Kitobni o'qish: «Баньши Ветра»

Пролог

С широкого балкона огромной белокаменной башни на открывающийся поистине великолепный вид взирала молодая женщина, невысокая, худая, с длинными прямыми чёрными волосами. Голову венчали острые зубцы золотой короны. Словно седые пряди меж локонов запутались две узкие серебристые ленты с витиеватой вышивкой. Женщина произнесла обессиленно:

– Я больше не могу так. Они ушли. Навсегда. Сперва один – мой добрый друг, вторая половина души, любимый. А теперь и другой – моя забытая любовь, моя страсть, мужественный, надёжный. Я больше не хочу любить. Не хочу страдать. Я ничего не хочу. Сердце разрывается от боли. Как здесь жить? Каждый шаг, каждый вздох напоминает мне о них. Слишком больно…

– Ты могла бы уйти с нами. – К той, что смотрела на расстилающийся внизу дивный мир, подошёл загорелый мужчина. Ветер вздымал белую волну волос, что развивалась словно плащ за спиной мужчины. Его голову украшала корона рогов, а из локонов торчали продолговатые уши демона. Лицо испещряли сияющие золотом витиеватые линии, а в волосах потерялись тонкие золотистые нити. – Моя госпожа, твоя мать, ждёт нас и тебя тоже. Пойдём с нами. Ты рождена быть с нами. Ты достаточно сделала для этого мира. Достаточно страдала.

Женщина обернулась, в голубых глазах отразилась боль и грусть, столь глубокие и неудержимые, что грозились излиться холодным потоком. Седая прядь в чёлке сверкнула. Порыв ветра взметнул тёмные волосы и серебристые ленты чёрно-фиолетового одеяния. Беловласый мужчина протянул руку, предлагая следовать за ним. Женщина сделала неуверенный шаг в его направлении.

– Возродишься ли ты ещё раз? – В отдалении возникла фигура другого мужчины, лицо его облюбовали железные вставки пирсинга, рыжие жёсткие волосы зачёсаны вперёд. Чёрная мантия с узором красных падающих звёзд колыхалась на ветру.

– Чтобы переродиться я должна умереть. Моя душа, моё сердце ушли с ними, но тело ещё живо. Я всё ещё жива…

Дом

– Сегодня, Ветер! Сегодня я поеду в Академию магии Воздуха, представляешь? – радостно произнесла девочка на вид лет девяти, низенькая, худенькая, в потёртой футболке и затасканных старых штанах. Тёмно-русые волосы заплетены в две растрёпанные косички, выбившиеся пряди заведены на острые уши.

Девочка стояла на мосту из чёрного камня, украшенного острыми пиками-концами, выполненными в готическом стиле. Внизу ужасным шрамом на теле мира расползлась бездонная пропасть, настолько чёрная, что казалось, поглощала солнечный свет. Разлом распростёрся на несколько километров в длину, в ширину же не больше пяти сотен метров. С середины моста открывался поистине неописуемый вид на мрачный и зловещий, но ныне заброшенный город демонов – Сейтан Хейм.

По рассказам старших расселина – трещина в самом мироздании, которая соединяла Плутон с миром демонов – Адом, она стала дверью для тёмного народа, который повалил в Аэфис и едва не уничтожил весь мир. Именно демоны, отстроили город прямо в пропасти, утопив свои замки шпилями вниз к своему родному Аду; протянули величественные мосты и поселились здесь, отравляя тёмной магией окрестные земли.

Тирания демонов продолжалась недолго, вскоре их изгнали, выученные маги, после двухсот лет Безвременья и Смутного времени, родившиеся в Аэфисе. Однако не все тёмные сущности покинули мир, были те, кто договорился с Демоншей – чьё имя трижды проклято -, правившей в ту эпоху Аэфисом, и она спасла их, даровала земли и смертную жизнь. Тех демонов, что хотели, как люди любить и создавать, Демонша обратила в новую расу и назвала их ашурами и яшами. С тех пор они жили неподалёку от Сейтан Хейм и не давали разрушить проклятый город.

Всё это девочка узнала в школе, куда периодически ходила, а мама дома рассказывала иную версию. Будучи ашурой, мама могла описать события с большей достоверностью. Она рассказывала трём дочерям, что демоны не пытались уничтожить мир, что они внемли мольбам Демонши – чьё имя запрещалось произносить, как самое страшное проклятие – также известной как дочь Сатаны, и сражались на стороне Плутона против захватчиков из другого мира, которые явились порабощать. Страшным оружием, от которого нет спасения, они уничтожали всё, расчищали место для своих людей, что ломились в мир безбрежной лавиной. Захватчиков поддерживала Земь, обширная страна лесов, полей и изобретателей, польстившихся на разработки иномирцев.

Благодаря демонам войну удалось выиграть, а всё отвратительное иномирское оружие уничтожить без следа, но мир больше не был прежним. Аэфис получил славу темнейшего уголка, порабощённого демонами и тварями Ада, страшного места, откуда зло расползалось во все уголки. Земь же отныне выступала против адской державы и всеми силами поддерживала культ Избавителя, великого бога, что избавит народ от всех горестей и бед, что спасёт от тьмы и уничтожит зло.

Девочка знала, что раз она дочь ашуры, то и сама является злом, но каждый раз сопротивлялась этому, желая доказать свою доброту, человечность. Она была рождена от союза ашуры и человека, как и две её старшие сестры, но отчего-то именно в младшей пробудились гены демонов и видоизменили её уши, выдавая грязную кровь.

– Опять всё из-за меня, – бубнила девочка себе под нос, смотря в чернеющую пустоту разлома. – Но я же могла бы спускаться на Серебряную неделю или летом. Не думаю, что маги учатся круглый год, хотя кто их знает. – Она взглянула на кусты, растущие у края разлома. В сухих мёртвых ветках лежала деревянная коробочка. – Жаль, что дом нужно продать. Я люблю наш дом. Всё из-за меня. – Девочка подняла глаза к небу. – Коуди не приходит в себя уже неделю, мне страшно. Что я с ним сделала? Ему не стоило тащить меня за руку к ручью. Неужели я действительно Проклятая и приношу людям несчастья, – голос её дрогнул.

Лёгкий ветерок потрепал концы косичек и понёсся дальше, посвистывая меж острых готических шпилей.

– И животным тоже, бедный Пузанчик, – продолжила девочка, провожая вихрь взглядом, на глазах её заблестели слёзы. – И Майза была здоровой козой, но стоило мне напороться на неё, возвращаясь с моста, как в ту же ночь она упала и изошла пеной. Я ведь смотрела на неё не больше минуты. Неужели и правда мои уши свидетельство генов демонов, унаследованных от бабушки?

Девочка опустилась на мост и сжала уши руками. Она раскачивалась взад-вперёд, пытаясь побороть плохие мысли. В деревне её называли Проклятой и винили во всех бедах. Люди ненавидели и боялись ашур, а полукровок презирали и считали порчей, но Шанна, мать девочки, упорно продолжала жить на окраине деревни. Она боялась, что если поселиться ближе к расселине, дети её умрут от тёмных миазмов Ада.

Разлом появился на территории Аэфиса триста лет назад, когда Сильваной, Разрушительницей тридевяти миров, завладела страшная сила Хаоса. После ста лет Безвременья, когда три страны объединились и уничтожили старый Ханаэш, Сильвана явилась в этот мир последним магов Воздуха, собрала жуткую армию из оборотней, вампиров, убийц и воров, привела чудовищных слуг из других миров и захватила горный край. Она начала эпоху Смутного времени, но сумела создать новое государство Аэфис-на-Ханаэш, где поселились изгои со всех стран. Ещё сто лет жили они под руководством Ауру, главы Кровавого Звездопада, страшной организации, собранной Разрушительницей. А затем Поднебесным Правителем стала Демонша. Несмотря на то, что она закончила Великую войну с иномирцами и Мировую войну четырёх стихий, отстроила Аэфис на руинах старого Ханаэша и создала новый народ надгорцев, возносящих Ветра, слава её покрыта мраком, ибо она – дочь Сатаны и страшнейший тиран, какого видела мир.

Голова девочки опустела, плохие мысли ушли на второй план. Девочка поднялась, бросила взгляд в бесконечную чёрную пучину и увидела маленький красный огонёк.

– Смотри! – крикнула она неведомо кому. – Оно опять там. Опять это маленькое красное пятнышко. Что это такое? – спросила девочка пустоту рядом с собой, пока вглядывалась в черноту провала. Если бы она могла видеть себя со стороны, то заметила бы, как изменились её глаза в тот момент: радужка расширилась и замерцала.

Пустота вокруг ничего не ответила, лишь слабый ветерок потрепал хвостики длинных, заплетённых в косы, тёмно-русых волос.

– Ладно, пойдём, Ветер, а то мамка заждётся. Нам ещё идти до остановки дирижаблей, вроде где-то там должен быть экзамен для поступления, – сказала маленькая полукровка и пошла в сторону заброшенного города ашур, прочь от разлома и чёрных камней старого прибежища демонов.

Сперва ашуры и яши заняли дворцы демонов и пристроили ещё несколько домов по краям расщелины, но затем разбрелись по свету. Жаркая кровь тянула новую расу на подвиги и приключения, заставляла покидать насиженные места. Лишь дюжина домов оставались заселены вблизи старого города демонов.

Первое поколение ашур в прошлом были демонами, но прошло время и у них родились дети, ставшие первым рождённым поколением. К ним относилась Шанна. Однако несмотря на кровное родство, ашуры очень сильно отличались от демонов: на висках маленькие рожки, тонкий хвост с пикой на конце, смугловатая кожа, двухцветные глаза и слабый магический дар, обычно направленный на разум или разрушение. Гибкое, развитое тело, бесстрашие и вечная молодость. Ашуры не старели, но были смертны, убить их могло обычное оружие.

Демоны считали ашур предателями, бросившими Ад и Сатану, променявшими тёмную мощь разрушения на глупую любовь и ничтожную жизнь. После изгнания путь демонам в Аэфис стал закрыт даже через расселину. Отныне они могли явиться лишь на зов – особый ритуал призыва. Но поскольку демоны презрели ашур, те дали клятву, что не станут призывать своих дальних родичей. Так воцарилось равновесие сил тьмы и света на Плутоне.

Девочка забрала деревянную шкатулку и побежала по дорожке ведущей, через почти заброшенный город к прогалине, за которой отстроили деревню люди. Пробегая мимо горной ивы, которую отличали очень длинные листья и лозы, покрытые шипами, как у акации, девочка притормозила. В небольшом дупле она спрятала свою шкатулку и припустила дальше.

– Пока мечта жива. Я верю в свою свободу, и будет так всегда, – пела маленькая полукровка, подпрыгивая и радуясь отличному дню. Ветер кружил вокруг неё, подхватывал косички и растрёпанные волоски, поднимал в небо пух фатили и одуванчиков. Не доходя до деревни, она свернула на обходную тропинку. На протоптанной дорожке сидел яша и, завидев маленькую фигурку девочки, ухмыльнулся. Полукровка затормозила, в прошлый раз на этом самом месте она встретила Майзу, дойную козу Стеоза. Дыхание девочки участилось, взрослые мужчины пугали её, особенно высокие и сильные, особенно нависающие над ней, особенно пьяные и буйные. Она шарахнулась в сторону и прибавила ходу вверх по склону холма.

Вечно этот Шики так пялится, а эта извращённая улыбочка. Брр, подумала маленькая полукровка. Если люди считали отпрысков Шанны порчей и недугом, проклятием деревни, то ашуры просто игнорировали их. Они презирали выбор Шанны и её любовь к людям. Иные ашуры считали, что смешение крови пагубно скажется на будущих поколениях их молодой расы и старались избегать их. Шанну же мало волновали предрассудки её народа, она просто-напросто влюбилась и захотела детей именно от человека, сперва одного, а затем другого.

Дорожка продолжала виться, огибая высокие, поросшие мхом валуны и заросли леса. Между деревьями иной раз открывался вид на тропинки соседних скал, вверх, вниз, вели они. Деревянные, подвесные мостики между зелёных гор совсем прогнили и ими старались пользоваться как можно реже. Как это всегда случалось, деревенским жителям было некогда заменить тросы и трухлявые доски. Огород и хозяйство отнимали всё время и силы, тем более, что дальними от деревни мостами почти никто не пользовался.

Выбравшись на дорожку, огибающую холм по спирали, девочка перешла на шаг, привыкшие к разреженному воздуху надгорцы почти не страдали отдышкой. Полукровке доставляло удовольствие неспешно подниматься, обдуваемой ветром, и что-то рассказывать.

–Представляешь, Ветер! Я – маг Воздуха?! Я буду учиться магии, смогу стать ближе к тебе. В Академии меня научат слышать тебя. – Маленькая полукровка была вне себя от радости, однако потом заговорила более грустным голосом: – Правда меня не будет четыре года. Четыре года я буду учиться…Но зато потом вернусь вся такая важная, – вновь весело прощебетала она. – Я тогда буду уже магом. – Она подняла грустные глаза к небу и продолжила, – жаль, я не смогу видеть маму. Ведь Академия находится на парящем острове, к тому же деревенские меня не простят.

За этими разговорами самой с собой, девочка не замечала дороги. Да и зачем? Ведь она ходила по этим местам с самого детства и знала, куда приведёт каждая тропинка. В небе неспешно ползли низкие облака, в ветвях деревьев щебетали птицы. Тут и там летали пушинки фатили, приобретая в лучах солнца загадочный золотистый ореол. В траве звонко заливались кузнечики и сверчки. Редко пролетали, спеша куда-то, толстые мухи и осы, добавляя в музыку природы своё звонкое жужжание.

– О! только представь, я же буду ходить в одежде мага! На моих подолах и плащах будут вышиты разные руны, обозначающие всякую всячину, а за спиной развиваться белые ленты. Я должна буду одевать лишь несколько цветов, чтобы все вокруг узнавали во мне мага Воздуха. А ещё, говорят, в Академии магии – своя форма. Интересно какая? Интересно мне пойдёт? Да что скромничать, мне всё интересно! Скорее бы в Академию! Я узнаю там множество интересных, новых вещей. А по дороге полетаю на дирижабле. Я увижу летающий остров! Да я буду четыре года жить на летающих в небе островах! Как же это, наверно, круто. – Всё это время лёгкий ветерок трепал тёмно-русые косички будущего мага. Стихия, как будто, понимала и даже поддакивала девочке, совсем забывшей, что сперва она должна пройти испытание. – Только бы люди попались добрые, – умоляюще воздела очи к небу девочка.

Впереди показался маленький домик, увидев его, юная полукровка припустила напрямик, залезая на огромные потрескавшиеся от времени валуны, и спрыгивая с них. Запыхавшись, она вбежала в калитку, подбежала к корыту, наполненному свежей водой, умылась и вошла в дом.

Крестьяне строили дома на каменистой почве, зачастую окружая гору или скалу кольцом. Толщу камней пробивали прочными сваями, а сами дома складывали из камня и дерева, чаще всего одной стороной строя к самой скале, чтобы сэкономить материал. Крышу ставили острую, иначе сильные ветры, бушующие в горном краю, могли оторвать её и унести в овраг, а крыли черепицей или мелкими дощатыми плашками. На вершинах скал, где земля была наиболее каменистой, селились магистры или архимаги. Они защищали свой дом заклинаниями и ветер не разносил их.

Низины по весне затапливало, земля в них становилась болотом, а когда болоте подсыхало, почва плодоносила. Плодородные угодья делили поровну между всеми жителями деревни, там разбивали огороды.

Большие деревни занимали две, реже три, рядом стоящие скалы, их улочки соединялись подвесными мостами. Деревня Левитация считалась довольно большой, она заняла скалу и близлежащий холм – редкость в Аэфисе. Через овраг протянули мост.

Дом полукровок и их матери стоял на соседней скале и относился к деревне, но в то же время он был на отшибе. Две скалы между собой соединял старый мост, высохшие и растрескавшиеся его доски не гнили, потому что большую часть времени находились на солнечной стороне, продуваемой ветрами.

С виду дом был небольшой, построенный из серого камня с деревянной пристройкой, заменяющей коридор и веранду. Лицевая сторона дома имела весёленькую раскраску лимонного цвета с голубыми вставками и белыми рамами окон. Деревянная пристройка отличалась от дома светло зелёным цветом. Черепичная крыша, низко нависающая над обеими частями дома, выглядела кривой, залатанной на скорую женскую руку, зато не текла.

Внутри, не считая веранды и коридора расположилось четыре комнаты. Первая проходная выкрашена в лимонный цвет. Здесь стояла тумба с полками, кровать, усыпанная подушками разного размера и зеркало. Из комнаты в глубь дома вели две двери. За одной находилась спальня: две кровати стояли углом, а у окна ютилась маленькая тумбочка. Другая дверь проходной комнаты вела к кухонному уголку и закутку рядом с ним, где стояли две кровати, примкнув к противоположным стенам.

С виду домик казался очень маленьким, но внутри проворная хозяйка смогла уместить всё необходимое, создав уютную и вполне просторную атмосферу.

– Привет, Ламия! – крикнула вбежавшая в дом девочка, гостье, устроившейся на веранде.

– Привет, Фиама. – улыбнулась ей в ответ Ламия, высокая девушка со средней длины каштановыми волосами и серо-голубыми глазами. Одетая в простую одежду – штаны и рубаху – она походила на юношу.

– Ну что, готова отправиться в Академию? – слегка наигранно спросила гостья Фиаму.

– Как никогда, – с готовностью ответила та.

– Ла-а-а-мия! Я же сказала столько вещей, сколько влезет в рюкзак и оставь место для еды на первые дни! – возопила, внешне похожая на Фиаму, но все-таки отличная от неё девушка, вышедшая из спальных комнат. Она тоже оделась в удобные короткие штаны и футболка с пятнистым рисунком. На вид обеим девушка было около шестнадцати лет. Они выглядели, как обычные люди, одна повыше, другая пониже ростом.

– Мне всё это нужно, Макри, – загундосила Ламия.

– Где ты шляешься? – набросилась девушка на Фиаму.

– Спрятала свои сокровища в тайном месте, – девочка показала язык сестре.

– В дупле лазины что ли? – отмахнулась та.

Фиама уставилась на неё. Макри знала младшую сестру, как облупленную, а лазиной называла горные ивы, поскольку любила по ним лазать. Скорее всего она даже знала, что за детские сокровища хранились в шкатулке. Рисунки, цветные стёклышки, перья диких птиц, любимая мягкая игрушка, камень похожий на голову щенка, четырёхлистные клеверы, карандаши, заколки – всё эти милые Фиаме безделушки, она спрятала в, как полагала, надёжном месте. В Академию запрещено брать личные вещи, маги предоставляли адептам всё необходимое.

– Переоделась бы, а то рвань на дранье, – покачала головой старшая сестра.

– Зато удобно! – фыркнула Фиама и побежала в спальню.

Сегодняшний день стал переломным в жизни всей семьи. Случившееся несчастье с мальчиком по имени Коуди стало последней каплей для жителей Левитации. Они знали, что мальчик частенько общался с остроухой полукровкой и в том, что с ним произошло виновата исключительно она. Коуди погрузился в беспробудный сон и уже неделю не приходил в себя. Шанна успокоила дочь тем, что в ней пробудилась сила суккуба – вытягивать энергию из людей, но пробудилась слабо, а мальчик просто слишком долго держал Фиаму за руку. Дочери ашура смогла объяснить, но не людям. Те не желали слышать ничего, они требовали изгнать проклятую малявку из деревни. Сперва крестьяне предупреждали Шанну, но терпение их лопнуло.

Вчера Макри увидела на боковой стене дома послание, написанное кровью: «Убирайтесь, или убьём ушастую тварь». Она тут же позвала мать, а вскоре они нашли выпотрошенного любимого домашнего кота. Его быстро похоронили, не показав впечатлительной Фиаме, но горе девочки было безутешно. Тогда Шанна решила, что больше откладывать нельзя, или следующая надпись окажется написанной кровью её младшей дочери.

– Ты не виновата, – успокаивала в тот день Шанна свою маленькую Фиаму. – Кто вообще мог знать, что в тебе пробудится сила суккуба. Вы с Макри словно две половинки: она влюбляет в себя, а ты вытягиваешь силу.

Но никакие слова не могли вернуть девочке её единственного живого друга. Другим был Ветер, но он никогда не отвечал Фиаме, хоть и всегда слушал.

Дом решено было оставить. Узнав, что Макри отправляется в путешествие, чтобы научиться управлять своим странным даром, Ламия сбежала из дома и предложила отправиться вместе, заодно разыскивая вампиров. В детстве Ламия встретила одного, и он оставил на девочке Проклятую метку. С годами сила метки росла, люди интуитивно чувствовали проклятие и избегали Ламию. Став изгоем среди людей, девушка нашла себе друзей среди ненавистных в деревне дочерей Шанны и сдружилась со всей семьёй. Ламия мечтала отправиться на поиски вампира, оставившего метку, но боялась. Решение Шанны покинуть деревню подтолкнуло к действию и Ламию.

Как бы Шанна не хотела оставить дочерей при себе, она понимала, что у каждой из них свой путь. Ашура уже несколько оборотов ощущала странную чужую силу, исходившую от её младшей дочери. Когда же она услышала разговор деревенского магистра со старостой, сразу поняла, что речь о Фиаме. Магистр чувствовал силу магии Воздуха, но не мог определить человека, её носителя. Если бы он хоть раз обратил взгляд на Фиаму, он бы всё понял. Тогда же Шанна решила, что девочку нужно отдавать в Академию магии Воздуха во что бы то ни стало.

Фиама избегала весь дом, но наконец нашла, что одеть в дорогу и переоделась. Она глянула на себя – выглядела полукровка странно. К косичкам больше подошёл бы сарафан, а не рубашка, голубые глаза казались серыми в сочетании с коричневым цветом одежды, а длинные заострённые уши в принципе не вписывались в простой деревенский вид. Перчатки на руках в конце лета выглядели глупо, они подошли бы к плащу или куртке, либо к вечернему наряду.

Скорчив рожу, Фиама махнула рукой и бросила последний взгляд на родную комнату, в которой, вместе с Макри, прожила с самого рождения. Она спрятала свои детские сокровища, но прихватить с собой стены, кровать и потолок не могла. Сжав в руке счастливую веревочку, которой связала одну из косичек, Фиама побежала на улицу.

– А вы идёте вампиров искать? – спросила девочка у Ламии.

– У меня мурашки по коже от слова вампир, называй их аристократами что ли, – пожаловалась Ламия. Фиама улыбнулась и увидела мать.

Вихляющей походкой к дому приближалась молодая женщина, хвостом она обвила ногу в длинных штанах, а маленькие рожки прикрыла кепи. Шанна выглядела совсем как обычная человеческая девушка, только двухцветные глаза выдавали её.

– Пришлось косить под человека, – усмехнулась ашура, сняла кепи и освободила хвост. Она обняла Фиаму за плечи. Шанна выглядела лет на двадцать, хотя на самом деле разменяла седьмой десяток, она была низенькой, смуглой, с большими зелёно-голубыми глазами, короткими тёмными волосами и тонкими бровями на взлёте. Шанна, Макри и Фиама стоя рядом были похожи, как три капли воды, но в тоже время едва заметно отличаясь цветом глаз, длинной и оттенком волос. Старшая дочь ашуры Кси отличалась от них, она походила на своего человеческого отца и уже давно обзавелась семьёй. Она жила близ Озона, северной столицы Аэфиса, и изредка присылала письма. – Мне удалось выручить немного денег за наш дом.

– Всё из-за меня, – поникла Фиама.

– Не говори глупостей. Нас всех ждут приключения! – посулила Шанна, пытаясь поддержать и вдохновить младшую дочь. – А они не любят ждать. Пойдём.

Фиама бросила последний взгляд на родной разноцветный дом, в глазах блеснули слёзы. Она боялась. Что ждало её в Академии? Что бы ожидало здесь, в Левитации? Полукровка отвернулась, чтобы не заплакать и принялась мысленно успокаивать себя. Она любила дом, любила свою семью, и она не хотела, чтобы кто-то из-за неё страдал.

– Пока, мелкая, – крикнула ей вслед Макри. – Кто обидит – выкачай из них душу.

Фиама хмыкнула, то ли от смеха, то ли от подступивших слёз расставания. Она помахала сестре в ответ и пошла за матерью.

– Мам, ты тоже решила отправиться на поиски приключений? – спросила Фиама.

– Что мне ещё делать? Моя младшая дочка уходит от меня на учёбу. Четыре года в поднебесье, какая ты будешь, когда вернёшься? И Макри наконец собралась с Ламией выдвигаться. Я не стану им мешать.

– Ты могла бы пойти с ними, – предложила Фиама. Они довольно быстро шли по тропинке, ведущей к подвесному мосту.

– Я всегда хотела отправиться в плаванье, почувствовать свободу, – задумчиво произнесла Шанна. – Не думаю, что местные порадуются, если я останусь. Ещё придут ко мне с вилами. Не хочу испытывать судьбу. Да и когда, спустя четыре года, ты закончишь Академию, разве захочешь ты возвращаться сюда? У тебя появятся другие цели в жизни, задания.

Фиама слушала очень серьёзно и задумалась. Ведь когда она закончит Академию, ей будет где-то семнадцать лет, полная приключений жизнь только начнётся. Хоть девочка и выглядела на девять из-за своего роста и детского личика, но на самом деле весной ей исполнилось тринадцать. Фиама всегда мечтала о приключениях, но не таких ужасных, какие ей устраивали деревенские жители, что обвиняли её во всех своих бедах. Нет. Фиама хотела увидеть грифона, пегаса, небесных драконов, кирина, гарпий и много кого ещё. Она хотела путешествовать по миру, находить друзей, смеяться с ними, помогать им. Она мечтала о настоящих друзьях, которых у неё никогда не было, которые отвечали бы ей, которые бы ей улыбались, с которыми она была бы счастлива. Фиаму все обходили стороной из-за острых ушей. Все, кроме Коуди, который теперь уснул на век, а всё из-за полукровки.

Она уставилась себе под ноги, чуть не спотыкнувшись о корень дерева. Шанне показалось, что этот кивок означает согласие дочери с её рассуждениями.

– Побежали. А то плестись будем до заката. – Ашура рванула с места, ловко перепрыгивая камни и корни. Фиама, смеясь, последовала примеру матери и тоже побежала вперёд.

Раньше они часто бегали на перегонки, к ним присоединялась и Макри, и Кси, и даже Ламия, которая потом получала нагоняй от родителей за то, что водилась с полукровками. Они носились и знали, куда ведёт каждая тропинка у дома. Шанна всегда старалась развлечь детей активными играми, мастерила странные штуковины для развлечения: придумывала, чем заменить мяч, ракетки, воланы. Жизнерадостная она излучала энергию, и заражала ею своих дочерей.

В какой-то момент ловкая Шанна запрыгнула на ветку дерева и стала перепрыгивать с ветки на ветку. Фиама не решилась повторить этот трюк, и осталась на земле.

Лес прерывался просветами, тогда ашура спрыгивала на землю и продолжала бежать по тропинке. Между деревьями виднелись другие горы, холмы, и редкие маленькие поляны. Повсюду стояли мельницы и ветряки: некоторые мелили урожаи пшена первой половины лета в муку; другие с помощью энергии ветра тянули воду из-под земли; иные были предназначены для накопления энергии магическими батареями, а после распределяли энергию, освещая дома, – но все они работали по принципу поршней, толкаемых силой неугасаемых, в этом краю, ветров. Наверху сверкали в лучах солнца сети, расставленные для ловли фатили, ценного пуха колючки, которая росла лишь в Аэфисе. Из фатили производили тончайший и легчайший материал. Надгорный край славился текстилем и бумажными изделиями, в особенности книгопечатным станком – гордостью центральной столицы – Белого Клыка.

Солнце грело, но не парило, дул ветер, такой же тёплый, как и климат в южной части страны. Середина лета прошла уже как полтора поворота Персефоны назад и жара постепенно сходила. Ещё пара оборотов Персефоны и резко вдарят первые морозы, пойдёт холодный дождь, а за ним и снег.

Будущая адепт Академии магии Воздуха и её мать легко бежали, или переходили на шаг чтобы отдышаться. Они двигались вперёд, то поднимаясь в гору и притормаживая, то разгоняясь на пути вниз. Вдалеке, на северо-востоке, виднелись горы, и светился, отражая солнце пик самой высокой башни, где жил Поднебесный Правитель. На юго-западе зависло большое облако, именно оно скрывало летающие острова, на которых располагалась Академия магии Воздуха. В более ясные дни острова не прятались в облаках. Фиама ужасно хотела посмотреть, что же представляет собой Академия, и как это жить практически в небесах, на парящей земле.

Они добрались до самого высокого взгорья в этих местах, на перекрёстке Шанна остановилась. От их дорожки ответвлялась тропа поменьше, ведущая на вершину горы, именно там и находилась станция дирижаблей, принимавшая пассажиров с окрестных деревень и отвозившая их на дальние расстояния по надгорному краю. На горной станции останавливались небольшие дирижабли, чаще всего забирая будущих адептов и продукты для Академии. Большие дирижабли курсировали между тремя столицами Аэфиса – Озоном, Белым Клыком и Искрой.

– Вот мы и на месте – сказала Шанна, пытаясь сквозь поросли деревьев рассмотреть вершину горы. – Дальше я с тобой не пойду. Я хочу успеть домой, застать Макри, чтобы попрощаться с ней тоже.

– Я как следует не попрощалась с Макри. Я не знала, что ей сказать, – Фиама резко погрустнела.

– Я попрощаюсь за тебя.

– Мам, – начала вдруг девочка. – А что если меня не возьмут в Академию? Что мне тогда делать?

– Что за мысли? Тебя возьмут. Чёй-то тебя не возьмут? – от волнения Шанна начала употреблять деревенские словечки.

– Ну я же… – Фиама завела выбившуюся прядь за ухо.

– В тебе дар! Даже я его чувствую, а я всего лишь ашура, – настаивала мать. – Маги сразу увидят в тебе дар. Не переживай.

– А если всё-таки не возьмут? Что тогда? Дом ты продала… – предательский комок встал в горле.

– Я сперва пойду в Белый Клык. Там я задержусь где-то на неделю. Если что-то случится, ты сможешь найти меня в Белом Клыке, – Шанна положила руки на плечи дочери.

– Белый Клык большой город. Ты сама это говорила. Как я тебя найду? – растерялась Фиама.

– Ладно, слушай. Если что-то случится, иди в Белый Клык. Там тебе нужна третья поперечная улица. На одном из арочных мостов над этой улицей есть символ скорпиона-паука. Ты не пропустишь, просто присматривайся. Каждый день с полудня и до позднего обеда, я буду ждать тебя. Если что-то случится, иди туда.

– Белый Клык, третья сверху, мост, скорпион-паук. Хорошо. Я запомнила, – проговорила Фиама еле сдерживая слёзы.

– Удачи! Покажи всем в Академии, чего стоит моя дочь! – с этими словами Шанна, крепко обняла Фиаму, поцеловала в щеку и, завидев блеск слёз в глазах дочери, добавила: – Не расстраивайся, ты уже большая, чтобы плакать, тебе тринадцать лет. А на вид не больше десяти, цыпленок, и как она будет в Академии? Мы ещё встретимся! Береги себя, – мать подтолкнула Фиаму к тропинке, а сама отошла на шаг. Полукровка усилием воли остановила пробивающиеся на глазах слёзы, кивнула головой, развернулась и пошла вверх. Перед поворотом тропинки за кустарник, Фиама обернулась с решительной улыбкой на устах и помахала матери.

Шанна проводила дочь взглядом до поворота и помахала рукой в ответ, когда та обернулась. Увидев решительный взгляд Фиамы, Шанна успокоилась, от сердца отлегло, и она отправилась обратно по дороге, провожать другую свою дочь.