Kitobni o'qish: «Горячее эхо песков»

Shrift:

Серия «Спецназ КГБ»

Предисловие

1947 год. Советский Союз восстанавливает силы после самой страшной войны в истории человечества. Этот период позже назовут “сталинским экономическим чудом”. Заново отстраивались разрушенные города, цены на продукты становились ниже. За год до этого вышло постановление Совмина “О повышении заработной платы и строительстве жилищ для рабочих и инженерно-технических работников предприятий и строек, расположенных на Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке”. Этот документ позволял брать квартиры в ипотеку на 12 лет всего лишь под один процент. Сегодня это выглядит откровенно фантастично. У людей появляется надежда на нормальную, счастливую жизнь, а у КГБ – масса новых задач, главная из которых состояла в защите границ СССР.

В том же 47-м начался индо-пакистанский конфликт, который стал причиной многих индо-пактистанских войн и явился одной из самых драматичных страниц в истории Индии ХХ столетия. За 24 часа великое многонациональное государство, как древняя Троя, пало, поделившись на две части – Индию и Пакистан. Началась миграция населения, ставшая настоящим кровавым хаосом. На протяжении нескольких столетий Бхарат – так еще называли Индию – являлась колонией Британии. Уникальность этого государства заключалась в том, что на его территории проживало множество народов, исповедующих разные религии и имеющих свою культуру. Индуисты, мусульмане, сикхи, христиане сосуществовали в мире, не наступая друг другу “на ноги”. Но двадцатый, полыхающий войнами и революциями век внес свои коррективы в этот мир. Первые конфликты начались между индуистами и мусульманами, которые уступали им по численности. Лидер мусульманской лиги Али Джинна понимал, что в новой, независимой Индии мусульмане будут политическими и культурными изгоями.

Представитель Соединенного Королевства Джулиан Монтегю, назначенный Верховным комиссаром, должен был разработать границы новых государств. Раздел проводили в спешке, не считаясь с тем, что в итоге получат живущие здесь люди. Что в итоге? Бывшие добрые соседи вдруг стали заклятыми врагами, семьи разрывали родственные узы из-за религиозных убеждений и разности в менталитете. Яблоком раздора явился Кашмир, которым на тот момент правил индуист, махараджа Хари Сингх. Против его правления вспыхнуло восстание, вслед за которым с территории Пакистана в княжество вошли ополченцы из племен афридиев, юсуфзаев и асудов. Территория Кашмира была занята, так появилось суверенное образование – Свободный Кашмир, которое вошло в состав Пакистана. “Ответка” прилетела сразу: Хари Сингх, в свою очередь, заявил, что Кашмир присоединяется к Индии, и попросил военной поддержки правительства Бхарата. Раздел Индии заложил фундамент для множества проблем, которые сохранились на десятилетия.

Разумеется, такой гигант, как Советский Союз, не мог оставаться в стороне от этих конфликтов, и в конце 50-х годов он забрал под свою защиту Индию, а Пакистан примкнул к “западным” военно-политическим блокам СЕНТО и СЕАТО.

“Контора”, как называли в те времена Комитет госбезопасности, модернизировала подготовку спецназа, сделав его инструментом высокой точности при выполнении заданий. Формируя боевую группу, психологи оценивали в первую очередь способность кандидатов в спецназ действовать под давлением, сохранять хладнокровие и принимать решения в экстремальных условиях. Предпочтение отдавалось офицерам КГБ, военным из ВДВ, морской пехоты или ГРУ, уже имевшим боевой опыт. Отбор был жестким: из сотен кандидатов отбирались единицы. Для кандидатов создавали ситуации, имитирующие реальные операции, например внезапные нападения или допросы. Будущие супергерои должны были уметь освобождать заложников в ограниченное время, демонстрируя командную работу. Такой отбор мог длиться месяцами, и даже самые подготовленные люди выбывали из участия в отборе из-за психологического давления или недостаточной стрессоустойчивости. Те, кому удавалось выдержать испытания, проходили спецподготовку, в результате которой владели самбо, дзюдо и боксом, с акцентом на прикладные техники – удары в уязвимые точки, удушения, обезоруживание, а также всеми видами оружия: от пистолетов до снайперских винтовок и пулеметов. Особое внимание уделялось стрельбе в движении и в условиях плохой видимости. Тренировки проходили в горах Кавказа, сибирской тайге или пустынях Средней Азии, где бойцы совершенствовали навыки ориентирования, добычи пищи и оказания первой помощи.

Именно такой была группа спецназа КГБ в составе десяти человек под управлением майора Кирилла Иваницкого. Она специализировалась на подрыве объектов, саботаже и разведке. Бойцы изучали взрывное дело, маскировку и методы внедрения в тыл врага.

Глава 1

В августе 1979 года группу Иваницкого отправили на очередное задание – в Пакистан. Но уже через две недели спецподразделение перестало выходить на связь. Люди пропали. Будто и не было никогда славной десятки тренированных, опытных, обстрелянных бойцов, побывавших до этого в самых сложных передрягах.

Пакистанское правительство приняло решение построить крупный завод по производству танков. За основу решено было взять китайскую версию танка Тип–59, которая, в свою очередь, являлась копией знаменитого Т–54. Пакистанские разработчики решили создать новые смертоносные машины со сваренной башней и двигателем от Leopard 1 мощностью 1200 лошадиных сил. Основным орудием должна была стать 125-мм гладкоствольная пушка, копия советской 2А46, но со значительными улучшениями. Индия на тот момент уже закупала танки у СССР и знала, что в Пакистане планируется строительство завода. Разумеется, субсидировала создание предприятия западная сторона.

Индией в то время правил Нилам Санджива Редди, занявший пост президента в 1977 году. Он начинал как один из лидеров национального движения, в начале 30-х годов вступил в партию ИНК – Индийский национальный конгресс, некоторое время был ее руководителем. Принимал активное участие в кампании гражданского неповиновения. Редди являлся серьезным противником Индиры Ганди, которая в 1969 году сделала все, чтобы Санджива не стал президентом, призвав однопартийцев “голосовать по совести”. И у нее это получилось, тогда Редди не прошел во власть, однако в 1977 году он смог набрать необходимое количество голосов на выборах и получил доступ к управлению страной.

Редди обратился к советскому руководству с просьбой о помощи, и, таким образом, группа Иваницкого отправилась в опасную командировку. В ее задачу входило уничтожение почти построенного танкового завода. Все было продумано и выверено до мелочей.

Но группа бесследно исчезла.

Советская резидентура, пытаясь разузнать, что случилось с Иваницким и его бойцами, сбилась с ног, но на след исчезнувшей спецгруппы так и не вышла. Подключился российский дипломатический корпус в Пакистане, но и он не смог получить хоть какой-нибудь стоящей информации об исчезнувших бойцах.

Миновал почти год, как исчез Иваницкий со своими людьми, но никаких известий о них так и не было. Десятерых бойцов спецназа и их командира внесли в скорбные списки пропавших без вести. А по сути, стали считать погибшими.

* * *

И вдруг случилось неожиданное: появилась надежда на то, что группа Иваницкого, возможно, и не погибла или погибла не в полном составе. Надежда появилась в результате информации, добытой советской резидентурой в Пакистане. Собственно, это была не полноценная информация, которой можно было бы безоглядно верить, а больше слухи. Но все же… Ведь до сей поры об Иваницком и его товарищах не было даже слухов.

А взялись они из агентурного донесения, которое получил советский разведчик с литературным псевдонимом Алексей Толстой. Агент обладал широкой агентурной сетью среди местных жителей. Одним из таких агентов был некий субъект неопределенных лет и таких же неопределенных занятий – Саанп. Такое труднопроизносимое и непривычное для русского уха имя в переводе с урду звучало как “змея”. Тип этот был мутный, но вместе с тем пронырливый. За те деньги, которые платил ему Толстой, он, случалось, добывал весьма ценные сведения. Откуда и каким образом, разведчик не знал, поскольку Саанп предпочитал не рассказывать о средствах, которые он использовал для достижения своих целей. К слову сказать, он и был чем-то похож на змею, этот самый Саанп: отчасти внешностью, но больше всего повадками. Но агентом он был ценным, и Толстой это ценил.

Эта встреча проходила в харчевне на одном из исламабадских рынков – шумной, многолюдной и разноязыкой, без особых претензий на изыски. Здесь все кричали, и, казалось, никто никого не слушал. Говорить на секретные темы в таком месте было удобно. Никто на тебя не обращает внимания, тем более Толстой был одет, как одеваются местные, да и внешне напоминал местного жителя.

– Ну и что ты мне скажешь? – спросил Толстой у агента. – Что слышно в Исламабаде? А в Пакистане в целом?

Разговор шел на языке урду, хотя мог идти и на английском: и Толстой, и Саанп оба знали эти языки. Но говорить в присутственных местах по-английски было довольно-таки опасно. Еще свежа была в памяти народной эпоха английского владычества, и помнил еще народ все то горе, которое она причинила. Сгоряча могли и побить, если бы кто-то обратил на это внимание.

– На этот раз я тебе не скажу ничего, – почти не разжимая губ (такова у него была манера разговаривать) произнес Саанп. – Так, всякие мелочи. Слухи…

– Иногда слухи бывают важными, – заметил Толстой. – Тебе ли этого не знать?

– Знаю, – ответил Саанп. – Но это, кажется, не тот случай. Да и недостоверные они. Я их слышал вчера на базаре. А на базаре, сам знаешь, болтают всякое. Даже о конце света, который должен наступить ровно через три недели.

– И что, ты будешь сейчас рассказывать мне о конце света? – усмехнулся Толстой.

– Нет, – продолжил агент. – Я хочу рассказать о другом. О восстании…

– О каком еще восстании? – насторожился Толстой. – Кто восстал на этот раз? Против кого? Где?

– Говорят, что в пустыне Тар, – сказал Саанп. – Слышал о такой?

Разумеется, Толстой слышал о пустыне Тар. Он прекрасно знал географию Пакистана, как и полагалось опытному разведчику. Пустыня Тар находилась на востоке страны. Большая ее часть принадлежала Индии, остальное – Пакистану. Суровое и малолюдное это было место, как и полагается настоящей пустыне. И тем более было удивительно, что там кто-то против кого-то восстал.

– Слышал я о такой пустыне, – сказал Толстой. – Имею представление. Ну и что там случилось? Что говорит народ? И откуда он знает об этом? Где Исламабад, а где пустыня Тар? Далековато будет…

– Может, ветром принесло? – ухмыльнулся Саанп. – Или перелетные птицы сообщили. Народ – он всегда все знает.

– Убедил, – сказал Толстой. – Так что все-таки говорит народ?

– Народ говорит, что в пустыне Тар имеется какая-то тюрьма. Специальная тюрьма, где содержатся какие-то особенные преступники. Говорят, это страшное место… Чем оно страшное и почему, я от народа не услышал. Но, говорят, попасть туда можно запросто, а вот выбраться – никак. Это путь в один конец. Что-то вроде того света. Туда тоже можно попасть в любую минуту, а кто видел тех, кто оттуда вернулся? Вот так и тюрьма в пустыне Тар…

– И все-таки там восстали? – уточнил Толстой.

– Так говорят люди на базаре, – ответил Саанп. – А если говорят, значит, неспроста. Значит, это было громкое восстание. Такое громкое, что слухи о нем докатились до Исламабада.

– Расскажи обо всем подробнее, – попросил Толстой. – Не упуская ни одной мелочи.

– Да и рассказывать-то почти нечего, – сказал Саанп и повертел головой. – Говорят, кто-то попытался из той тюрьмы сбежать, но вроде как неудачно. Не знаю почему. Те самые беглецы разоружили тюремную охрану, запаслись оружием и заперлись в тюремной башне. Да так надежно, что никто не может их оттуда выкурить вот уже неделю. Хотя и солдат туда нагнали едва ли не целую армию. Да еще, говорят, на помощь солдатам прибыли какие-то иноземцы. То ли американцы, то ли англичане. Говорят, что это не простые иноземцы, а какие-то особенные…

– Что значит “особенные”? – спросил Толстой.

– Народ говорит, что они умеют даже бегать по стенам, – с иронией произнес Саанп. – И чуть ли не по потолку. Вот такие это люди. А все равно выкурить повстанцев из башни не могут.

– Угу… – в задумчивости кивнул Толстой. – По стенам и даже по потолку… А все равно выкурить не могут…

– Так говорит народ на базаре, – повторил Саанп.

– А что говорит народ о самих повстанцах?

– Разное говорят, – сказал Саанп, – но ничего конкретного. Правда, краем уха я слышал, будто кто-то называл тех повстанцев “холодными людьми”.

– “Холодными”? Что это значит?

– Так у нас называют тех, кто проживает в холодных краях. Например, в горах. Или на севере. Ну или тех, кто там родился. Холодные люди. Люди из снега и льда.

– Вот как? Значит, холодные люди… Которые родились на севере… Ну а сам-то ты что думаешь по этому поводу?

– На пустом месте слухи не рождаются, – рассудительным тоном произнес Саанп. – У каждого слуха есть источник. Думаю, в пустыне Тар и впрямь случилось что-то этакое. Кто-то попытался вырваться с того света. Из ада. И похоже, до сих пор пытается. Да только что толку. Все равно их погубят в этой башне. А может, уже погубили… Пустыня Тар от нас далеко, и слухи оттуда идут долго. Очень может быть, что все, о чем судачит народ, случилось неделю назад. А может, и две. А вот что там сейчас, в той тюрьме, – кто может знать?

Глава 2

Толстой был опытным разведчиком, поэтому к тому, что ему рассказал Саанп, отнесся исключительно серьезно. Расставшись со своим осведомителем, он принялся думать. Ну а где размышления – там и выводы.

Итак, в пустыне Тар, которая находится на востоке Пакистана, на самом его краю, имеется некая тюрьма. Толстой об этом уже слышал, но не придал значения, а просто зафиксировал этот факт в цепкой памяти разведчика. Слышал он также и о том, что в той тюрьме находятся какие-то особые преступники. Враги режима, враги государства. В общем, что-то в этом роде.

Исходя из элементарной логики, так оно и должно быть. В каждом государстве имеются специальные тюрьмы, в которых содержатся те, кого это государство считает своими врагами. Обычно такие тюрьмы расположены в отдаленных, труднодоступных, суровых местах. Пустыня – как раз и есть такое место. И стало быть, народная молва, распространяющаяся по базарам Исламабада, имеет под собой основу. Саанп прав: на пустом месте слухи не рождаются – это дело абсолютно невозможное.

Возникает вопрос: кто там содержится? Саанп рассказал, что в той тюрьме заключенные устроили бунт. То есть вначале они попытались из тюрьмы сбежать, но по какой-то причине это у них не получилось. Тогда они разоружили охрану, запаслись оружием и, по всей видимости, провиантом и водой, потому что без еды и воды долго не повоюешь, особенно в пустыне, и заперлись в какой-то башне. Что это за башня, откуда ей взяться в тюрьме, расположенной в пустыне? Разве что в Мирпуре…

Толстой слышал про это гиблое место. Из этого заведения можно было вообще никогда не выйти живым. На узников сразу же надевают кандалы с цепью и пристегивают к стене, как собак. В случае сопротивления или малейшего возмущения надевают еще и обруч на голову, а в зубы засовывают уздечку. Так приходится ходить до тех пор, пока охранники не сжалятся или не выпишут сотню палок для профилактики, а потом снимут оковы.

Кормят лепешками из травы и гнилой водой, иногда, в качестве поощрения, дают кашу. Эта тюрьма настолько изолирована от остальной цивилизации, что все заключенные, которым удалось сбежать, погибли, пытаясь пересечь пустыню. Объект неприступен до такой степени, что его часто сравнивают с американским центром содержания под стражей Гуантанамо на Кубе. Рядом нет никакого жилья, так что помочь в случае побега некому. И если в сибирской тайге можно собрать ягоды, грибы, а при наличии ножа и поохотиться, набрести на охотничью избушку, то в пустыне, кроме изнурящей жары, скорпионов и змей, нет ничего. Нужно пройти по песку несколько сотен километров без доступа к воде, чтобы добраться до города. По этой причине все заключенные, пытающиеся сбежать из этой тюрьмы, умирают по дороге.

Вот только откуда там башня и что это за строение?

Эти бунтари заперлись и воюют. И, судя по всему, успешно. Настолько успешно, что с ними пока не может справиться ни тюремная охрана, ни прибывшие ей на помощь то ли английские, то ли американские солдаты. Спецназовцы, должно быть, потому что это их прямая задача – усмирять всевозможные тюремные бунты. Это они умеют, этому они обучены. Но ведь и это еще не все! Саанп сказал, что тех повстанцев народная молва называет “холодными людьми” – так в здешних краях именуют тех, кто проживает либо высоко в горах, где, как известно, холоднее, чем на равнине, либо в далеких северных странах.

Значит, “холодные люди»… Над этим образным и отчасти поэтическим выражением следует поразмышлять с особой тщательностью. В этом выражении явно таится какой-то особый смысл. Откуда в далекой южной пустыне взяться таким людям? Допустим, это жители окрестных гор. Может ли быть такое? Вполне. Но может быть и другое. Например, эти тюремные повстанцы – жители какой-нибудь северной страны. Но какой именно и откуда они здесь взялись? И как угодили в страшную тюрьму посреди азиатской пустыни?

Далее. Эти люди угодили в здешнюю тюрьму. И не в обычную тюрьму, а в такую, где сдержатся наиболее опасные, с точки зрения властей, преступники. Политические преступники, иначе говоря. Пускай это будет второй факт.

Теперь факт третий, и уже не предположительный, а, можно сказать, вполне реальный. Эти люди, судя по всему, умеют воевать, причем в самых неподходящих для этого условиях. Затерянная в пустынных песках тюрьма как раз и есть такие условия. Спрашивается: откуда они могли прибыть? А что, если из Советского Союза? А почему бы и нет? Тем более в Пакистане есть немало советских граждан, и Толстому это прекрасно известно. Тут и строители, и ученые, и военные… Конечно, это не простые военные, а замаскированные, например, спецназовцы.

Стоп! Спецназовцы! Ведь, если разобраться, даже исходя из тех скудных сведений, которые предоставил Толстому Саанп, те гипотетические и полумифические повстанцы в пустынной тюрьме напоминают своими действиями именно профессионалов. Да-да, так и есть! В их действиях угадывается спецназовский почерк. Конечно, если не считать неудавшегося побега. Но опять же, мало ли какие причины побудили этих людей прервать побег и запереться в башне.

Итак, предположим, что это и впрямь бойцы спецназа. А отсюда вопрос: чей это спецназ? Откуда он там взялся? Для чего? И как угодил в далекую тюрьму в пустыне?

А что, если это советские спецназовцы? Почти год назад в Пакистане бесследно исчезла группа спецназа КГБ, командиром которой был Кирилл Иваницкий. Толстой это прекрасно знал, ведь именно он пытался выяснить, что стало с группой и куда она подевалась. Он, образно выражаясь, перерыл едва ли не все пакистанские пески, чтобы напасть на след исчезнувшей группы, но так и не напал. Она бесследно исчезла, будто и впрямь провалилась сквозь землю.

А что, если эти “холодные люди” и есть исчезнувшая группа Иваницкого? Во всяком случае, это надо проверить. Причем в самом ускоренном темпе. Потому что понятно: кем бы повстанцы ни были, они обречены. Долго держаться против превосходящих сил противника ребята все равно не смогут. Закончится у них еда и вода, боеприпасы – и что тогда?

Надо принять самые экстренные меры. Но сначала посоветоваться с резидентом, тот свяжется с центром, а уж затем будут предприниматься какие-либо действия. О том, какие это должны быть действия, Толстой пока не имел представления. Это будет решать не он. Его дело – срочно обо всем доложить в вышестоящую инстанцию.

Bepul matn qismi tugad.