Kitobni o'qish: «НИИ ядерной магии. Том 3»

Глава 1

День рождения Арифметики завтра

Рассвет занимался, окрашивая небо в акварельные разводы. Нежное и подёрнутое ажурными высококучевыми облаками, оно застало каждого жителя города и края за размышлением над своими вопросами. У всех они были разные: от «Что приготовить на обед?» и «Удачно ли пройдёт моё собеседование?» до «Кого я готова завтра убить, чтобы стать сильнее?».

Фима лежала в своей деревенской спальне, желая оказаться в безопасности. Городская комната таковой ей не казалась после того, как кто-то пытался вломиться к ней. Хотя защита стояла чрезвычайно сильная, Фима по-прежнему не была уверена, кто именно тогда приходил по её душу ночью. Милица ли? Но для чего? Если не она, то кто? В любом случае ночевать там в одиночку не было никакого желания. В прошлый раз рядом с Красибором она чувствовала себя неплохо даже в тех обстоятельствах, а так, одной…

Минувшим вечером ноги сами привели её домой, ко двору, в котором она выросла. Дом пустовал уже некоторое время, но тепло по-прежнему держал. И был настолько уютным, что можно было представить, что то было благодаря связи его с хозяйками, а не из-за обычного бытового заклинания.

Фима наспех перекусила бутербродами с огурцами и бужениной, запила всё это дело молоком. По тому, как выровнялось её дыхание к концу трапезы и руки совсем перестали дрожать, девушка поняла, что тётушка Негомила успела заготовить новую порцию заговорённого ведьминского молока. Она побрела в свою комнату вместе с ещё одним стаканом напитка, подозревая, что эффект лучше поднакопить. Из-за бурности событий нервы её сдавали основательно. Всё чаще она замечала, что бессознательно дёргает головой и выворачивает пальцы. Веки были тяжелы от усталости и отёка, и ещё тяжелее были мысли. Она заснула, размышляя над близящимся ритуалом, и с этими же мыслями проснулась.

«Завтра», – думала она и чувствовала, как всё внутри холодеет.

Ведовской народ Ритуал Обмена неизменно ожидает с волнением и трепетом. Шутка ли! Это день, когда можно стать чертовски сильными, практически ничего для этого не сделав. Магию нельзя раскачать, натренировать. Можно научиться мастерски пользоваться тем, что у тебя есть, но выше головы прыгнуть не может никто. И Ритуал – единственный день, когда можно сходить на магический шоппинг и вернуться не с новой сумочкой или гаджетом, а с новым уровнем мощи и возможностей.

Однако, день за днём, год за годом по-настоящему сильных волшебников становилось всё меньше и меньше. Даже сейчас, в сердце региона и одной из самых больших ведовских общин, Фима могла пересчитать сильных волшебников по пальцам одной руки.

«Тётушка Негомила, – подумала она и зажала большой палец, – Батя Каракулин. Теперь ещё Милица и Крас, – на этом моменте сердце её защемило, нос щипнуло горечью. – Может, ещё кто-то скрывается, но…»

Она вздохнула и перевернулась на спину, закрыв лицо руками. Тёплая перина зашелестела под весом её тела, а накрахмаленное одеяло издало приятный треск, окутывая домашним уютом. Солнечный свет пробивался через плотный занавес сочной листвы. Окно Фима открыла, а сама закуталась поплотнее в хрустящее одеяло. Здесь, на ведьмовской земле, природа давно набрала силу. Всё вокруг их несуразного дома было в цвету и самом соку.

– Может, просто провести весь завтрашний день дома, и гори оно всё? – мечтательно протянула Фима вслух и сладко потянулась.

– Гореть только ты будешь, подруга, хе-хе, – раздался незнакомый голос совсем рядом.

Фима завизжала от неожиданности и подпрыгнула на месте. Она крутила головой, ища источник звука и, обнаружив его, с громким стоном выдохнула, схватившись за грудь:

– Тьфу ты, Лис, напугал! – она помахала в его сторону и перевела дыхание, но через секунду воскликнула снова: – Погоди, давно ты разговариваешь?!

– Нравится?

Лис зацепился лапками за край рамы и запрыгнул на подоконник. Пасть его не двигалась, и голос раздавался прямо у Фимы в голове. Он был приятным, чуть высоким, и нотки озорства делали его идеально подходящим рыжему проказнику.

– Очень, – честно ответила Фима.

Она впервые разговаривала со зверем, и это вызывало у неё восторг. «Крас в космос бы улетел от такого», – подумала она, и улыбка тут же померкла. Лис деловито укрыл лапки пушистым хвостом и сказал:

– Ну-ка не грусти из-за мальчишек своих, – в голосе послышалась усмешка. – Ишь, разошлась! Хе-хе!

– Ох, «разошлась» – не то слово, – она шмыгнула носом.

– Даже не вздумай пропускать Ритуал, подруга, – Лис уставился на неё немигающим жёлтым взглядом.

– Да я и не собиралась…

– Нет, ты не поняла меня. Что бы ни случилось, приходи на Ритуал. Даже если решишь духам кукиш отдать в обмен.

– Х-хорошо…

«Не спорь с магическими зверями, Фима», – поучала она саму себя мысленно.

– Прекрасно, – довольно протянул Лис, даже выражение мордочки его стало довольным. – И до Ритуала с нашим общим другом не пересекайся, пожалуйста. Облегчи нам всем эти последние сутки.

– С Сашей?

– Ну не с Клашей же, подруга.

Фима была готова поклясться, что Лис закатил глаза. Зверь же, в свою очередь, фыркнул вслух и пошевелил усами:

– Лягушачью кожу не жги, и всё у вас ладно будет, хе-хе.

Лис прыгнул на белоснежную постель и потёрся о Фиму так ласково, будто был большим котом, а не волшебным лесным хищником. Фима мягко рассмеялась, обняла его и уткнулась лицом в рыжую шерсть. Та пахла не то чтобы очень приятно и была не то чтобы очень мягкой, но Лис вызывал в ней такое же ощущение безопасности, как и родной дом. Фима была счастлива его визиту.

Лис зафырчал от удовольствия и, вывернувшись из объятий, принялся «копать» кровать и прыгать по ней, будто ловя мышей. Фима со всем своим ведьмовским удовольствием присоединилась к веселью: она прыгала вместе с Лисом, перекатывалась по перине, пряталась под одеялом и радостно восклицала, когда рыжая мордочка находила проход к её убежищу. Набесившись, она завалилась на спину, тяжело дыша и улыбаясь. У Лиса энергии было ещё сколько угодно, но он совершил ещё всего несколько прыжков и вдруг замер, навострив ушки.

– Что ж, мне пора, подруга.

– Подожди минутку! Как ты научился говорить с нами? Или всегда умел? Расскажи.

– Всегда умел, но пасть была завязана, – Лис показал ей язык и выскочил на улицу через окно.

– Погоди! – она перевесилась через подоконник, надеясь докричаться до зверя.

– Да ну что погоди-то? – Лис вновь пробежал мимо окна, махнув хвостом. – Не знаешь, что делать до тех пор?

– Да, – пристыжённо призналась Фима.

– В любой непонятной ситуации занимайся делом. На работу сходи, в конце концов, хе-хе.

Сказав это, Лис приспустил в сторону леса, и Фима вновь осталась одна. Она огляделась: ещё вчера накрахмаленный и белоснежный пододеяльник, если бы имел личный дневник, записал бы, что с ним случилось некоторое дерьмо. Но дневника у него не было, как и чувств, которые можно было оскорбить, так что он лежал себе измазанной в земле да помалкивал. У Фимы же на душе стало удивительно тепло. Лис был настолько привычным и близким, что его визит, хоть и такой странный и с такими значимыми переменами, был для неё теплее и уютнее любого одеяла.

– Кукишь, говоришь? – пробормотала она. – Духам-то? Скажешь тоже.

Фима фыркнула и, качая головой, принялась стягивать перепачканное постельное бельё. Она размышляла о Ритуале. Идея прогулять его была очень заманчивой, но после наставлений Лиса была отринута.

«А кроме кукиша и нечего мне предложить-то…» – думала она и чувствовала, как засасывающее чувство растерянности накрывало её.

Ритуал Обмена был всегда событием не только долгожданным, но и пугающим. На то было несколько причин: ни для кого не было секретом, что ради большой силы нужно жертвовать многим. Десятилетия назад ведовской народ придерживался традиционной подготовки: за несколько месяцев до дня рождения юные представители уезжали из поселения и возвращались лишь в день Ритуала. С собой они привозили влюблённых в них юношей и девушек, которые ехали на семейный праздник вроде масленицы, но не знали, что вместо чучела зимы жечь будут их самих.

Сейчас такого давно не происходило, как минимум не открыто. Когда Фима уехала на стажировку, многие поговаривали, что она решила придерживаться старых обычаев, чтобы стать такой же сильной, как её тётушка.

Однако, была причина, по которой жертвоприношения прекратились. Они оказались нерезультативны. Никто не хотел становиться убийцей, но все хотели мощи. И какого же было разочарование, когда после Ритуала человек набирал силы, достаточной разве что для того, чтобы корову подоить заклинанием да дрова заготовить. Ведьмы и колдуны теряли умы и связь с реальностью, сломленные потрясением. Постепенно удачных Ритуалов становилось меньше, чем неудачных. Однажды кто-то обменял на силу свою любимую козу – и результат оказался таким же, как у тех, кто приводил людей, в них влюблённых. Потом другой отдал золотое украшение, третий – любимую книгу. И результат оставался тем же – все были слабы, но слабы примерно одинаково и, главное, совесть их была чиста.

Про Ритуал Обмена было одновременно известно довольно много, и вместе с тем – почти ничего. Старшим испокон веков было запрещено рассказывать младшим, как именно Ритуал проходит, о чём с ними говорили духи. Для каждого это всё должно быть в новинку. Потому Фима понятия не имела, что её ждёт, и это тоже не нравилось. Не знала она и о том, что является для духов весомой жертвой, а что – нет. Ведь любимая коза для одного – целый мир, а для другого – не приготовленная банка тушёнки.

Она не знала достоверно, что предложили для обмена её дорогая тётушка или Батя Каракулин. Но знала, что тётушка Негомила всю жизнь провела одна – ни мужа, ни детей, не считая племянницу-сиротку на воспитании. А у Бати Каракулина умерла жена, и шанс спасти её он в прямом смысле слова проспал. Знала она и о том, чего стоила сила Красибору. Кого. Она не гадала, чем же пожертвовала Милица, но была уверена, что жертва её была велика, учитывая силу, которой обладала ведьма. Не знала и о том, почему Александр остался вовсе без сил. Поговаривали, что он прогулял Ритуал, и духи его наказали. Однако, Фима была убеждена, что Ритуал состоялся, и именно из-за этого случились такие разительные перемены с ним самим и в их отношениях.

Каждый день Фима нет-нет, да возвращалась мыслями к тому, чем же готова пожертвовать она сама. Это должно быть нечто по-настоящему ценное, духи наверняка поймут, если она попытается покривить душой. Жертвовать своими близкими она, конечно, не собиралась. Напротив, памятуя о трагедиях Каракулиных и Бологовых, она размышляла о том, как бы ненароком не поставить кого-то под удар своим выбором. Она и готова была уже отнести духам свою любимую куклу диснеевского принца-злодея, решив, что подоить корову и наколоть дрова магией – тоже не самая плохая опция. Пусть сердце щемит при мысли об этом, глаза слезами наполняются, а желудок крутит: так сильно не хотелось расставаться со своими силами. Хотя бы с тем, что есть сейчас.

Ведь даже до Ритуала Фима была посильнее многих, кто Ритуал уже прошёл. И от мысли о том, что она не сможет лечить раны или оберегать близких, ей становилось бесконечно плохо. Хотя чего кривить душой: отказываться от переходов, омоложения вещей и десятков чародейств, которые она делала только для себя самой, тоже совершенно не хотелось.

– Ладно, послушаю мудрого волшебного зверя, – пробормотала она, открывая шкаф с одеждой. – Проверю, не уволили ли. Эх, как там мои РИТЭГи…

Через полчаса она уже ехала в электричке: неуютной, холодной, не дающей ощущения безопасности и стабильности. Но за окном мелькал позеленевший пейзаж, а за деревьями уже виднелось море. И морю было неважно, есть ли у неё магия или нет. Не было ему и дела до интриг людей и духов. Оно просто было: большое, могучее, незыблемое. Фима глядела на него и чувствовала, что порох в пороховницах есть, ягоды в ягодицах – тоже. И на Ритуал она пойдёт не с пустыми руками. Нет, у неё появилась идея намного интересней.

***

Руки Ольги были заняты подставкой с тремя стаканчиками кофе, так что она толкнула дверь бедром. Зайдя в кабинет своего руководителя, она сразу услышала шелест страниц и бормотание двух мужчин. Петляя по лабиринту из полок и гаджетов, она улыбнулась сама себе, подумав, что наконец-то чета Бурнастовых-Подгорских снова начала разговаривать. Какой-то прок от магии всё же был.

– Ваш кофе, джентельмены, – торжественно объявила она, расставив стаканчики на письменном столе.

Игнат Афанасьевич тоскливо поглядел на подчинённую, в недрах его бороды происходило какое-то шевеление, которое Ольга расценила за попытки не высказать недовольство.

– Хоть понюхаешь, пап, – отмахнулся Роман, потянувшись за своим стаканчиком.

Взгляда от лежавшего перед ним гримуара он не поднимал, и Ольга предусмотрительно пододвинула напиток так, чтобы Роман точно не разлил его на драгоценный фолиант.

– Мерси, Белова, мон шер, – пробормотал тот и сделал большой глоток. – О, с лимоном, шикарно! Это где делают?

– Нигде, я в кофейню пришла со своим лимоном, – Ольга ухмыльнулась и пододвинула стул для себя.

Она развернула его спинкой вперёд и уселась, положив подборобок на перекладину.

– Лучшая! – воскликнул Роман и поднял стаканчик вверх.

– Что вы накопали? Или, может, передумали? – с надеждой спросила девушка и потёрла глаза.

Она заехала домой уже под утро, чтобы принять душ и переодеться во что-то более комфортное. Сейчас она была этому очень рада, потому что в своём шёлковом платье усесться в раскоряку она бы себе не позволила. А на сидение с ровной спиной сил не было. Так что джинсы и белая футболка с надписью «Этожопыт» сейчас её очень радовали. Не так сильно, как мог бы порадовать хороший ночной сон, но вкупе со свежим кофе – хоть что-то.

Над Романом же, казалось, бессонная ночь не имела никакой власти. Он сосредоточенно читал гримуар, блистая почти идеальной укладкой всей растительности на голове. Костюм выглядел чуть уставшим – чего с Романом почти никогда не случалось – но его ровная осанка этот нюанс компенсировала. Если не приглядываться, можно было подумать, что он просто пришёл на работу, как и всегда (хотя в последнее время это стало редкостью), а не провёл здесь всю ночь.

Это удивляло Ольгу даже больше, чем то, что Роман не стал ругаться с отцом. Его так захватила новая идея, что все распри он отодвинул на второй план. Это казалось удивительным и странным. Она видела, что профессор Подгорский тоже не ожидал такого поворота, но ни один из них не стал намеренно вызывать бурю.

– А что, думаешь, нужно передумать? – Роман поднял брови, но читать не перестал.

Голос его звучал спокойно, будто они обсуждали куда сходить на обед: в китайский ресторанчик с большими порциями или в гриль-бар, чтобы слопать сочный стейк с кровью. А не то, как лишить мир магии.

– Я думаю, что для двух обычных людей это слишком опасно.

– Правильно думаешь, – протянул Роман, перелистнув страницу.

– И?

Вмешался профессор:

– Так, ну, во-первых, вы тут не одни.

– Ладно, для двух с половиной обычных людей, – Ольга тяжело вздохнула и закатила глаза.

– Олечка, я по-прежнему отлично колдую, да и Роман не лыком шит, знаете ли.

– Вот-вот! – рыжий учёный потряс в воздухе указательным пальцем и ухмыльнулся. После этого он, наконец, оторвался от чтения и поднял на Ольгу серьёзный взгляд: – Что именно тебя напрягает, Ольчик?

Девушка задумалась, прислушиваясь к себе. Мужчины терпеливо ждали, пока она не заговорила:

– Эта идея не только опасна, Ромчик. Она также безумна и почти наверняка невыполнима.

– Но тебя не это тревожит, – вкрадчиво протянул Роман.

– Это всё как-то неправильно, – призналась Ольга, скривившись. – Единолично решать, нужна ли магия миру. Подумай о людях, для которых это – вся их жизнь.

– Я подумал. Они переживут.

– Ромч…

– Оля, что ты хорошего видела от магии?

Она снова задумалась и ответила с лёгкой улыбкой:

– Я летала на метле.

Профессор Подгорский поджал губы и показал ей два больших пальца, поднятых вверх.

– Так. Ещё?

– Ещё… Ещё…

Она перебирала в голове воспоминания, и каждое из них не подходило для ответа на этот вопрос. Все они, подобно скользским рыбам, вырывались из её рук и исчезали в темноте.

– А теперь вспомни, что плохого было.

У Ольги перехватило дыхание, она подняла на Романа умоляющий взгляд, он он был непреклонен:

– Вспомни, Оль, какого дерьма мы насмотрелись. Как нас с Красом и Фимой чуть не прибило в магическом капкане на сопке. О том вспомни, что случилось с семьёй Краса, его братом. Или из-за чего Жанна сейчас в больнице.

«С этим мерзким врачом», – хотел он добавить, но успел себя затормозить.

– Ещё Светлана Степановна – хрипло протянула она, вспомнив, как страшно было прижигать её окровавленные глаза. – И Саша…

Горло сдавило болезненной судорогой, стоило ей вспомнить, как плох он был в больнице, когда они с Жанной его вызволили. И каким чудовищным колдовством он искал Фиму и остальных среди сопок.

– Да, его крепко приложила матушка Бологова, – Роман покачал головой.

– Чтобы вас спасти, он позволил разорвать себе живот, – хрипло проговорила она.

– Ч-чего?

Ольга сказала это тихо, но не настолько, чтобы Роман в самом деле не мог расслышать. Потому она повторять не стала, лишь подняла на него тяжёлый взгляд. Он с трудом сглотнул и поморщился.

– Я знаю это заклинание, – вмешался профессор Пригорский. – Если этот ваш приятель выжил, он чертовски стойкий оловянный солдатик.

Ольга утёрла выступившие слёзы и сказала:

– Может, вы его знаете, Игнат Афанасьевич. Его зовут Александр Былиев.

Профессор Пригорский переменился в лице:

– Сашка?.. О чёрт.

Он отвернулся ото всех и начал ходить туда-сюда, с силой скребя затылок. Ему никто не мешал, зная, что в такие моменты лучше отойти от профессора подальше и притвориться ветошью.

– А родители его что?

Роман с Ольгой переглянулись. Девушка ответила:

– Он вроде один.

– Не может быть!

– Может, – ответил Роман. – Они погибли. Фима говорила. Но мы без понятия как именно, если это важно. Может, ты знаешь, Оль?

Она отрицательно помотала головой, и они оба выжидающе уставились на профессора. Тот, в свою очередь, тяжело вздохнул и, подняв очки на лоб, потёр глаза указательным и большим пальцами.

– Хоть я прожил с магией всю сознательную жизнь, в свете этих событий соглашусь, что возмо-о-ожно, без неё было бы лучше.

– Мама умерла из-за магии, – сказал Роман, не оставляя отцу пути для отступления. – И ты одной ногой на том свете из-за того же.

Профессор вздохнул и развёл руками. Ольга видела по его лицу и движениям, что соглашается он нехотя. Такое бывает, когда разум говорит одно, а сердце – совершенно другое.

«Они все в своём ведовском мирке такие, – подумала она. – Страдают, но отказаться не могут».

– Магия – это зависимость, – озвучила она внезапно пришедшую на ум мысль.

Роман замер над гримуаром и энергично кивнул:

– Да, что-то в этом есть, Оль. Поэтому её нужно уничтожить.

Ответом ему был протяжный вздох, и он вновь поднял взгляд от книги:

– Ну что не так?

– Олечке не нравится, что ты идёшь на поводу у своей ненависти, – ответил за неё профессор Подгорский. – И мне тоже.

Он присел на своё кресло, задержался на пару секунд в этом положении, чтобы понять, что уж сидеть на стульях он пока может и зад его призрачным не стал. Обратился к Роману:

– Сын, тебе нужно успокоиться и хорошо всё обдумать. Ненависть не делала хорошо ещё никому.

– Мною движет не ненависть, – твёрдо ответил Роман, с готовностью отвечая на прямой взгляд отца. – А желание защитить близких людей. Хватит меня отговаривать, вы, оба.

Он не стал дожидаться очередного витка спора и развернул к ним гримуар. Это были относительно новые страницы, ближе к концу. Изучая книгу, Роман отметил, что она постоянно пополнялась: в начале его встретили пожелтевшие, замусоленные страницы с оборванными уголками и десятками пометок на полях. Но чем дальше он листал – тем чище и новее становились страницы, а в самом конце вовсе было вшито несколько новёхоньких белых тетрадок. В какой-то момент его кольнула грусть из-за того, что заполнить их уже будет некому. Когда он осуществит задуманное – а он был уверен, что способ есть, и он его найдёт – все эти записи станут не более чем набором букв. Безопасных и скучных.

– Что думаете? – спросил он нетерпеливо.

Профессор Пригорский принялся с интересом вчитываться в текст, а Ольга пожала плечами:

– Я ничего не вижу.

– Ах, точно, Олечка, – пробормотал профессор и, взяв девушку за руку, коротко пробубнил: – Леть.

Через мгновение она с изумлением заметила, как на пустых листах начали проявляться слова и схемы.

– Ох, уау… – пробормотала она и сразу смутилась под хмурым взглядом Романа.

Отчего-то ей стало стыдно, что даже такая простая магия вызвала в ней восторг, пусть и тихий.

– Отец, я верно понял, что это заклинание помогает выходить на так называемый уровень души? Что это вообще означает, объясни конкретно, пожалуйста.

Профессор Подгорский нахохлился и нехотя ответил:

– Это своего рода лечебная ворожба. Выйти на уровень души – это значит буквально увидеть эмоции и чувства человека, иметь возможность обнять их и успокоить. Это больше женская магия, хотя обычно она не делится по гендерному признаку. Просто почему-то души больше любят женские руки, – он пожал плечом.

– В смысле обнять эмоции? – удивилась Ольга.

– В прямом. Это воздействие на чувства и эмоции, помогает унять тревогу человека или скорбь. Снять стресс, тоску, даже разбитое сердце залечить. Полезная в целом история.

Роман хмыкнул и с победным видом приклеил на уголок страницы цветной стикер.

– Чем эта магия может тебе пригодится? – Ольга только сейчас заметила ещё несколько цветных стикеров, торчащих между страниц. – И как вообще собираешься это всё использовать без магии? Или, может! – она взбодрилась и обхватила его предплечье. – Может, ты тоже на самом деле получил свои силы, как Крас, но не помнишь этого?

– Нет, милая, – Профессор Подгорский помотал головой. – В этом юноше нет ни грамма магии.

– Но… Вспомни, Ромчик, может, когда тебе исполнилось двадцать четыре, ты что-то кому-то отдал? Ну, например, пожертвовал пиджаком, чтобы девушка лужу перешла? Это в твоём стиле, мог и не заметить.

– Пф-ф! – Роман фыркнул и усмехнулся. – За кого ты меня держишь, Ольчик? Если прекрасной леди нужно перебраться через лужу – я перенесу её на руках. Я не для того заказываю костюмы у портных, чтобы по лужам их раскидывать.

– Видите? – Подгорский хмыкнул и указал на сына раскрытой ладонью. – Этот жмот точно заметил бы, отдай он что-то ценное. Говорю вам, ни грамма магии.

– И слава Богу и богам! – воскликнул Роман, поднимая руки в защитном жесте.

– Но как тогда? – Ольга удивлённо переводила взгляд с отца на сына, не понимая их спокойствия.

– Во-первых, батенька колдует по-прежнему, – объяснил Роман. – Во-вторых, что-то мне подсказывает, что мы найдём поддержку среди колдунов и ведьм. Уверен, многие настрадались достаточно, чтобы захотеть что-то изменить.

– Думаешь, они пойдут против своих же?

– Те, кто огрёб от магии и не хочет повторения – да. Просто верь мне. Я круче Ванги.

– Но какой у тебя план?

Роман сделал глоток кофе, насладился им: закрыл глаза, покатал напиток во рту и причмокнул, ощущая послевкусие. Глубоко вздохнул, взглянул на отца и подругу с воодушевлением. В какой-то момент Ольге показалось, что глаза его сверкнули оранжевым огоньком, но она понимала, что это разве что отражение его магического наследия, от которого он был только рад отказаться.

– Есть два направления, в которых, на мой взгляд, нам стоит копать. Одно – на уровне душ, так сказать. Второе – на уровне нашем, – он наклонился вперёд, упёршись руками в колени, и заговорщицки посмотрел на остальных. – Жанна рассказала мне немного о магических механизмах, назовём это так. Отец, поправь меня, если что-то скажу не то. Вот как это объяснил один неприятный тип ей, а она – мне. Магия похожа на водопровод, в котором по трубам течёт сила, а в телах представителей ведовского, прости Господи, народа есть волшебные смесители, краники которых духи вертят как пожелают.

– Ты имеешь в виду, что духи имеют постоянную связь с носителями своей силы и могут корректировать интенсивность и максимальный её объём? – переспросила Ольга.

Роман уставился на неё и, сжав губы, кивнул:

– Твой вариант скучный, конечно, но да.

– И что ты предлагаешь? Перекрыть эту связь?

– Именно, – он с довольным видом щёлкнул пальцами. – Перекрыть краники ко всем чертям. Нет ручек – нет мультиков.

– Это большое вмешательство на уровне души, – хмуро прокомментировал профессор Подгорский. – Довольно опасное и для объекта, и для субъекта. К тому же, субъектов тьма тьмущая по всему краю, как ты собираешься это сделать?

– На то мы и учёные, батенька, – Роман состроил кислую мину и покрутил запястьем в воздухе. – И как минимум один из нас обладает ещё и фантазией.

– А второй вариант? – спросила Ольга.

– А второй вариант стоит и тарахтит прям у нас перед носами. Если не получится влезть внутрь системы, мы просто уберём одну из ключевых её частей.

– Ц-ц! «Просто!» – передразнила его девушка.

– Ну, это всяко проще, чем пытаться духов уничтожить, – Роман пожал плечами, не отрывая взгляда от РИТЭГа.

– Ты же в курсе, что он не тарахтит? – уточнил профессор Пригорский.

– Отец, признайся, – Роман прищурился, с подозрением глядя на родителя. – Ты до высот своих добрался магией? Просто невозможно, чтобы коллеги терпели твою душность и не попытались свергнуть с пьедестала.

– Потяти, – невозмутимо сказал профессор, и через секунду внушительная папка с бумагами слетела с ближайшей полки и спикировала ровнёхонько в темечко Роману.

– Ладно, ладно, уймись, колдун хренов, – заворчал тот, потирая голову. – В общем, я считаю, что копать нужно в этих двух направлениях. Одно из них наверняка сработает.

– Я ничего не поняла, – призналась Ольга. – Чем нам поможет РИТЭГ и почему ты не рассматриваешь вариант уничтожения духов? Не то чтобы я хотела их убивать, – она замахала руками. – Я вообще не очень-то уверена во всей этой затее.

– Магия, а с ней и духи существует черт-те сколько лет, – Роман откинулся на стуле и вновь начал потягивать кофе. – Не думаю, что два с половиной человека смогут уничтожить такую древнюю и, не побоюсь этого слова, фундоментальную тварь. А что до нашей батарейки – батенька уже сделал за нас половину работы. РИТЭГ стал его версией ловушки для призраков. Я же хочу модифицировать его заклинание для того, чтобы ловить не профессоров, а духов.

– РИТЭГов хватает всего на несколько лет, есть риск, что при исчепарнии заряда они спокойненько выйдут из твоей ловушки, – возразил профессор.

– Ты-то не выйдешь, – парировал Роман. – Это во-первых. А во-вторых, это отличный шанс использовать наработки Фимы, она же занимается идеей улучшения радиоактивных батареек, я прав? У меня есть теория, что духи как раз этому поспособствуют. Представьте, сколько в них энергии? Если получится её извлечь на благо человечества, наши маяки будут светить даже после зомби-апокалипсиса и ядерной зимы.

Роман чувствовал воодушевление, какого давненько не бывало. Всё его нутро подсказывало: ты идёшь в верном направлении. Правильно рассуждаешь. Справишься.

На тебе всё закончится.