Kitobni o'qish: «Гертруда Мамоновна: ведьмы рулят!»

Глава 1. О том, как Гертруда Мамоновна завтракает

– Эй, Маруся, алло, аллоооо, ну слышишь ты меня – Герти вертела в руках телефон и по старой привычке дула в трубку, пытаясь преодолеть помехи, которых не было и в помине.

– Герти, перестань кричать и дуть мне в ухо – я только успела посмотреть на часы, которые только-только показывали пять часов утра.

– Ты что еще спишь? И не стыдно? – Сама Герти, конечно, все еще лежала в кровати, но в трубку продолжала вещать – я в отличие от некоторых уже встала, убрала весь дом, натаскала воды, приняла душ и хочу есть.

Я в процессе всей этой речи то закатывала глаза, то зевала и думала: «Конечно, убрала она и натаскала. Из водопровода натаскала, Карга старая».

– Герти, чего ты хочешь, у меня в кои-то веки сегодня выходной, дай поваляться.

– Нечего бока належивать, жир копиться во время сна в особо больших количествах, жду тебя через двадцать минут в кафе «у Кики».

Кафе «у Кики» – единственное место в нашем городе, которое двадцать четыре часа в сутки без перерыва пахало на всех: сначала на полуночников, а потом и дневных зевак. Оно располагалось на центральной улице города, сразу через дорогу от наших с Герти домов. А тот факт, что сестра дала мне аж двадцать минут на сборы, говорило только об одном «что-то произошло, и Герти набиралась храбрости мне об этом поведать». Любопытство и долгие годы совместного пребывания в одном кабинете, соседних домах, трех браках Герти и ни одного моего заставили меня собраться в рекордно короткие сроки.

Я вбежала в кафе ровно через двадцать две минуты, конечно без макияжа и с кукушкой на голове. Герти при полном параде уже восседала во главе стола, того самого нашего: у окна, и лицом к двери. 3аметив меня, она на весь зал прокричала:

– Ну что ты за существо такое, целых двадцать минут дала, а ты даже не успела умыться.

– Угомонись, что случилось? – спросила я, плюхаясь на стул с дикой отдышкой и стучащим на всех порах сердцем.

– Ничего, хочу есть, – говорила моя старшая шестиюродная сестра, при этом тайком отодвигая от меня газету.

– Ладно, давай заказывать.

– Все уже давно заказано, – Герти стала загибать пальцы – блинчики с клюквенным джемом, яичница с помидорами, сырники со сметаной, чайник чая, тебе кофе, ну и так по мелочи: пара пирожков с печенью.

– Кики, сделай мне пару бутербродов с сыром к кофе – крикнула я, подозревая, что блинчиков с клюквой, так же, как и всего остального, мне просто не достанется.

– Фу, сыр сутра, ужас – только продукты переводишь.

Пока мы делали заказ, дверной колокольчик зазвенел, и в кафе вломился Саныч, шумно всех приветствуя:

– Девчоночки, а я вас заметил через окно и решил разделить с вами утреннюю чашечку кофе.

– На халяву позавтракать ты решил, Саныч, – сказала Герти, тем самым разрешая ему к нам присоединится. Герти всегда таяла, как только наш старичок появлялся в поле ее зрения. Саныч был тайно влюблен в нашу Герти, а та нагло пользовалась своим положением и не упускала момент пофлиртовать с горе-любовничком (так она его называла).

Саныч сел на свободный стул и по-хозяйски вырвал из-под рук Герти газету. Ее якобы протест, он проигнорировал и уткнулся в изучение первой страницы.

– Ты посмотри-ка, – стал читать вслух леший, – «В гималайских горах был замечен след йети. Как сообщают очевидцы, след привел их к опушке леса, где вдали они и увидели огромного по размерам человека сплошь в волосах белого цвета, с длинными ушами как у спаниеля и страшным взглядом голубых глаз». Вот индюки, они думают, что смогли разглядеть цвет глаз. Вот спрашивается, чего ему, йети, делать в этих самых Гималаях. Климат совсем на него не рассчитанный, вот дремучий народ.

– Пишут всякий бред, – одернула его Герти в попытке вернуть назад газету. – И не обижай бедных индюков, добрейшие создания. Один такой мне раз в месяц подкидывает свежих яичек на завтрак.

– Герти, ты себя слышишь? Какие они добрейшие, если свои собственные яйца тебе продают за деньги? – негодовал Саныч.

– Много ты понимаешь, у них этих яиц море, а как всех прокормить? Ты об этом подумал. Идеалист, тоже мне. Вот они и кормят одних за счет других. У нас капитализм вообще-то. Кушать всем надо. И им, и мне, и тебе между прочим тоже.

Пока наши голубки спорили о гуманности и вреде животной пищи, я потихоньку утащила газету и продолжила читать заметку.

– Хоть бы изучили суть вопроса, порылись бы, прежде чем выводы делать. Саныч, а не наш ли это Василич шороху навел в Гималаях? – догадалсь я.

– А с чего он белыми волосами покрылся?

– Ну ты даешь, сам же дал ему свою шубу и ушанку. Он же не тибетский монах или йог какой, чтоб лысым и в простыне по снежным горам шастать. – Глянь-ка, куда наш боров дотопал. Сколько там у него осталось дней? Укладывается в сроки, а Саныч? Герти, а ты не верила.

– Дура ты, Маруся, читаешь бульварную газетенку, которую лисы издают. Завтра они напишут, что ты английская королева, тоже поверишь?

– Ну, если покопаться в нашей родословной и уговорить Ба рассказать, кто там у нас в предках числиться, то все может быть?

– Ой, простите ваше величество, – хохотала Герти, – вы вчерась корону случайно не обронили, пока на метле к озеру летали? Кстати, что ты вчера делала на озере?

– Герти, давай заканчивай, лучше закажи еще чайку с пончиками. – перебил ее Саныч.

– Так-так, пожалуй. – Герти сделала еще заказ, а я уткнулась дальше в газету, пытаясь не смотреть сестре в глаза. Тут нам принесли блинчики, бутерброды чай, ну, и все остальное.

– Маруся, даже не думай, сейчас она начнет тебя колоть, лучше признавайся.

– Ой, ты посмотри, Саныч, а по ходу тебе интереснее, чем мне, да – возмутилась на него Герти. – Ладно, что ты дырявишь газету, на вот смотри лучше сюда.