Kitobni o'qish: «Солнце над облаками»

Посвящается Ясне Канарской

Все совпадения случайны.

Любовь в облаках. Современные авиароманы Алины Егоровой

© Егорова А., 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Глава 1

Андрей

По аэродрому гулял теплый майский ветер, яркое солнце золотило шевроны летного экипажа – командира Андрея Морозова и второго пилота Олега Варкушина. В сопровождении бригады бортпроводников летчики энергичной походкой направлялись к служебному автобусу. В руках одного из мужчин, как в кино, пышный букет белых роз. Ему не предстояло свидание с любимой, и он не собирался эти цветы кому-либо дарить. Несколько минут назад розы преподнесли ему, КВСу «Невских авиалиний» Андрею Морозову. Такова традиция.

Рейс N 424 Волгоград – Санкт-Петербург, который был выполнен этим утром, стал для Морозова первым самостоятельным полетом в качестве командира воздушного судна. Как выражаются в авиационной среде – «первый сам». Полеты с инструктором закончены, допуски получены. Никто не контролирует действия вводимого командира, тем самым создавая напряженную атмосферу в кокпите. И никто не подстрахует, пойди что не так, кроме второго пилота, достаточно опытного и ответственного – именно таких назначают в помощники начинающим командирам. Но второй пилот – всего лишь помощник, он знает и умеет меньше командира и уж тем более меньше инструктора. Так что вся ответственность на КВСе, за спиной которого полторы сотни пассажиров. Рейс прошел в штатном режиме, как и большинство рейсов авиакомпании «Невские авиалинии». Погода благоволила, сели мягко – на один и два по шкале, что значило – идеальное касание.

Едва выключили двигатели, на новоиспеченного командира обрушился шквал звонков с поздравлениями от коллег и знакомых. В коллективе Андрея любили. Кабинный экипаж подготовил по этому случаю вокальный номер. Морозова отметил даже комэска – по-деловому сдержанно, соблюдая субординацию, но тем не менее было приятно. И конечно, Андрею вручили цветы, любовно выбранные наземными службами.

Немного смущенный и растерянный, но очень довольный собой, Морозов принимал поздравления. Следующие два дня по графику – выходные. Спасибо начальству, позаботилось, чтобы служба планирования после «первого сама» не поставила в рейс.

– В семь вечера жду в ресторане «Империя», – раздавал он приглашения.

Отметить «первый сам», накрыть поляну – тоже традиция, а традиции в авиации чтят.

Празднование первого самостоятельного полета, кроме широты размаха, ничем не отличается от любого другого сабантуя летного экипажа. Те же декорации и те же лица, разве что кабак солиднее и народу больше, а в остальном обычная пьянка. Пилоты пьют, если кто имел на этот счет иллюзии, но в запой не уходят, иначе чревато необратимыми последствиями, вплоть до безоговорочного закрытия неба. Поэтому каждый летчик пьет, только если время позволяет протрезветь до прохождения санчасти. Время это выверено у кого опытом, у кого приложением «Алкотестер», а у большинства – и тем и другим.

В ресторане «Империя» собрались все товарищи Андрея Морозова, с которыми он состоял в дружеских отношениях и которые были не в рейсе. Поскольку Андрей с людьми ладил, народа пришло немало. Компания в основном была мужская, но девушки тоже присутствовали. Обычно на подобные мероприятия мужчины приходят без своих вторых половинок, бортпроводниц тоже не приглашают, только парней-проводников, поскольку, во-первых, разговоры предполагаются мужские, во-вторых, после очередной рюмки пилоты начинают «летать» – обсуждать полеты.

Кристина и Вика уселись за стол по обе стороны от виновника торжества. Они манерно смеялись, играли локонами отутюженных волос, томно вздыхали и стреляли глазами. Ульяна устроилась напротив Морозова и гипнотизировала его взглядом. Андрей вел себя галантно, но ни одной из них предпочтения не отдавал. Девушки ему нравились, он им – тем более. Андрей Морозов был очень привлекательным мужчиной: высокого роста, спортивный, сероглазый брюнет с лицом голливудской звезды. Летная форма делала из Морозова хрустальную девичью мечту. Отсутствие у него жены и детей вносило переполох в ряды проводниц. Не было ни одной барышни на выданье, которая не пожелала бы себе в мужья столь умопомрачительного мужчину. О своем бешеном спросе у женского населения Морозов отлично знал и вел себя соответственно.

Еще до сегодняшнего волгоградского рейса стюардессы буквально атаковали своего коллегу Кирилла. Девушки в поиске всегда в курсе таких событий, как вечеринка летного экипажа, особенно когда она обещает присутствие подходящих кандидатов, и готовятся к ней загодя. Проводниц, желающих попасть в «Империю», было значительно больше, но прорвались самые настырные.

– Кирюш, возьми нас с собой, – капризно скривила рот Кристина, когда их кабинный экипаж собрался на брифинг.

– Куда? – не понял старший бортпроводник.

– На вечеринку по поводу введения в командиры. Ты же дружишь с Морозовым.

– Андрей еще не ввелся, насколько мне известно.

– А нам известно, что «первый сам» у него послезавтра, – поддержала подругу Вика.

– Может быть, – неопределенно ответил Кирилл.

– Что «может быть»? Возьмешь нас или нет?

– Меня самого никто никуда не приглашал. Еще неизвестно, будет ли Андрей накрывать поляну.

– Будет. Куда он денется! – наседали девушки.

– Почему бы вам самим к нему не обратиться?

– Ну ты скажешь! – фыркнула Кристина. – Напрашиваться?

– А сейчас вы не напрашиваетесь? – усмехнулся Кирилл.

– Мы Ульяну Ефимову возьмем. Она же тебе нравится? – достала козырь Виктория.

Ульяна Кириллу нравилась, даже очень. Высокая, статная, с черными, как уголь, волосами и шоколадными глазами. Плечи развернуты, спина прямая – говорят, она серьезно занималась балетом. На его попытки ухаживать девушка энтузиазма не проявляла, но и прямо не отказывала. Кирилл почти потерял надежду, но на вечеринке возможно всякое.

– Хорошо, – согласился он. – Но ничего не обещаю. Простава не моя.

– Ты супер! – Обе девушки одновременно приложились к его щекам рыбьими губами.

Андрей Морозов любил женское общество и, хотя формат встречи в «Империи» не предполагал присутствие дам, отказывать Кириллу в такой мелочи он не стал.

– Сам будешь их развлекать, – предупредил Морозов. – И приводи только красивых!

– Девки – пушки. Отвечаю, бро!

«Империя» радовала глаз благородной роскошью. Ресторан был не из дешевых, но КВС Морозов не поскупился. Традиционно было выпито за то, чтобы «количество взлетов равнялось количеству посадок», за «регулярность и безопасность», за «летное долголетие» и так далее. Застолье перешло в ту стадию, когда гости разбиваются на группы и каждая ведет свой разговор. Все уже изрядно набрались, так что беседы и споры теряли всякую логику.

Морозов захмелел и с осоловелым взглядом что-то доказывал командиру эскадрильи. Тот невпопад приводил аргументы в свою пользу.

Стюардессы угрюмо приткнулись в дальнем углу. Благоприятное для флирта время, когда «клиент» слегка подшофе, прошло впустую. Как они ни старались, Андрей держался кремнем. Кристина уже и ногой его щекотала, а он делал вид, что ничего не происходит. Такое равнодушие девушку разозлило. Ей непременно стало необходимо распалить к себе интерес. Но только как? Еще немного, и карета превратится в тыкву. Оставалась последняя надежда урвать трофей – проводить Морозова домой. План рисковый и почти всегда провальный, но чем черт не шутит? Вика оказалась благоразумней. Не получив должной реакции на заигрывания, она переключилась на другого мужчину, который, увы, оказался женатым.

Ульяна тоже осталась недовольной. Уж она-то никогда не страдала от недостатка мужского внимания. В ее двадцать пять поклонники за ней ходят табунами. Ухаживает даже один пилот, но не такой, не красивый. А Морозов хорош собой. С ним бы она закрутила крышесносный роман. Когда девчонки ей предложили пойти в «Империю», Ульяна аж подпрыгнула. Срочно записалась в салон, чтобы довести до совершенства и без того ухоженную внешность: макияж, прическа, маникюр, надела соблазнительное платье с декольте. Мужики шеи сворачивали, а этот чурбан – ноль внимания.

Какое там ноль внимания?! От столь откровенного прессинга у Андрея выступила испарина. Зажат с обеих сторон красотками, еще одна – напротив. Всем своим видом и поведением девушки кричали: «Возьми меня прямо здесь!» В какой-то момент Морозов подумал, что этот номер подстроили друзья – уговорили девушек сыграть жриц любви, а теперь наблюдают за ним и едва сдерживают хохот. Но нет, все оказалось куда прозаичнее. Стюардессы его соблазняли по-настоящему. Это он определил безошибочно – уж опыт у него в амурных делах будь здоров. Можно было бы с одной из них закрутить. С той, черненькой. Как там ее? Ульяна, кажется. Эффектная. Прямо женщина-вамп. Сразу видно, горячая штучка. И секса у него давно не было, так что, если девушка хочет, почему бы и да?

Со своей последней пассией Вероникой пилот Морозов расстался месяц назад и бросаться в новые отношения он не спешил. Саднило сердце: год жизни из памяти так быстро не сотрешь, да и не нужно. С Вероникой было хорошо, и расстались они без надрыва. Познакомились в агентстве недвижимости. Вероника училась на вечернем и подрабатывала риелтором. Она разговаривала низким, с сексуальной хрипотцой голосом. Поначалу страсть, эмоции от новизны, желание разделить с любимой свой мир. Постепенно накал стих, превратив свидания в рутину. Вероника красивая: личико, фигурка, следит за собой, – но с ней стало скучно, все предсказуемо, и один день стал походить на другой. Они даже съехались, девушка проявила себя прекрасной хозяйкой, его холостяцкая квартира обрела уют. Тридцать один год, пора заводить семью. Морозов стал задумываться о том, чтобы сделать Веронике предложение. Она терпеливо ждала.

День был обычным, выходным. Позавтракали, повалялись с телефонами на диване.

– Пойдем в театр, – предложила она.

Андрей был не против. С бухты-барахты ничего интересного не нашлось. Пошли на то, что показалось более-менее приемлемым. Спектакль впечатления не произвел, после него зашли в ресторан. Тихая музыка, итальянская кухня, расслабляющая атмосфера. Обстановка располагала, но повисло гнетущее молчание – они давно обо всем переговорили.

– Как тебе актерский состав? – Вероника знала, что ответит Андрей, но не молчать же весь вечер.

– Нормально. – Ответ Андрея разнообразием не поразил.

Она потупилась в тарелку, готовая бежать от досады. Ну почему все так нелепо?!

Вероника чувствовала, что их роман близится к завершению, а у нее были такие планы! Радовалась, когда столь завидный жених обратил на нее внимание. Молодой, красивый, небедный. Пилот! Вероника влюбилась в него без памяти и была на седьмом небе от счастья. Все складывалось прекрасно: цветы, романтика, безумные ночи. Пригласил к себе жить – верный шаг к браку. И тут его интерес к ней пошел на спад.

Вероника могла дожать Морозова до свадьбы: обернулась бы аниматором и, как заведенная, придумывала бы увеселения так, чтобы Андрей забыл о скуке. Развлекать мужчину при желании не сложно. Но такое желание у девушки отсутствовало. Вероника нашла в себе достоинство не добиваться мужчины, даже если он выгодная партия и шанс на миллион. Даже если сердце обливается слезами и рана на нем еще долго будет кровоточить.

– Пойдем домой, – не без сожаления произнесла Вероника. Она знала, что это их последний вечер.

Андрей тоже знал. Он все понял по ее печальному лицу и чувствовал себя свиньей. Лучше расстаться сейчас, когда их не связывают дети и не потрачены годы. Не подходят они друг другу для долгой совместной жизни, и эти дни сурка – тому подтверждение.

Андрей был благодарен бывшей пассии за то, что она покинула его дом спокойно, без скандалов и слез. С чувством собственного достоинства. Такая ему и нужна, но только чтобы не возникала скука.

Глава 2

Ирина

– Девушка, у меня это самое… – Мужчина неопределенного возраста в сильно заношенной одежде наморщил и без того исчерченный морщинами лоб в поисках подходящей формулировки.

Ирина терпеливо ждала.

– В общем, в туалет мне надо.

– Недержание? – предположила Ирина.

– В общем. Я пива выпил и надо отлить. Можно к вам схожу?

– Нельзя! – строго произнесла Ирина.

Аптека, в которой работала Ирина Алычова, находилась в проходном месте, что обеспечивало ее владельцу хорошую выручку. Рядом автобусная остановка, а через дорогу пивной ларек. И ни одного туалета поблизости. Продавщицу ларька Настю Ирина в аптечный туалет пускала. Между их хозяевами на этот счет была договоренность. Этот потрепанный тип, дышащий на нее перегаром, был далеко не единственным, кто обращался с подобной просьбой. Кроме алкашей и прочей сомнительной публики, просились в аптечный туалет и мамаши с детьми, и благообразного вида старушки. Их было жалко, но пускать посторонних на служебную территорию Ира не могла. Зато в непогоду любезно позволяла всем желающим дожидаться транспорта в торговом зале. Она убедила хозяина поставить столик с тонометром и банкетку: Ире было больно видеть, как подолгу стоят пожилые люди. Скамейку на остановке давно сломали, а новую никто устанавливать не собирался. С инфраструктурой в Березниках было не очень. Центральную улицу более-менее обустроили, а их заводской район выглядел печально.

– Че злая такая? – огрызнулся мужчина. – Молодая и уже стервь! А! Понятно! – осенило его. Он не нашел на ее пальце кольца. – Без мужика!

Это было правдой. Фармацевт Ирина Алычова дожила до тридцати двух лет, но замуж так и не сходила. Не за кого. В их Березниках молодежь не задерживается: кто едет в ближайшую Пермь, кто в Екатеринбург, самые амбициозные – в Москву. Справедливости ради стоит заметить, что в Березниках тоже женихи имеются – другие как-то замуж выходят, и даже вполне счастливо, это ей, Ирке, не везет. Был у нее один в десятом классе, Денис Копейкин, да сплыл. Ну как сплыл? До сих пор рядом околачивается, еще и бузит, когда выпьет. Денис – парень неплохой, рукастый, все, что угодно, может смастерить. Им калитку поправил, в сарае полочки прибил. Особенно Ирина бабушка от Дениса в восторге, говорит, выходи за него, не пропадешь. И так в девках пересидела, будешь перебирать, останешься одна. А то, что выпивает, – так кто же не пьет? Мама Ирины имела насчет Копейкина иное мнение. Светлана Николаевна сама сбежала от мужа-алкоголика, когда Ире еще семи не исполнилось. Но и мама в последнее время стала с бабушкой солидарна: «Не в твои годы, Ириша, носом вертеть. Скоро станешь совсем никому не нужна. И не с твоей внешностью», – добавляла она без материнской нежности.

А что внешность? Вполне себе у нее внешность, если не придираться. Таких, как она, без тюнинга – большинство. Так что она не хуже многих, даже симпатичная. Нет у нее, у Ирки, ни накачанных гиалуронкой до состояния пельменя губ, ни по-мультяшному огромных глаз, ни малюсенького, кукольного носика. И фигура отточена не в фитнес-центре, а на огороде. Картошку вскопаешь, грядки прополешь, польешь, посадишь – вот и весь фитнес. Нормальная у нее фигура, естественная, какой и должна быть у женщины ее возраста, а не нелепая модная «синусоида», когда на тонком, словно нитка, теле две волны – одна спереди, другая сзади.

Да если бы она Дениса любила! Давно уже нет к нему никакой любви. Сначала, когда он ухаживал – широко, по-гусарски, мог потратить с ней в ресторане всю зарплату или оборвать клумбу в городском парке, – Копейкин казался Ире очень романтичным. И еще этот его густой запах одеколона. Такой брутальный, маскулинный. А когда обнимал! Своими огромными ладонями – крепко, до хруста. Ей, выросшей без отца юной девушке, Денис представлялся рыцарем. Первое свидание, первые цветы, первые поцелуи… Она ждала каждую их встречу, как дети ждут Нового года. Трепетала под его взглядом, а от его голоса замирало сердце. Незамысловатые комплименты Копейкина Ирка воспринимала словно божественную музыку. Ей никто никогда не говорил, что она красивая, особенная, интересная. А Денис сказал: «Ты такая интересная!» Это уже потом до Ирины дошел двойственный смысл этого выражения. То есть она слышала его и раньше, но тогда, под цветущей липой в парке, влюбленная девушка придавала особое значение каждому слову своего кавалера.

На какое-то время Копейкин исчезал из вида. То ли где-то шабашил, то ли уходил в запой. Даже женился на деревенской девушке, но та от него быстро ушла. Теперь он снова переключился на Ирину.

– Я уже завязал! – уверял он. – Почти не пью. Только по праздникам. По праздникам-то можно?

Ира с недоумением смотрела на Дениса. Из симпатичного парня он превратился в неопределенного возраста мужчину, по-прежнему высокого и мускулистого, но побитого жизнью. На его испитом лице, несмотря на мелкие морщины, еще угадывались следы молодости и даже былой привлекательности. Общий вид Копейкина создавал удручающее впечатление.

Совсем не о таком женихе мечтала Ира. Ей представлялся образованный, воспитанный молодой мужчина, спокойный и надежный, как крепость. Обязательно холостой, атлетически сложенный, с интеллектом на благородном лице. С которым можно было бы поговорить на разные темы.

Только такие мужчины Ирине не встречались, а если бы случайно их пути пересеклись, он даже не взглянул бы в ее сторону. Ира и в юности не пользовалась успехом у противоположного пола, а сейчас и подавно, кроме Копейкина и местных забулдыг, интереса к ней давно уже никто не проявляет.

Уж лучше быть одной, чем с такими, решила Алычова и уже смирилась, что останется без любви и никогда не выйдет замуж, что никогда у нее не будет того, о чем она раньше мечтала и представляла как само собой разумеющееся. Но перед сном, глядя сквозь окно на кусочек неба, Ирина вспоминала свои детские грезы.

Глава 3

Андрей

– One thousand, – прозвучал голос высотомера.

Тысяча футов. Не видно ни зги. Пятьсот – яснее не стало. На четырехстах едва проклюнулись посадочные огни. Несколько мгновений – и полоса выныривает из густого тумана.

Автопилот отключен, земля все ближе. Минимум. ВПП¹ уже как на ладони. Посадка. Самолет мчит по бетону как гоночный автомобиль.

– Уважаемые дамы и господа! Говорит командир Андрей Морозов. Мы прибыли в Санкт-Петербург, аэропорт Пулково. Температура воздуха плюс семнадцать градусов, облачно. Благодарю за внимание.

Андрей любил общаться с пассажирами по громкой связи. Он с удовольствием произнес положенную по инструкции речь и удовлетворенно улыбнулся. Предстояли два выходных и приятный вечер в компании друзей.

Роман с Ульяной оказался краткосрочным, но тем не менее он оставил приятные воспоминания. Три дня безудержной страсти, до дрожи, до искр из глаз. Раскрепощенная, яркая, с четкими линиями волнующего тела, Ульяна заводила с пол-оборота. Они срывали друг с друга одежду и с разбегу бросались в любовь. В его квартире не осталось поверхности, где бы они с Ульяной не предавались любовным утехам. Подоконник огромного эркерного окна – и тот был освоен ненасытной парочкой. Андрея возбуждало обнаженное тело Ульяны на фоне вычурных крыш старого города, видимых с его последнего этажа. Ульяна сексуально курила, стоя все там же у эркера, и закатное солнце роняло золотистые блики на ее глянцевую кожу.

Морозов почти влюбился. То, что между ними происходило, было похоже на морок, сладкий наркотик, уносящий в иную реальность. В этой реальности Ульяна была богиней, в воле которой возносить на небеса и бросать в бездну. Ее изящные руки, осанка, спина, балетные ноги, гордая поступь Валькирии… Она сама – венец творения. Уверенный взгляд царицы. В темных, как горький шоколад, глазах – холод. Андрей поймал себя на мысли, что хочет любви. Чтобы и Ульяна его любила, а любить она не будет. Откуда он это знал, Морозов не думал. Чувствовал, а чувства его никогда не подводили. Страсть, поразившая его мгновенно, как молния, так же быстро и исчезла.

Андрей распахнул дверь парадной и шагнул в свежесть ночи. Это было время между «вчера» и «сегодня». Во дворе единственное светлое окно, о хозяевах которого, как и о Морозове, сложно было сказать – они уже встали или еще не ложились.

Колеса кейса скользнули по луже, брызги грязи упали на его форменные брюки.

– Епишкина мышь! – ругнулся Морозов. Он не был склонен к суевериям, но статистика его личных наблюдений подтверждала, что подобная неприятность предвещает какую-нибудь шероховатость в рейсе.

Двор-колодец, в доме которого Морозов снимал квартиру, освещался двумя тусклыми фонарями. «Пора отсюда валить», – подумал Андрей. Он давно присматривался к рынку недвижимости с целью покупки квартиры.

Не то чтобы Морозов не любил ночные полеты… Хотя кто их вообще любит? Голова соображает медленно и увеличивается риск наделать ошибок. Приходится напрягаться больше обычного. К концу полета неизбежно срубает в тревожный, липкий сон, но спать нельзя. Посадка – самый ответственный этап в рейсе. Поднять самолет в воздух может любой дурак, а вот чтобы его посадить, требуется умение.

Предстоял разворотный рейс в Калининград. Храброво не самый легкий аэропорт из-за туманов и дождливого климата. Из дома до Пулкова Андрей добрался без приключений. Санчасть, брифинг, загрузились на самолет. Взлет прошел в штатном режиме, и ничто, как говорится, не предвещало.

С тех пор, как Прибалтика закрыла небо для российских самолетов, расчетное время пути увеличилось. Экипажу это только на руку: дольше полет – выше зарплата. Раньше, пролетая вдоль береговой линии, в ясную погоду можно было рассматривать города балтийских государств. Теперь их путь проходил над нейтральными водами, откуда одинаково плохо видно и Швецию, и Литву.

Эшелон² набран, все процедуры выполнены. Только Морозов стал проваливаться в сон, как раздался звонок в дверь.

– На борту неадекват! – встревоженно доложила проводница.

– Дебош изволят учинять? – невозмутимо уточнил Андрей.

– Пассажир бизнеса требует «Просекко», а у нас его нет. Он уже весь самолет разбудил, – пожаловалась молодая, совсем еще малоопытная стюардесса.

– Понял, Леночка. Иди в салон. Будет ему «Просекко» и «Каберне Совиньон» в полицейском участке.

Андрей нажал кнопку и по громкой связи произнес проникновенную речь, суть которой заключалась в том, что в случае нарушения порядка он имеет право в интересах безопасности вернуться в аэропорт вылета. Неустойку придется платить виновнику инцидента.

– Андрей Константинович! Вы волшебник! – просияла явившаяся проводница. Она принесла чай для экипажа.

– Успокоился?

– Спит как младенец. Поначалу тряс фээсбэшной корочкой, но, когда услышал про неустойку, угомонился.

Андрей понимающе кивнул. На борту каждый первый дебошир «служит в ФСБ» и «ты знаешь, кто я такой?!». Обычно граждане распоясываются под воздействием алкоголя, особенно когда среди проводников нет парней, как сегодня.

Физическая форма Морозова позволяла ему унять нарушителей, но выходить в салон пилотам категорически запрещалось.