Kitobni o'qish: «Сон разума»

Сергей никак не решался войти в клинику. Топтался у входа, приканчивая уже третью сигарету. В последнее время приходить сюда всё тяжелее. Если три месяца назад ещё были какие-то надежды, то сейчас… Сейчас он уже почти смирился с тем, что Оля никогда не проснётся.

На прошлой неделе профессор, сочувственно глядя в глаза, признал, что, судя по постепенно затухающей активности мозга, надеяться на благоприятный исход не стоит, при такой динамике его жена протянет от силы ещё месяц.

Сергей продолжал приходить к ней каждый вечер после работы. Держал в руках хрупкое запястье любимой, подолгу вглядываясь в её лицо, и ждал, что серые глаза вдруг распахнутся и она снова улыбнётся ему. А придя домой, съев безвкусный ужин и пытаясь уснуть, снова и снова прокручивал в голове тот день. День, когда он потерял обоих – Олю и их ещё не рождённую дочь…

Они возвращались с очередного медосмотра. Он, как всегда, пристегнулся, а вот Оля, заявив, что ей с Маришкой неудобно, накинуть ремень отказалась. Сергей, решив, что с беременной женой лучше не спорить, только пожал плечами. Он всегда вёл машину осторожно, а от женской консультации до их дома всего-то минут десять езды.

С тех пор он, каждый вечер ворочаясь в кровати, проклинал себя за то, что жена не пристегнулась, что он был недостаточно внимателен за рулём, что они не поехали по какой-то другой дороге наконец. Хотя никакой другой дороги просто не было… И ещё за тысячу других, реальных и мнимых, вещей, которые сделал или не сделал, и которые – все вместе – привели к тому, что Оля, вылетев через лобовое стекло, истекала на асфальте кровью, пока он пытался выбраться из искорёженного авто.

Случившееся казалось дурным сном, диким нереальным кошмаром, подёрнутым багровой пеленой. Он что-то кричал, колотя по приборной доске. Даже, кажется, выл, глядя, как изувеченное тело жены, ещё находящейся в сознании, укладывают на носилки, пока спасатели, орудуя гидравлическими ножницами, вырезали его из машины. Смутно помнил, как его везли в больницу, а он всё спрашивал врачей скорой, как там его Оля, пока ему не вкололи успокоительное.

Но что он точно никогда не забудет, так это Олин взгляд. Её глаза, полные боли и ужаса, когда она поняла, что потеряла Маришку.

А сегодня утром позвонил профессор. Сказал, что, возможно, ещё не всё потеряно. Что есть какой-то то ли экспериментальный препарат, то ли метод лечения, то ли всё вместе… Сергей, спавший все ночи после известия о скорой смерти жены особенно паршиво, толком не разобрал. Ясно было одно – чудо всё-таки может случиться. И когда профессор поинтересовался, удобно ли будет ему подъехать к десяти часам в клинику, тот, разумеется, согласился.

Отправил смс шефу, ставя перед фактом, что сегодня на работе его не будет, принял душ, закинул пару бутербродов, запив чаем, и ещё около часа тупо пялился в телек, убивая время до встречи.

И вот теперь, дрожащими руками прикуривая четвёртую сигарету, он чувствовал, как сердце его бешено колотится, а в горле стоит мерзкий привкус полупереваренного завтрака.

А вдруг, что бы там не имел в виду профессор, всё это окажется пшиком? В душе он уже попрощался с Олей, но сейчас… Страшно снова поверить. И надеяться страшно.

Ладно, будь что будет. Дальше оттягивать неизбежное просто смешно. Сергей бросил окурок в урну и шагнул к двери.

– Здравствуйте, Сергей Андреевич. Присаживайтесь, прошу вас! – профессор – невысокий круглолицый старичок с буйной, торчащей во все стороны седой шевелюрой и ухоженной эспаньолкой – поздоровался с искренней теплотой, поднявшись и протягивая руку через стол. Сергей, ответив на рукопожатие, опустился в кресло.

– Простите, Алексей Павлович, – Сергей поёрзал, – я не очень понял из нашего утреннего разговора, что вы имели в виду, когда сказали…

– Подождите, – перебил профессор, – Илья Иванович скоро подойдёт и сам всё объяснит.

– Илья Иванович? – переспросил Сергей. – Ещё один врач?

– Боюсь, в вашем случае уже ни один врач вам не поможет…

– Тогда я не понимаю, кто такой Илья Иванович – маг, чародей… этот… как его… экстрасенс? Вы сказали: «Не всё потеряно» и я… Чёрт, да объясните уже, в конце концов, что я здесь делаю?

– Сергей, – мягко проговорил Алексей Павлович Збродовский, один из лучших нейрохирургов страны, – пожалуйста, успокойтесь. Я понимаю, что вы чувствуете, поверьте старику. И скажу лишь, что, хотя традиционная медицина бессильна, однако шанс есть… Пусть маленький, но шанс, что мы сможем вернуть вашу супругу. И, клянусь вам, так называемые экстрасенсы и прочие шарлатаны тут абсолютно не при чём – чистая наука.

Дверь за спиной Сергея скрипнула, и профессор с видимым облегчением вздохнул.

– О, а вот и Илья Иванович! Дорогой мой, мы вас заждались.

Сергей обернулся на вошедшего – высокий, крепко сложённый мужчина лет пятидесяти в неброском дорогом костюме. Зачёсанные назад смоляные волосы тронуты сединой на висках. В прищуре серых глазах – сила и спокойствие.

– Виноват, господа, пробки, – ни капли сожаления в низком властном голосе.

– Да ничего, – профессор торопливо поднялся, вышел, прихрамывая, из-за стола, чтобы пожать Илье Ивановичу руку.

«Ого», – удивился Сергей, впервые видевший, чтобы Збродовский выказывал кому-либо такой пиетет.

– Располагайтесь и знакомьтесь, – между тем соловьём разливался тот, – это Сергей Андреевич, муж нашей пациентки Ольги Беловой, Сергей – Илья Иванович Муромов, полков… гм… ведущий специалист… э-э-э… – профессор окончательно смешался, – Илья Иванович, простите великодушно, всё время забываю ваши регалии…