Kitobni o'qish: «Мама у турникета. Счастье материнства на пределе возможностей», sahifa 3

Глава 2

Все, закругляемся

Не с того я, конечно, начала – надо было с начала. Но я хотела как-то познакомиться, что ли, руку пожать, а не поворачиваться сразу тем местом, через которое человек становится матерью. Хотя начинать знакомство с вывернушки тоже не сильно гуманно по отношению к собеседнику, согласна.

Эта глава посвящена процессу становления меня как матери. Не то чтоб я тут философствую, скорее рожаю. Два раза. Хотите, пойдем со мной, хотите, можете пролистать. Но обещаю минимум физиологии, постараюсь, в общем, не остаться в ваших глазах вывернушкой.

* * *

Одним прохладным сентябрьским вечером мы с мужем вернулись из десятидневной жаркой оллинклюзивной Турции – с красивым загаром, мягкими боками и, как выяснилось позже, втроем. То, что я контрабандой провезла в себе зарождающуюся жизнь, обнаружилось спустя несколько дней. Пес, который поутру пошел со мной в ванную наблюдать, как двуногая писает на палочку, узнал первым, был беспощадно сдавлен в объятьях и обещал никому не рассказывать.

В мечтах я давно рисовала себе тот волшебный сюрприз, который устрою мужу, чтоб сообщить о его скором паптеринстве. С коробочкой красивой обязательно, ленточкой и трогательной открыткой, романтично чтоб всё, по свечам тек горячий парафин, а по щекам такие же горячие слезы счастья… Но вспомнила я об этом, уже когда варварски трясла спящего мужа, пинала его в мягкие бочка, размяв, кажется, весь старательно отложенный в них оллинклюзив, тыкала ему в нос тест-полоской и воодушевленно шипела: «Просыпайся! Ну просыпайся же-е-е! Смотри, что у меня е-е-есть!» Муж разлепил полглаза, не до конца понял в чем дело. Но он у меня мудрый и жизнью наученный, поэтому, видя невменяемо-восторженное состояние жены, решил, что с ней лучше не спорить, надо обнять и поздравить потом-разберемся-с-чем.

Будущий папа встретил новость примерно так же романтично, как я ему о ней сообщила. Устав наконец восторженно скакать по кровати, я нырнула мужу под мышку и протянула ему тест: «Ну на, посмотри же, посмотри-и-и!» Он устремил было руку навстречу, уже выставив вперед принимающие большой и указательный пальцы, но резко затормозил в воздухе. И, прям перед тем как взять за кончик заветную дважды полосатую палочку, прищурил глаз и подозрительно посмотрел на меня: «А ты на какую сторону пописала?»

Дальше наступило какое-то волшебное время, когда ты вроде ничего такого не сделал, но чувствуешь себя вельможей. Все тебя обхаживают, ухаживают, подносят дары, уточняют, не махнуть ли опахальцем или не прибавить ли жар в батарее. Токсикоз не лютовал, проявлялся только в моменты, когда коллега ела вареную рыбу на рабочем месте. Но, кажется, в те моменты он проявлялся у всех.

Гормоны играли во мне так азартно, что, подозреваю, даже на деньги. Однажды от метро до работы шла и заметила на дереве синичку. Поняла, что я синичек тыщу лет не видела, а тут вот увидела, и она была такая красивая, и это было так прекрасно, и как будто прямиком из детства… Короче, я так ей обрадовалась, что случайно разревелась от счастья. На работу пришла зареванная, заботливые взволнованные девочки тут же подались ко мне: «Ты чего-о-о?» – «Синичка, сссука», – всхлипнула я и большим трогательным бегемотом стала протискиваться в свой рабочий закуток.

IQ тоже пал под натиском серотонина, тупила я отчаянно. Зачем-то постоянно убирала зонт в холодильник, собачий поводок в шкаф с одеждой и периодически выходила гулять в разных кедах. Или вот, из любимого: заводила машину и, пока она грелась, искала по всем сумкам и карманам ключ, чтоб завести машину, искусно при этом матерясь. Еще, помню, на работе кто-то очередной спросил, с трудом охватив взглядом мой живот-торпеду, который заходил в двери намного раньше меня:

– Ой, как здорово, поздравляю, а кто будет?

– Мальчик.

– А когда срок?

– В середине июня.

– Близнецы?

– Да нет, – говорю, – один.

– Что один?! – смеялся собеседник. – Близнецы, спрашиваю?

– Что близнецы? – немножко злилась я. – Один, говорю! Мальчик!

Я, кстати, была уверена, что работать буду до упора, рожать поеду прямиком из редакции и между схватками еще чего-нибудь поредактирую. Дедлайны, знаете ли. Но живот рос, размягчался таз, продолжал размягчаться и мозг, мне всё стало лень, надоело метро, надоели люди, надоело куда-то постоянно ехать и что-то постоянно делать. Синички еще эти. Хотелось гулять, лежать на диване и кушать печеньку. Поэтому четко в срок я без фанфар, но с осетинскими пирогами-доставка-прямо-в-офис выпроводилась в свой заслуженный беременностью отпуск.

Коротала его, как и планировала: гуляла, лежала на диване и кушала печеньку. Ребенок в животе взрослел, изжогами не мучил и в целом вел себя достойно. Дискотеки ночные только устраивал, чем немного напрягал пытавшуюся спать меня – по ощущениям он ночью просто вставал на ноги, беспощадно растягивая мать в параллелограмм. В такие моменты казалось, что это не я его вынашиваю, а парень просто живет своей насыщенной жизнью, но по странному стечению обстоятельств снаружи обтянут какой-то женщиной.

Я порхала, словно бабочка, хотя была размером с баржу. Говорят, что беременность женщине к лицу – вот к моему лицу она накинула ровно двадцать кило. Вкусовые предпочтения, впрочем, не поменялись и не извратились вопреки стереотипам – я просто ела. Много, везде и всё равно что, главное, чтобы этот процесс не прерывался. Помню, где-то на последних месяцах свои добеременные джинсы в руки взяла и даже не поняла сначала: сели, что ли? Серьезно, их будто с Барби сняли, я натянуть попробовала – чуть выше колен налезли, а дальше предательски затрещали, гады.

Еще на кухне вечно срабатывала световая сигнализация. У нас при входе выключатель на уровне опущенной руки (ну чтоб проходишь и, не напрягаясь, так по нему шлеп!), а прямо напротив – холодильник. Так вот, стоило мне в ночи втихаря полезть за вкусненьким – паба-а-ам! – врубался свет. Потому что я так разрослась, что в проеме этом с трудом помещалась, а когда открывала дверцу, зад упирался в стену и нажимал на кнопочку. Сам, я вообще не участвовала. Это ж, знаете, как со «Смарта» на фуру пересесть – к габаритам приспособиться надо.

А еще я могла делать что хочу, спать сколько хочу, есть когда хочу, идти куда хочу и даже в туалет ни у кого не отпрашиваться. Ни истерик тебе, ни пластилина в волосах, ни какашек, зажатых в кулачке. Скукотища. Но в целом да, мне очень нравилось быть водителем фуры и как-то немножко даже грустилось, что подходило время отцеплять свой кузов в новую отдельную жизнь.

Сила родов

Сомнительное удовольствие

В понедельник я, с трудом дотягиваясь через пузо до руля, еще важно рулила машину по маршруту дом – Ашан – дом. Во вторник стукнуло ровно 39 недель, с самого утра неприятно ныла поясница, а внутренний голос ненавязчиво шептал, что к вечеру я, вероятно, уеду рожать. Этот этап родов, пока еще гипотетических, я бы условно назвала сомнительным, потому как вплоть до самой клизмы сомневалась – рожаю я или нет.

В унисон пояснице тихонько начал ныть живот, что, впрочем, не помешало мне весь день гонять по делам, за люстрой даже с папой¹ съездила. Он, правда, заподозрил неладное, потому как я не полезла втихаря за руль, а попросила его меня отвезти. На этот раз на всякий случай прихватила не только обменку, которую давно везде таскала с собой, но и всю папку с документами – внутренний голос не унимался.

Домой вернулась часов в пять вечера – с люстрой и уже более ощутимым дискомфортом внизу живота. Решила поиграть со «схваткосчиталкой» – та начала выдавать весьма стабильные схватки. Поинтересовалась на мамском форуме (сижу, да), рожаю ли я, – со стороны-то, конечно, виднее, пожарила на всякий случай мужу курицу на пару дней вперед. После того как форум дружно констатировал, что я скорее рожаю, чем нет, ушла наводить… ну это… марафет.

И знаете, что я скажу? Нужна такая профессия – мастер по предродовому бритью. Официальная, с окладом там, оплачиваемым отпуском и хорошими чаевыми. Потому что делать это самой… Короче, теперь я знаю, какие муки и унижение испытывает цирковой слон, стоя на одной ноге на тумбе вниз головой. Пробовала с зеркалом, но из нас получились фиговые напарники – мы друг другу больше мешали, чем помогали. Но полчаса мучений – и але-оп! – слон при полном параде. «Обидно будет, если все-таки не рожаю», – пытаясь через пузо разглядеть свой креатив, подумала я.

Пока выделывала эти трюки, изрядно проголодалась, поэтому следующим шагом поинтересовалась на форуме, можно ли поесть. «Можно», – ответило большинство, и я устремилась на кухню. Возвращаюсь в комнату, дожевывая курицу с картошечкой, открываю форум, читаю ответы в своей ветке: «Курицу есть не стала бы, а что-то легкое и сладкое вполне». Вытащила изо рта облизываемый палец, несколько виновато взглянула на добросовестно обглоданный окорочок. «Ай, ладно, переварится», – решила я, но не надо недооценивать курицу (спойлер: мы с ней еще встретимся чуть позже). Легким и сладким, впрочем, тоже догналась – нельзя же пренебрегать советами.

Далее подумала, что пора бы сообщить о моих возможных родах мужу. Набрала его и бодреньким таким голосом намекнула, что сегодня на работе лучше не задерживаться. «Что, началось?» – догадался мой проницательный. Я кивнула в трубку, и через сорок минут он уже материализовался в дверях, хотя в стандартные будни едет минимум час. Муж был встречен, поцелован и усажен за ноутбук засекать схватки.

Следующий час прошел под мои крики из разных концов квартиры: «Ста-а-арт! Сто-о-оп!» Муж ответственно жал на кнопочку схваткосчиталки. Когда та констатировала интервал около семи минут, встал вопрос (пока теоретический – не факт ведь, что я рожаю-то), на чем ехать в роддом. Деду звонить я не хотела, чтобы не наводить ужас на маму. Я вообще мечтала родить втайне от нее и с утра уже по факту поздравить – помню, старшая сестра рожала, так у мамы в режиме реального времени на голове седых волос прибавлялось. Скорую тоже нет… ну просто потому, что это скорая, а мне хотелось комфорта, уюта и на ручки. И нужно было прицельно попасть в конкретный роддом не по прописке, а скорая, поговаривали, может пойти на принцип и такие снайперские услуги не оказать даже за денежку.

Позвонила сестре, чтоб подумать об нее. Она сагитировала всё же сообщить родителям, мотивируя тем, что они мне потом таких родов втихаря не простят. Немного поколебавшись, позвонила. Сначала на фоне заойкала мама, причитая: «Всё, я тоже еду, я тоже еду». Потом скупо ойкнул папа: «Я тут, правда, пивка немножко глотнул. Но я готов! Выезжаем?» Мне же подумалось, что негоже сажать немножко-глотнувшего-пивка папу за руль. Добавить сюда ойкающую всю дорогу маму и… решение звонить друзьям, Ире и Роме, нарисовалось как-то само собой.

Друзья, к слову, у нас были припасены на самый крайний случай – в первую очередь из-за моей фобии затопить Ромке водами всю машину, а они за нее еще даже кредит не выплатили. «Что, рожаешь?!» – без здрасти и до свидания раздался в трубке голос Иры. «Ну вроде бы…» – «О-о-о, круто, едем!.. А ты это… уже прям совсем рожаешь? А то нам по делам заскочить еще надо, потерпишь?» Да потерплю, чо там. Тем более бутерброды мужу еще не наструганы. Муж, кстати, был застукан за запихиванием камеры гоу-про в карман. У меня самопроизвольно челюсть упала на живот, а мое беременное лицо, похоже, выказало столько эмоций, что муж виновато начал выгружать камеру на стол со словами: «Не, ну не хочешь, я не буду брать…»

Мой эскорт прибыл, как и было обещано, ровно через полчаса. «Что-то не похожа ты на рожающую», – скептически заметил Рома, когда я выпорхнула (ну насколько может выпорхнуть раздобревшая на двадцать кило баба-дирижабль) из подъезда. В роддом мы ехали весело, ели мужнины бутерброды, и вообще, все, кроме меня, были уверены, что ни фига я не рожаю. Я тоже до сих пор сомневалась, периодически втихаря дышала на легких пока схватках, щупала под собой сиденье на предмет отошедших вод, а потом опять сомневалась. Ромка то и дело мониторил меня в зеркало заднего вида, и я, дабы не нервировать водителя, старательно улыбалась и всячески делала вид, что не рожаю.

Спустя минут двадцать мы уже прибыли к роддомовскому шлагбауму. Рома меланхолично махнул охраннику: «Вы нас не пропустите? А то мы тут это… рожаем вроде». Тот заглянул в машину и вопросительно на всех посмотрел. Все дружно затыкали в меня пальцами, я по-идиотски улыбнулась и светски помахала ручкой, как будто меня коронация ждет, а не клизма и ночнушка. «Не похоже что-то», – читалось в глазах охранника, но шлагбаум он открыл.

В приемном приятная девушка с ходу поставила меня в тупик вопросом: «На что жалуетесь?» – «Да я в общем-то не жалуюсь, я рожаю просто… вроде…» – растерялась я. Друзья с мужем ждали за дверью в полной уверенности, что меня отправят домой. Мне задали еще несколько вопросов, измерили температуру и, видимо, на основе этого сделав вывод, что я таки рожаю, выдали очень эротичный комплект: нечто прозрачное, почему-то звавшееся ночнушкой, и видавший виды, судя по потрепанности, бабушкин халатик. «А что, рожаю все-таки?» – удивилась я, послушно облачаясь в казенный наряд. «Ну да. Вас еще посмотрят и точно скажут. А пока идите на клизму». На этой приятной ноте друзья были отправлены домой, муж на бордовый диванчик в приемной, а я… ну, у меня как бы без вариантов.

Клизма оказалась вовсе не так страшна, как ее малюют. В моем воображении всё выглядело примерно так: в тесном процедурном кабинете меня бездушно заправят пятью литрами воды, и потом я, держась за зад, в холодном поту должна бежать по длинному-длинному коридору с мигающей лампой к вожделенному сортиру. Но нет, там целая клизменная комната – с кушеткой и зловеще нависающей над ней клизмой (она правда огромная), туалетом и душевой. После процедуры отправляют в клозет на полчаса, ровно. Там даже часики китайские на полу стоят, чтобы засекать.

Полчаса на толчке?!

А у вас wi-fi есть?

«Да, обидно будет, если всё-таки не рожаю», – опять подумала я, лежа на кушетке под клизмой и ощущая прилив. Не, не сил. Просто прилив.

Песни и пляски

На унитазе было скучно, холодно и одиноко. Зато там я наконец поняла, что таки рожаю. Схватки чуть усилились и участились. Однако ж, вместо того чтобы потренироваться на них дышать, я зачем-то амплитудно раскачивалась на толчке и шепотом пела: «Верхом на зве-е-езде-е-е». Серьезно. Надо, надо было всё-таки гоу-про с собой брать.

После того как со всеми грязными делами было покончено, а песня допета, меня сопроводили в камеру пыток. Во всяком случае, судя по крикам, доносившимся оттуда, сомнений, что там кого-то пытают, у меня не было. Я шла по длинному коридору (тому самому, по которому я должна была бежать, держась за зад), в ужасе сжимая в руках туалетную бумажку и телефон с зарядкой – этот набор мне великодушно разрешили взять с собой. По левую сторону тянулись бесконечные стеклянные комнатушки, в каждой из которых в самых жутких ракурсах корчились в родах по две роженицы. «Простите, пожалуйста, – робко дернула я медсестру, – а муж тоже тут пойдет?» Я посмотрела на свою туалетную бумажку и подумала, что при таком раскладе стоило оставить ее ему. «Нет, мужа окольными путями проведем, не волнуйтесь».

Признаюсь, я всегда искренне считала, что вместе с женами на роды идут только извращенцы. А зовут их, несчастных, поучаствовать в этом зрелищном действе еще бо́льшие извращенцы. Поэтому каждый раз выразительнее всех фыркала «фу-фу-фу», когда слышала, как кто-то родил совместными усилиями. А теперь вот муж шел со мной. «Фу-фу-фу», – продолжала фыркать я, но оправдывала себя в своих же глазах тем, что в нашем случае всё по расчету: врач персональный мне не положен, потому что контракт на дежурную бригаду, зато муж включен в стоимость. Стало быть, раз он хочет (а он, как назло, хотел), пусть идет – пригодится, если надо будет врача позвать, воды подать, ну и всё в этом духе. Да и потом, как опять же заметил мудрый форум: «Выгнать в коридор всегда успеешь». Вот под таким девизом «Надоест – выгоню» мы и отправились вместе на роды.

В конце коридора стояло два стола и несколько стульев. «Вот оно, логово гестаповцев», – подумала я. «Посидите здесь, – улыбнулась мне медсестра, – сейчас придет доктор и вас осмотрит». Первые десять минут по мне табунами бегали мурашки – то ли от холода, то ли от этих нечеловеческих воплей в формате долби серраунд. «Че ж они так орут?» – искренне недоумевала я. Тогда я еще не подозревала, что через каких-то пару-тройку часов мне тоже предстоит дебютировать в этом нелегком жанре.

…Прошел час, а ни намека на врача не было. Я послушно ждала на том же стульчике, покачивая на сквозняке подолом ночнушки. Замерзла, зато стоны больше не оказывали на меня психологического давления и какого-либо пугающего эффекта, даже стали казаться весьма мелодичными. Это, знаете, как с сигнализацией: когда она в ночи часами орет под окном, начинаешь как будто различать слова и мысленно ей подпевать.

Еще спустя минут пятнадцать появилась медсестра и повела меня на УЗИ. Там рассказали, что ребенок весит очень приблизительно 3400, точнее измерить нельзя, потому как голова, цитирую, «уже экстремально низко». «Чудесно, – подумала я, – рожу в два счета, стало быть». Наивный, наивный ты, Настя, человек….

Меня вернули на тот же стул, где по мне скучали родимая туалетная бумажка, телефон и зарядка. Вместе мы прождали врача еще около получаса. Я уже прилично закалилась на сквозняке и начала было врастать в стул, когда меня таки пригласили на осмотр. Врачей в ту ночь я не запомнила ни одного, сколько ни всматривалась в их лица, бейджи и прочие памятные места, посему обозначим первую Врач № 1. Она констатировала, что мало передних вод, и без объявления войны проколола пузырь. После чего велела сунуть простыню между ног и шкандыбать в свой родблок. Да, тут я первый (и, пожалуй, чуть ли не единственный) раз порадовалась, что заключила хоть какой-то контракт, на дежурную бригаду то есть. У меня был отдельный просторный родблок с кушеткой, кювезом для малыша, раковиной, всяческими мячами с пупырышками и специальными стульями для пережидания схваток – это против тех тесных стеклянных родовых комнатушек, которые совсем бесплатно. И, что особенно радовало, непрозрачными стенами. На мяч я, кстати, сразу положила глаз, но положить на него зад с целью облегчения схваток так и не довелось.

Я заселилась в свой родблок, удобно расположилась на кушетке, скинула халатик… нет, какая-то неуместная псевдоэротика… Я, дыша, как престарелый лось, зажав одной рукой простыню между ног, второй неспешно выковыряла себя из халата. Тут распахнулась дверь, и вошел высокий, статный такой мужчина. Прям как в сериалах про больницу, будто немного даже замедленно и в красивом киношном свете. Не сразу признала в этом чудо-докторе в халате, чепчике и казенных тапочках своего мужа.

Схватки меж тем набирали обороты. Не успела я порадоваться прибытию своего благоверного (однако ж уточнить «Как скажу, выйдешь в коридор, помнишь?» время нашла), явилась медсестра и скомандовала: «На месте не сидим, активно ходим. Можно в душ – там полегче будет». – «И так пережду», – самоуверенно в мыслях хмыкнула я, но минут через десять уже послушно топала по коридору по направлению к душу. Его, к слову, нашла далеко не с первой попытки. Там было штук семь кабинок, за каждой дверью – швабры, тряпки и ведра. «Простите, а где тут душ?» – поинтересовалась я у вовремя заглянувшей сюда уборщицы. «Вторая кабинка», – неприветливо буркнула она. Я прошарила глазами все двери в поисках цифры 2, но, так ее и не обнаружив, робко уточнила: «Вторая слева или справа?» – «Женщина, вторая кабинка!» – пролаяла уборщица. Спасибо, чо, – и за помощь и за «женщину».

Методом проб и ошибок я все же набрела на душ. Организм, видимо, обиделся на врача за проколотый пузырь и теперь мстил почему-то мне очень ощутимыми схватками. Пережидать их приспособилась, упершись лбом в стену, поливая поясницу горячей водой и эротично вырисовывая бедрами восьмерки. В перерывах зачем-то опять пела… хотя нет, теперь скорее мычала: «О жизнь, ты прекра-а-асна! О жизнь, ты прекра-а-асна-а-а вполне, бываешь немно-о-ого опасна. ОУ ЕЕЕ».

В душе я проплясала довольно долго, и теперь передо мной встала задача посложнее – заставить себя из него выйти. «Сейчас, еще одну, еще одну» – бодая стену, качала я бедрами и по семидесятому кругу ротировала Найка Борзова. После очередной схватки таки вытащила себя из душа, замоталась в ночнушку и почти вприпрыжку поскакала в родблок.