Kitobni o'qish: «Присяга Российской империи»
Памяти российских военных летчиков
подполковника Юрия Дейнеко,
майора Олега Федусенко,
майора Григория Колчина
майора Сергея Сухорукова
посвящается.
Все события, описанные в данной книге, вымышлены. Всякая связь с похожими людьми или близко совпадающими фактами случайна и непреднамеренна.
Часть первая
Граница
Таджикистан, пограничная застава Нижний Дусти. 18 августа 1999 г. 13:20
Несмотря на настежь распахнутое окно и нежно шелестящую за ним листву абрикосов, в кабинете стояла жуткая духота. Хотя середина лета осталась далеко позади, в узкой горной долине температура никак не опускалась ниже тридцати градусов в тени. А что творилось на солнце – и подумать страшно. В такие дни капитан Илья Ралусин начинал завидовать молодым лейтенантам и прапорам, уходящим в дозор к недалекому Пянджу. Там хоть ветерок обдувает, прохлада от воды веет… Хотя – при такой службе сапог от силы на полгода хватает. А ботинок – и того меньше.
Правда, был и один плюс. Группировка в Таджикистане считалась в зоне чрезвычайной ситуации, а потому здесь выслуга шла год за три, плюс полуторный оклад. Это означало, что уже к тридцати годам, будучи все еще достаточно молодым и крепким, он уже заработает себе полнокровную военную пенсию. А часто ли в средней полосе встречаются такие бодрые, поджарые, кареглазые, русоволосые со слегка приплюснутым носом капитаны двадцати семи лет от роду? Фиг бы он капитанские погоны выслужил, если бы не Пянджский погранотряд.
Хрипло затренчал звонок селектора. Офицер нажал мигающую кнопку поста у ворот, и тут же услышал встревоженный голос:
– Товарищ капитан, штабной «УАЗик» на дороге!
– Понял, иду! – Ралусин торопливо захлопнул папки с рапортами, бросил их в сейф, запер на два оборота и, опустив ключ в карман, поднялся из-за стола.
Обнесенная двумя рядами колючей проволоки застава, состоящая из штабного здания, навеса для боевой техники, двух казарм и трех домов для офицерских семей за ними отличалась от окружающего серого пространства прежде всего количеством клумб, газонов, фруктовых посадок и просто пятен зеленой травы. Уложенный три года назад до самого Пянджа шланг позволял обитателям небольшого военного городка не экономить воду, щедро поливая посадки, и растительность отвечала взаимностью. Правда, всегда оставался риск того, что «духи» попытаются отравить воду, а потому для питья люди ее почти никогда не употребляли – все равно приходилось возить бочками из Джиликула. От штаба к первому КПП вела мощеная широкими бетонными плитами дорожка, и по ней можно было бежать, не поднимая пыли и не боясь запачкать начищенные с утра ботинки.
Впрочем, как капитан ни спешил, командир первого взвода уже докладывал, вытянувшись по струнке и отдавая честь:
– Товарищ полковник, за время моего дежурства происшествий не случилось! Дежурный по заставе лейтенант Молодценко!
«Молодец, мальчишка, – мысленно похвалил подчиненного Ралусин. – Вроде, домой обедать уходил. А на проходной раньше меня оказался».
– Вольно, лейтенант, – разрешил полковник, протягивая руку для пожатия. Кряжистый, высокого роста, всегда гладко выбритый Чупара официально числился в первом отделе штаба дивизии, хотя большую часть времени проводил в Москве. И то, что в последнее время этот странный человек зачастил к нему в часть, кольнуло Илью Ралусина неприятным предчувствием.
– Товарищ полковник, – перешел на строевой шаг капитан. – Начальник заставы…
– Вольно, капитан, – перебил его гость. – На заставе все в порядке?
– Потерь за минувшую неделю не было, раненых тоже. Двое рядовых лежат в медчасти с подозрением на дизентерию. Похоже, на бахчу в наряде сбегали, но не признаются.
– Хорошо, – кивнул полковник. Рукопожатие у него было короткое, но крепкое.
– Дежурный, – кивнул лейтенанту Ралусин, – пропустите машину в часть.
– Есть, – молодцевато отдал под козырек лейтенант и развернулся к солдатам наряда: – Открыть ворота!
Между тем полковник уже шел по дорожке, негромко интересуясь:
– А ничего странно в последние дни вы не замечали, капитан?
– Что значит – странное? – нагнал его начальник заставы.
– Это и значит, – пожал плечами гость. – Незнакомые люди, попытки перейти границу не к нам, а от нас, признаки прощупывания системы охраны?
– Послушайте, товарищ полковник, – не выдержал Ралусин. – Может быть, вы поделитесь информацией, которая вызывает такие тревожные ожидания?
– Радиоперехват отметил странную активность в этом районе, – с неожиданной легкостью признался Чупара. – Спутниковые телефоны размножились, портативные передатчики. Так что, или готовят что-то или, наоборот, отсюда перебежчика ждут.
– Думаете, что-нибудь серьезное?
– Пока не знаем. Но ротную тактическую группу, усиленную броней, за тобой развернули. Посему, ежели чего, за пару часов ты получишь поддержку по полной программе.
– Это у…
Дальнейшие слова офицера заглушил рев сирены. Ралусин рефлекторно взглянул на часы, засекая, сколько времени уйдет на сборы. Уже через сорок секунд из левой казармы выскочили первые бойцы, через полторы минуты оба дежурных взвода подбегали к навесу с «броней». Пограничники привычно заскакивали на крышу и бока двух БТРов. Один из них, выстрелив из глушителя черным облаком, тронулся с места. Натянулся буксировочный трос – вторая бронемашина тоже начала выкатываться из-под навеса. На миг второй БТР словно запнулся, потом громко зарычал.
Со стороны реки послышались россыпи автоматных очередей, грохнул одиночный взрыв.
– Ну же, давай! – не выдержав, замахал рукой капитан.
Водитель второй машины выскочил – но тут рычание его двигателя оборвалось. Пограничник выругался, полез обратно за рычаги. Его снова дернули, двигатель опять завелся практически сразу, но теперь водитель немного выждал, давая дизелю прогазовку. Вместо него на песок спрыгнул кто-то из солдат, сдернул с крюков обеих машин трос, бросил его прямо под ноги, дал отмашку:
– Свободен!
Интенсивность перестрелки нарастала. Оба БТРа сорвались с места, устремляясь на помощь – но вторая машина опять клюнула носом и заглохла.
– Зюмин, пошел! – махнул командиру первого взвода капитан. – Не жди, иди на помощь!
Лейтенант на броне кивнул, застучал кулаком по броне, приказывая разгоняться. А водитель второго БТРа, выбравшись на песок, зло пнул колесо ногой, повернулся к начальнику заставы:
– Товарищ капитан, ну вы же знаете! Кольца надо поршневые менять! Ну, не идет она, с-сука, пока холодная!
– Капитан, – окликнул Ралусина гость. – УАЗик.
– Точно! – моментально встрепенулся Илья. – Рохля, жилет! Остаешься за старшего! Юсупов, Рудченко, за мной!
Он быстро отобрал у спустившегося с «брони» старшего лейтенанта автомат и жилетку с боекомплектом, побежал к легкому российскому джипу, следом устремились двое прапорщиков из второго взвода и полковник.
– Я вперед сяду! – предупредил капитан, видя, что штабной гость не намерен ожидать результатов на заставе. – Дорогу покажу!
Внутри, помимо водителя, обнаружились еще двое автоматчиков. Ралусин высунулся наружу, замахал рукой на прапорщиков:
– Назад садитесь, с «кормы».
Полковник влез к своим на задний диван, и тут же скомандовал:
– Поехали!
Уаз, лихо сорвавшись с места, вылетел через ворота, повернул вслед за ушедшим бронетранспортером.
– На взгорок за БТРом не поворачивай, жми прямо, – приказал капитан, осматривая оружие: граната в подствольнике есть, магазин снаряжен. – Дорога пойдет по расселине, выведет прямо к ручью. Он мелкий. Пересекаем вброд. За ним, с левой стороны, большой валун. Заскакивай за него и останавливайся.
Машина прыгала по холмистой дороге, как настоящий козел, но скорости не снижала. Вылетающие из-под колес булыжники били в днище с такой силой, что казалось, будто они попадают по пяткам. Боковые стекла были сняты, и салон моментально наполнился густой пыльной пеленой, вопреки всем законам физики и здравому смыслу не желающей выдуваться наружу.
– Метров двести еще, – предупредил капитан, перевел флажок предохранителя на автоматический огонь и передернул затвор.
УАЗ лихо скакнул еще пару раз, по самую крышу погрузился в расселину, пробитую за миллионы лет дождевыми потоками, после чего неожиданно вылетел на простор сверкающей тысячами солнечных бликов реки. Далекое стрекотание автоматов неожиданно оказалось совсем рядом, резко ударив по ушам. Колеса подняли облака брызг, мгновенно осадивших пыль и приятно освеживших лицо. Не дожидаясь, пока водитель остановится, капитан выскочил наружу, пробежал несколько шагов по колено в реке, оглядывая поле боя на противоположном берегу.
По самому гребню довольно пологого холма шел БТР и вел огонь из пулемета куда-то вверх по течению. Оттуда огрызались залегшие за скалами контрабандисты. Остальных пограничников видно не было, но слышалась активная стрельба. Хуже было то, что два духа засели здесь, в тылу у первого взвода и спиной к подоспевшему отряду. Причем один уже целился в бронемашину из гранатомета.
– Вот, блин! – Ралусин вскинул автомат, но гранатометчик успел выстрелить первым. В районе переднего колеса ало полыхнул взрыв, повалили клубы дыма. – Сволочь!
Капитан высадил в духа длинную очередь – от белоснежного халата полетели кровавые ошметки. Второй афганец успел обернуться и прямо в лицо получил плотный залп из пяти автоматов.
– За мной! – Илья, стараясь держаться у кромки воды, чтобы в любой момент отскочить к крупным прибрежным валунам, побежал вверх по течению. Среди камней вся четче и четче различались халаты отбивающихся контрабандистов. Капитан жестом скомандовал своей группе залечь среди береговых камней, и они открыли огонь во фланг афганцам. Те мгновенно сообразили, что им отрезают путь домой и, побросав все, что имелось в руках, кинулись бежать. Двоих пограничникам удалось подстрелить, но трое духов все-таки ушли.
Начальник заставы сразу кинулся на холм, к горящему жирным сальным дымом БТРу, заглянул в люк.
– Я здесь… – тихо предупредил весь закопченный, а местами еще и окровавленный водитель с сержантскими лычками на погонах.
– Ты как, Сережа? – присел капитан рядом.
– Целый я… Когда рвануло, головой о стенку стукнуло сильно, да морду железом ободрало. В моторном отсеке взорвалось. На мину, наверно, наехал.
– Точно цел?
– Цел, товарищ капитан. Я кости все уже ощупал. И дырок нет. Только голова кружится.
– Ну, хорошо, отдохни тогда пока.
Илья Ралусин выпрямился, посмотрел на чадящий бронетранспортер, потом злобно сплюнул:
– Вот твари, последнего БТРа лишили.
Возле подбитой машины начальник заставы оставил пост из трех человек, контуженного пограничника уложили в УАЗ, после чего тревожная группа пешком отправилась назад. К этому времени водителю второй машины удалось каким-то образом оживить свой бронетранспортер, и Ралусин, увидев сизое марево вокруг раскаленной на солнце стальной коробки, отправил водителя притащить в расположение части подбитого собрата.
– Теперь я в заднице, – без всяких выкрутасов сообщил Илья представителю штаба, войдя вслед за ним в свой кабинет. – Одна «броня» подбита, у второй двигатель изношен в полный хлам. Без прогрева в четверть часа даже летом с места не сдвинуть. То есть, остался пешим. А мои ребята и без прикрытия, и без огневой поддержки, и без возможности быстрого маневра. Можно вешать большой плакат: «Ворота для завоза наркотиков открыты здесь».
– Не горячись, капитан. Я сообщу командиру тактической группы, он поможет тебе техникой.
– Отдаст свою? – Ралусин криво усмехнулся. – Так я и поверил.
– Когда я вернусь в дивизию, то попрошу выделить вам на время пару танков. У меня есть некоторое влияние на Перминова.
– Что мне с этими танками делать? – развел руками капитан. – Эти дуры только солярку хорошо жрать умеют. Тяжелые, неповоротливые, отсеков для загрузки припаса или вывоза раненых нет.
– Положим, десант у них на броне ты перебросить все-таки можешь. А по огневой мощи танки превосходят БТРы на несколько порядков, – возразил полковник.
– Вот именно, – кивнул Ралусин. – На хрена мне эти «порядки»? С танкового главного калибра по контрабандистам – это не то что из пушки по воробьям, это из пушки по мухам получается. Мне нужна машина легкая и подвижная, с крупнокалиберным пулеметом или автоматической пушкой. А танком наркокурьеров не напугаешь. Они ведь как тараканы, воевать не собираются. Они незаметно проскочить хотят, и удрать со всей доступной скоростью.
– Ну, используешь пока «семьдесят вторые». – Полковник Чупара сел на стул, снял и положил на стол фуражку, пригладил волосы. – А свои БТРы отправишь пока в дивизионные мастерские. Их там тебе подлатают и быстро вернут.
– Не смешите меня, товарищ полковник! – Илью «понесло», и остановиться он уже не мог. – Можно подумать, я не знаю, как у нас с запчастями дело обстоит? Ни хрена нет в ваших мастерских! Из России никаких узлов не поставляется, новой техники на ближайшие двадцать лет даже не планируется, здесь на запчасти старые машины разбирают. А много на поношенных деталях наездишь?
– Делаем, что можем.
– А что делаем, товарищ полковник? Вы, штабной офицер, можете мне объяснить, почему нас, единственную воюющую дивизию, как пасынков каких-то, на голодном пайке держат? Мы что, Америку защищаем? Или таджиков? Если мы не нужны – тогда какого хрена нас здесь держат? А если нужны – почему ни оружия, ни прочего снабжения нет?
– То, что нужны, я думаю, ты и сам понимаешь, капитан, – задумчиво ответил Чупара, разглядывая горячащегося офицера. – Парадокс заключается в том, что нужны вы Родине, а снабжением занимается чиновник. Потому и думает он в первую очередь не о ваших нуждах, а о том, чтобы крышу у себя на даче перекрыть.
– Эт-то как? – запнулся Ралусин.
– Отвечаю как есть, – развел руками полковник. – В какой стране живем, так и воюем. – Видя, что начальник заставы настороженно замер, гость вздохнул, выудил из кармана плоскую, обтянутую кожей флягу и предложил: – Давай, капитан, снимем стресс после боевого выезда.
Илья машинально извлек из кармана ключ, открыл сейф, достал из него две стеклянные стопочки. Потом отошел к окну, дотянулся до ветки дерева и сорвал несколько желтых, покрытых тонкой жесткой шерсткой, абрикосов. Вернулся к столу, положил их на бумажку рядом с уже наполненными стопками и наконец спросил:
– А почему ему по шапке не дадут, чиновнику этому?
– Однако, сложный ты вопрос задаешь, капитан, – усмехнувшись, покачал головой гость. – Скажем так: не за что. Он ведь вроде и не ворует, и интересы государства блюдет. Просто думает чуть-чуть иначе. Не о том думает, чтобы снабжение для тебя организовать, а о сохранении полномасштабного складского резерва и экономии финансовых средств. Ему ведь за это, кстати, и премия положена.
– Так отменить нужно эту премию к чертовой матери!
– Тогда нужно пересматривать нормативы стратегического резерва.
– Так, и нормативы… – Илья остановился, столкнувшись с насмешливым взглядом полковника.
– Ты уже понимаешь, куда намерен добраться, поднимаясь со своими вопросами ступенька за ступенькой? – спросил гость и предложил: – Давай все-таки выпьем.
– Но ведь что-то делать нужно! – Ралусин сморщился, пропуская в желудок что-то обжигающе-крепкое, и торопливо закусил приторно сладким, пахучим абрикосом.
– Есть люди, которые пытаются, – откинулся на спинку стула Чупара. – Но ведь дело не в чиновниках и законах. Дело в системе. Ты хоть задумывался над тем, что происходит в нашей стране?
– Вы на путч намекаете?
– Да при чем тут он? Опыт-то последних восьмидесяти лет совсем про другое говорит. Например, про то, что любая структура начинает быстро разваливаться и загнивать без законного собственника. Вот ты вспомни, капитан, чем закончилось правление Сталина в пятьдесят третьем. Страна, пережившая опустошительную войну, имела самую сильную в мире армию, развитую науку и промышленность, второй в мире по объему золотой запас. А что стало потом? Нищета, товары по карточкам, качество на уровне каменного века. Нам говорили, что все это происходит потому, что на фабриках и полях нет хозяина. Сейчас хозяин появился, вместе с буржуями на прилавки вернулось изобилие. А теперь ответь, почему мы, зная, что отсутствие легитимного законного владельца приводит к краху самых совершенных и развитых предприятий, допускаем полное безвластие и анархию в стране?
– Почему анархию? У нас есть законно избранный президент…
– Срок полномочий которого скоро истекает, – перебил капитана гость. – Вот в этом-то вся и заковыка. Постоянно избираемый, неизбежно сменяемый президент никогда, никогда не станет чувствовать себя хозяином страны! Что бы там ни говорили, но государство в любом случае будет не его. У него может иметься свой домик, участок, заводик – и в любой момент интересы страны могут оказаться менее важными, чем собственный интерес. Его могут подкупить, шантажировать грехами молодости или чем-то еще. Он может пожадничать, попытаться нажиться, пользуясь своим постом. И всех этих рисков не существует только в одном-единственном случае – если для главы государства собственные интересы и интересы страны всегда совпадают, оказываются единым и неразрывным целым. То есть, говоря современным языком, для частного собственника. Государя.
– Царя? – Илья наклонил голову и почесал у себя в затылке. – Звучит, конечно, красиво. Но времена монархий давно канули в лету.
– Да ну? – громко хмыкнул полковник. – Канули, или их старательно пытаются туда запихать? Ты помнишь свою историю, капитан? Когда-то, очень давно, четыреста лет назад, в Европе существовала огромная, богатая и очень могущественная страна, столицей которой был Новгород. Собственно, и по размерам она мало уступала современной Западной Европе. А рядом с ней примостилось маленькое княжество, размером с современную Московскую область. И с очень похожим названием. И между соседями началась борьба. Ты часом не помнишь, Илья Ралусин, кто победил? Могучая республика или маленькая монархия? Собственно, все, что сделало Русь современной Россией, поднято руками царей. Плохих, хороших – но царей. Иван Грозный, Екатерина Великая, Александр Первый, Александр Освободитель. Именно благодаря им наши погранзаставы сейчас стоят здесь, на Пяндже, а не на возле Зарайска или Коломны. Сталина, кстати, тоже можно отнести к царям. Имея всю полноту власти, он оставил после себя из личного имущества только поношенный френч и трубку. Потому что полностью идентифицировал себя с государством и не различал свои интересы и его. Можно сколько угодно ругать его за репрессии, но действовал он только из интересов Союза. Да, кстати, в те годы все развитые государства без террора и концлагерей не обошлись. Вот так. А после этого было только позорное разбазаривание. Крым профукали из-за идиотизма одного демократа, Финляндию прохерили стараниями другого освободителя, теперь Лифляндия расизмом развлекается, Грузия, древние иранские земли тоже свободно гулять пустились. Везде, куда ни глянь, всегда бардак. Одно слово, демократия…
Полковник вздохнул и вылил в стопки остатки содержимого своей фляжки.
– Так что, капитан, как говаривал хитроумный Черчилль: «Нет худшего государственного строя, нежели демократия». Это есть безответственность, возведенная в закон. Ты думаешь, если бы какой-нибудь король решил, что здесь должны стоять его войска и что это для него важно – он бы позволил экономить на переброске запчастей? Да чинушу, по вине которого хоть один солдат остался без носков, тут же повесили бы на ближайшем дереве! Потому что интересы государства превыше мелочной экономии. И любой служащий знал бы об этом с самой колыбели.
– Так уж и стал бы государь-император интересоваться каждым солдатом…
– Если бы знал, что здесь стреляют, но считал присутствие России все равно крайне важным – интересовался бы. Или требовал докладывать об обстановке постоянно. Или назначил бы ответственного, проверяющего дела в ведущей бои дивизии. В конце концов, хозяин завода тоже не заглядывает через плечо каждого рабочего, но тем не менее добивается от них качественной работы. Государь-Император обязательно следил бы за нашей двести первой дивизией. Хотя бы потому, что интересы России здесь – это лично его интересы. – Гость поднял рюмку: – Давай, капитан, за здравие.
Они выпили, и полковник, понюхав разломанный пополам абрикос, продолжил:
– Не хочу плохо говорить о президенте, но новая система построена так, что он не способен совершать энергичных действий. Он не может резко прижать тех же чиновников. Ведь это «электорат», и если их заставить работать с полной отдачей – на выборах они проголосуют за другого. Президент не может выделить деньги на экстренные нужды страны – для этого придется сначала уговорить думу. Он не способен закрутить гайки в экономике, предвидя смертельную опасность для страны и мобилизуя ресурсы – заводчики и рабочие обязательно начнут кампанию за его переизбрание. Он вынужден постоянно идти на поводу у тех, кто оплачивает избирательные кампании. В общем, демократический принцип избрания правителей порочен в зародыше. К тому же, сроки от выборов до выборов не дают планировать развитие страны на долгий срок, а каждый новый правитель начинает внедрять собственные идеи. Вспомни историю еще раз: начиная с середины шестнадцатого века Иван Грозный строил засечные черты и завещал своим потомкам постепенно сдвигать их на юг. Его завет исполнялся триста лет, за которые было выстроено тридцать шесть черт, последняя из которых прошла по Тереку в середине девятнадцатого века. Как ты думаешь, удалось бы это нам, будь на Руси демократия? Если бы каждые четыре года поднимался вопрос о том, нужно это рядовому налогоплательщику Новгорода или нет?
– Да уж! – Илья даже рассмеялся, представив дебаты в Думе по поводу строительства дорогостоящих оборонительных рубежей. – Они на эти деньги, скорее бы, себе новые конюшни построили, да жеребцов из табуна «БМВ» закупили.
– Вот потому и воюем мы на поношенных БТРах, а не новеньких «трешках». – Гость завернул пробку на опустевшей емкости и опустил флягу назад в карман.
– Что теперь говорить? – пожал плечами Ралусин. – Последнего императора все равно, скорее всего, расстреляли восемьдесят лет назад вместе с законными наследниками, а подчиняться самозванцам как-то не хочется.
– Ну, почему же расстреляли? – спокойно возразил полковник. – Император, конечно, погиб, но наследник-то уцелел.
– Я, вообще, слышал эти сплетни, – мотнул головой Илья. – Но мало ли чего журналисты из желтой прессы сбрешут? Им лишь бы тираж поднять. Вот и пускают слухи про императоров в Швейцарии и «черный» бюджет. Но, думаю, слухи все это. Останки царской фамилии ведь найдены и похоронены! И экспертиза генетическая была…
– Очень странная экспертиза, – добавил Чупара. – С какими-то передергиваниями и процентовкой совпадений. Но ты забываешь, капитан, что эти люди не просто представители одной семьи. Они еще и святые, православные мученики. Политика политикой, а святые мощи – это навечно. Упокоенные в Питере останки Церковь святыми мощами не признает. Потому что знает – Алексей умер не здесь. Патриарх Тихон лично передал ему в двадцать третьем году семейные архивы. Причем с согласия некоего Иосифа Виссарионовича. В связи с некоторыми договоренностями относительно регенства и будущего России… Такие вот получаются пироги.
– Этого не может быть, – решительно поднялся Ралусин. – Я специально этим вопросом никогда не интересовался, но…
– Но за три дня до казни, – все тем же спокойным тоном перебил его Чупара, – царевич Алексей упал с лестницы, после чего уже не вставал до самой смерти. Или, точнее, никто не видел, чтобы он вставал. Он не выходил к охране, к столу, его не видели комиссары… Никто не знает, кого выдали палачи за убитого царевича, но наследника трона офицерам русской армии удалось спасти.
– Почему же тогда он до сих пор о себе не заявил?
– Император Алексей Николаевич уже давно умер, капитан. Что касается его детей, то… Ага, к воротам подтаскивают подбитый БТР, – без всякого перехода закончил гость.
– Простите, товарищ полковник! – Илья Ралусин вскочил, выглянул в окно. – Мне придется ненадолго вас покинуть.
– Я понимаю, капитан, – кивнул Чупара. – Идите.
Вокруг затащенной под навес боевой машины столпились почти все свободные пограничники – приковылял даже перемотанный бинтами сержант Сергей Купик из санчасти, но Ралусин немедленно отправил его назад. Если не считать закопченного за время пожара корпуса, БТР выглядел совершенно целым. Граната пробила бронированный корпус аккурат напротив моторного отсека, выворотив взрывом переднее правое колесо и вырвав все идущие к нему тяги – рулевую, кардан, трубку подкачки воздуха. Но, в общем, на замену рулевого рычага хватит и пары часов, а без всего остального транспортер ездить способен. Чай, не «жигули» – военная техника. Но вот моторный блок – двигатель, главный фрикцион, коробка передач и планетарные механизмы – на первый взгляд превратился просто в месиво, из которого торчали оплавленные поршни, поблескивающие белыми сколами чугунные шатуны, покрытые черным налетом шестерни и валы… Говорить о степени повреждений не имело смысла – блок подлежал замене целиком.
– Повезло Сереге, – отметил прапорщик Юсупов, заглядывающий командиру через плечо. – Попади духи слева или чуть позади, сгорел бы, как цыпленок.
От этих слов у Ильи пропало всякое желание ругаться. В конце концов, потеряли они, действительно, только железо. Из людей никто не пострадал. Даже водитель, вон, уже бегает.
– Ладно, мужики, посмотрели и хватит. Юсупов, найдите дежурного по части, пусть наряд броню отмоет, а то смотреть страшно. Я ремонтников из дивизии вызову, чтобы к их приезду машина лучше новой выглядела. Второй БТР отгоните за офицерский городок, на Белый склон, и поставьте там. Придется его, если что, с наката заводить.
– Есть, товарищ капитан.
– Остальным проверить оружие и пополнить боезапас. Как бы еще вызова не случилось.
Ралусин посмотрел на часы и с удивлением обнаружил, что они показывают уже половину восьмого. Желудок тут же вспомнил, что обеда еще не было и требовательно заурчал. Начальник заставы поймал одного из пограничников, попросил:
– Козырев, не в службу, сбегай ко мне домой, предупреди Иру, что я сейчас подойду с гостем. Пусть приберет в квартире по-быстрому и стол накроет.
После этого Илья неспешно прогулялся до КПП у ворот, распорядился разместить и накормить прибывших с проверяющим бойцов. Потом вернулся к штабу. Посмотрел на часы: минут двадцать прошло. Пока дойдут, жена как раз успеет все приготовить. Тем не менее, до кабинета он шел еще более медленными шагами, нежели по территории части.
Чупара, сидя у него в кабинете, читал подшивку «Красной звезды». Поднял глаза, улыбнулся:
– Кроме как в частях, капитан, прессу почитать некогда. Как БТР?
– Моторный блок восстановлению не подлежит. В остальном – можно еще лет пятьдесят гонять. Как «тридцать четверки».
– Зря смеетесь, капитан, – сразу посерьезнел гость. – Наши «Т-34» до сих пор в Африке воюют. Им только стволы поменяли, систему наведения, да начинку радиоэлектронную новую поставили. И палят тяжелых «Абрамсов», только хруст стоит.
– Так я не смеюсь, товарищ полковник, – удивился Ралусин. – Я согласен, коли мне на БТРах только вооружение поменяют, двигатели и систему РЭБ. А в остальном – пусть бегают. Можно даже дырку не заваривать, второй раз снаряд в нее все равно не попадет.
Гость тяжело вздохнул, из чего стало ясно, что обновление старых бронетранспортеров относится к области несбыточной мечты.
– Кстати, товарищ полковник, время уже позднее. Может, зайдете, перекусите вместе с нами? Жена будет рада.
– Отчего бы и нет? – пожал плечами гость. – В семейном кругу посидеть всегда приятно.
Начальник заставы жил в двухкомнатной квартире на первом этаже старого, поставленного еще в начале века двухэтажного дома из прочного красного кирпича. Стены его хранили следы пуль, из чего было ясно, что в здешних местах пограничная службы всегда была не сахар, но здание выстояло и вселяло уверенность своей монументальной надежностью. Когда на Пяндже разыгрывались наиболее тяжелые стычки, Ралусин даже подумывал о том, чтобы вычистить сводчатые подвалы, поставить в них несколько топчанов, а в узких окнах установить турели для станкового пулемета. Старинное строение наверняка могло выдержать удар тяжелой авиабомбы, не то что реактивного или артиллерийского снаряда, и здесь можно было бы укрыть женщин и детей, а также уверенно держать оборону недели две – на сколько воды и патронов хватит. Однако попытки контрабандистов пробиться через границу силой каждый раз быстро сходили на нет, и начальник заставы снова успокаивался.
У толстых кирпичных стен имелось и еще одно неоспоримое преимущество – внутри дома, несмотря на самую лютую жару, всегда было прохладно.
Ира встретила гостя в дверях, одетая в легкий шелковый костюм. Немного ниже мужа ростом, голубоглазая и улыбчивая, она могла символизировать собой образец красоты русской женщины: хорошо упитанная, круглолицая, с румяными щеками и длинной косой. При первом же взгляде на нее становилось ясно, что в доме у этой хозяйки всегда царит уют, покой и сытость.
– Что обедать не пришел? – Супруга первым делом чмокнула мужа в щеку и только после этого обратила внимание на гостя: – Здравствуйте, раздевайтесь. Сейчас я вам тапки дам. Илья, там у вам опять стрельба слышалась. Что случилось?
– А, ерунда, – с показной небрежностью отмахнулся Ралусин. – Опять пара дехкан гашиш протащить пыталась…
Капитан пристально посмотрел полковнику в глаза и еле заметно качнул головой из стороны в сторону. Тот понимающе кивнул и расплылся в широкой улыбке:
– Рад познакомиться. Ваш муж рассказывал о вас очень много хорошего.
– Здравствуйте, дяденька! – хором поздоровались высунувшиеся у мамы из-за спины две девчонки, после чего одна из них спросила: – А что вы нам привезли?
– Шоколадку, – ответил гость. – Только я ее в машине забыл. Я ее вам завтра через папу передам, хорошо?
– Девочки, ну, как не стыдно попрошайничать! – попыталась осадить их мать, но Чупара успокаивающе кивнул:
– Ничего. Именно так дети и должны себя вести. Близнецы? Сколько им?
– Четыре и три. Погодки, – прижала хозяйка малышек к себе. – Младшая уже здесь родилась. Да что вы в дверях стоите? Проходите к столу. Борщ есть будете?
– Борщ? Звучит соблазнительно.
– Так проходите, садитесь. Я сейчас принесу.
На застеленном скатертью столе в ближней комнате уже стояло угощение: большое блюдо с нарезанными огурцами и помидорами, тарелка с бужениной, две банки рыбных консервов, влажный, белый и рассыпчатый местный сыр, больше похожий на брынзу, бутылка водки.
