Kitobni o'qish: «Ростки невесомости»

Ко мне, ко мне

горным эхом грома

грохот,

речка пенится, бурлит,

русло – мощный монолит,

неподвижно – будто спит,

живо ли – ни выдоха,

ни вдоха…

брызги талые, то вверх

бросят россыпи огней,

то вернутся в лоно

вод…

снова бросятся

вперед,

засверкает фейерверк

над молчанием камней,

словно зов – ко мне, ко мне

в воздухе плывет,

плывет…

03.01.18

Встречи

в борьбе травы со снегом,

судя по всему,

наметился тактический

успех,

и в мыслях нет блистать

у тех

снежинок, что привыкли

к череде утех,

земля зеленую тесьму

травы предпочитает снова,

ее тугие узелки

надежней белого покрова,

готового чуть что

банальной лужей стать,

чья стать равняется нулю,

не то что трав

возвышенные речи,

когда их стебли,

законы тяжести поправ,

парят у ветра на краю,

перебирая в памяти

с безмолвным снегом

встречи…

04.01.18

Секрет мелодии

всего одно движение –

неуловимый

финт

язык изобразит,

и заискрится пение,

но не эстрадный

хит,

секрет живой мелодии –

в спокойной простоте,

не в поисках подобия затей,

а в честной верности

себе…

вопрос – а нет аранжировки

поновей –

с кислотными звучками

в модной нано-гамме…

зачем?

Ведь только соловей

этот пернатый маленький Орфей

способен оживить

краеугольный

камень!

06.01.18

Распятие

распятие, возможно, не итог –

процесс безостановочный

как Время,

вопрос лишь – смог или не смог

взойти на крест

или со всеми

остался просто поглазеть

на казнь,

душою содрогаясь, наблюдая,

как гуляла плеть

по ребрам,

а гвозди яростно впивались

до самого креста,

ломая с хрустом кость,

и алой лентой

кровь

струилась, ниспадая,

и возносилась, покидая плоть,

душа к воротам Рая…

10.01.18

Луч

явление должно произойти

сначала,

название ему придумают

потом,

повтор возможен,

но уже с оттенком плагиата,

размер и форма

диктуются ударом

алой

горячей капли –

словно последний в жизни

гром,

потрясший сердце,

расщепивший

атом

цепной реакцией,

связав морским узлом

и берега, и дно,

и вечно убегающие волны,

и небо, и огонь,

пылающий среди свинцовых

туч,

тогда воспрянет дух,

рванется смело

напролом

через материю

на гулком месте лобном,

чтобы упасть к твоим ногам

как отделившийся

от солнца

луч…

12.01.18

Преодолев себя

с поэмой о дожде не справился костер,

настолько убедительны

в ней были капли,

настолько их потопот бесконечный

громыхал,

что у огня язык,

как ни был он остер,

потупился,

припомнив стычку сабли с камнем,

когда та прошипела – вот нахал…

только такие рукописи

и не горят,

которые кроме дождя,

пропитаны еще слезами, кровью,

которые огонь собой накроют,

как амбразуру дота,

вброд преодолев

себя…

14.01.18

Неуловимая волна

ни череды веков, ни лет, ни дней,

и уж тем более, мгновений

не считает,

переливается зеленым, черным, синим,

словно в ней

сосредоточены источники огней,

неутомимая волна

морская,

это иллюзия, что вот она – и нету,

она едина в миллиардах

лиц,

и ярд за ярдом, и за милей миля

все катится и катится,

и вечность

огнедышащую эту

как книгу с бесконечностью

страниц

или осилишь залпом… или

падешь, захлебываясь

от восторга

ниц…

16.01.18

Гладиатор

распластан, неподвижен гладиатор,

из ран сочится кровь, а с ней

уходит жизнь,

он бился храбро, но признать

при этом надо –

его противник был сильней,

а тут еще клинок

возьми – и раскрошись

при отражении летящего трезубца,

а дальше, только защищаясь,

шансов выстоять

уже не оставалось…

последняя – формальная, по сути,

малость –

вниз или вверх

укажет на трибуне палец…

а есть ли разница,

с самим собой прощаясь,

сию секунду выдохнуть

или чуть позже

от потери крови

сдуться…

17.01.18

Позорное забвенье (П. Пикассо)

и перестали приносить

музеям кассу

порнографические ню Пикассо,

прозрение тому виной –

уродство ржавою пружиной

прорвало-таки

тленом тронутую оболочку

новаторства слепого…

Рембрандт и прерафаэлиты

берут реванш у славы самозванца,

его цинизма яд

уже не действует на души

очнувшихся от морока людей,

они отбросили тома

спекулятивных монографий,

взглянули на похабщину

открытыми глазами

и ужаснулись фокусам твоим,

о, гениально-хитрый Пабло,

они уже взывают к тебе, Падло:

«Зачем опошлил красоту

божественно прекрасных

женских тел?

Рекламы

с помощью скандала захотел?

Но отшумела буча,

и, наконец-то, Страшный Суд

выносит свой вердикт:

позорное забвенье…»

17.01.18

Утраченный пейзаж с соснами

навытяжку

стволы стремительные сосен –

устремлены бескомпромиссно ввысь,

так рвутся к ангелам, что светятся

от страсти,

кора их стройных «корабельных» тел

бугрится, словно мускулы

вибрирующей снасти,

бессмысленно просить: не надорвись –

какое там – характер их

несносен…

с трудом удерживает корни сосен мох,

ему на помощь папоротник

поспешает очень кстати,

иначе быть беде – взовьются в небосвод,

чтобы примерили и грот, и фок,

небесный парус – прочен,

статен,

но призрак бригантины

покинуть лес

так и не смог…

19.01.18

Слово на бумаге

слова способны

компенсировать потерю,

не полностью, конечно – лишь

чуть-чуть,

но это лучше, чем сказать «забудь»,

«смотри вперед» и «легче станет путь»,

я в этот бред собачий не поверю,

но слово на бумаге –

эликсир,

который может воскресить

прикосновенья, краски, ароматы, звуки,

вернуть дыхание…

и вновь оживший мир

тебя окружит временем

упругим…

20.01.18

Эксперимент

предмет

тяжелого как неизвестность разговора –

само отсутствие предмета,

за неимением

физической субстанции

анализировать

приходится намек

на глубину сравнений и метафор,

невидимых, неосязаемых

как воздух,

неуловимых, но волнующих

врасплох застигнутую

грудь,

они для доказательства

своей реальности

готовы

произвести простой эксперимент –

исчезнуть, воплотившись

в пустоту,

тем самым показав, что будет дальше…

22.01.18

Брызги междометий

за дрожью листьев следует

порыв –

их трепет переходит

на язык призыва,

когда шумит

щемящий словно Шива,

размашист жест…

бескомпромиссно говорлив,

его расшифровать – задача

не из легких –

многозначительна экспрессии

волна,

тревогой и восторгом

переполнена

она,

а брызги

междометий

словно перекрестки

остры, стремительны

и хлестки…

22.01.18

Поток чернил

сосредоточенность,

в конечном счете, разъедает

Пространство, Время,

этот лист бумаги,

как кислота,

сжигая за собой мосты,

и разлетаются по свету

лепечущего пепла

стаи,

не находя в себе отваги

признаться в том,

что дни их сочтены…

вот-вот прильнут к течению Невы,

и пыл узнает, что такое

холод,

и растворится почерк

в обжигающей

воде,

поток чернил

внезапно вспомнит что и где

произошло,

когда он был так безрассудно

молод

и так рассеян,

что не видел глубины…

23.01.18

Белая ворона

пренебрегая мнением толпы,

карает собственным

присутствием

невольно

расправившая крылья белая ворона,

попытки очернить ее тупы,

но острым клювам

полное раздолье

для нанесения посильного

урона,

как будто вырванные перья на себя

хотят примерить завистью

томимы,

иначе в чем же пафос

этой низменной

войны,

когда со всех сторон

решимости

полны

устроить избиение

измазанные в саже примы…

ведь белый цвет не соответствует

дресс-коду воронья…

24.01.18

Радость узнаванья

наплывы лет,

эффект коварных аберраций

на взгляд влюбленного

не могут помешать

через обиды и условности

продраться,

и отстоять, в конце концов,

торжественную «ять»,

не только в смысле твердости

позиций,

но как изюминку

среди модернизированных букв…

так родинка или хотя бы

шрам на лицах

способны вызвать радость

узнаванья,

а не безмолвный словно забытье

испуг…

24.01.18

Фрески

напрасно прячет коготки,

мурлыкая, ласкаясь,

кошка,

ну, кто ж не знает, что они

отточены точно бенгальские огни,

в пушистых лапках тлеют

понемножку,

в любой момент –

особенно, когда не ждешь,

способны ярко вспыхнуть и обжечь,

сверкнув покрытием

Рив Гош,

разя наотмашь словно меч,

и тут же возвратиться

в теплую засаду,

как будто ничего и не было,

как будто, так и надо…

стремительно и резко – как торнадо,

после которого на небе

проступают фрески,

их яркость

оценил бы даже Тьеполо…

25.01.18

Вены проводов

останутся, как пить дать, несомненно

следы от наводнений этих

дней,

отметкой ординара внутривенной

давление подавится –

испей

из чаши собственных

не просыхающих дождей

всю влагу, набухающую комом,

раздвинувшим границы

берегов,

и город, ставший сразу незнакомым,

как будто к бегству от себя

готов,

его следы рискуют оборваться

подобно венам телефонных

проводов…

27.01.18

Пуантилизм

раскрашены детали мирозданья,

раскрошен спектр на несметное число

оттенков и тонов:

от белизны возвышенной

до черноты бездонной –

на полотне феерия, парад

изменчивых, переливающихся капель,

свободно формирующих

картину

не только окружающей среды,

но и течений внутренних –

и крови, и сознания,

и снов…

любое предпочтение – улика,

цвет сразу выдаст

с потрохами, с головой,

спасает лишь стихия многоцветья!

30.01.18

Соцзаказ (В. Маяковскому)

маяк зажегся и погас,

его пронзительный циклопий глаз

остался гласом вопиющего,

но не в сплошной пустыне,

цветущий сад,

хоть и подвергся рубке,

но все же его гущу оказалось не под силу

под корень вырубить тому, кто в рубке

крутил штурвал,

забот было по горло – в море правил шквал,

и волны накрывали с головой,

не соблюдая ни приличий,

ни подобий правил,

и все-таки маяк светил, обозначая гавань,

его смотритель, по логике вещей –

товарищ Маяковский

не спал ночами, разжигая ярче пламя,

прислушивался –

якорных цепей не зазвенят ли звенья,

он волны мял словно заправский костоправ,

на соцзаказ фатально променяв талант,

потом запас дыхания, не говоря уже

о вдохновеньи…

31.01.18

Образ

каким же образом явление

так органично входит в образ?

Порою времени в обрез,

но, тем не менее, оно

вживается в него словно актер –

мгновенно

в саму его судьбу

вместе с душевным строем

и потоком мыслей вплоть до грез,

до угрызений совести, до откровений

подсознательного бреда,

примеривая на себя даже еще недавно

чужие, более чем странные

привычки,

сливаясь с ними воедино так,

что абсолютно нет возможности понять,

каким же образом явление

так органично переходит в образ…

02.02.18

В полете перекрестья

снежинки словно язычки

холодного огня

вылизывают воздух,

и становится светлее,

играет искрами сошествие

с небес,

не ангелы, конечно, но ликбез

по части отпущения грехов

уже прошли

и представление имеют

о том, что тяжесть внутренних оков

легко снимается

в полете перекрестья

тогда она теряет весь свой

вес…

04.02.18

Прямая речь

им слава не дает покоя,

если точнее, то – отсутствие ее,

но есть ли разница –

порожнее,

пустое,

зачем же горло рвать

как воронье –

и то, и то наполнено враньем,

а правда в том, что люди

понимают –

шедевры не изменят этот мир,

и только речь как горизонт

прямая

бессмертие дает словно вампир,

но кровь обычную при этом

отнимая…

04.02.18

Подпирая своды

случайно ли созвучия горят

как светлячки в безлунной

ночи,

или огней целебный яд

сознательно сознание

морочит,

настойчиво пытаясь намекнуть

на тайный смысл,

на глубинные

потоки,

на то, что не «куда попало»

и не «как ни будь»,

а русским руслом мчатся

токи

по венам, по гортани, по словам,

уже почуявшим порог

свободы,

готовых вырваться

и подсобить

ветрам,

собою неба подпирая

своды…

05.02.18

Война

на обнаженном нерве древа

синичка, балансируя,

поет

светло, наивно, беззаботно,

и ствол и ветви впитывают

ноты,

но до корней в земле

не долетает этот

приворот,

они глухи к мелодии напева,

до них анестезия

не дойдет,

их заговаривают, как и прежде,

воды,

чей вывод откровенно груб –

единственный приемлемый

подход,

если иметь в виду презумпцию

свободы –

безжалостно и быстро

вырвать этот зуб…

06.02.18

Пробуждение Геракла

прозрачен, бескорыстен, чист

дремотный воздух

по утру,

не замутнен еще сомненьем

в правоте

своих скоропалительных суждений,

так только что проклюнувшийся

лист,

узрев луч солнца, «не умру»

бормочет,

как будто никакие тени

свинцовой тяжестью не лягут

нагло

на свежее дыхание листвы,

сравнимое с полетом

междометья…

и воздух утренний не более

заметен,

чем растворившиеся в небе сны

уже открывшего глаза

Геракла…

09.02.18

Водовороты рулят

историки так щедро зачерпнули

стоячий омут смолкнувших

эпох,

что с головой в их дебри погрузились,

и честно разобраться

силясь,

чем был хорош, а чем фатально плох

ушедший в прошлое правитель,

сидел ли он на троне

или на венском

стуле…

запутавшись в событиях и датах,

историки бесславно утонули,

их глотки вместо слов

пускают пузыри,

увы, уже не ясный разум

голос подает,

а пузо,

диапазон сигнала

затухающего

узок –

попробуй кроме SOS

в нем что-нибудь

узри…

а в омуте по-прежнему

водовороты

рулят!

10.02.18