолжила: – Это самая надёжная из моделей роботов. У них ещё не случалось ни единого сбоя.

Григорий мог бы с этим поспорить, но не стал. Дискуссия затянет разговор.

– Я буквально вчера смотрела программу миграции птиц. Голуби удивляют сильнее других. Известны случаи, что голуби-дроны намеренно появлялись в локации, не отмеченной в программе, и…

– Как это относится к отчёту?

Григорий мазнул взглядом по монитору. Загрузка еле ползла. Руки потряхивало. Если она увидит название файла: Аура. Калужский П.О. – ему конец.

– Всегда хотела посмотреть, какие модели компьютеров используют программисты Заслона, не возражаете? – Она кивнула в сторону монитора.

Григорий возражал, но промолчал. Пока девушка огибала стол, шкала, наконец, доползла до финиша. Выскочило системное уведомление «успех», затем ещё одно, которое он не успел прочитать. А потом окно свернулось.

Когда делопроизводительница уставилась на монитор, кроме прыгающих через забор барашков на рабочем столе, ничего не было.

– Проблемы со сном?

– Нет. Просто эти прыгающие комочки меня успокаивают.

Не мог же он сказать, что эти барашки – динамические папки, меняющие своё расположение каждую секунду, чтобы их было тяжелее взломать.

– Да, и правда успокаивают.

Григорий смотрел, как мерцает нейропередатчик девушки, закреплённый на правом виске. Она мысленно отправляет какое-то сообщение. Олух! Он чем-то себя выдал? Огонёк перестал мигать, девушка повернулась и посмотрела на него непривычно яркими зелёными глазами. Наверняка модифицированные линзы. Сейчас она считает состояние его организма и сразу всё поймёт.

Григорий пытался держать себя в руках, но чем сильнее старался, тем в больший галоп пускалось сердце.

– Мне пора. Попрошу не опаздывать на совещание. Это важно.

Она, наконец, выплыла из кабинета, не оглянулась и не добавила больше ни слова. Григорий подошел к двери и захлопнул её, резким движением повернул катушку, активируя электромагнитную защиту, и его накрыло.

Он повалился мешком на пол и пролежал без движения минут тридцать. Перед глазами плавал образ девушки, которая наверняка положит конец его жизни.

Спустя полчаса он поднялся, ощущая себя разбитым и несчастным, подошёл к столу и открыл логи системных уведомлений. Самым последним значилось следующее сообщение: «КПО: Котавр». Холод пробежал по позвоночнику. КПО – инициалы профессора, его личная подпись. Котавр? Статуэтка, которую ему подарил профессор? Перед тем как штурмовать лабораторию, придётся заскочить домой.

Григорий схватил сумку, перебросил лямку через плечо и уже направился к двери, как вдруг заорала сирена. Он почувствовал, как кишки сворачивает в узел. Кажется, утро принесёт больше проблем, чем он думал.

2

Григорий осторожно выглянул в коридор, морщась от оглушительного воя сирены, многократно усиленного акустикой узкого туннелеобразного прохода. Женский голос безэмоционально повторял записанные слова: «Внимание! Введён режим повышенной готовности. Не покидайте периметр защищённой зоны и не вступайте в контакты с подозрительными объектами. При обнаружении таковых немедленно сообщите в службу обезвреживания и отлова НЕМСов. Внимание!»

В голове роились вопросы: могла ли девушка уже обнаружить исчезновение профессора? Ведь именно тогда и включили бы тревогу. Неужели догадалась по его реакции? Почему сразу не задержала его до выяснения обстоятельств?

Либо существовал ещё более зловещий вариант: смерть профессора – не случайная оплошность, а спланированная диверсия. Значит, есть ещё жертвы. В свете обнаруженных вчера фактов эта мысль выглядела правдоподобно.

У профессорского кабинета никого не было, и Григорий двинулся мимо него в сторону правого крыла. Там он мог беспрепятственно спуститься по лестнице, которой редко пользовались. А сейчас, когда завывала сирена, встретить кого-либо там было практически нереально. Ведь все знали, что во время катаклизмов и сбоев нет ничего надёжнее защищённого лифта.

Проходя мимо, Григорий невольно бросил взгляд на золотистую табличку: «Центр анализа ИИ Мироздание. Профессор Калужский Пётр Олегович».

Руки снова затряслись, он прижал ладони к груди, сделал медленный вдох и выдох. Он всё ещё не мог поверить. Его учитель, наставник, подаривший ему новую жизнь. Казалось, когда профессор растворился в воздухе на его глазах, этой жизни пришёл конец. А путей к новой Григорий не знал.

В кармане сумки пискнул усилитель, на пальце завибрировало и нагрелось кольцо-уловитель. Немс где-то рядом. Странно, что его собственный детектор уловил его, а украденный у профессора усилитель молчал.

Григорий приоткрыл сумку и осторожно развернул тряпицу и снял чехол, скрывающий ценнейший в их времена прибор – усилитель частот неопределённых существ. Первое средство для обнаружения и предотвращения встреч с нежелательными объектами. Экземпляр профессора был самой последней и надёжной моделью в мире. Но индикаторы не горели, хотя, когда Григорий забирал его из кабинета, огонёк датчика питания светился.

Как некстати. Бионаноаккумуляторы раньше отыскать было плёвым делом. Но сейчас, когда сирены надрывались, хранилище заблокировано, а в кабинете батарей не было. Но поскольку он всё равно держал путь в «ДОМ» – Дополненный Оптимизированный жилой Модуль для сотрудников Заслона, – подворачивалась возможность одним выстрелом убить двух зайцев: забрать Котавра и взять батарею.

На стенных мониторах попеременно появлялись плакаты с выжимками из методологии выявления НЕопределенных Мирозданием Сущностей. Хотя в этом не было нужды – все сотрудники Заслона знали её как Отче наш: тщательно осматривайте каждый предмет перед прикосновением, не выходите из дома без полностью заряженного усилителя и кольца-уловителя, старайтесь не покидать защищённые периметры общественных мест без крайней необходимости.

Но что делать, если защита пала? Григорий пока боялся допустить эту мысль. Появление сразу нескольких Немсов на предприятии могло оказаться роковой случайностью. Он изо всех сил старался убедить себя в этом, но получалось плохо.

Перво-наперво нужно разобраться с Немсом. Григорий пошёл медленнее, внимательно осматривая каждый предмет, стараясь заметить слабые колебания воздуха. Сложная задача, но за годы глаз натренировался.

– Нашёлся, гад!

Григорий достал из кармана штанов портативный спрей с краской и подошёл к огнетушителю. От рычага распылительной насадки отделилось невесомое, похожее на щупальце существо, изогнулось под неестественным углом и дёрнулось в сторону Григория. Немного поодаль, прямо на баллоне, всколыхнулось сразу несколько таких же продолговатых, чуть мерцающих в свете ламп языков.

Григорий сморщился – уже разрастается. Через каких-то пару часов эта тварь заполонит весь коридор. Аккуратно, стараясь не коснуться балкона, он нарисовал стрелку, указывающую на Немса, и принялся выводить на стене жирный красный крест. Нужно вызвать службу отлова. Но как? Телефонная сеть сразу обнаружит подмену личности.

– О, ты тут художествами занимаешься? – Иван вынырнул из-за скопления цветочных ваз и торчащих из пола транспортировочных труб.

Григорий вздрогнул. Крест на стене получился неровный.

– Да, занимаюсь по мере возможности, – пробурчал Григорий. Он недолюбливал Ивана – тот был его соседом по комнате. Дотошный и дёрганый тип. Григорий не знал, чего от него ожидать, ещё и поэтому старался лишний раз в жилом модуле не показываться.

– Немс, – констатировал Иван. В руках он держал массивный планшет ремонтных служб. Переквалифицировался, что ли? – Тревогу ты инициализировал?

– Нет, – ответил Григорий. Что он забыл на их этаже?

– Интересно…

– Что именно? – Григорий начал раздражаться. Почему бы Ивану не вызвать отлов? Это первая мысль любого здравомыслящего человека.

– Сигналы, сигналы, сигналы, – скороговоркой проговорил Иван, судорожно обводя взглядом предметы и выкручивая пальцы, –  сплошные сигналы. И они ещё смеют отрицать, что всё катится к чертям! К самому ядру. К самому началу. Всё катится туда. – Он, наконец, остановил безумный взгляд на Григории. – А ты тоже их видишь?

– Ты в порядке? – Григорий похолодел. Иван, конечно, всегда был со странностями, но таким ненормальным не выглядел никогда.

– Не видишь, – пробормотал тот. – В порядке? Сейчас никто и ничто не может быть в порядке. Ты разве не слышал, что я тебе сказал до этого? Ты всегда был странным.

Иван прошёл мимо Григория, на мгновение коснулся его рукой, отшатнулся и, подозрительно оборачиваясь, побрёл по коридору дальше.

Григорий покачал головой, осторожно обошёл огнетушитель, кольцо на пальце нагрелось сильнее. Но он этого не ощущал, его разрывали сомнения. Почти не осталось времени, Иван сбрендил, и ему явно нужна медицинская помощь. И Немса нельзя так оставлять.

Внутреннюю борьбу прервали голоса. Григорий бросился по коридору, опасаясь, что явились оперативники на его задержание. Стараясь не шуметь, он метнулся к лестнице. Радовало, что проблема разрешилась сама собой. Теперь будет кому вызвать отлов.

Сирены смолкли, но Григорий не торопился расслабляться. Он спускался по лестнице, продолжая внимательно вглядываться в окружающие предметы. Сверху хлопнула дверь, он замер.

– Это безумие, – шепнул кто-то, но Григорий расслышал. – Не придумывай небылиц.

– Не соглашусь с тобой, – ровным голосом отозвался другой. – Это он, зуб даю.