Kitobni o'qish: «Тайные тропы»

Все персонажи данной книги выдуманы автором.

Все совпадения с реальными лицами, местами, зданиями, банками, телепроектами и любыми происходившими ранее или происходящими в настоящее время событиями – не более чем случайность. Ну а если нечто подобное случится в ближайшем будущем, то автор данной книги тоже будет ни при чем.

Глава 1

– Еще раз – ты вот прямо вообще ничего не видел?

– То есть абсолютно, – ответил я сидящему напротив меня мужчине и даже развел руки в стороны, как бы говоря: «Ну, вот так вот, ничего не поделаешь». – Кроме трупов, естественно. Так их не захочешь, а разглядишь.

– И не слышал? Конкретно вот эта гражданка ничего тебе сообщить не успела? – настырно уточнил собеседник, мотнув подбородком в сторону мертвой женщины, приколотой копьем к стене.

– Представь себе! – уже чуть более раздраженно произнес я. – Если честно – ты сам сколько бы протянул с лезвием под сердцем, да еще таким широким? Минуту? Две? И много бы успел сказать, даже представься такая возможность?

– Паш, по факту он прав, – неожиданно заступился за меня напарник настырного представителя власти, который до того в разговоре особо не участвовал. – Ты же сам видишь – удар профи наносил, после такого не выживают.

Скажу честно – вот чего не ожидал, так это того, что сюда, в дом, принадлежащий общине ворожей, ни с того ни с сего нагрянет парочка сотрудников отдела 15-К, которому, как известно, всегда есть дело до всего. И ведь что обидно, они прямо в дверях меня прихватили, еще бы пара минут – и все, разминулись бы мы с ними, как в море корабли. Но – не случилось.

А самое неприятное то, что одним из двух оперативников оказался Павел Михеев, с которым я… Как бы так сказать-то… Не ладим мы, короче. Вернее – это конкретно он меня недолюбливает, причем понятия не имею за что. Дорогу этому господину я сроду не переходил, в спину ему не стрелял, женщину не отбивал, денег в долг безвозвратно не брал, взятку не предлагал, потому причины данной неприязни мне абсолютно непонятны. И ведь не выяснишь их никак. Ну не спрашивать же мне у него напрямую: «Мужик, чего я тебе плохого сделал?» – верно? Это будет очень странно выглядеть. Да и ответа не последует, скорее всего.

Нет, утверждать, что он мне сует палки в колеса, конечно, нельзя. Сотрудников отдела можно обвинять в чем угодно – в чрезмерной жесткости там, где можно без нее обойтись, в повышенной хитровыдуманности, в периодическом нежелании идти на разумные компромиссы, но две вещи им точно нельзя предъявить, а именно – мздоимство и предвзятость. Ну да, знаю, подобное утверждение может кому-то показаться смешным и неправдоподобным, но это на самом деле так. Никто не может сказать, что люди с Сухаревки (а именно там с давних времен расположено здание, в котором разместился отдел) кого-то наказали за чужие грехи или за барашка в бумажке прикрыли на что-то глаза. Ни раньше, ни сейчас такого не случалось, за что, собственно, эту братию все, кто обитает в сумерках, уважают. Не любят, называют «гончими» и «вражинами», избегают с ними лишних встреч, но, повторюсь, уважают.

– Коля, так господин Чарушин вроде тоже не дилетант – заметил Михеев – И удар у него поставлен хорошо. Видел, помню.

– Ну-ну-ну, – поморщился я. – Не надо на меня вешать всех собак. Тела уже холодные, то есть их убили не прямо вот-вот, а куда раньше. Я же сюда заявился незадолго до вашего прихода, меня видела куча местных жителей на улицах СНТ, плюс зафиксировали камеры на шоссе. Имеется в виду машина, в которой я был.

А вот тут прокололся. Зря про машину упомянул, они за нее могут зацепиться. Одних местных жителей как свидетелей вполне хватило бы.

– Да не вешает на тебя никто никаких собак, Макс, – отмахнулся Николай. – Но и сбрасывать со счетов тот факт, что в том доме, где мы тебя застали, обнаружилось еще три трупа, тоже никак нельзя. Надо же разобраться, верно? Это ведь не шутки. Тем более если учитывать, что одна из покойных особа совсем не простая. Ты же знаешь, кто на стене висит, верно?

– Знаю, – подтвердил я, – Беляна, правая рука Ильмеры.

– Именно. – Николай тоже присел за стол, оказавшись прямо напротив меня. – Убита ворожея, да еще из высокопоставленных. Представляешь, что сейчас может начаться?

Этого молодого парня со шрамом на лице, который в отделе работает куда меньше по времени, чем его напарник Михеев, но при этом уже стал заместителем начальника, многие в ночной Москве побаивались и не любили куда больше, чем всех остальных его коллег. Почему? Потому что было общеизвестно – Николай Нифонтов всегда очень мягко стелет, но на приготовленном им ложе невероятно жестко спать. Равно как и то, что если ты с ним заключил сделку, то будь готов к тому, что почти наверняка пользы ты ему принесешь вдвое, а то и втрое больше, чем он тебе. Но при этом на сделки эти шли, поскольку Нифонтов непонятно каким образом всегда мог вывернуть дело так, что деваться было просто некуда. И, что важно, он всегда держал данное им слово, без всяких увиливаний и отговорок, даже тогда, когда ему самому это было невыгодно.

– Разумеется, – снова кивнул я. – Но повторюсь: ко мне какие претензии? Что с вашей стороны, что со стороны ворожей. Я пришел, они мертвые. Всё.

– Приехал, – поправил меня Николай. – И кстати, сразу вопрос, – а на чем? У тебя, помнится, «форанер». Так же? И где он? На стоянке мы такой машины точно не приметили.

Как чувствовал! Вот тут начиналась довольно скользкая дорожка, на которую мне очень не хотелось ступать. Дело в том, что Володя, похоже, по какой-то причине не захотел встречаться с этими ребятами, такой вывод я сделал на основании того, что в дом с оперативниками он не вошел, и те о его присутствии никак не упомянули.

Кстати – почему он так поступил? Всю дорогу мне спину прикрывал, а тут не стал. Мало того – вообще предпочел уйти в сторонку. При этом он даже не знал, что тут в доме случилось, потому и предположить не мог, что является потенциальным свидетелем по делу о тройном убийстве.

– Приятель подбросил, – ответил я. – Ему по дороге было, он и оказал мне такую услугу.

– Нам бы с ним поговорить, – произнес Нифонтов. – Да и тебе это на пользу пойдет. Его показания, по сути, являются твоим алиби.

– Ой, да ладно! – поморщился я. – Думай вы, что это моих рук дело, то разговор в другой тональности шел бы.

– Мы имеем то, что имеем, – рассудительно заметил Нифонтов. – Три трупа и тебя, стоящего рядом с ними. Вывод напрашивается.

– Пока не напрашивается, а притягивается за уши, причем усиленно. И кстати, очень грубо, без малейшей логики. – Я встал из-за стола, сделал пару шагов в сторону и оказался рядом с телом толстой ворожеи. – Не знаю, кто и как прибил, например, вот эту бедолагу, но лично мне подобное точно не под силу. Ее словно через дробилку пропустили, видно же. Опять-таки копье. Ладно, предположим, что твой коллега прав, и это я Беляну, как бабочку-белянку, к стене пришпилил. Но сомневаюсь, что она просто стала бы стоять на месте и этого ждать. Покойная была дамой резкой, быстрой и силой не обделенной, вам ли того не знать? Да и «пальчиков» моих на рукояти нет. Так что не наводите тень на плетень, хорошо? Лучше прямо спросите, чего вам от меня нужно, что знаю, то расскажу.

– Ты в курсе, зачем эти двое приехали в Москву? – моментально воспользовался моим предложением Николай. – Кто вон тот мужик, что он тут делал? И самое главное – ты сам для чего сюда прибыл?

Три вопроса и все очень неприятные, из числа тех, на которые отвечать не хочется. Причем не то что правдиво, а вообще. Но и врать мне не резон, потому что, если правда всплывет, а такое вполне возможно, то отдельские будут в полном праве выкатить мне претензию.

Не хочу я с ними ссориться. Невыгодно это.

– По первому вопросу – хрен знает. Ворожеи никогда и ни с кем своими планами не делятся, – усмехнулся я. – Их порода – вещь в себе, они на всех болт класть хотели, на меня в том числе. И про мужика ничего толком сказать не могу, кроме того, что он явно калдырил, как не в себя. Запах перегара чувствуете? Явно от него духманит, не от Беляны же?

– Ладно, – кивнул Нифонтов. – Ну а ты-то что тут забыл?

– Заказ, – пожал плечами я. – Ворожеи кое-что просили достать, я их пожелание почти выполнил, но «почти» не «совсем». Узнал, что Беляна в городе, решил заехать, с ней потолковать. Сам знаешь, до великой матери достучаться задача из непростых, а тащиться к ним за семь верст киселя хлебать неохота. Хотя сейчас думаю, что лучше бы поехал, оно мне дешевле бы вышло.

Тут пришлось правду немного вывернуть наизнанку и переиначить, но по-другому никак не получалось.

– Что за заказ? – спросил Михеев.

– Цеце-це! – погрозил пальцем ему я. – Подобные вещи всегда остаются между заказчиком и исполнителем, таковы правила. Но даю слово, что ничего противозаконного он в себе не содержит. Да и я бы не стал в грязь лезть, мне принципы дороже.

– Ой ли? – прищурился Павел. – А кто в свое время отмазывал оборотня, который заляпался в крови по самую макушку? Не ты ли?

– Слушай, сколько можно мне это вспоминать? – абсолютно искренне возмутился я. – Во-первых, я о его преступном прошлом знать не знал и ведать не ведал. Во-вторых, расторг с ним договор сразу после того, как правда всплыла наружу, а после оказал отделу всяческое содействие в его задержании. Было такое?

– Было, – признал Нифонтов.

– А кулон графини Поречной, из-за которого несколько человек погибло, кто вам на Сухаревку принес? Обратно я. Замечу – себе в убыток, и, кстати, немаленький, а ваша рыжая при этом меня даже внутрь здания не пустила, на крылечке беседовала, как с лакеем каким-то. И заметим, я обиду не затаил, хотя и имел на то полное право. Так что заканчивайте этот цирк с конями, заканчивайте. И вообще – пошел я. Не знаю уж, зачем вы сюда пожаловали, а моего интереса тут больше точно нет. Полицию же вы вызывать не будете, верно? Ту, которая настоящая? Нет? Я так и думал.

В том, какой будет получен ответ, я даже не сомневался. Ворожеи очень серьезно относятся к вопросам даже не самой смерти, а посмертия, потому мысль о том, что тело одной из них попадет в руки патологоанатома и будет лежать в судебном морге, любой из них изначально противна. Подобное для них в принципе недопустимо, им нужен ритуал, белые хламиды, протяжные песни с хождением по кругу вокруг тела, погребальный костер, а не прозектор с весами, на которые тот станет бухать внутренние органы умерших. Оперативники это отлично знают, как, впрочем, и то, что другого такого шанса заиметь должника в виде великой матери в частности и общины в целом им может больше не представиться. Наверняка они сначала выдержат паузу, чтобы в общине возникло волнение по поводу пропавшей из поля зрения Беляны, затем позвонят великой матери, наговорят ей всяких красивых фраз вроде «Уважая ваши принципы, мы не могли поступить по-другому» и «Понимаем, что идем на должностное преступление, но наш отдел всегда дружески относился к общинам ворожей», после еще раз попытаются вызнать, какого лешего тут делала Беляна, и под конец очень толсто намекнут на то, что в будущем, возможно, они обратятся к Ильмере с какой-то просьбой и рассчитывают на то, что будут ей услышаны.

Очень надеюсь, что разговаривать с ними станет Нифонтов, он, скорее всего, о моем участии в случившемся предпочтет промолчать. Не по доброте душевной, нет, просто прибережет эту информацию на потом – ну как пригодится? Но вот если нет, если беседу будет проводить Михеев, то плохо. Этот молчать не станет, и еще неизвестно, как именно подаст случившееся. Умышленно грязь лить не станет, конечно, и искажать факты тоже, не тот это человек, он себя уважает, но общеизвестно, что одну и ту же историю при желании можно поведать разным образом. В одном случае от нее обхохочешься, в другом разрыдаешься, а в третьем вообще волосы дыбом на голове встанут. Всё всегда зависит от таланта рассказчика, его ума и умения расставлять факты в нужной последовательности. А Михеев кто угодно, только не дурак, потому пазл в нужном ему виде он соберет без труда.

Единственный плюс – в этом случае я буду освобожден от выполнения предсмертной воли Беляны. Ильмера просто не станет со мной говорить, а передать последние слова покойной ворожеи я должен именно ей, обещано было именно это. Хотя, выбирая между двумя бедами, я бы предпочел сдержать данное слово. Не нужна мне сейчас вражда с ворожеями, не до нее, других дел вагон и маленькая тележка имеется. Может, вообще на Урал придется лететь. Да и противники они серьезные, от которых просто так не отделаешься. Да, Мирослав меня научил многому и познакомил с достаточным количеством людей и нелюдей, которые при необходимости могут обеспечить мне поддержку, но без особой нужды задействовать эти ресурсы я не хочу. И при ней тоже. За просто так никто ничего в этом мире не делает, а я в должниках ходить с детства не люблю.

– Из города не уезжай, – бросил в спину мне Михеев. – Можешь понадобиться.

– Не обещаю, – не поворачиваясь, ответил ему я. – У вас расследование, а у меня бизнес. Если мы, предприниматели, будем на одном месте сидеть и ничего не делать, то вам, бюджетникам, заплату платить нечем станет.

И все-таки – зачем они сюда приехали? Чего хотели узнать или увидеть? Что, если и Ровнин сотоварищи про слезу Рода пронюхал и решил вступить в гонку? Если да – плохо. Одно дело соревноваться в скорости и силе с гулями, ведьмами и даже нагами, и совсем другое – пытаться обставить государство. Такие игры хорошо не заканчиваются.

Володя обнаружился на стоянке, там, где мы оставили машину. Он сидел на лавочке, смотрел на темное небо и время от времени хлопал себя по щекам, гоняя назойливых комаров.

– Извини, – немного виновато сказал он, когда я плюхнулся рядом с ним. – Мне с той парочкой, что в дом зашла, видеться лишний раз особой радости нет.

– Даже так? А ты откуда вообще их знаешь?

– Сталкивался как-то раз, – отвел глаза в сторону водитель. – Неважно когда, где… Было и было. Я их как увидел, так сразу рассудил – навредить тебе они никак не могут, верно? Они ж не по этой части. Ну и свалил в лесок, пока меня не приметили, а потом через другой край поселка сюда, на стоянку вышел.

Очень мне любопытно, где ты гончим с Сухаревки дорогу перешел. Может, они что-то про тебя знают? Что-то особенное? Например, на кого ты работаешь?

Но сейчас такие вопросы задавать не время и не место. Да и вообще – мне в Москву надо, причем не домой, а в офис. Во-первых, дома мало ли кто меня ждет? День вышел богатым на нежданные встречи, почему ночь не может продолжиться в той же тональности? Во-вторых, до Москвы уже могла дойти посылочка от моего восточного друга Анвара-эффенди, на что, признаться, я очень рассчитываю, ее содержимое в свете последних событий мне придется очень кстати. Печально, конечно, что изначальные планы, связанные с тем, что мне прислал турок, накрылись медным тазом, но когда нет гербовой бумаги, то пишут на простой. Плюс – время. Оно сейчас работает против меня, причем чем дальше, тем сильнее, это тоже надо учитывать.

Но есть и положительные моменты. Главное на текущий момент то, что мои конкуренты отстают не только от тех, кто присвоил себе артефакт, но и от меня. Да, это весьма сомнительное преимущество, но лучше что-то, чем ничего.

А слезы Рода в столице или уже нет, или она вот-вот ее покинет, я в этом уверен. И что-либо изменить в данной связи у меня никакой возможности нет. Да и как? Кто убил ворожей, как эти люди или нелюди выглядят, каким образом будут выбираться из города – вон сколько вопросов. А ответов ни на один из них нет.

Но это пока. В ближайшие дни я надеюсь все расставить по полочкам, и тогда картина заиграет новыми красками. Беляна, упокойся с миром ее душа там, куда она попала, кое-какие ключики к замочкам мне успела дать – Куль-Отыр, Уфалейский хребет, красная луна. Что до первого момента – это явно имя языческого бога, причем из старых, и наверняка не сильно доброго, так как его последователи убивают без особых раздумий и сожалений. Согласен, это не показатель, во времена старых богов убийство вообще иногда являлось частью ритуала, причем это правило распространялось и на светлые сущности, и на темные. Но я помню, как Беляна произнесла это имя, с какой ненавистью. Хоть ворожеи и не самые добрые существа на этой планете, темных богов они сильно не жалуют что наших, что не наших, это всем известно, так что Куль-Отыр этот скорее всего сродни нашем Мороку, Моране да Карачуну. Или еще хуже.

С Уфалейским хребтом тоже все ясно – Средний Урал. Бывал я там несколько раз, правда, до самого хребта не добирался, но, когда ходил по Чусовой, видеть его видел. Не весь, конечно, у него протяженность ого-го какая. Я Чистый Увал видел, его самую высокую вершину. Так вот где-то там, у хребта, начало дороги. Какой, куда ведущей – пока не понимаю, но, думаю, после того как прояснится ситуация с персоналией по имени Куль-Отыр, какие-то мысли на этот счет возникнут. Ну и надо по максимуму собрать все легенды и предания о данном месте, в них зачастую можно найти жемчужины истины.

А вот насчет красной луны у меня соображений вообще никаких нет, кроме того, что это либо часть некоего ритуала, либо вообще его название. Хотя Беляна сказала «вышла», потому речь может идти и непосредственно о небесном теле, которое сегодня сияет как оглашенное. Что, к слову, нынче мне на руку.

Ну и про копье не стоит забывать, оно тоже источник информации. Вернее руны, те, что начертаны на рукояти и лезвии. Непосредственно оригинал, разумеется, остался в руках отдельских, но я как раз перед тем, как столкнуться с ними в дверях, сфотографировал на телефон орудие убийства Беляны со всех ракурсов. Есть у меня один знаток-языковед, может, он чего подскажет на этот счет?

До Москвы мы добрались быстро, я даже вздремнуть на заднем сиденье машины не успел. То и дело зевающий Володя высадил меня, осведомился, не надо ли составить мне компанию, услышал «нет», довольно улыбнулся и отбыл в неизвестном направлении.

В офисе царили тишина и темнота, плюс в нем ощущался приятный запах восточных сладостей. Стало быть, доставили уже привет от Анвара, не ошибся я в своих предположениях.

– Сенька! – включив свет, гаркнул я. – Арсений, где ты есть?

– Тут я! – раздался голос домового, а после и сам он выскочил из-за одежного шкафа. – Чего?

– Сегодня в офис посылку привезли из-за границы. Где она?

– Так вот. – Сенька залез под стол Ангелины и, кряхтя, вытащил из-под него здоровенную корзину, набитую всякой всячиной. – Из самой Туретчины! Там еще фрукты были разные, но их Гелька в холодильник убрала. Ох, она и ругалась!

– Ругалась? – удивился я, ставя корзину на стол. – На что? Или на кого?

– Дескать, сколько можно, шлют и шлют, а у нее и так задница уже, как у слонихи, – зачастил домовой, как бы между прочим засовывая в рот кусочек халвы. – Я ей говорю – так не ешь! А она в меня степлером кинула, ага. Я-то увернулся, а степлер вдребезги разбился о стену. Сказал бы ты ей, хозяин, что нельзя так. Вещь ненашенская, полезная, дорогая, наверное, а она ее об стену! Разве так можно? И еще вон выбоина осталась.

Он подбежал к стене и ткнул коротким пальчиком, который заканчивался небольшим черным коготком, в стену, где действительно была чуть содрана краска.

– Скажу, – пообещал я, роясь в корзине. – Слушай, тут помимо всей этой дребедени должна быть коробочка небольшая… Или футляр. Знаешь, что такое футляр?

– Была, – покивал Арсений. – Точно-точно. С бантиком. Гелька ее в сейф убрала, тот, что в твоем кабинете.

– Понятно. – Я поставил корзину обратно под стол, отметив, что Анвар в самом деле не поскупился на разнообразные вкусняшки. – Ты вот что – сходи на чердак, попроси Модеста Михайловича ко мне спуститься.

– Бегу, – с готовностью отозвался домовой.

– Стой! – гаркнул я. – Сенька, именно что попроси. Вежливо. Вот так: «Модест Михайлович, Максим очень просит вас уделить ему несколько минут своего времени». Запомнил? Не перепутаешь?

– Запомнил, – преданно уставился на меня домовой. – Все как есть передам!

Очень на это надеюсь. А то ведь Модест мне до сих пор припоминает случай, после которого мы с ним чуть не разругались, причем в одностороннем порядке. Я тогда точно так же отправил Сеньку к нему на чердак, сказав, чтобы он позвал в наш офис пожилого вурдалака. И что наше горюшко сотворило? Оно приперлось к Модесту и заявило, что хозяин велел ему сей же час быть у него. Ну, не дословно, но что-то в этом духе.

Само собой, самолюбивый до одури вурдалак воспринял услышанное как личное оскорбление, но таки спустился вниз, правда, не за тем, чтобы поточить со мною лясы, а для выяснения отношений с возможным последующим кровопусканием. И после мне пришлось очень долго доказывать ему, что Сенька что-то не так понял, что я не воспринимаю Модеста Михайловича ни как своего сотрудника, ни, тем паче, как своего слугу, что мое уважение к нему широко и длинно, как река Волга, и так далее и тому подобное.

Зато теперь, памятуя о том бесконечном вечере извинений, я всякий раз объясняю Сеньке, что и как следует говорить Модесту Михайловичу, когда зовешь его в гости. Лучше перебдеть, чем снова быть морально препарированным.

Домовой умчался, я же пошел в свой кабинет и достал из сейфа упомянутую им коробочку, добротную, красивую, обтянутую сафьяном и в самом деле перевязанную голубой ленточкой с красивым бантиком. Вот умеют все же турки подать товар лицом, а? Поглядишь на упаковку, и все, ты уже подцеплен на крючок, тебе даже не очень важно, что там внутри.

Я сел за стол, развязал бантик, открыл коробку и увидел внутри перстень, вставленный в красивую красную бархатную подушечку. Серебряный, массивный, с плоским зеленым камнем, судя по густому цвету и восковому блеску, хризопразом, некогда столь любимым Александром Македонским. Он вряд ли привлек бы к себе внимание сегодняшних любителей украшений. «Грубая работа», – сказали бы они, только глянув на него, и объективно оказались правы.

Да, работа действительно грубая, как и у большинства украшений, которые делались много веков назад. Мода на тонкость плетения узоров, изящность ювелирных рисунков, филигранную обработку металла и камней пришла в мир не так давно, ей пять-шесть веков, не более того. Семья Меллерио, собственно, и установившая в какой-то момент новые критерии качества на ювелирном рынке, вошла в этот бизнес в начале пятнадцатого века и потом еще сто лет шла к тому, чтобы их признали лучшими из лучших. А ведь это старейший из известных ювелирных кланов, работы Меллерио украшали пальцы, запястья, шеи и мочки ушей почти всех королей, королев, императоров, принцев и принцесс Старого Света за последние столетия, от представителей семейства Медичи до Марии-Антуанетты и последних Романовых.

Но в этом перстне есть то, чего нет в изящных и притягательных внешне украшениях дня сегодняшнего. В этом перстне живет Время, его тяжесть – не вес металла, из которого он сделан, а спрессованные годы, столетия, тысячелетия. Этот перстень ощущал тепло рук повелителей, от которых в истории остались только имена, его снимали с пальцев убитых монархов мозолистые от рукояти меча руки низвергателей империй и тискали потные от жадности лапищи разбойников, он лежал в шкатулках, сокровищницах и даже кладах. Он видел и знает столько, сколько не ведает ни один историк, живущий на белом свете, но никогда никому об этом не расскажет. А жаль!

Не скрою – я очень падок вот на такие вещицы, это моя маленькая слабость. Есть грех, дышу неровно к истинно старым предметам, тем, за которыми стоит История, и очень, очень неохотно с ними расстаюсь. Иногда Геля, знающая об этой моей маленькой слабости, говорит, что меня, наверное, покусал лепрекон, но это, конечно же, не так.

И скажу честно – если бы не та скользкая ситуация, которая сейчас вокруг меня сложилась, фиг бы я этот перстень пустил в оборот. Да, он изначально для разменных целей и добывался, но делал я это не в рамках заказа или договора, так что предъявить мне никто ничего бы не смог. И лег бы он в мой тайник, к почти полусотне вот таких же вещей с интересной судьбой и почтенным возрастом.

– Звал? – В кабинет неслышно вошел Модест Михайлович.

– Точнее – просил почтить меня вашим присутствием, – повернулся к нему я. – И очень рад, что вы откликнулись на мое приглашение.

– Ну да, ну да, – отозвался вурдалак и уселся в гостевое кресло. – Итак?

– Да просто хотел пообщаться о том и сем. – Я глянул на луну, которая потихоньку начинала терять свой яркий блеск. На дворе не май и не июнь, но ночи все еще по-летнему коротки, еще пара часов – и темноту сменят предутренние сумерки. – Душой отдохнуть.

– Сомневаюсь, – усмехнулся мой гость. – Я чувствую недавнюю смерть. Ты не убивал, но стоял рядом с умирающим. Да, ты крепкий душой мужчина, подобным тебя не удивить и не испугать, но все равно после такого к общению людей обычно не тянет. Так что не криви душой, не надо. Просто спрашивай, что хотел.

– Перстень, – я показал вурдалаку украшение, которое так и держал в руке, – не глянете на него в лучах лунного света?

Когда я говорил Анвару о том, что сам проверить аутентичность переданного мне гонорара не смогу, то ни словом не соврал, я на самом деле этого сделать не смогу. Для того чтобы увидеть его скрытую суть, надо быть тем, кто достаточно глубоко проник в сокровенные тайны бытия. Причем не просто проник, но и многое из них постиг. Та же Василиса, например, в этом вопросе от меня ничем отличаться не будет, поскольку зелена еще, а вот ее хозяйка Марфа увидит все, что надо.

Ну или надо быть нежитью, у которой с этим никаких проблем нет, опция видеть скрытое им выдается с базовой комплектацией. Нелюдям – нет, а им – да. Хотя, ради правды, матерый водяник или, к примеру, любая из вещих птиц тоже смогут разглядеть в камне недоступное остальным знание.

– Забавная вещица. – Вурдалак подошел ко мне, взял перстень и подставил его под льющийся в окно лунный свет. – С секретиком. Я такую уже как-то видел.

– Да? – мигом заинтересовался я. – Если не секрет – когда и где?

– Давно, – склонил голову к плечу Модест Михайлович. – Век с лишним назад, на Парижской выставке. Похожий перстенек носил один итальянец из наших. Как бишь его? Пьетро… Паоло… Не помню. Мы с ним и еще одним господином из Англии неплохо тогда провели пару вечеров в одном кабачке на бульваре Осман, а после, ночью, еще и на улице славно перекусили. Этот бульвар, мой юный друг, тогда славился своими доступными девицами на любой вкус и кошелек. Ах, какой невероятно вкусной была их кровь, сколько терпкости в нее добавлял абсент, который тогда во Франции везде лился рекой! Сейчас такой не сыщешь, сколько ни старайся. Да и вообще нынче в Париже отыскать чистокровную француженку задача не из легких. Н-да… Так вот – камень в его перстне стал прозрачным, когда на него упали лунные лучи, как и вот этот. И там тоже проступил некий рисунок. Не тот, что у тебя, другой.

– А что вы непосредственно сейчас видите?

– Да вот. – Вурдалак взял со стола карандаш, квадратик бумаги и начертил некий символ, состоящих из прямых линий, скрещивающихся друг с другом, и полукруга над ними. – Полагаю, это какой-то символ или магический знак из старых, но мне он неизвестен.

– Как и мне, – признался я. – Но все знать и невозможно.

– Бесспорно. – Модест Михайлович вернул мне перстень. – Потому я бы посоветовал тебе его не носить. Я подобными материями никогда и не интересовался, но точно знаю то, что не стоит баловаться с вещами, смысла которых не понимаешь.

– Снова соглашусь, – кивнул я, убрал украшение обратно в коробочку, положил ее в сейф, а после спросил: – Скажите, Модест Михайлович, а вам имя Куль-Отыр ничего не говорит?