Kitobni o'qish: «Город теней»
Я долгое время путешествовал по Западной Европе, уделяя особое внимание природе и сооружениям, носящим историческую ценность. Я собирал истории, слушая, записывая, иногда и переписывая городские легенды. Хоть я и относился ко всем этим историям уважительно, во мне присутствовала доля скептицизма. Все это было не больше, чем сказками, пусть красивыми, необычными или завораживающими, но всё же сказками. Для меня все это оставалось не более, чем увлечением, а увлечение, к которому относятся со старанием, обычно хорошо ценится.
В большинстве случаев, самые интересные истории всегда приходились на маленькие поселения, нежели же большие города. В больших городах присутствовала точность, которая делала историю не такой загадочной, а значит и не такой интересной. Намного интересней та история, о которой меньше всего знают. Этой точности не было в тех легендах, что рассказывали в деревушках и пригородах. Эти легенды, точно утренняя пелена тумана, которая проскальзывает, обволакивает тебя и исчезает, оставляя лишь холодные, едва ощутимые прикосновения.
То был маленьким городком, что стоял затерянным, находясь словно с краю всего происходящего. Как только я вошел в него, мне казалось, что атмосфера праздника была главной частью его самого, неотъемлемым элементом улицы. Сначала я начал было думать, что попал на какой-нибудь праздник, что заставило меня свериться с календарем, но не найдя никаких сведений, я подумал, что это местная забава. На улицах ходили люди в ярких нарядах, с насыщенными цветами сочетавшимися с элементом черного. Город, подстать им, также отражал на себе атмосферу яркого праздника. Дома не доходили более двух этажей, но выглядели далеко не бедно. Проходя по каменной брусчатке меж домами, я удалял внимание довольно чистым, презентабельным видом, но скольких людей бы я не встречал, все шли то к центру города, то просто прогуливались по улицам веселой компании. Меня было легко отличить от местных. Моя одежда была скромной и темной, в отличии от людей, встречающихся мне по пути, которые были одеты нарядно. То, что в городе намечается праздник, у меня не было никаких сомнений, только вот, кроме украшений и разных ярких флажков, о празднике больше упоминаний не было. Не было нигде вывесок с названием, как обычно демонстрируют в виде приглашений, а попытки узнать от мимо проходящих людей не увенчались успехами. Только стоило мне озвучить вопрос, все проходили мимо, громко смеясь и продолжая разговаривать о своем, было даже не совсем ясно, смеялись они с моего вопроса или же меня даже не расслышали. Несмотря на яркое освещение, да и сам праздник, здесь присутствовала темнота, она точно пеленой легла на этот город, полностью окутав его и не собираясь отступать даже при утреннем свете.
Подходя к центру, куда и ведут все компании людей, я начал слышать дрожание струн, музыку, стук каблуков. Хоть и наступала ночь, да и небо было уже давно темным, из-за освящения на улице было светло как днем. Хоть мне и доводилось видеть ранее такого типа праздники и уличные фестивали, этот был каким-то по особому атмосферным. Кто-то сидел на уличных верандах кафе, кто-то стоял и шумно разговаривал, на площади же были танцы и быстрая игра уличного оркестра, повсюду громко раздавался смех.
Я обернулся на толпу танцующих людей, что меж огней, точно мотыльки, кружились вокруг. Но взгляд мой пал на девушку в черной маске. Волнистые черные волосы были уложены на одну сторону, а темно-красное, длинное платье едва выделялось на фоне таких же ярких нарядов. Она стояла меж танцующими парами и кружившимися хороводами, но сама девушка не танцевала, придерживая одной рукой маску. Она просто стояла, не проявляя никаких эмоций, а люди вокруг точно не замечали её. Взгляд девушки был прикован ко мне, незнакомка смотрел в мои глаза, что казалось, она даже не моргала. Мне стало не уютно, она словно смотрела сквозь меня своим холодным, отдаленным взором. Я отвернулся, делая вид, что изучаю мраморные колонны соседнего дома, а позже и совсем отошёл от площади. Еще раз обернувшись, я уже не увидел её, тогда мне стало более спокойней, а внутренняя, непонятная тревога вовсе пропала.
