Kitobni o'qish: «Сказочник», sahifa 3

– Я не знала об этом, не была уверена. Прочитала случайно.

– Умница. – Он прикрыл золотистые глаза на мгновенье и одобрительно хмыкнул. – И что же, ты решила, что я психически больной, или наркоман, или маньяк, или все вместе? – Он улыбался.

Я просто кивнула.

– И сейчас тебе кажется, малышка, что два пункта из трех как минимум ты угадала?

Казалось, я его забавляла. Но надо было присмотреться к нему внимательнее. Можно ли не отвечать? Я читаю его намерения по мимике. Стараюсь предсказать, как изменится его настроение. Говорить ему неугодные вещи нельзя, но и лгать я тоже не могу. Он поймет, и, можно не сомневаться, я об этом пожалею.

– Не бойся говорить со мной, – подбодрил меня Сказочник.

– Я не хочу умирать, – заговорила я размеренно, – я не могу с тобой разговаривать так, как могла бы, потому что мне все время страшно.

На ты я перескочила совершенно естественно, незаметно для себя.

– Тебе не страшно, – перебил меня Сказочник.

Казалось, он тоже не заметил моей фамильярности. Или принял как должное.

– И страшно тоже, – не согласилась я, – просто все сложнее. Что, если я скажу что-то не так? Тогда ты и меня… – я запнулась. Прикрыла рот дрожащей рукой. Поздно. Уже сказала.

– Это просто слова, – пожал плечами Сказочник, деликатно беря меня за руку, – твоя задача – говорить честно. И делать все так, как я скажу. Говори правду и не думай, удобная она или нет. Ты поняла меня, малышка?

Я кивнула.

– Итак, – продолжил Сказочник, – вернемся к вопросу, который ты проигнорировала.

– Я думаю, что ты психически больной. И что ты маньяк, пожалуй, тоже. Что наркоман, уже не думаю, – выпалила я на одном дыхании.

Сказочник удовлетворенно кивнул.

– Еще я думаю, что ты меня обманул, и я отсюда никогда не смогу уйти. – Я нервно сжала его руку, как будто схватилась за провод под напряжением. – Я для тебя как на ладони. Но когда ты мне солжешь, я не пойму. А если и пойму, что с того…

Он усмехнулся и аккуратно погладил меня по щеке свободной рукой. На этот раз его прикосновение не вызвало у меня ассоциаций ни с кошками, ни с собаками. Появилось другое ощущение: будто ледяной водой окатили.

– Пойдем пройдемся, – тихо сказал он, – здесь очень красиво по вечерам. Рядом река, посмотрим, как солнце садится.

Вчера он перенес меня через порог на руках, как невесту. В окровавленном платье. Беззвучно плачущую.

И теперь я очень хотела выйти из этого дома. Пусть даже под надзором своего тюремщика, но увидеть небо, подышать осенью!

Среди привезенной им одежды нашлись вещи, подходящие для вечерней прогулки. Я влезла в темно-серые джинсы с высокой посадкой, надела длинную болотного цвета толстовку и черные полусапожки.

Вчера погода была почти летней, сегодня же наступила настоящая осень. Он приобнял меня за плечи и повел по тропинке от крыльца, в сторону леса.

Потом мы ходили по крутому берегу реки с неестественно темной водой. Шумной, порожистой, агрессивной.

Часть меня не сомневалась, что это последняя моя прогулка, я была напряжена. Может, поэтому и устала так быстро.

– Ну все, – нарушил наконец молчание Сказочник, – хватит с тебя на сегодня. Пора идти домой.

Мы прошли всего ничего, река еще толком не успела скрыться из виду, как вдруг я услышала шум машины, увидела блики от фар в подступающих сумерках. Совсем близко. Где-то рядом была дорога. Намного ближе, чем мне казалось. Сердце готово было выскочить из груди.

Вот же мое спасение. Буквально за теми деревьями! Я должна бежать. Сколько ему лет? Почему я, как Женька, не посмотрела в Википедии? Какова вероятность, что он бегает быстрее меня?

Усталость как рукой сняло. Все произошло быстрее, чем я успела осознать. Совсем как вчера, когда я улыбалась ему на вечеринке, такому красивому, в костюме и с бокалом шампанского в руке. Это было в другой жизни. В жизни, где он – известный блистательный писатель, а я – восхищенная им, далеко не такая одаренная, как он, коллега по перу.

Все стремится к равновесию. Вчера он молниеносно схватил камень с земли, ударил Якова и, вероятно, вышиб из бедняги дух. Сегодня так же поступила я. Вниз. Камень в руку. Вверх. Удар! Я моложе, я быстрее. Увидела, как тонкая, словно нитка, струйка крови показалась из-под копны его темных вьющихся волос. По крайней мере, мне так запомнилось. Все произошло слишком быстро. Он не ожидал. Кажется, он начал оседать на землю. А может, и нет, но я бросилась к деревьям, за которыми явственно различила шум проезжающих автомобилей.

Дорога показалась метров через сорок. Она была пуста. Я побежала в сторону, как мне показалось, противоположную от его дома. Через пару минут я различила свет фар. Машина приблизилась и обогнула меня, вильнув резко влево. Водитель и не подумал остановиться, несмотря ни на какие мои знаки. Вот же гад! Я продолжала бежать. Следующий автомобиль, кажется, начал снижать скорость. Ни цвет, ни модель я не успела разобрать. Он затормозил прямо передо мной, а я уж подумала, что не остановится. Но, видимо, за рулем был настоящий ас: затормозил резко, мне даже показалось что он коснулся меня. Впрочем, в темноте я могла ошибиться.

Кажется, за секунду до того как открылась водительская дверь, я все поняла. Сказочник вышел из автомобиля и сделал шаг мне навстречу. Что-то у меня в груди болезненно сжалось, когда я взглянула на его лицо с тонкими потеками крови.

В его золотистых глазах мне привиделась боль: я предала. Ударила и бросила.

– Прости меня, – тихо прошептала я.

Он молча открыл переднюю пассажирскую дверь. Кивком велел мне садиться. Я не ожидала, что маленький синий седан принадлежит ему, мне просто не пришло в голову, что у Сказочника несколько машин. Хотя должна была догадаться. Совсем потеряла голову и перестала логически мыслить. Ведь он очень богат (по моим понятиям, разумеется), два дорогих автомобиля – ничего удивительного.

Я застыла. Во рту пересохло. Мои ноги словно вросли в землю. Я не могла подчиниться его приказу. Он шумно вздохнул. Сделал еще шаг мне навстречу. Крепко взял меня за плечо и силой посадил в машину. Прежде чем захлопнуть дверь, он вытер мне слезы, грубо, быстро и горячо касаясь моей щеки пальцами. Как будто около лица размахивали зажженной свечой.

Он сдал назад, выкрутил руль, автомобиль резко развернулся, и через несколько минут я снова оказалась в его владениях. Он загнал машину в отдельно стоящий гараж. Теперь я как следует осмотрелась. Внедорожник, который я видела вчера, стоял слева, справа – двухместный спортивный кабриолет. Открылась дверь. Он так же, за плечо, силой выволок меня из машины и из гаража, а затем повел через двор к парадной двери. Мы молча зашли в дом. Я обессиленно опустилась на бежевый пуф в прихожей.

За все это время он не проронил ни слова.

Сказочник опустился передо мной на колени. Снял с меня полусапожки. Очень аккуратно, почти нежно. И вдруг отшвырнул их с такой силой, что я на какое-то время перестала дышать.

Теперь он точно убьет меня. У меня нет ни единого шанса.

На дрожащих ногах я поднялась по лестнице и зашла в выделенную мне комнату. Я слышала, как внизу он запирает двери.

Глава 6
Болезненное озарение

Для Жени созвониться «на днях», как правило, означало – на следующее утро. Маша явно опаздывала. «Не могла же она настолько безобразно напиться», – рассуждала Женя.

Ничто сегодня не радовало. Суббота. Обычно каждую субботу, за редким исключением, они с Машей проводили вместе. И тут вдруг эта тишина.

Ее снежная крепость уже не радовала. Пушистый белый ковер приелся, как и дурацкий стеклянный столик, как и прозрачная люстра. Жизнь проваливалась в глубокую черную дыру. Вроде все при ней – и карьера, и красота, и на жизнь, мягко говоря, хватает. Но куда ее тратить, эту жизнь? Постить в соцсети, как с подругой вино пьешь или на выставки ходишь?

«Где-то я свернула не туда», – подумала Женька, чуть кривя на сторону идеально очерченные губы. Стоп! Она взяла эту мысль, аккуратненько выделила ее в голове и удалила, заменив другой. Даже другими: о новом ванильном бальзаме для волос и породистом котенке, которого собиралась купить. И о Маше, о том, как весело они будут шутить про ее Сказочника. Она непременно добьется, чтобы мелкая покраснела до кондиции помидорки. Она же так и не сказала, познакомилась с ним или нет. Это уже не лезло ни в какие ворота!

В личной жизни Жени сейчас было затишье. «Смена караула», как она говорила. Были в этом и свои плюсы – можно было заняться самообразованием: иврит там выучить или на кулинарные курсы записаться. Но… Пока не сложилось.

– А к черту! – Женя еще раз набрала подругу. Выслушала механический голос, сообщивший, что абонент занят чем-то поинтереснее, сбросила вызов. Наступила легонько на вытащенный было с благой целью пылесос и заставила его вкатиться обратно в кладовку.

Туфли. Сумка. Куртка. «Нет уж, в субботу убираться грех», – решила Женька и хохотнула, выходя за дверь.

Маша жила в десяти минутах бодрой ходьбы. Или в двух минутах езды по правилам. Жене все равно было нечем заняться. К тому же у нее были ключи. Маша была знатным параноиком и отдала Женьке запасной комплект. Потому что «а вдруг я свои потеряю?»

Послушав какое-то время трель звонка в недрах Машиной квартиры, Женя полезла в сумку за своим комплектом.

В квартире никого не было уже пару дней. Это было предельно ясно по спертому воздуху. Не катастрофа, конечно, но ощутимо. Евгения прошла на кухню и открыла на микропроветривание окно. Она была тут как дома.

Из просторной гостиной двустворчатая дверь вела в маленькую светлую жилую комнату – гибрид спальни и кабинета. Британский стиль: ни вдохнуть, ни развернуться. Огромная кровать. Стол и шкаф с книгами, условно вдавленные каждый в свою стену кроватью-монстром.

Нет, символическое пространство между ними было. Шириной в несколько шагов. Все в серебристых и зеленоватых тонах. Болотный ковер. Сероватые поблескивающие обои. Марусины «цвета белой горячки», как любила пошутить Женя. Алкаши, как однажды сообщил Жене знакомый нарколог, галлюцинируют в этом цветовом спектре. А вот в гостиной было просторно и создавалась иллюзия больших объемов воздуха. В спальне, на вкус Жени, тесновато, но это было «самое уютное гнездо» из виденных ею.

Маня иногда предпочитала работать в гостиной на диване, а иногда даже сидя в ванной, но это случалось крайне редко. Женька в это время смотрела кино или подправляла рабочие отчеты в своем ноутбуке и пила мятный чай. Им было просто уютно вот так сидеть рядом и делать свои дела.

Женя подругу чувствовала. Перемены ее настроения, беспричинную хандру. И вот теперь она чувствовала – даже без всякого спертого воздуха – Маша не возвращалась сюда с той вечеринки. Проверить нетрудно.

Женя по-хозяйски залезла в шкаф. Платья не было. Висел только прозрачный чехол от него – в том бутике всегда дают чехлы к дорогим платьям. У Жени дома таких чехлов – восемь штук. И сумочки тоже не обнаружилось – той, что подходила к платью. И если всю одежду Маши Женя могла и не знать, то сумок у немодной «богемы» Маруси было всего три. Все очевидно.

Догадка, которую Женя никак не могла озвучить, горько кольнула где-то за грудиной. У Жени так бывало: она уже знала решение, но требовалось время, чтобы оно дозрело в ее сознании и могло быть вразумительно сформулировано.

Снова прошла на кухню, закрыла окно, развернула ручку под другим углом и открыла нараспашку. Жене перестало хватать воздуха.

Догадка была горькой хотя бы потому, что основательно замешивалась на чувстве вины. Маленькая наивная Маша с ее восторженным взглядом и писатель-маньяк. Да это же были просто шутки, глупые подколы. Этого просто не может быть. Так бывает только в кино, а в жизни – никогда.

Воздуха не прибавилось.

Женя вернулась в гостиную, приблизилась к светло-серым двустворчатым дверям и толкнула их. Шаг вперед, повернуть налево. Еще три шага. Она могла проделать этот путь с закрытыми глазами.

На рабочем столе подруги лежали распечатки формата А-4. Скрепленные скобами в левом верхнем углу. Тощие, листов по восемь. Маленькие рассказы. Масонова. Женя сама о них ей сообщила.

Бегло пробежала верхний лист взглядом, порезалась о край. Белая царапина порозовела, заалела, и вот на листке отпечатался алый оттиск Жениного пальца. Она зависла на несколько мгновений, затем небрежно разжала пальцы, листы с шуршанием упали на пол.

Женя резко развернулась и шагнула к противоположной стене. Вот книжный стеллаж. Здесь на уровне Маниного лица – широкая полка, на которой стояли только книги этого Сказочника. Женя агрессивно выдернула с середины полки томик в нежно-голубой обложке. На нем тоже останется метка Женькиного окровавленного пальца. Эдакая кровавая плата за знание. Книги, плотно стоящие по соседству, падали на полку, сыпались на пол. Женя была груба.

Она открыла роман, точнее, отворот с изображением автора и внимательно всмотрелась в черно-белое фото. Она не смогла бы объяснить, что пытается увидеть. Да никто и не спрашивал. Она была в квартире совершенно одна. Что-то в его глазах… Что-то такое… крокодилье или змеиное.

Женя захлопнула книгу. За грудиной вновь голодно и тоскливо укололо.

«Мудак», – прошипела она сквозь сжатые зубы.

Достала телефон и набрала Олега. Ее «надежда и опора», самый лучший друг по университету. Женя знала, он не будет задавать лишних вопросов, сделает все, как она попросит, и отнесется серьезно. Олег работал следователем. Женины пальцы дрожали, так что она сжала телефон крепче.

До того момента, как Олег ответил, она не знала, что конкретно скажет.

«Алло, Евгеныч…» – шутливо поприветствовал Олег.

И тут Женьку прорвало. Она говорила быстро и четко, симулируя хладнокровие.

Прежде чем покинуть квартиру, Женя не забыла положить лист на прежнее место. И вернуть книги на полку. Заперла дверь и спустилась на первый этаж. Выскользнула на улицу. Белоснежный «додж» мягко пискнул, снимая сигнализацию.

Руки уже не дрожали.

Если она не права, выкрутится, скажет заблудилась, перепутала. Простите-извините. Она же не знала этого Сказочника, а он не знал ее. Через пятнадцать минут она заедет к Олегу, и они вместе поедут по адресу, который он для нее найдет. Кто бы еще откликнулся на столь неадекватную просьбу?

Женя плавно выехала со двора. Маша была ей ближе кровной родни. Так уж вышло. Она мелкая не только потому, что младше и ниже ростом. Она как младшая сестра, которой у Жени больше не было. Женя не доглядела за ними тогда – за Олеськой и Машкой. Повторить эту ошибку она не могла себе позволить. Маша была ее лучшей подругой, и Женя надеялась, что они вместе на всю жизнь.

* * *

Бледное кукольное лицо Олеси. Мокрые волосы и…

Сначала Жене показалось, что у сестры на голове что-то лежит. Но это был кожный лоскут головы! Частично вывернутый – как одежда наизнанку. И из этой растерзанной розоватой изнанки виднелись волосяные луковицы. Вот, оказывается, как это выглядело изнутри. Не в кино, а по правде. Эта розовая изнанка никак не могла быть Олеськой. Эти странные маленькие белые зернышки – корни волос внутри кожи – ошеломили Женю намного сильнее, чем даже костная крошка в дне раны.

Она тогда пришла на берег минут через двадцать после того, как Олеся с Машкой отправились купаться. По хитрому выражению глаз сестры в то утро она должна была обо всем догадаться. Но этого не произошло. А еще она должна была за ними присматривать. Но им же было по двенадцать, а не по четыре! Ей, в конце концов, было с ними скучно…

Когда шестнадцатилетняя Женя наконец неторопливо догуляла до берега реки, какой-то незнакомый парень нависал над Машкой, лежавшей у самой кромки воды. Пальцы ее ног терялись в илистом дне, вдоль бедра тянулась длинная темно-зеленая травинка с короткими острыми листочками-ноготками. Машка дергалась, как будто ее тошнило. А потом вся мелко задрожала, точно в припадке. Темноволосый пацан в мокрых джинсовых шортах до колен и черной футболке, бледный и перепуганный, гладил Машу по плечам и что-то тихо приговаривал. Не похоже было, что она его слышала.

А еще один парень тащил из воды Олеську. Она как-то странно лежала в его руках. Как-то не так.

Женя вся покрылась мурашками, несмотря на августовскую жару. Из мира ушли все запахи. Ушли оттенки цветов. Все было ясно. Не верилось, что несколько минут назад произошло то, чего ей уже не переиграть. Это было немыслимо. Дико. Такого не могло быть.

Олеся должна была стать чемпионкой, невестой, мамой! Она должна была состариться, жить с сестрой на соседних дачах, может, даже в этой самой деревне! Женя никогда не предавалась фантазиям о будущем старении. Но это было нечто само собой разумеющееся. И теперь все это неслучившееся разом нахлынуло на нее и ударило наотмашь.

Олеся никогда не поседеет. Никогда больше не увидит маму с папой. Никогда. В сознание прокралась малодушная мысль: а что, если это Машка виновата? Женька тут же отмела ее. Машка – вечно шелестящая книжкой тихая размазня с глазами на мокром месте. Олеська ее потащила на этот трамплин – и никак иначе.

А виновата – Женя. Которая поленилась с ними идти. Не захотела слушать фоном их дурацкие разговоры и хруст сухариков. Женя часто раздражалась из-за них и не верила, что четыре года назад и сама могла нести такой бред. Ей казалось, дети отупели за это время, а она была совсем другой.

Это не важно. Она любит сестру. Теперь особенно. Остро, пронзительно любит. Больше всех на свете. Эта любовь сейчас ее просто раздавит.

Спасительный холод пришел изнутри. Женя всегда будет поступать правильно и защищать слабых. Женя больше так не ошибется. Будет смотреть на мир прохладно и иронично. У нее будут друзья, она будет смеяться и шутить, но уже не так.

– Маленькая, ты чего? – расслышала Женька слова темноволосого парня, склонявшегося над Машкой. – Ты дыши давай!..

Женя отмерла. Надо делать то, что в ее силах. Теперь она будет поступать так всегда.

* * *

На перекрестке загорелся зеленый. Женя надавила на газ, подрезая седанчик слева, крутанула руль, выскакивая на крайнюю левую полосу. «Додж» неодобрительно взревел. Женя ускорилась. Ей раздраженно посигналили. Плевать. Ее лицо было непроницаемо. Вот теперь – да. Настоящая Снежная королева.

* * *

– Не стану спрашивать, уверена ты или нет, – мерно выговаривал Олег, взъерошивая свои короткие светлые волосы. Этот жест говорил о том, что он нервничал. – Как тебе эта мысль пришла в голову, тоже интересоваться не буду.

«Додж» Жени был одним из немногих автомобилей, в которых высокий мощный Олег помещался без очевидного дискомфорта и даже мог немного вытянуть ноги.

– Спасибо, – просто ответила Женя и бросила на товарища быстрый озорной взгляд.

Они ехали на север уже сорок минут. По сведениям Олега, Владислав Юрьевич Сказочник, по документам Веденский, владел землей плюс-минус в ста пятидесяти километрах от их исходной локации. И если бы кто-то другой попросил у него узнать адрес известного (в определенных кругах) человека, да еще и, прихватив табельное оружие, поехать туда немедленно… Ясное дело, Олег послал бы его куда подальше.

Но это была Женя, которой Олег был обязан так, что до смерти не откупится, за один случай восьмилетней давности. Теперь он понимал, что поступает правильно. Может, кого-то и обманули бы показное спокойствие и бодрый вид Евгении, но только не Олега. Судя по ее жесткому, точно заиндевелому лицу, он мог бы поспорить, что она на грани нервного срыва. Если уж Женя так просила, чтобы не сказать требовала, значит, причина у нее была серьезная. Правда, Олег рассчитывал услышать, в чем же там дело, пока они в пути.

Женя наконец заговорила:

– Маша пропала.

– Да помню я, ты сразу сказала…

– Не перебивай. Помнишь, у нас в универе Митин был? Право преподавал? За ним еще полкурса косяком ходило… А ведь он, прости господи, старый и страшный, как смертный грех. Но харизма…

– Жень, я чего-то не очень…

– Не перебивай, сказала. Этот Владислав Юрьевич у них, у литераторов, как у нас Митин. Светило, в общем. Открой его фото. Ну погугли, Олег… Я думаю, она с ним уехала.

На полминуты в салоне повисла тишина. День клонился к вечеру. Умирающее яркое солнце бликовало на экране, и Олег недовольно морщился. Закрывал телефон ребром ладони и еле слышно чертыхался.

– Ну, – наконец произнес он, – я, конечно, не девочка, но вроде ничего такой. Какого года?! Фига, мужик хорошо выглядит!.. В крови девственниц, что ли, купается?

Олег оборвал нежданно накативший приступ смеха и виновато замолчал, исподлобья косясь на Женьку. Она проигнорировала его, они свернули на съезд.

– Олег, а теперь погугли: Игорь Масонов, «Соль земли из-под лица твоего». Коротенькая история. Минуты за три прочитаешь…

В салоне было тихо минут пять. Женя явно переоценила способности товарища.

– И чего?.. – наконец подал голос Олег.

– Это Сказочник написал. Как думаешь, все у человека в порядке с головой?

На этот раз Олег молчал не больше десяти секунд.

– Нет.