Kitobni o'qish: «Сказка о проклятой принцессе»
Посвящается моей бабушке, Надежде
Спасибо, что терпеливо слушала мои детские рассказы
1.
Мать была слепа, а отца тяжело ранили на войне.
Солдаты принесли его на носилках в наш дом. Мать ощупывала его лицо руками, чтобы узнать. Шанти, пепельная собака-поводырь моей матери, тихо скулила.
– Там, среди острых скал, в глубине ущелий живут чудовища, – сказали солдаты, – Им нет дела до того, на чьей стороне сражаются войны. Они одинаково жестоки и к тем, и к другим. Чудовище укусило вашего мужа. Он остался жив, но будет превращаться в такого же монстра.
– Как часто? – кротко спросила мать.
– Это нам не известно. Берегите сына, ему достанется больше всего. Чудовище щадит женщин, а к мужчинам особенно жестоко.
Старый капитан приобнял мать за плечи и сказал: "Ваш муж – настоящий герой. Гордитесь им, любите, будьте ласковы, и однажды его рана затянется".
Солдаты ушли. Мать осталась. Мне тогда было меньше года, а брату 7.
После ранения отец не мог работать. Большую часть времени лежал на диване и тосковал о потерянной части своей души.
Зимой он превращался в чудовище почти каждый день, весной все реже, летом – раз в месяц, а осенью – все чаще. Монстр питался жизненными силами моего брата, выпивая их вместе с кровью. Нас с матерью он почти не трогал.
Потом чудовище превращалось назад, в моего отца. Он вспоминал, как на войне погибали его товарищи, и плакал. Мать это раздражало, она злилась и била его палкой.
В этой истории больше всех доставалось брату. Он просили мать уйти от отца, но она была слепа. Говорила: "Наши с отцом отношения – не ваше дело" Она думала, это касается только ее.
Иногда к нам заходила мать матери. Сухая, вытянутая, похожая на паука. От вечных страданий нижние веки у нее были чернющие. Она случайно выдавила моей матери глаза, но нам с братом сказали – она святая мученица и приходит исправить нас. Она указывала на грехи, которых мы не замечали. Говорила : “Не ешь как свинья., – Ты делаешь мать несчастной., – Ты ленивый., неблагодарный., – Отдай свое другим”.
Брату приходилось хуже всех, и он заключил сделку с демонами, чтобы защитить себя. Порой демоны просили брата кинуть в меня камень или раздавить маленького утенка – они питались насилием. И брат делал это, но что ему оставалось? Сам по себе он был так беззащитен. Он надеялся, что мать защитит его, но она только твердила: "Наши с отцом отношения – это не ваше дело".
Время тянулось тяжело, как липкая, черная сажа. Мы жили на выжженной, потрескавшейся земле, которая умирала от жажды. Раз в день горожане выстраивались в очередь к единственному колодцу в городе. Они приходили в 5 утра с двумя ведрами каждый – все, что они могли взять на день: на питье, еду и ванну.
В городе было много насилия, и мать очень за меня боялась. Она никогда не брала меня с собой к колодцу, носила на руках и кормила грудью до 10 лет.
Вечерами мать звала меня к себе в спальню и говорила:
– Поспи со мной в одной кровати, доченька.
– Я не хочу, – говорила я.
– Как это не хочешь? Ты что, не любишь меня? Ты знаешь, что я слепа и больна, и ты – моя единственная радость?
Я жила в доме родителей до 20 лет, а потом собрала небольшой мешок в дорогу, молча вышла из дома и ушла навсегда.
2.
Денег у меня не было, поэтому я ехала на перекладных. Добрый возница подвез меня до соседнего города, приютил на ночь и накормил. Утром я вышла на пыльную дорогу и дождалась следующего доброго человека.
Так я доехала до столицы. Здесь было больше воды, больше людей и островок живого леса в самом центре города. Все это должно было сделать меня счастливой.
Последний попутчик высадил меня на окраине города поздним вечером. Мне негде было жить и нечего есть, поэтому я стучалась в каждый дом и просила о помощи. Передо мной закрылось больше 10 дверей. Когда я стучалась в очередную, у меня дрожали губы и в глазах стояли слезы.
Дверь открылась. Я увидела низенького седого мужчину. Он расплылся в улыбке.
– Извините, мне негде жить, нечего есть. Вы не приютите меня хотя бы на одну ночь? Не накормите хотя бы одним ужином?
– Конечно, солнышко, – сказал он, – заходи и будь гостем.
Он выглядел простым, добрым и радушным. Я уже собиралась переступить порог его дома, как услышала за спиной рычание.
Я обернулась и увидела Шанти – пепельную собаку-повадыря моей матери. Должно быть, мать прислала ее, чтобы защитить меня. Шанти схватила зубами край моей кофты и потянула назад, от входа в дом. Стало страшно.
– Извините, – сказала я, – я не могу у вас остаться.
Его лицо исказила гримаса ярости. Он зло посмотрел на Шанти и захлопнул дверь.
Шанти повела меня дальше по улице и подвела к деревянному дому с красивой росписью. Я постучалась.
В доме жила приветливая старушка. Она похоронила троих детей, мужа и собаку, и осталась одна.
– Оставайся насовсем, – разрешила она, – только у меня нет денег, чтобы кормить тебя. Тебе нужно найти работу.
– Я ничего не умею, – ответила я, – разве что просить милостыню.
Старушка налила Шанти молока, а мне испекла блинов. Я ела блины и рассказывала, как чуть не осталась у того мужчины, и как Шанти не дала мне этого сделать.
– Что ты говоришь! – воскликнула старушка, – Это страшный человек. Завтра я покажу тебе почему. Когда он выйдет на утреннюю прогулку, мы пойдем к его дому, и я покажу, от какой беды тебя уберегла собака.
Утром мы отправились к его дому. Обошли дом сзади и подошли к окну. Меня затошнило от запаха. Окно было открыто и зашторено плотной шторой. Старушка предложила мне отодвинуть штору и заглянуть внутрь.
Я заглянула и увидела ванную, наполненную отрезанными частями женских тел. Сверху, на куче ног и рук, лежала отрезанная голова мертвой девушки. Она смотрела на меня застывшим от ужаса взглядом.
3.
Я осталась жить у старушки. Каждый день я просила милостыню на городской площади, а после ходила в парк – наблюдать, как муравьи строят свой дом, трогать кору деревьев и оплакивать то, что я никогда не буду любима.
Однажды я увидела в парке танцовщицу. Она танцевала потусторонний танец и не обращала внимание на других людей.
Я была заворожена танцем и разбита разницей между ней и мной – божеством и заплаканной нищенкой, которая не могла смириться со своим уродством.
Я хотела подойти к ней, но не решилась.
Через неделю она вновь танцевала в парке, я вновь не решилась.
На третий раз я собралась с духом, дождалась окончания танца и подошла. Я спросила, как она научилась так танцевать и возможно ли это для таких, как я.
Она ответила, что во сне летает в другие реальности.
– Я засыпаю и просыпаюсь во сне. Там я сама решаю, что мне сновидеть и где быть. Я выбираю зеленые луга и море. А потом летаю над ними, раскинув руки. Однажды я встретила там, в горах, колдунью. 7 ночей она учила меня танцевать.
И девушка станцевала свой танец специально для меня. Такому ее могла научить только колдунья.
– Ищи руки во сне, – сказала она, – И ты проснешься не просыпаясь!
С тех пор каждую ночь я искала руки во сне и каждую ночь у меня не получалось, но спустя 108 попыток я вдруг проснулась во сне.
4.
Когда я проснулась во сне, все вокруг стало очень настоящим и даже более реальным, чем вне сна. Я стояла в темной комнате, кишащей пауками. Насекомые копошились на полу, покрывали стену плотным ковром, заползали на меня, ползли друг по другу.
В комнате было окно. Я схватила табуретку и со всей силы кинула в стекло, но оно не разбилось. Тогда я решила пройти сквозь стену, ведь это же сон.
Разбежалась и легко пролетела сквозь стену, а там взмыла в воздух. Набрала высоту и повернула туда, куда дул ветер. Ветер подхватил меня и понес все дальше и дальше, мимо домов, темных городов и выжженной земли. Я летела над скалами и зелеными лесами, а сверху надо мной нависала луна. Она щедро поливала все серебристым светом, и я ощущала родство с ней.
– Ты и я, мы ведь из одного теста слеплены, правда? – шептала я.
Ветер аккуратно положил меня на вершину скалы. Я подошла к обрыву и посмотрела вниз: под ногами сияли звезды и плавали горящие кометы. Я почувствовала чье-то присутствие рядом и обернулась. Передо мной стояла молодая женщина. Кажется, у нее было мое лицо, только другое.
