Kitobni o'qish: «Ах, эта волшебная ночь!»

Когда душа таит зерно пламенного растения -

чуда, сделай ему это чудо, если ты в состоянии.

Александр Грин

С чего все началось

Зима лютовала так, словно разозлилась на Всемирный конгресс по глобальному потеплению и вознамерилась доказать свою силу. Новости о глобальном потеплении казались вымученными и недостоверными, но ученые старательно объясняли с экранов телевизоров, что холодно потому, что тепло. Большинство жителей страны им не верило, куталось в шубы и шарфы. Но находились и те, кто безрассудно доверял научным светилам. Среди последних оказались две подруги Анжела Смирнова и Юля Богданова, легкомысленно понадеявшиеся на милость природы.

– В новогоднюю ночь обещали плюс два, – зябко кутаясь в воротник осеннего пальто и стуча ногами в демисезонных сапожках, бормотала Анжела.

– Тебя, Анжелка, хоть рыжая грива греет, – дрожа, говорила хрупкая Юля, откидывая со лба непослушную блондинистую челку. Челка намокла от падавшего снега и лезла в накрашенные глаза. – Жуть как холодно. Даже курить не тянет! Здесь все минус десять! И это в часе езды от города!

– Мегаполисы отапливают сами себя, – предположила подруга.

– Мы, Анжел, не мегаполисы, мы себя никак не отопим. Думай, по какой тропинке нам идти, пока я не превратилась в сосульку.

Девушки стояли на перекрестке дачного поселка, где их высадил частник. То, что водитель уже начал отмечать праздник, подруги заметили довольно поздно.

Дело было так.

– Новоселки! – лихо заявил водила, останавливаясь у обочины.

– Нам же в Белозерки!

– Белозерки! – лихо поправил себя шофер, подождал, пока девушки расплатятся и выйдут, нажал на газ и умчался.

– За такие деньги мог бы к дому подвезти! – запоздало крикнула ему вслед Анжела.

Теперь подруги рассуждали, в какую сторону двигаться, чтобы прийти к даче номер шестьдесят. Спросить было не у кого, поздним вечером 31 декабря улица была пуста. В окнах светились новогодние гирлянды, двери коттеджей были на западный манер украшены еловыми ветками, но ломиться к кому-то и спрашивать, где эта улица, где этот шестидесятый дом, отчего-то не хотелось.

– Свистунов в случае чего обещал нас ждать на развилке, – виновато произнесла Анжела, утопая в снегу на нечищеной тропинке.

– На развилке его нет. Куда же усвистел твой Свистунов?

Юля прошла вперед вдоль забора и обнаружила калитку.

– Здесь что-то написано. Темно, ничего не вижу.

– Сейчас посвечу тебе телефоном. – Анжела достала мобильник из сумочки и посветила на калитку.

– Новоселки, дом тринадцать, – прочитала Юля и обомлела. – Какие Новоселки?

– Свистунов приглашал нас в Белозерки, – испуганно прошептала Анжела, которой от волнения внезапно стало нестерпимо жарко.

– Что будем делать? Рыдать или сначала позвоним твоему Свистунову?

– Юлечка, он не мой, не мой. Нет, конечно, он мой коллега, мы делаем одно дело, но не более того. И могу тебя заверить, как коллега он очень ответственный товарищ. Сейчас я позвоню, он за нами приедет и заберет в свои Белозерки. Знаешь, идея встречать Новый год на даче отчего-то больше не кажется мне привлекательной… Юлечка, нам придется рыдать! Здесь нет связи!

– Подожди, я посмотрю на своем телефоне… Анжела! Что делать?!

Мобильная связь в дачном поселке, со всех сторон окруженном дремучим лесом, действительно отсутствовала. Это означало, что подругам остается одно: километра три топать пешком к трассе и ловить в двенадцатом часу ночи очередного частника или тихо замерзнуть в ближайшем сугробе, пополнив статистику новогодних происшествий. Других вариантов не было.

Мороз крепчал. Намокшая челка Юли успела замерзнуть и стояла дыбом, как у фэнтезийного единорога, но Анжеле было не смешно. Анжеле хотелось плакать. Если бы она знала, что, приняв предложение влюбленного в нее Свистунова, окажется в таком затруднительном положении, то ни за что не стала бы отмечать Новый год вообще. Спала бы в теплой постели! Мысль о тепле придала девушке решительности.

– Мерзнуть не будем, – решительно заявила она. – Постучим в первый попавшийся дом, должен же у них быть стационарный телефон, и позвоним Свистунову.

– А если телефона нет? – предположила Юля.

– Тогда останемся у них до утра, погреемся и встретим Новый год.

– Останемся? А кто нас оставит? Это семейный праздник, тем более на даче, где собираются родственники.

– Отчего же? Иногда под Новый год на дачах собираются и друзья, – вздохнула Анжела.

– Ага, – мстительно хмыкнула Юля, – друзья Свистунова собираются невесть где, только не на его даче.

– Мы сами виноваты, не нужно было садиться в машину, пропахшую шампанским.

– Не нужно было соглашаться…

– Юля, давай не будем спорить. Я не отрицаю своей вины, минимальной, следует заметить. И собираюсь исправить положение.

– Это как? Ввалиться к чужим людям?

– Почему к чужим? А вдруг они мои отдаленные родственники?

– Очень смешно. «Здравствуйте, я ваша тетя!»

– А что? – прищурилась Анжела. – Хороший вариант.

– Тебе совсем мозги отморозило?

– А ты предлагаешь, чтобы нам отморозило все остальное? Так, – Анжела поглядела поверх калитки, – добротный дом, двухэтажный, места много. Интересно, кто в нем живет?

Глава 1
ГОРЬКО! ШАМПАНСКОГО! КАКОЙ ПАССАЖ…

Хозяин дачи Константин Бенедиктович Пародонтов, шестидесятилетний пенсионер Министерства обороны, крепкий и подтянутый офицер бронетанковых войск в отставке, уныло тряс стопку газет, надеясь, что на третий раз оттуда наконец-то выпадет приглашение на рождественский ужин в мэрию. Почта в поселке работала из рук вон плохо! После того как Пародонтов перебрался жить на дачу, оставив большую трехкомнатную квартиру в центре города сыну и внуку, почта стала работать еще хуже. Это мешало деятельному пенсионеру, еще полному сил и энергии, участвовать в общественной жизни сельского поселения, где его вскоре оценили как заслуженного специалиста. Константин Бенедиктович бросил стопку газет обратно на полку и тяжело вздохнул. Ко всем крупным неприятностям – приехала докучливая сестра, раскапризничался старик-отец, объявил забастовку внук, затосковал сын, обнаглел племянник-студент – сегодня должна была добавиться еще одна. В гости к Пародонтовым спешила дальняя родственница, на склоне лет выскочившая замуж за какого-то миллионера. Когда стрелки часов приблизились к половине двенадцатого ночи, Константин Бенедиктович было понадеялся, что родственница передумала и осталась встречать Новый год в столице, но ровно в двадцать три тридцать пять раздался требовательный стук в дверь.

– Здрсте, я ваш-ш-тя, – заявила дрожащим голосом возникшая на пороге рыжеволосая девица, державшая под руку какой-то замороженный силуэт с рогом.

– Нам бы позвонить, – пропищал силуэт, пытаясь оторваться от рыжей девицы.

– Телефона нет, – отрезал пенсионер, – мобильная связь в данный момент также недоступна по причине ремонта передающей станции.

Он собрался захлопнуть дверь, но рыжая бестия успела поставить ногу в пролет.

– Здравствуйте, – повторила она медленно и отчетливо, – я ваша тетя.

– Аделаида? – оторопел Пародонтов. – Какими судьбами?!

– Так, проходила мимо, – справилась с ознобом рыжая девица, обходя Пародонтова.

– Шутишь, – ответил хозяин, – а мы уже не надеялись. Клементина! Клементина! Аделаида приехала!

– Что ты говоришь?!

С лестницы второго этажа шумно скатилась грузная отчаянно молодящаяся дама, ровесница хозяина дачи. Судя по всему, она успела одеться к семейному ужину и выглядела довольно презентабельно.

– Адочка! – закричала Клементина Бенедиктовна и бросилась на шею Анжеле Смирновой.

– Ох! – испугалась Юлька. – Вы нас не так поняли…

– Так ты не одна?! Проходите, дорогая, проходите, не стесняйтесь! – Дама подбежала к Юле и принялась ее обнимать. – У нас все по-свойски, по-родственному, по-простому… Аполлинарий! Евгений! Папа! Наша Аделаида приехала!

– Это которая Аделаида, – раздался звучный мужской голос, и показался привлекательный мужчина довольно плотного телосложения. – Наша Аделаида из Урюпинска, что удачно вышла замуж за шведского миллионера? Сто лет ее не видел! То есть, – он смутился, остановив взгляд на Юльке, – я хотел сказать, что никогда ее не видел…

– Это я Аделаида из Урюпинска, – отстранила его от подруги Анжела. – Я вышла замуж за миллионера!

– У нас гости? – в коридор заглянул высокий худощавый юноша в костюме Деда Мороза. – Ого-го, какие Снегурочки!

– Евгений, это твоя тетя Аделаида из Урюпинска, которая по Интернету нашла себе миллионера, – поспешила представить Анжелу Клементина. – И недавно вышла за него замуж, – добавила она игриво.

– Я успела овдоветь, – нагло соврала Анжела.

– Ты что? – прошептала ей Юля. – А если…

– Никаких если! Столько мужчин, нужно прикинуться беззащитной.

– Овдоветь?! – Константин Бенедиктович перестал трясти газеты (чем благополучно занимался все время разговора) и уставился на Анжелу восхищенным взглядом. – Пардон, мадам, я тоже в некотором роде вдовец! И мой сын – совершенный холостяк, развелся уже лет пять назад…

– Два года назад развелся, папа, – поправил его Аполлинарий, который помогал Юльке стянуть замерзшее пальто.

– Какая разница, – обрадовалась Клементина, – у нас еще и неженатый племянник есть! – и указала на Евгения. – Ох, какое горе, – она пустила слезу, разглядывая траур – черные вечерние платья подруг.

У Анжелы платье было с неприлично глубоким вырезом.

– Я уже оправилась, – махнула она рукой и, вытащив из копны рыжих волос серебристую заколку, сделала вырез более приличным.

– Время лечит… – начала было Клементина, но, прикинув, насколько мало прошло времени между бракосочетанием и похоронами, свернула тему. – Пройдемте, господа, в гостиную! Какая у нас сегодня радость! Папа, папа! Ты не спишь? Аделаида приехала.

Анжела подошла к старику, дремавшему в кресле под клетчатым пледом, и почувствовала себя преступницей. Врать ему не хотелось! Стариков всегда жалко, тем более, дедушка выглядел еще беззащитнее, чем они с Юлькой.

– Наденька? – Старик открыл глаза и полез в карман флисовой куртки за очками.

– Нет, папа, это Аделаида, – громко произнесла Клементина. – Из Урюпинска, помнишь?

Дожидаться ответа она не стала и оттащила Анжелу к столу, так что той ничего говорить не пришлось. Клементина усадила подруг на большой кожаный диван, а сама побежала хлопотать на кухню, категорически запретив себе помогать. Мужчины включили телевизор, чтобы услышать скорый бой курантов, бросились искать штопор, открывать шампанское…

Анжела, разомлевшая от тепла и встречи, привалилась к спинке и принялась разглядывать гостиную. Милая обстановка говорила, что здесь проживают не богатые, но вполне обеспеченные люди. Свалившиеся на них подруги не пробьют ужасную брешь в их семейном бюджете. Стол, занимающий центральную часть комнаты, ломился от обилия недешевых блюд, что успокоило Анжелкину совесть окончательно. К тому же мужчины – один представительный, с военной выправкой, второй полноватый, но тоже довольно привлекательный – были не занятыми, что позволяло немного пофлиртовать и таким образом поднять упавшее ниже плинтуса настроение. В соседней комнате маячил еще и Евгений, но Анжела была старше его лет на десять.

– А если приедет настоящая Аделаида из Урюпинска? – прошептала Юлька.

– Когда? – хмыкнула Анжела, указывая глазами на часы, стрелки которых приближались к полуночи.

– Ну да, – согласилась шепотом Юля. Она поймала на себе взгляд Аполлинария и покраснела. – Идиотское имя, лучше звать его Аполлоном, хоть до греческого бога ему – как мне до балерины. У них у всех – странные имена. Но люди, по всему видно, хорошие.

– Еще бы, приютили меня, миллионершу, – хихикнула Анжела. – Мне нравится!

– Девочки, – торжественно крикнул Аполлинарий, – сейчас зажжется елка!

Анжела с сомнением посмотрела на дерево. Елка стояла в дальнем углу гостиной рядом с креслом, где дремал дедушка. Украшена она была явно дизайнерской рукой – шары, почему-то блекло-синие, все были совершенно одинаковыми. Никакой мишуры, никаких домашних украшений – уют, надменная холодность офисного наряда. Аполлинарий щелкнул выключателем, и по елке забегали веселые огоньки. Анжела кисло улыбнулась.

– А вот и я! – в комнату ворвался Евгений в облаке винных паров. – Соскучились, девчонки?!

– Евгений, – нахмурился Константин Бенедиктович, – ты рано начал. Мы только садимся за стол.

– Я для храбрости, – сказал тот, уселся рядом и подмигнул Анжеле. – А вообще-то у меня серьезные намерения. Вы же мне не родная тетя, – принялся подсчитывать он, – и не двоюродная? Получается седьмая вода на киселе. А кисель хорош. – Евгений плотоядно улыбнулся.

– Но-но! – поспешила оборвать его Анжела. – Я ни-ни!

– Понятное дело, – пожал Евгений плечами, – траур. Но имейте меня в виду. Я всегда готов.

Он снял шапку Деда Мороза, распахнул халат и выпятил вперед хилую грудь.

– Вы мне сразу понравились, – зашептал он ей на ухо.

Анжела растерялась. С одной стороны, ей были приятны ухаживания парня, с другой – она понимала, что заинтересовала его прежде всего как состоятельная родственница. Сомнения развеяла появившаяся с хлебом Клементина, которая мгновенно поняла, что происходит, и отослала Евгения на кухню за салфетками. Недовольно бурча, племянник хозяйки вышел, а Клементина моментально усадила на его место Аполлинария. Юлька тяжело вздохнула и возвела глаза к потолку, словно упрашивая небеса помочь подруге врать подостовернее.

Константин Бенедиктович, закончивший возиться с бутылкой шампанского, которая никак не хотела открываться, попросил Аполлинария подвинуться. Тот послушал отца и сел между девушками, а хозяин дачи примостился рядом с Анжелой. В таком порядке они и сидели на диване: Константин Бенедиктович, Анжела, Аполлинарий, Юля. Диван был недостаточно длинный, поэтому вернувшийся с кухни с салфетками Евгений возмутился и сел на подлокотник дивана со стороны Константина Бенедиктовича. Напротив дивана восседала одна Клементина Бенедиктовна.

– М-да, – сказал Аполлинарий, – в тесноте, да не в обиде. Деда можно посадить на второй подлокотник.

– Отчего же, – озадаченно заметила Клементина, – у нас есть целых двенадцать стульев.

Но про деда тут же забыли: по телевизору граждан страны поздравлял президент. Потом били куранты, полилось шампанское, раздались тосты «За встречу!», «За знакомство!», «За любовь!», «За миллионы!». Анжела находилась в центре всеобщего внимания, и ей это очень нравилось. Юля же сидела напряженно: она боялась, что подруга ляпнет что-нибудь не то. Аполлинарий разрывался между двумя девушками, но на танец пригласил Юлю. Под одобрительные возгласы они вышли из-за стола и медленно закружились по гостиной. Анжела в замешательстве выбирала между Константином Бенедиктовичем и Евгением. Ей вновь помогла Клементина, утащившая танцевать с собой племянника. Довольный Константин Бенедиктович торжественно взял Анжелу за талию и закружил в вальсе.

И тут сказались или возраст, или выпитое шампанское, или просто от любви закружилась голова – но Константин Бенедиктович не удержался и, потеряв равновесие, увлек Анжелу к елке. Девушка не смогла сопротивляться грузному мужчине и свалилась вместе с ним. Елка упала на деда. Послышался звон разбитых шаров и крик проснувшегося старика:

– Горько! Шампанского!

– Какой пассаж, – удрученно сказала Клементина, – это плохая примета!

– Дедушка, – вскочила Анжела, – вы не пострадали?

– Пострадала елка! – трагически заключила Клементина.

Евгений тут же воспользовался моментом и ускользнул к Анжеле.

– Наденька, это ты? – встрепенулся дед.

– Это Аделаида, Бенедикт Аполлинарьевич, – поспешил ответить Евгений.

– Бенедикт Аполлинарьевич, – прошептала Анжела, – теперь понятно, откуда все это идет. Дедушка, – остальные поднимали елку, а она помогла подняться деду, – пойдемте к столу! Сегодня семейный праздник, нужно сидеть вместе со всеми.

– Переехав в дом сына, я сказал, – хитро улыбаясь, поделился с ней старик, – чтобы они не обращали на меня внимания. Они и перестали меня замечать. А ты очень похожа на Наденьку.

– Она была красивая?

– Она и сейчас очень красивая.

– Остались целы три шара! Только три шара! – сокрушалась Клементина. – Мы оказались без символа наступающего года!

– А знаете, – повернулась к ним Анжела, усадив Бенедикта Аполлинарьевича на стул, – мне не понравился ваш символ. И то, что он свалился, тоже очень символично.

– Что?!

Юля закрыла глаза, представив, как их с подругой выкидывают обратно на мороз.

– Знаешь ли, Адочка, – вкрадчиво сказал Константин Бенедиктович, – в некотором роде – это дизайнерская находка. Мы приглашали Каролину, и она помогла украсить ель. Разумеется, у нас нет таких средств, чтобы ель выглядела под стать твоему состоянию, но мы старались…

– Состояние тут ни при чем. Мне не понравились одинаковые шары. У вас что, за столько лет не сохранилось ни одной нормальной игрушки?

– Сохранились! – радостно подхватил ее идею дед. – В мансарде под кроватью. Как заходишь – до конца коридора, затем направо.

– Папа, – пожала плечами Клементина, – право не знаю, стоит ли? Игрушки старые.

– Я тоже старый, – хмыкнул дед, – меня тоже скоро забросят в мансарду.

– Папа, не говори глупостей.

Клементина подала отцу полную тарелку салатов, тот довольно крякнул и, замолчав, принялся за еду. Анжела потребовала отвести ее в мансарду, и вскоре вся толпа, кроме Бенедикта Аполлинарьевича, заглядывала под кровать. Тусклая лампочка позволяла разглядеть лишь пыль и кучу старых вещей, но, когда Евгений принес фонарь, среди завалов нашлась картонная коробка с елочными игрушками. Константин Бенедиктович поднял ее и торжественно понес вниз.

Игрушки оказались не просто старыми, а старинными, едва ли не дореволюционными. Елку поставили на место, украшать ее поручили Анжеле и Юле. Девушки воодушевленно взялись за дело, развешивая теремки, фигурки, шарики, колокольчики на мохнатые зеленые лапы. Анжела была рада, что дизайнер Каролина проигнорировала мишуру – сейчас бы она очень мешала.

Под дружные советы Пародонтовых подруги справились с работой довольно быстро. Елка получилась замечательная! Настоящая, домашняя, действительно украшение праздника.

– Блеск! – оценил труд девушек Евгений.

– Шикарно, – улыбнулся Юльке Аполлинарий.

– Победоносно, – пафосно заметил Константин Бенедиктович.

– Что-то в этом есть, – улыбнулась Клементина.

– А что я говорил? – из-за их спин резюмировал дед, так и сидевший за столом.

Клементина вспомнила про отца и про гостей (они еще не попробовали ее салаты и холодные закуски, а дело уже движется к двум часам ночи, и скоро нужно будет подавать горячее!). И Аделаида все еще не рассказала ни о своем выгодном замужестве, ни о своей беде, как она потеряла близкого и дорогого во всех смыслах человека…

– Господа, прошу к столу, – пригласила она.

И, словно при игре «Кто первым займет стул», мужчины ринулись на диван и дружно уселись на него втроем.

– Можно с вами пристроиться? – обратилась Анжела к старику. Тот довольно кивнул. – Юль, садись рядом.

И при виде разочарования, появившегося на лицах представителей сильного пола, не выдержала и прыснула. В интересе к ней со стороны двух из них Анжела нисколько не сомневалась. А вот кем больше интересуется Аполлинарий, не понимала. Тот смотрел на Юльку, краснел, переводил взгляд на Анжелу и бледнел. Странная реакция на женский пол.

Клементина не знала, кому позволить ухаживать за богатой вдовой: брату или двум племянникам. Как дама со всех сторон положительная, но несчастливая в личной жизни, она сомневалась, что внимание новоявленной родственницы к любому из мужчин будет искренним. Миллионерша явно флиртовала со всеми, оказывая предпочтение лишь ее старому отцу. Но Клементина не могла допустить, чтобы после отъезда Аделаиды (а ведь она когда-нибудь уедет) сердце кого-то из членов семьи было разбито. Так разбито, как теперь ее. Вспомнив о бывшем муже, Клементина загрустила: он даже не позвонил, чтобы пожелать счастья и здоровья! Ей стало веселее, когда она подумала, что мобильные телефоны сегодня не работают, а стационарного телефона на даче у брата нет.

– Адочка, – Клементина постаралась отвлечься от грустных мыслей, – мы так и не услышали рассказа о твоем избраннике, земля ему пухом.

– Выпьем, – предложил Евгений, поднимаясь сам и поднимая бокал с вином, – за вовремя почившего!

– За безвременно ушедшего, – недовольно поправила его Клементина.

– Не чокаясь, – продолжил тот, не обращая внимания на тетку. – А потом мы с Адой будем пить на брудершафт и целоваться, чтобы стать ближе.

– Я не хочу близости, – встревожилась Анжела. Она потеряла нить разговора, лишь только услышала, что нужно излагать версию удачного замужества.

– Смир-р-но! Сидеть! – рявкнул на племянника Константин Бенедиктович. – В моем доме требую не выражаться!

– А что я такого сказал? – осел Евгений и, не дожидаясь остальных, осушил бокал.

Хотя после этого все пили и произносили тосты, напряжение с каждой минутой росло. Оно витало в воздухе и грозило испортить всем праздник. Анжела не знала, насколько хорошо Пародонтовы знали свою дальнюю родственницу, и боялась сказать лишнее. Тогда хозяева заподозрят неладное, уличат ее и выставят на мороз. Ладно бы ее одну, Юльку тоже выкинут!

И Анжела решила отделаться общими фразами.

Она крутилась, как могла, описывая трогательное знакомство с состоятельным шведским миллионером. Познакомилась на сайте домашних животных, он тоже любил кошек. Встретились они в Швеции на центральной городской площади Люксембурга… Это не там? Надо же, как много она выпила, все напутала… После этих слов Анжела поняла, что ее спасет. Семейку нужно хорошенько напоить! Пьяные не станут задавать каверзные вопросы. Анжела взяла себе в помощники Евгения: тот уже достаточно напился, чтобы ни в чем ей не отказывать.

Мужчины поддались на ее провокацию охотно и быстро, одна Клементина оставалась крепким орешком, да старика Анжела не стала подзуживать, хотя тот порывался, как и Евгений, выпить с ней на брудершафт. К горячему все стали тепленькими.

– Гда ты сзала «Здрсте, я ваш-ш-тя», – признался, путаясь в мыслях Константин Бенедиктович, – я сраз пдумал, что ты прихла из Урю-урю-урю…

– Из Урюпинска, – стараясь говорить бодро, помог Евгений, – а не из Швеции?

– В Ш-цы? – удивился Константин Бенедиктович. – Мы разве в Ш-цы?!

– О да, – кивала Анжела, – я из Швеции, проезжала мимо Урюпинска…

– Какая ты счастливая, Адочка, – вздыхала Клементина. – Я вот в Швеции не была. Мы с Аркадием только в Турцию ездили, хотели в Египет, но не получилось.

– Почему? – заинтересовалась Юля, которая объездила чуть ли не весь свет. – Посмотреть на пирамиды очень интересно, и море там такое нежное и теплое, прелесть. Но туроператора нужно выбрать самого дорогого, тогда точно не обманут с отелем…

– Мы расстались с Аркадием, – горестно перебила ее Клементина и выпила рюмку водки.

– Что вы говорите? – обрадовалась поводу Анжела и налила Клементине еще. – Расскажите, облегчите душу. Вот увидите, станет легче!

План у нее был прост: все напьются, уснут, проспят до обеда, а за это время они с Юлькой тихо-спокойно покинут этот гостеприимный дом. И ищи их в большом городе.

– Он не понял тонкую организацию моей души, – всхлипнула Клементина. – Официальные бумаги порой отражают истинную причину – не сошлись характерами. Я подала на развод. Думала, он опомнится, вернется, скажет, что виноват, что любит только меня… Ах, с чего это я так расчувствовалась?! Адочка! За тебя! Ты, как солнышко, ворвалась в наш дом и обогрела всех, обаяла, обо… брала… Ох, что я говорю!

– Дорогая тетя Клементина, – подскочил Евгений, – тебе пора на воздух. Все идем на воздух! Сейчас соседи начнут пускать фейерверки. Каролина говорила, что истратила на них уйму денег. Это хорошо, когда соседи тратятся, самим не нужно трясти кошелек, а результат один и тот же. Хотя у меня тоже парочка петард припрятана. Все во двор!

– Нет! – пискнула Юлька, вспомнив, что на улице дует ледяной ветер и валит колючий снег. – Можно я останусь?

– На воздух пусть отправляется полковник, – отмахнулась от Евгения Анжела. – Полковник, на воздух!

– Е-с-сть! – бодро, насколько мог, произнес Константин Бенедиктович. Он встал и, пошатываясь, направился к двери.

– Он что, всамделишный полковник? – поинтересовалась Анжела.

– Разве ты забыла? – пожала плечами Клементина, опорожняя очередную рюмку. – Двадцать пять лет войскам отдал. Давай пошлем его лучше в спальню.

– Папа, я тебя провожу, – спохватился Аполлинарий.

– Так о чем это мы? – Клементина налила себе водки.

– О любви, – подсказала ей Юля.

– Не-е-ет, – помахала указательным пальцем у себя перед носом хозяйка. – Любви нет и быть не может. Давайте, девочки, выпьем за дружбу.

– Давайте, – согласился Евгений. – За дружбу! Никогда не думал, что буду сидеть за одним столом с известной миллионершей.

– Правда с миллионершей? – удивилась захмелевшая Анжела. – А где она?

– Так это ты, тетя Аделаида!

– А, – пьяно хихикнула Анжела и выкрутилась, – я еще не известная.

– А я все-таки выпью за любовь, – вздохнула Юля.

– Давайте за исполнение желаний, – предложила Анжела. – У меня вроде как все есть, но я хочу найти единственного, того, ради кого…

– Адочка, ты меня уже нашла, – пламенно прошептал Евгений, хватая ее руку и целуя пальцы.

– О желаниях лучше не говорить вслух, – поспешила заметить Анжела.

– Желания – это так прекрасно! – воскликнула Клементина. – Я тоже хочу выпить за единственного… За ту единственную свинью, которая даже не позвонила!

– За Наденьку! – проснулся за столом дед. – За любовь!

– Папа, – встрепенулась Клементина, – ты еще не в постели?!

– Никуда не пойду. Я еще не съел холодец, – капризно пробурчал Бенедикт Аполлинарьевич.

– Я дам тебе его с собой, – пообещала дочь.

– И селедку под шубой дашь?

Да, у главы семейства было чувство юмора. Говоря про шубу, он подмигнул Анжеле.

– Селедку? – задумалась Клементина. – Нет, селедку не дам.

– Ты всегда была жадная, – заключил дед, – за это он тебя и бросил.

– Это я его бросила! Я-а-а-а-а! – заплакала великовозрастная дочь.

Тут Анжела решила, что всем уже хватит.

По личному опыту она знала, что праздники всегда заканчиваются или веселой дракой, или горькими слезами. Сейчас замаячил второй вариант. Нет, что ни говори, они с подругой хорошо встретили Новый год: в тепле, уюте, среди добродушных родственников мнимой Аделаиды. Любящих родственников, между прочим. У Анжелы, выросшей в детском доме, родственников не было. Вот Юлька – другое дело, у нее есть любимый дядюшка. И если бы он скоропалительно не женился и не отправился в свадебное путешествие, то она встречала бы Новый год с ним. Анжела взгрустнула, подумав, что ей придется расстаться с такими замечательными людьми навсегда. Но, с другой стороны, вдруг они ее любят только из-за денег? А будь она бедной родственницей – даже на порог не пустили бы. Константин Бенедиктович действительно собирался захлопнуть перед ней дверь.

Клементина заспорила с отцом (тот потребовал завернуть ему с собой тушеные баклажаны). Евгений воспользовался моментом и пригласил Анжелу танцевать. Они кружились под шлягер. Евгений шептал девушке комплименты, настаивая на завтрашнем свидании в ботаническом саду, где он подрабатывал лаборантом. Анжела заверяла, что первого января все сады закрыты, тот уверял ее, что ради их встречи они откроются. Романтик, подумала Анжела, в другой обстановке она к нему пригляделась бы внимательнее. Юлька и вернувшийся Аполлинарий закружились рядом с ними. Аполлинарий доложил, что отец благополучно добрался до койки и сразу уснул, и принялся что-то шептать Юле на ухо. Клементина поставила перед собой тарелку с селедкой под шубой и стала демонстративно есть под колючим взглядом Бенедикта Аполлинарьевича.

После танца Юля заявила, что устала, и Аполлинарий пошел ее провожать, Клементина встала, чтобы убрать грязные тарелки, посуду решили вымыть утром. Анжела с Евгением подхватили Бенедикта Аполлинарьевича и помогли ему выйти из-за стола.

Евгений хоть и выпил за вечер и ночь больше всех, как ни странно, казалось, разгадал коварный Анжелин план. Они проводили деда в комнату, помогли ему лечь в постель и вышли на кухню для того, чтобы просто посмотреть на горячее (есть утку по-пекински уже ни у кого не было сил) – и тут Евгений пристально поглядел на Анжелу.

– Ты не могла приехать просто так. Зачем тебе бедные родственники, у нас ведь ничего нет?

Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке, вспомнила девушка.

– Отчего же? Клементина сказала, что у вас есть целых двенадцать стульев, – весело ляпнула Анжела первое, что пришло ей в голову. И следом пришла блестящая идея. – Хорошо, я открою тебе, Женя, истинную причину. Только дай слово, что поделишься со мной! – Парень кивнул. – У вас есть стулья. Гарнитур. – Тот опять кивнул.

– Так вот, Евгений, это старинный гарнитур.

– Да, тетка любит винтаж.

– И как раз тот, что стоял в покоях одной состоятельной дворянки Клавдии Ивановны Петуховой. Так вот она во время революции спрятала в один из стульев свои брильянты. – Анжела остановилась, ожидая, что тот отреагирует на шутку. Адекватной реакции не последовало. – Я выяснила, что гарнитур перекупался несколько раз. Теперь он стоит в вашей гостиной.

– В одном из стульев – брильянты? – облизнул пересохшие губы Евгений.

– Вполне могут быть, – заговорщицки подтвердила Анжела.

– Ах, вот вы где! – ворвалась в кухню Клементина. – Все разошлись по комнатам. Спать, спать, спать, пятый час утра.

– Мы еще не пускали петарды, – закапризничал Евгений. – Клементина Бенедиктовна, скажи, а где дядя Константин покупал стулья?

– Гарнитур достался нам по наследству. – И, гордо глядя на Анжелу, добавила: – Он из старинного дворянского рода!

– Офигеть, – пробормотал Евгений и вышел, покачиваясь из стороны в сторону.

Клементина повела Анжелу наверх в гостевую комнату (хорошо, что в самую дальнюю и пыльную, обрадовалась девушка). В гостевой большую часть пространства занимал диван, на одной половине которого уже посапывала Юлька.

– Условия, конечно, спартанские, – извинилась Клементина.

– Очень приличные условия, – улыбнулась Анжела, радуясь, что перед тем, как сбегать, они хоть немного поспят.

– Ха-ха, дорогая, ты еще не привыкла к своим миллионам.

– Не привыкла к миллионам, – согласилась Анжела, провожая Клементину за дверь.

– Спокойной ночи!

– Спокойного утра!

Ночь, вернее, утро прошло неспокойно. Анжела ворочалась с боку на бок: ее банально мучила совесть.

Раньше она подозревала, что изжить этот атавизм ей помогла работа. Анжела трудилась в рекламном агентстве. Разумеется, своих клиентов она ценила и уважала, что не мешало ей всякий раз, когда на карту ставились доходы и благополучие родной фирмы, преувеличивать, приукрашивать, приумножать, раздувать и тому подобное. Бесцеремонно стучась в дом к Пародонтовым, Анжела не собиралась вводить их в заблуждение и хотела начать с невинной шутки, но по странному стечению обстоятельств они ждали именно ее. Конечно, не ее, а Аделаиду! Представившись с порога тетей, она ею и стала. Мало того, эта самая Аделаида оказалась состоятельной дамой, выскочившей замуж за миллионера. Везет же некоторым!