Kitobni o'qish: «Основной рубеж»

1

Занятия закончились рано, и вся группа отправилась в кафе «Молочный Том», чтобы отметить окончание курса. Третий, заключительный семестр был успешно пройден, и впереди их ждала выпускная практика.

Радовалась вся группа, только один Тони Гарднер улыбался через силу. Для него все закончилось уже сейчас. Спросите почему? Да потому, что он был горбат. Когда Тони сидел за столом, подперев голову руками, казалось, что он просто сутулится, но стоило ему подняться, как уродство сразу бросалось в глаза. Даже Шина Познер, самая малорослая курсантка, оказывалась на полголовы выше Тони Гарднера.

В Школу армейского резерва Тони попал благодаря долгим и трудным хлопотам своего дяди – Вильяма Першинга.

Генерал Першинг командовал бригадой пограничных рейнджеров и имел нужные связи. Многие его одногруппники служили в вышестоящих штабах, с их-то помощью Вильям Першинг и сумел устроить своего племянника в Школу.

Тони хорошо запомнил тот первый день на медицинской комиссии. Врачи недоуменно переглядывались и качали головами. «Пусть делают что хотят, – сказал тогда седой профессор, – но я буду отстаивать свое мнение». И написал, что Тони не годен ни к обучению, ни к службе и что ему лучше жить на пенсию.

Другой бы обиделся, но не Тони. Он привык к косым взглядам преподавателей в средней школе, к искреннему удивлению в их глазах, когда он блестяще отвечал урок и легко решал самые сложные задачи. Тони недоумевал: ну почему люди считают, что если человек горбат, так непременно дебил. Да, он уродлив, но его голова в полном порядке.

Одноклассники смотрели на горбуна кто с насмешкой, кто с состраданием, но Тони предпочел бы, чтобы его не замечали вовсе.

Особенно его задевали брезгливые взгляды школьных красавиц, которые демонстративно переходили к противоположной стене, когда Тони шел по коридору.

Отношение окружающих приучило его держать свои мысли при себе, жить в мире своих фантазий, где он, Тони Гарднер, был высоким, стройным и сильным парнем.

В этом мире он мог гулять с красивыми девушками, играть в футбол, плавать в бассейне. Он придумывал себе друзей, новые приключения. Иногда Тони помещал в свои фантазии кого-нибудь из одноклассников, но только тех, кого считал достойными этого. Например, Молли Питерс, невысокую тихоню, она единственная, разговаривая с Тони, смотрела ему в глаза, а не на уродливую фигуру.

Раз в три месяца мать возила Тони на прием к доктору Майеру, наблюдавшему мальчика с самого рождения. Доктор Майер заставлял Тони раздеваться, ощупывал его горб и неизменно говорил: «Прекрасно, прекрасно…» Затем позволял Тони одеться и, пока тот одевался, что-то писал в пухлой истории болезни.

После осмотра Тони выходил в коридор, и к доктору заходила мать – Анна Гарднер. Доктор Майер сообщал ей, что ухудшений нет, а это, по его словам, было самое главное. Мать выходила, и они возвращались домой. Мать – к невеселым вдовьим мыслям, а Тони – к своему придуманному миру.

Иногда в своих фантазиях Тони Гарднер встречался с отцом.

Отец представлялся ему могучим и сильным мужчиной в летном комбинезоне. Вот только представить лицо своего отца у Тони не получалось. Дома не осталось ни одной фотографии.

Мать говорила, что, когда он погиб, пришли люди из тайных служб и забрали все семейные архивы. Кем был отец и как он умер, мать не рассказывала. Однажды Тони подслушал телефонный разговор матери с дядей Вильямом. Дядя Вильям тогда сказал: «Я всегда говорил Энни, что Сэм выбрал не ту сторону, за что и поплатился…»

Что означали слова «та сторона», Тони Гарднер не знал, да и не особо интересовался.

Шли дни, похожие один на другой. Дни складывались в месяцы, месяцы в годы. Тони с отличием закончил среднюю школу и пребывал в некоторой растерянности. Что делать дальше? Как ему применить себя на Кириосе?

Вариантов было немного. Самый простой – жить в свое удовольствие на пенсию, которую ему выделил Медицинский страховой фонд. Впрочем, какие удовольствия у инвалида?

Можно было заняться живописью. Тони неплохо рисовал и всегда получал призы на школьных выставках.

В общем, выбор был небольшой, но Тони так и не остановился ни на чем определенном. Мать обещала подключить дядю Вильяма, хотя Тони не представлял себе, чем может помочь генерал, гонявшийся за космическими контрабандистами. Однако он ошибся.

Однажды мать вернулась с работы сияющая. Тони никогда не видел ее такой счастливой и очень удивился.

– Что случилось, ма? Ты вся светишься, как будто тебя выбрали «Мисс Кириос»…

Анна Гарднер подошла к сыну и, поцеловав его в лоб, сказала:

– Тони, дядя Вильям устроил тебя в военную школу…

– Какую школу, ма? Зачем мне школа?

– Школа армейского резерва. Она существует только два года. Когда ты ее закончишь, у тебя будет шанс получить место в армии. Конечно, ты вряд ли станешь пилотом, но сможешь служить в администрации или в частях снабжения. Так сказал дядя.

– Могли бы для начала посоветоваться со мной… – недовольно пробурчал Тони. На самом деле он был ужасно рад. Он слышал о ШАР и видел ее курсантов, но чтобы попасть туда на учебу… Об этом он и не мечтал. – О’кей, мам, я буду там учиться.

– Но ты еще должен сдать вступительные экзамены. Хотя с твоими способностями это не проблема.

– Да, мам. Не проблема, – согласился Тони и чмокнул мать в щеку. – Поблагодари дядю Вильяма от моего имени.

– Мог бы и сам поблагодарить. Он ведь сделал это не для меня…

– Ты же знаешь, мама, мы с дядей не испытываем друг к другу никаких родственных чувств…

– И это очень плохо, Тони. Кроме меня и дяди Вильяма, у тебя никого нет.

– Ну хорошо, ма, я позвоню ему…

Из размышлений Тони вытащил голос Лео Берджеса:

– Ты что, Пацифик, уснул, что ли?

Все засмеялись. Походка Тони действительно напоминала передвижение боевого робота «Пацифик». Улыбнулся и сам Тони. Правда, улыбка вышла кривоватой.

– Ужас. И зачем ему нужно тащиться вместе со всеми? – сказала Бренда Сантос шедшему рядом с ней Филиппу Конхейму.

– Ну, сама понимаешь, он учится в нашей группе. Он такой же курсант. Инвалидам тоже надо чем-то заниматься… – ответил Филипп.

– Но зачем же лезть в элитные учебные заведения? Он мог бы что-нибудь… Ну я не знаю. Вязать, например, или выпиливать… Я как-то ходила на выставку поделок инвалидов. Там были просто потрясающие вещи! Все посетители что-нибудь обязательно покупали. Я сама купила замечательную салфеточку, до сих пор у меня где-то валяется…

Группа двигалась по асфальтированной дорожке, пересекавшей небольшой ухоженный парк. День был солнечный, и в парке было много отдыхающих. Дети бегали по траве за разноцветными бабочками, взрослые сидели на скамейках и читали газеты. Кое-кто дремал, пригревшись на солнышке.

Девушки то и дело наклонялись, чтобы сорвать цветок, смеялись, обсуждали возможности, которые дает женщине служба в армии. Парни спорили о достоинствах истребителя «вампир».

Тони вдохнул чистый воздух парка и вдруг понял, что зря он пошел вместе со всеми.

Учеба позади, никто не обязан больше терпеть его в своей компании. Группу объединяет предстоящая выпускная практика, где курсанты проведут вместе еще целый месяц, но это для нормальных. А для него, Тони, все кончилось.

По всем теоретическим дисциплинам он получил высший балл. Занятия на тренажерах давались сложнее, но и они были зачтены. Свой диплом Тони мог получить хоть завтра и… снова ему предстояло, надеясь на дядю Вильяма, искать себе место…

– Эй, Гарднер, ты чего остановился? – крикнул Лео Берджес.

– Что-то плохо себя чувствую. Пожалуй, пойду домой…

– Ну ладно… – кивнул Берджес.

Тони свернул с тропинки и, сев на скамью, посмотрел вслед удаляющимся одногруппникам. Бывшим одногруппникам.

– Пока, Тони! – крикнул Филипп Конхейм и помахал рукой.

Тони помахал ему в ответ и невольно задержал взгляд на фигуре Бренды Сантос. Даже военный брючный костюм не скрывал ее совершенных форм.

2

Когда Филипп и Бренда догнали основную группу, девушка громко сказала:

– Ну наконец до нашего Пацифика дошло, что он здесь лишний.

– А мне Тони сказал, что плохо себя чувствует, – заявил Лео Берджес.

– Он хотя и горбун, но понятливый парень, – объяснил Филипп.

– Каким бы умным и понятливым он ни был, мне он противен, – скривилась Бренда. – И этот взгляд исподлобья… Фу!

Впереди показалось чистенькое кафе «Молочный Том».

– Кто сегодня платит? – спросила Шина Познер.

– За тебя, крошка, могу заплатить я… – подал голос жгучий брюнет Джон Бриндо.

– Ну конечно. Заплатит за молочный коктейль, а потом распускает руки, как будто подарил целое кафе…

Все громко рассмеялись.

– Ты злючка, Шина. Если тебе не нравлюсь я, тогда, может, Гарднер подошел бы?

– Может, и подошел бы… По теории у него высший балл.

– Не знал, что тебя интересует виртуальный секс, – съязвил Джон.

Продолжая болтать о пустяках, курсанты зашли в кафе, а Тони Гарднер остался сидеть на скамье, погруженный в невеселые мысли.

– Привет, солдат…

Тони повернул голову. На другом конце скамейки сидел пожилой человек.

– Здравствуйте… – вяло ответил Тони, всем своим видом показывая, что не расположен ни с кем разговаривать.

– Почему ты не пошел с остальными?

Тони снова посмотрел на старика, удивляясь его настойчивости. Он уже хотел встать и уйти, но что-то его остановило.

– Разреши, я сяду поближе, Тони Гарднер?

– Откуда вы знаете мое имя? – удивился Тони.

– Прочитал на твоем кармане.

Тони улыбнулся. Он совсем забыл, что его имя написано на бирке, прицепленной к карману кителя.

– А ты думал, я читаю мысли? – засмеялся старик.

– Да, – кивнул Тони, – сначала подумал.

– Ну так ты не ошибся… – невозмутимо добавил старик и, отвернувшись от курсанта, стал смотреть на играющих в мяч детей. Он сидел, опершись руками на массивный набалдашник старой трости и сгорбившись – ну точно как Тони.

– Послушайте, сэр…

– Что? – повернулся к курсанту старик.

– Я хотел вас спросить: о чем я сейчас думаю?

– Ты считаешь, что я лгу, и решил меня проверить?

– Нет, сэр, нет, конечно… – смутился Тони.

– Я могу читать мысли, но и без этого ясно, о чем ты можешь думать. Ты в который уже раз сокрушаешься, что родился уродом, и продолжаешь жалеть себя и терзаться этим. Ты наслаждаешься своей болью. Это и есть самая страшная болезнь и уродство, а вовсе не твой горб.

– Что вы такое говорите? Вы старый человек…

– И смеюсь над тобой? Ничуть не бывало. Я намеренно стараюсь тебя обидеть, чтобы пробудить интерес к собственной персоне. – Старик улыбнулся Тони приветливой улыбкой.

– Я… Я вас не понимаю… – В голове у Тони все перемешалось, он не знал, что и думать. Однако старик действительно заинтересовал его.

– Не пытайся ничего объяснить самому себе с точки зрения обывателя: «Кто этот старик?», «Почему подошел ко мне в парке?» Я тебе скажу только одно: твоя проблема не в горбе, а в голове…

– А, знаю я все эти байки – не думать об уродстве, представить себя свободным. Эта чепуха годится для тех, кто решил от отчаяния залезть в петлю, но я, будьте уверены…

– Ты не понял… – перебил Тони старик. – Я имею в виду не психологические этюды, в которых тоже есть определенный смысл. Я говорю о реальном положении вещей. Понимай меня буквально – твоя проблема не в горбе, а в голове…

– Объясните подробнее…

– Ну не в парке же?

– А где?

– Тут недалеко мой дом. Нора старого отшельника, – улыбнулся старик. – Пойдем, я угощу тебя чаем и заодно отвечу на все твои вопросы.

– Ну что же, пойдемте, – согласился Тони. Он поднялся со скамьи и заковылял рядом со стариком. – А как вас зовут, сэр?

– Меня? – Казалось, старик был немного удивлен. – Ну… называй меня Парацельс.

– Парацельс? Странное имя, но я его где-то слышал.

– Вот именно.

– Сколько вам лет, мистер Парацельс?

– А как по-твоему, сколько?

– Сначала я подумал, что восемьдесят…

– А теперь?

– Наверное, не больше шестидесяти.

– А как ты определяешь возраст? По бороде? – улыбнулся старик.

– Нет, сэр. Сначала вы были сгорблены, как я. Тогда я подумал, что вы старый. Но походка у вас как у молодого, значит, вы не такой уж и старый…

– А ты наблюдательный парень, Тони, – сказал все с той же улыбкой Парацельс и незаметно переменил тему разговора.

Он задавал вопросы о семье, об увлечениях, о военных дисциплинах, которые курсанты изучали в школе, и Тони говорил без умолку, забыв о своем горбе.

– Ну вот мы и на месте, – сказал старик, указывая на небольшой двухэтажный дом, окруженный старыми каштанами.

– Ого, мы уже на окраине города! – удивился Тони. – Я даже не заметил, как мы пришли.

– Чтобы скоротать время, не нужно быть волшебником, достаточно быть просто хорошим собеседником, – объяснил старик. – Милости просим в гости, мистер Гарднер.

Парацельс отворил тяжелую дверь, и они вошли.

– Вы не запираете дверь на замок, сэр? – удивился Тони.

– А зачем?

– К вам могут забраться воры… Вон у вас сколько старинных вещей. – Тони взял со старинного комода статуэтку и погладил древний металл. – Это бронза? – спросил он.

– Да, бронза.

– Настоящая? Никогда еще не видел ничего подобного, – признался Тони.

– Почему ты пошел в военную школу, Тони, ведь в душе ты художник?

– Наверное, художник, сэр, – кивнул молодой человек. – Но художник сидит в каждом инвалиде вроде меня, а так хочется быть нормальным и не думать о всяких там образах. Одним словом, жить в реальном мире.

– Присаживайся, Тони, я угощу тебя моим фирменным чаем, – сказал Парацельс и вышел в другую комнату.

Тони сел за массивный, потемневший от времени стол и стал рассматривать жилье своего нового знакомого. В воздухе висел какой-то странный аромат. Так обычно пахло в фитоаптеках, где продавали лекарственные травы. Тони поднял голову и увидел висящие под потолком засушенные букеты. Видимо, они и распространяли этот пьянящий запах.

Появился мистер Парацельс, держа в руках две дымящиеся чашки.

– Ну вот, готово, – сказал старик и поставил чашки на стол, затем сел сам. – А что, Тони, так ли уж хорошо жить в реальном мире?

– Не знаю, сэр. Я не пробовал.

– Ты хочешь быть высоким, сильным и чтобы девушки вроде Бренды Сантос обращали на тебя внимание?

– Да, сэр.

– Ну так избавься от своего горба…

– Увы, сэр, это невозможно. Доктор Майер…

– Кто такой доктор Майер?

– Это врач, который наблюдает меня.

– Наблюдает тебя? И давно?

– С самого рождения.

– И что же, он не может помочь тебе, этот доктор Майер?

– Не может, – покачал головой Тони. – Доктор Майер говорит, что у меня очень тяжелый случай и никакие операции мне не помогут.

– Может, он плохой врач?

– Нет, он хороший врач, сэр. Все стены его кабинета завешаны дипломами и лицензиями. Некоторые даже в золотых рамках.

– Ну тогда конечно… – кивнул Парацельс. – Может, тебе самому попробовать?

– Что попробовать?

– Избавиться от горба.

– Но как? – удивился Тони.

– Видишь ли, сынок, наше тело есть только отражение того, как мы его себе представляем. – Старик прихлебнул горячий чай и сказал: – Ох, сегодня хороший получился…

– Объясните, я не понимаю…

– Ну пока ты будешь считать себя горбуном, ты им и останешься.

– А как перестать считать себя горбуном, сэр, если ты горбун?

– Нужен метод и долгие тренировки. Годы тренировок…

– Через годы, сэр, мне будет все равно, горбат я или нет. Я хочу быть стройным сейчас, пока я молод… – На глаза Тони навернулись слезы.

– Я вижу, змея берет верх и над твоим разумом, – задумчиво проговорил Парацельс.

– Какая еще змея? О чем вы?

– Змея, которая сидит внутри тебя, сынок. Она свернулась клубком в гнезде, которое свила там. Ей тепло и хорошо. Она пожирает твою жизнь и вполне этим довольна. А ты? – Старик пристально посмотрел на своего гостя, и Тони показалось, будто где-то в спине что-то действительно шевельнулось. Он невольно заерзал на стуле. – Что? Почувствовал? – улыбнулся Парацельс.

– Д-да… – еле слышно ответил Тони. Под взглядом старика ему вдруг стало нестерпимо жарко. – То есть, сэр, в моем теле… живет паразит?

– Не в твоем теле, а в тебе, – пояснил Парацельс. – Если бы он жил в твоем теле, доктор Майер обязательно бы его нашел. Потому что такие случаи описаны в его книжках, а других случаев он просто не замечает. Голова доктора Майера, сынок, ограничена картонными крышками учебников по медицине.

– Что же можно сделать с этим… этой змеей, мистер Парацельс?

– Ее можно заставить уйти, сынок.

– И… у меня не будет горба?

– Вот именно.

– Это не похоже на то…

– Что говорил доктор Майер? – закончил старик мысль Тони.

Тот молча кивнул.

– Итак, подведем итог, Тони. Ты молод и хочешь стать здоровым немедленно, полагая, что жизнь в материальном мире, где правят гормоны, голод и золото, сделает тебя счастливым. Так?

Тони кивнул.

– Ты считаешь, что получить метод и практиковаться по нему многие годы – это скучно и… неизвестно, получится ли…

Тони снова кивнул.

– Находясь в здравом уме и твердой памяти, ты делаешь свой выбор?

– Вы это серьезно? – вырвалось у Тони.

– Сынок, не старайся казаться глупее, чем ты есть. Ты и так все понял. Если тебе нужно время подумать, я могу…

– Нет-нет, мистер Парацельс, я сделал свой выбор.

– Тогда допивай свой чай и пойдем на второй этаж. В мой кабинет.

3

Старик велел Тони раздеться до пояса и внимательно осмотрел его горб. Затем постучал пальцем по изогнутому позвоночнику пациента, прислушался.

– К чему вы прислушиваетесь, сэр?

– Я проверял, проснулась ли змея, – пояснил Парацельс и, отвечая на немой вопрос Тони, добавил: – Она проснулась.

Старик достал из шкафчика какие-то баночки с разноцветными жидкостями и стал их смешивать на плоском медном блюде.

– Что это? – спросил молодой человек, подходя ближе.

– Этот бальзам лишит змею возможности сопротивляться. Ну-ка повернись спиной.

Тони послушно повернулся, и Парацельс начал растирать его спину приготовленной смесью. В ноздри ударил резкий запах. Тони громко чихнул.

– Ну вот, ей уже не нравится, – тихо проговорил старик. Он закончил намазывать Тони и вытер руки куском замши.

– У меня начинает болеть горло… – пожаловался молодой человек.

– Ничего не поделаешь, солдат. Придется потерпеть. Ложись на кушетку на бок, а я подставлю тебе вот это. – С этими словами Парацельс поставил возле кушетки жестяной таз.

– Меня что, будет рвать?

– Нет, тебя будет не рвать, сынок. Тебя будет выворачивать вместе с кровью… – пообещал старик.

Где-то далеко в сознании Тони мелькнуло чувство страха.

– Вы меня пугаете, сэр… – уже как-то вяло проговорил он.

– Нет, сынок, я пугаю не тебя, а ее… – уточнил Парацельс. Он подошел к Тони ближе и положил руку ему на голову. Рука старика оказалась невыносимо тяжелой и горячей. – Как твое имя?! – резким голосом спросил Парацельс. От этого голоса у Тони заложило уши. Он уже хотел было ответить, как его зовут, но внезапно проговорил совершенно чужим голосом:

– Оставь… меня… в покое… старик…

– Как твое имя?! – снова повторил Парацельс, и его рука стала еще тяжелее.

– Гай… Юлий… Цезарь… Отстань от меня… – проговорил кто-то внутри Тони.

Парацельс положил вторую руку на горб Тони и повторил свой вопрос.

– Старик!!! – завопил некто. – Прекрати, мне же больно! Ну ладно, я скажу тебе, я Фог…

– Не очень удачное имя для змеи… – проговорил Парацельс. – Фог!

– Ай! Ну пусти, старик, оставь этого мальчишку мне…

– Фог! Выходи! – резко скомандовал Парацельс.

По телу Тони пробежала первая рвотная конвульсия.

– Не выйду, Пар-р-рацельс-с! Я скорее убью мальчишку! – визгливо проорал Фог.

– Силами, данными мне свыше, я заклинаю тебя, дитя змеи: выходи! – Голос Парацельса загремел под потолком комнаты, казалось, задрожали оконные стекла.

– Ай! А-а-а! – Тело Тони затряслось и забилось о кушетку. Затрещали кости, а из горла вырвался какой-то булькающий звук.

«Он убьет меня… – промелькнуло в сознании у Тони. – Они оба убьют меня…»

Тело содрогнулось в последний раз, и изо рта изверглась коричневая кровавая масса. Она полилась в таз и на одежду Парацельса, который удерживал Тони.

– Кажется, я умираю, сэр… Столько крови… – пробормотал он, неожиданно придя в себя.

– Не бойся, Тони, это дурная кровь…

Очередной приступ сотряс тело. Внутри Тони что-то оторвалось и с металлическим лязгом упало в таз.

– Ну вот, змея покинула твое тело, – сказал Парацельс и разжал свои стальные объятия.

Тони почувствовал, что может дышать. Он попытался глубоко вдохнуть, но закашлялся.

– Не делай пока глубоких вдохов. Твои легкие еще не привыкли к большому объему, – предупредил старик.

Тони приоткрыл глаза и увидел перемазанного в крови, улыбающегося Парацельса.

– Спи… – сказал старик, и Тони тотчас заснул.