Kitobni o'qish: «Европа против России. 1812 год»

Shrift:

Слово от автора

Отношения России в образах Великого княжества Московского, Русского царства, Российской империи и Советского Союза с Европой во все времена складывались сложно. Европу пугали ее бескрайние просторы, талантливый великий народ и неистощимиая военная сила, стремление выйти на морские пути-дороги, манили несметные природные богатства, прочие выгоды.

Если посмотреть на летопись нашего Отечества, то она предстанет перед нами вековыми вереницами войн, больших и малых. И чаще всего они были со стороны Европы коалиционными. Причем совсем не обязательно, чтобы все враждебные России страны-союзники посылали на такую войну свои армии и флот. В противостоянии России, доведенном до крайности, ее недруги участвовали и деньгами (кредитами), дипломатической поддержкой, поставками вооружения.

Пожалуй, не было в истории старой России войны более праведной, всенародной и справедливой, чем Отечественная война 1812 года. Ее другое название – Русский поход Наполеона. Нашествие общеевропейской Великой армии во главе с императором французов Наполеоном I вызвало невиданную энергию сопротивления россиян, небывалого единения всех слоев общества, массовый героизм воинов русской армии.

«Гроза 12‑го года» подарила Российской державе такие славные для русского оружия битвы, имя которым – Бородино и Малоярославец, Смоленск и Красный. Равно как и имена прославленных воителей – М.И. Голенищева-Кутузова и П.И. Багратиона, М.И. Платова и А.П. Ермолова, М.Б. Барклая де Толли и Д.В. Давыдова, А.А. Тучкова и Н.Н. Раевского… Память о тех событиях всегда была и будет для нас священна.

Как бы ни было много написано о той великой войне, историки и писатели вот уже почти два столетия раз за разом обращаются к тем все удаляющимся от нас событиям, спорят и полемизируют между собой. Вводятся в научный оборот новые документы и исследования, уточняются цифры и детали. Высказываются очередные версии тех или иных эпохальных событий, даются переоценки личностям и их деяниям как на поле брани, так и «за кулисами» той войны.

Глядя на Отечественную войну 1812 года через «призму времени», невольно задумываешься над тем, почему же все-таки столкновение Российской империи эпохи Александра I и Французской империи Наполеона I, Великая армия которого вобрала в себя военную силу пол-Европы, остается по сей день полемичным и проблематичным?

Почему не ослабевает интерес к тем событиям, которым уже за двести лет? Почему ежегодно Бородинское поле посещают многие сотни и сотни тысяч россиян и немалое число гостей из самых разных стран мира? И как России, ее армии удалось истребить всего за полгода невиданную на континенте до начала Первой мировой войны 1914–1918 годов общеевропейскую Великую армию во главе с венценосным полководцем Наполеоном I?

Именно во главе с императором Наполеоном, перекраивавшим Европу, словно простую топографическую карту, пока не дошел до России. Который, к слову говоря, будучи венценосным полководцем в мировой истории, как завоеватель, сравним только с Чингисханом и Александром Македонским.

Скорее всего, вопрос этот кроется в тех неравнозначных оценках той войны современниками и особенно ее участниками, оставившими после себя письменные свидетельства. Чего стоят, к примеру, «Описание Отечественной войны 1812 года» А.И. Михайловского-Данилевского, «Записки» А.П. Ермолова, «Очерки Бородинского сражения» Ф.Н. Глинки или великий роман-эпопея «Война и мир» неувядаемого Льва Толстого.

И еще потому, что время не сохранило для нас очень многих документов, которые могли бы пролить свет на самые разные события, как предшествующие «грозе 12‑го года», так и ее самой. Ведь по сей день, например, спорными остаются данные о потерях, понесенных противоборствующими сторонами, как во всей войне, так и во многих ее значущих эпизодах.

Казалось бы, Отечественная война 1812 года относится к числу самых известных в истории России. Достаточно назвать имена ученых мужей, которые исследовали и писали о ней в далеком и не столь далеком прошлом: Д.П. Бутурлин и М.И. Богданович, Е.В. Тарле и В.В. Харкевич, А.П. Карцев и П.А. Жилин… Тогда почему все новые и новые поколения исследователей вновь и вновь обращаются к материалам о тех событиях, чтобы дать им новое прочтение и свое видение?

Все-таки надо со всей справедливостью признать, что Отечественная война (или Русский поход Наполеона) 1812 года хранит для нас, мыслящих читателей, много не до конца изведанного, спорного, неоднозначного, полемического. То есть то, что относится к военным тайнам начала XIX столетия, как бы громко ни звучали эти слова. К тем, казалось бы, «изведанным тайнам», к познанию которых поколения россиян обращаются все снова и снова.

Недосказанных тайн в той войне действительно много. Это образы полководцев М.И. Голенищева-Кутузова и Наполеона, М.Б. Барклая де Толли и П.В. Чичагова. Их (и далеко не только их) деяния на поле брани и поступки в жизни, взаимоотношения между собой. Это Бородинское сражение и Березинская переправа, Смоленская битва и отход багратионовской 2‑й Западной армии от границы, партизанство и сожженная Москва. Это соотношение силы духа русской и французской (точнее – коалиционной) армий, воля военных вождей, столкновение двух стратегий и двух школ военного искусства.

Изложенные выше «поля» для полемики, разгадок и столкновений мнений, разумеется, далеко не все, которые волновали в прошлом, интересуют сегодня и заставят задумываться в будущем поколения читателей. Им же и судить об этой книге, которая посвящена тому, как император французов Наполеон ходил в свой самый бесславный из походов – Русский, взял и сжег Москву и как бежал со своей действительно Великой общеевропейской, коалиционной армией, вернее – с ее жалкими остатками, из России.

Русский поход коалиционной Великой армии Наполеона на Россию был делом не спонтанным, а давно решенным. Вопрос стоял только во времени. Это было «дело европейское», от которого зависела «судьба новой европейской системы», созданной в условиях «всемирного преобладании Франции». Как тут сегодня не вспомнить о современном однополярном миросоздании!

Историческая правда свидетельствует: Европа всегда была против России. Когда она видела Россию слабой, то шла на нее войной, а так терпела, уживалась с ней, когда та была сильной. Ярчайший пример тому – Русский поход Наполеона в 1812 году. В том памятном году Россия воевала с Европой. И победила.

Алексей Шишов,

военный историк и писатель

Часть I
Франция во главе европейской коалиции против России. Русский поход Наполеона

Глава 1
Европа в руках имперской Франции. Предтечи «грозы 1812 года». тильзитский узел

Европа на рубеже двух столетий – XVIII и XIX – погрязла в антифранцузских войнах, которые плавно прератились в войны антинаполеоновские. Одна за другой создавались коалиции монархий континента против революционной, затем республиканской, а затем наполеоновской Франции. Коалиции как быстро оформлялись, столь же быстро разрушались французским оружием. Но не все, кроме двух последних.

Всего же их с 1792 по 1815 год, то есть за двадцать три года, было аж семь! В шести из антифранцузских коалиций участвовала Российская империя, а в одной из них она находилась на стороне наполеоновской Франции.

1‑я коалиция 1792–1796 годов. Состав: Великобритания, Пруссия, Сардиния, Неаполь, Тоскана, Австрия, Испания, Голландия и Россия. Кончина императрицы Екатерины II Великой помешала русским войскам принять участие в военных действиях.

2‑я коалиция 1798–1802 годов. Состав: Великобритания, Австрия, Россия, Турция. Отмечена Итальянским и Швейцарским походами А.В. Суворова-Рымникского в 1799 году. Коалиция фактически прекратила свое существование после выхода из нее России по решению императора Павла I.

3‑я коалиция 1805 года. Ее основой стал заключенный в Санкт-Петербурге союзный договор между Россией и Великобританией, к которому присоединились Австрия, Турция, Швеция, Дания и Неаполь, Пруссия. Коалиция распалась после поражения союзной русско-австрийской армии в сражении при Аустерлице.

5‑я коалиция (апрель – октябрь 1809 года). Состав: Великобритания и Австрия. В этой войне Россия ввынужденно выступила на стороне наполеоновской Франции: ее войска совершили поход в Галицию, но до больших сражений дело не дошло. Победительница одарила свою союзницу – империю Романовых частью восточных австрийских земель.

6‑я коалиция 1812–1814 годов. Состав: Россия, Великобритания, Швеция, Испания. В 1813 году на ее сторону перешли Пруссия, Австрия, большинство германских государств. Победа союзных держав в кампании 1814 года завершилась отречением императора Наполеона I от престола и подписания в том же году Парижского мира.

7‑я коалиция образована в марте 1815 года в связи с возвращением (бегством с острова Эльба) Наполеона во Францию. Состав: Великобритания, Россия, Австрия, Пруссия, другие государства. Русская армия выступила в поход, но к решающему сражению под Ватерлоо, где победу одержала англо-голландская армия, не подоспела.

После поражения 3‑й коалиции в сражении при Аустерлице в 1805 году, Париж в лице императора Наполеона I сам стал создавать свои коалиции, чтобы господствовать над Европой, пока континентальной. И чтобы подчинить себе Россию – камень преткновения на пути имперской Франции.

«Маленький корсиканец» Бонапарт, ставший волей судьбы императором французов Наполеоном I, создавший из французской, революционной армии первоклассную императорскую армию, пока не знал поражений на поле брани. Его солдаты были преисполнены высокого воинского духа, а созвездию полководцев в маршальских эполетах мог позавидовать любой великий завоеватель прошлого.

В начале XIX столетия Наполеон Бонапарт обладал такой военной машиной, которая сокрушала всех на своем победном марше по полям европейского континента. Ему оставалось «самое малое» на своем пути одного из самых ярких завоевателей мировой истории – поставить перед собой на колени Российскую империю и победить Англию, «владычицу морей», обладательницу бесчисленных колоний.

Но для исполнения этих сверхзадач требовалось «прийти» на необозримые просторы России и десантировать свою армию в Британии. Как смотрелось императору французов, в первом случае надо было победно промаршировать по европейскому континенту на восход солнца, ворваться в Россию и сокрушить русскую армию в генеральной баталии. А остальное он решит сам с дипломатами из Парижа, «корректно» продиктовав императору Александру I свои условия мира.

«Солнце Аустрлица» стало путеводным для самого великого в истории Франции правителя и полководца. Война 1805 года против Австрии и России им была выиграна убедительно. Затем последовала война 1806–1807 годов против новой коалиции – Пруссии и все той же России.

Русский главнокомандующий, ганноверец на царской службе Л.Л. Беннигсен (вошедший в историю России как человек, на удивление нелюбимый в ее армии) бездарно, как полководец, проигрывает два сражения – при Гейльсберге и под Фридландом. События происходят на земле Восточной Пруссии, у российских границ. После этого очередная антифранцузская коалиция распалась.

У тех событий на поле брани много исторических «толкований». Но, думается, уместно вспомнить слова великого князя Константина Павловича, высказанные венценосному брату императору Александру I после Гейльсберга и перед Фридландом:

«Государь, если вы не хотите мира, тогда дайте лучше каждому русскому солдату заряженный пистолет и прикажите им всем застрелиться. Вы получите тот же результат, какой вам даст новая (и последняя!) битва, которая откроет неминуемо ворота в вашу империю французским войскам».

Император Александр I был против заключения мира с Наполеоном. Российский император до последнего дня существования на карте Европы наполеоновской Франции оставался откровенным противником человека и государства, осуществлявших на континенте политику завоеваний. Но известие о Фридландском сражении, в котором стойко и героически погибла треть русской гвардии, заставила государя России, союзник которого король Пруссии Фридрих-Вильгельм был уже наголову разбит, пойти на мирные переговоры.

Французская армия в 1807 году стояла на берегах Немана, за который с боями отступила русская армия. Это словно была репетиция событий Русского похода Наполеона в 1812 году. На душевное состояние императора Александра I, его твердость духа не могло не повлиять ближайшее, «штабное» окружение, о котором «гусарский» поэт Денис Давыдов отозвался так:

«Я прискакал 18 июня в главную квартиру, которую составляла толпа людей различного рода. Тут были англичане, шведы, пруссаки, французы-роялисты, русские военные и гражданские чиновники, разночинцы, чуждые службе и военной и гражданской, тунеядцы, интриганы, – словом, это был рынок политических и военных спекулянтов, обанкротившихся в своих надеждах, планах и замыслах…

Все были в полной тревоге, как будто через полчаса должно было наступить светопреставление».

Наполеон был реалистом, чтобы не видеть мощь Российской империи, чтобы не понимать разницу между русской армией и армиями разбитых им Австрии и Пруссии. Поэтому он и не собирался диктовать Александру I каких-либо условий и грозить продолжением войны. Советский историк Е.В. Тарле писал:

«Получив русское предложение (о перемирии. – А.Ш.), Наполеон… тотчас же согласился. Воевать с Россией дальше не имело для него никакого смысла: для подобного предприятия требовалась иная подготовка. Пруссия была разгромлена вконец, а Россия могла согласиться принять континентальную блокаду и войти тем самым в континентальную систему, которую возглавлял Наполеон. Больше ему пока от Александра ничего не было нужно».

Когда к императору французов от российского государя прибыл посланец, князь Д.И. Лобанов-Ростовский (за Тильзитский мир получит чин генерала от инфантерии), Наполеон подвел его к карте Европы и, показав на реку Вислу, сказал:

«Вот граница обеих империй; по одну должен царствовать ваш государь, а по другую – я».

Первое тильзитское свидание, на середине Немана, на плоту с двумя «великолепными павильонами», двух монархов, олицетворявших Европу тех лет, состоялось 25 июня 1807 года во втором часу дня. Что являл собой образ Наполеона Бонапарта для россиян в те годы? Думается, что ответ следует искать у современников, а не в словах суждений последующих писателей и историков. Денис Давыдов, очевидец той встречи, с несомненным душевным переживанием высказался так:

«Дело шло о свидании с величайшим полководцем, политиком, законодателем, администратором и завоевателем, поразившим… войска всей Европы и уже два раза нашу армию и ныне стоявшим на рубеже России. Дело шло о свидании с человеком, обладавшим даром неограниченно господствовать над всеми, с коими он имел дело, и замечательным по своей чудесной проницательности…

…Мы прибежали на берег Немана и увидели Наполеона, скачущего во всю прыть между двумя рядами своей старой гвардии. Гул восторженных приветствий и восклицаний гремел вокруг него и оглушал нас, стоявших на противоположном берегу; конвой и свита его состояли по крайней мере из четырехсот всадников…

В эту минуту огромность зрелища восторжествовала над всеми чувствами…

Все глаза обратились и устремились на противоположный берег реки, к барке, несущей этого чудесного человека, этого невиданного и неслыханного полководца со времен Александра Великого (Македонского) и Юлия Цезаря, коих он так много превосходит разнообразием дарований и славою покорения народов просвещенных и образованных».

Первая личная встреча двух императоров (13 июня) состоялась на плоту, специально сооруженном за ночь французскими инженерами посреди Немана напротив города Тильзита, решала многое. Последующие их встречи проходили в самом Тильзите, который на время переговоров государей был объявлен нейтральным городом.

Хотя встреча на Немане носила характер личной беседы, но небольшая ее часть, определившая Тильзитский мирный трактат, велась при свидетелях. И стала известна современникам.

Император Наполеон I спросил императора Александра I:

«– Из-за чего мы воюем?

Тот ответил:

– Я ненавижу англичан настолько же, насколько вы их ненавидите, и буду вашим помощником во всем, что вы будете делать против них.

Наполеон ответил на сказанное:

– В таком случае все может устроиться, и мир заключен…»

В самом начале завязавшихся переговоров император Наполеон I отказался от любых территориальных и иных претензий к России, иначе император Александр I вряд ли бы продолжил в Тильзите переговорный процесс.

Российский император, в свою очередь, смог убедить императора французов сохранить на карте Европы, как суверенное государство, Прусское королевство. Тем не менее по условиям Тильзитского мира Пруссия все же потеряла около половины своей территории по левому берегу Эльбы, которая отошла к Вестфальскому королевству.

Тильзитский мирный договор был подписан 25 июля 1807 года. Он был заключен в результате личной встречи двух монархов. С российской стороны его подписал князь А.Б. Куракин и князь Д.И. Лобанов-Ростовский. С французской стороны – Шарль Морис Талейран (Талейран-Перигор), глава наполеоновского МИДа, князь Беневентский.

Наполеону Бонапарту удалось добиться следующих обязательств со стороны самодержца России:

1) принять участие в континентальной (торговой) блокаде против Англии;

2) объявить войну Англии и

3) признать все изменения, которые уже произвел или произведет в будущем Наполеон в Западной Европе (то есть все территориальные завоевания Франции).

Это были обязательства российской стороны перед Парижем. Важнейшими же статьями (всего их 30) Тильзитского мирного трактата являлись следующие:

1) Образование королевства Вестфальского из владений Пруссии на левом берегу Эльбы (Наполеон стремился добиться максимального ослабления Пруссии на германской земле);

2) образование герцогства Варшавского из польских земель, которые достались Пруссии во время разделов Польши (России выделялась из прусских владений небольшая Белостокская область, которую императору Александру I пришлось принять в состав России);

3) обязательство России и Франции помогать друг другу в случае войны сухопутными и морскими силами (речь по сути дела шла о создании военной антианглийской коалиции);

4) воздействие на Австрию, Швецию, Данию и Португалию с тем, чтобы заставить эти государства закрыть для Англии свои порты и объявить ей войну (то есть замышлявшаяся Наполеоном континентальная блокада Британии логически должна была вылиться в коалиционную войну против нее).

Среди прочих решений было: на Балтике портовому Данцигу предоставлялся статус свободного города;

Россия брала на себя обзательство заключить перемирие с Турцией и вывести свои войска из Дунайских княжеств – Валахии и Молдавии;

Франция, в свою очередь, обязывалась восстановить герцогства Ольденбург, Мекленбург-Шверин и Саксен-Кобург. С этими аристократическими немецкими фамилиями Романовы имели без малого два столетия, пусть и сложные, династические связи.

В Тильзитском договоре были и секретные статьи. По ним Россия обязывалась передать в водах Средиземноморья Ионические острова и бухту Каттаро.

По Тильзитскому договору о мире между двумя европейскими державами Россия признавала за Наполеоном Бонапартом все его титулы, равно как и титулы его родни (то есть семьи), шагнувшей из простого, пусть и старинного, корсиканского дворянства в высший слой аристократии Европы. Однако, как покажут дальнейшие события, большую часть своих приобретенных таким способом титулов Бонапарты лишатся. Узкий круг монархов континента «признательно» так и не примет их в свой круг. «Выскочек» они не любили, но терпели.

Императоры Наполеон I и Александр I «дружественно» обменялись высшими орденскими наградами своих государств. Первый получил орден Святого Андрея Первозванного, второй – орден Почетного легиона. К слову говоря, эти красивые и дорогостоящие ордена они стали носить на своих парадных мундирах без промедления, чтобы не обижать один другого.

Последним актом Тильзитских переговоров стало подписание франко-прусского мирного договора. По нему воинственная во все времена Пруссия, помимо значительных территориальных уступок, обязывалась сократить свою армию аж до 40 (!) тысяч человек и уплатить победительнице Франции огромную контрибуцию в размере 100 миллионов франков. Часть этой суммы в скором будущем пойдет на создание наполеоновской Великой армии.

К этому следует добавить, что Тильзитский мир между двумя державами утратит силу в первый день вторжения наполеоновской Великой армии в пределы России. То есть он прекратит свое во многом формальное действие в первый день Отечественной войны 1812 года.

…Известно, что в самых широких кругах генералитета и армейского офицерства Тильзитский мир был воспринят как серьезное военное поражение России, армия которой себя побежденной в войне с Францией не считала и морально была готова снова пойти в бой. Эту готовность она подтвердит на полях сражений в «грозу 12‑го года».

Аристократия и широкие круги дворянства воспримут мир, подписанный в Тильзите, как национальное унижение России. Русское купечество, издавно связанное торговыми делами с Англией, тоже выражало неудовольствие. Оно затронуло даже императорскую фамилию Романовых.

Отзвуком тех настроений стало стихотворение А.С. Пушкина, написанное в 1824 году, о том, как императору Александру I является видение Наполеона:

Таков он был, когда в равнинах Австерлица,

Дружины севера гнала его десница,

И русский в первый раз пред гибелью бежал,

Таков он был, когда с победным договором

И с миром и с позором

Пред юным он царем в Тильзите предстоял.

Многие государственные деятели России считали, что заключенный в Тильзите мир не может быть долговечным. За это говорили реалии взаимоотношений двух держав. Такого мнения единодушно придерживалось и окружение императора Александра I. Так, М.М. Сперанский писал:

«Россия не могла бы выдержать его последствий, но потому, что она никогда не смогла бы предоставить Франции достаточных гарантий его выполнения».

В той внешнеполитической ситуации была важна, как определяющая, позиция всероссийского самодержца. Как относился сам Александр I к Тильзитскому миру, по которому он считался не более и не менее как союзником Наполеона? Пожалуй, свою позицию он во всех реалиях достаточно полно высказал в одном из писем своей матери, вдовствующей императрице Марии Федоровне:

«Никакого подлинного союза с Францией нет и в помине: есть только временное и показное примыкание к интересам Наполеона. Борьба с ним не прекратилась – она лишь изменила форму…»

Союз с Францией был нужен России, по словам Александра I, лишь для того, чтобы «иметь возможность некоторое время дышать свободно и увеличивать в течение этого столь драгоценного времени наши средства и силы…

А для этого мы должны работать в глубочайшей тайне и не кричать о наших вооружениях и приготовлениях публично, не высказываться открыто против того, к кому мы питаем недоверие».

…Тильзитский мирный договор между двумя европейскими державами быстро утратил свою силу. Впрочем, это не стало в дипломатических кругах и при европейских дворах какой-то большой неожиданностью. Внешнеполитические и экономические интересы двух империй неотвратимо приближали новое их военное столкновение. К этим противоречиям добавились еще и личные неприязненные отношения двух императоров.

И было от чего. Александр I Павлович принадлежал к династии Романовых, которой от роду было уже почти 200 лет, и за это время она породнилась со многими монархиями Западной Европы. Наполеон же I Бонапарт был «выскочкой» их семьи небогатого и незнатного корсиканского дворянина, хотя тот мог гордиться своей древностью. Император французов пользовался в узком кругу европейских монархий «уважением» только благодаря своей военной силе и завоеваниям.

Соотношение сил на континенте к 1812 году ясность имело необыкновенную. Наполеон, не без оснований на то, считал, что на пути к господству в Европе и в мире самым серьезным препятствием для него оставалась Россия. Без победы над ней нельзя было поставить на колени Англию, защищенную от материка морским проливом. К тому же император-полководец хорошо понимал, что только новые блестящие и большие победы могут поддержать его могущество.

К Наполеону Бонапарту, к его образу во время расцвета славы, обращались многие большие мастера пера и кисти. Великий русский писатель Лев Николаевич Толстой в эпохальном романе «Война и мир» писал:

«В исторических событиях так называемые великие люди суть ярлыки, дающие наименование событию, которое, так же как ярлыки, меньше всего имеют связи с самим событием. Каждое действие их, кажущее им произвольным для самих себя, в историческом смысле непроизвольно, а находится в связи со всем ходом истории и определено предвечно».

Колесо истории с его непрекращающимися войнами, уносившими жизни тысяч и тысяч французов, делало наполеоновскую империю все более сильной. Государство, жившее войной, переживало хозяйственный взлет: росла ее военная экономика, развивалась промышленность, работавшая, прежде всего, на национальную армию. Она требовала многого: ружей и пушек, пистолетов и сабель, обмундирования и сапог, пороха, ядер и свинца, конской сбруи и лошадей, обозных повозок, провианта, подков и ранцев…

Деньги у Франции в начале XIX столетия были немалые, как в имперской казне, так и в сейфах частных банков. В государственную казну регулярно поступали золотой и серебряной монетой огромные суммы военных контрибуций. Тратились же эти деньги в первую очередь на армию и на новые военные походы.

Вестфальское королевство ежегодно уплачивало Парижу 40 миллионов франков золотом. Завоеванная Италия, числившаяся на карте Европы «самостоятельным» от Франции королевством, платила Франции ежегодно 36 миллионов франков золотом. Эту сумму щедрый «король Италии» Наполеон Бонапарт великодушно дарил ежегодно императору французов Наполеону I.

Расходы же на административное управление Италией и на содержание французской армии, стоявшей на итальянской земле, покрывались исключительно из местных источников. Различные поборы налагались не только на завоеванные страны, но и на отдельные города и корпорации.

Подобные «взносы» в казну империи и на содержание наполеоновской армии на своей территории делала все европейские страны, где прямо или косвенно владычествовал Наполеон.

Доходы государственного бюджета Франции намного превышали расходы, что способствовало накоплению большой денежной массы. То есть, у императора Наполеона I Бонапарта деньги на новую большую войну и на создание невиданной в истории Европы армии в казне были. Ему не требовалось по такому случаю обращаться к кредиторам.

Парижские банкиры готовы были вложить в завоевательные «программы» корсиканца с императорской короной на голове свои капиталы, как в совершенно беспроигрышное дело. Вот лишь протокол одной из первых встреч Наполеона с банкирами своей столицы. На ней присутствовали такие денежные магнаты того времени, как Жермэн, Давиллье, Перрье, Делессер, Сабаттье, Фульширон, Рекамье, Малле, Перрего, Дуаен и другие.

«Наполеон Бонапарт (тогда еще первый консул):

Я обращаюсь к тем людям, которые благодаря своему состоянию и кредиту, плодам промышленной деятельности, соединенной с добропорядочностью, могут способствовать торжеству революции, которая, наконец, даст французам правительство, пользующееся уважением как со стороны друзей, так и со стороны врагов республики…

Все должно воодушевлять вас к тому, чтобы сделать наиболее благоприятные усилия. Необходимо в настоящий момент держать наши армии на достаточно высоком уровне и придать нашим переговорам тот внушительный характер, который они никогда не должны были терять. Объединимся же и сплотимся…

Малле (банкир):

Мы все подпишемся. Есть ли такой парижский банкир или торговец, который в столь ответственный момент, среди столь прекрасных надежд, не пожалел бы горько о том, что он не поспешил засвидетельствовать свое исключительное доверие правительству, которое на это имеет столько права!»

Положение Российского государства после неудачных для него антинаполеоновских войн 1805–1807 годов, когда его союзниками были сперва Австрия, а затем Пруссия, оказалось тяжелым. Континентальная блокада Наполеона, к которой Россия была вынуждена присоединиться по Тильзитскому миру, душила не только английскую, но и российскую торговлю. Причина крылась в том, что основным покупателем русских товаров традиционно являлась Великобритания.

Разрыв традиционных и взаимоотношений торговых (хозяйственных) связей с Британией неотвратимо вел к расстройству российской экономики и финансов. Причем, это стало ощущаться очень быстро. Уже в 1809 году бюджетный дефицит России вырос по сравнению с 1801 годом с 12,2 миллиона до 157,5 миллиона рублей, то есть в 13 раз. Как указывают исследователи, «дело шло к финансовому краху.

В Англию в начале XIX столетия вывозилось: льна – 91 %, пеньки – 73 %, сала – 73 %, железа – 71 % отечественного экспорта. Ежегодно из почти тысячи иностранных торговых судов, выходивших из столичного и Кронштадтского портов, больше половины были британскими: более 88,5 % торгового оборота России шло через Балтийское море.

Резкое падение внешней торговли больно ударило по финансовой системе России, по ее государственному бюджету. Русская валюта стала падать в цене. Рубль обесценивался: в 1807 году он стоил 67 копеек, а в 1810‑м оценивался только в 25 копеек. Стоимость ассигнационного рубля в том же 1810 году упала до 20 копеек серебром.

Падение рубля, соответственно, обесценивало налоги, поступавшие в казну империи, и ослабляло государственный бюджет. Казна беднела, отчего уменьшались расходы на содержание армии. Время же для России опять было предвоенным.

Нельзя сказать, что Министерство финансов России во главе с Д.А. Гурьевым не старалось стабилизировать финансовое положение государства. Только в одном 1810 году был увеличен прибавочный процентный сбор с купеческих (торговых) капиталов, введены сборы с торгующих крестьян и ремесленников-иностранцев, подушная подать была распространена на черкесов и поселян-евреев. Одновременно увеличивается пошлина с выплавляющейся меди на три рубля с пуда металла, вводится полупроцентный сбор с домов в столицах – Санкт-Петербурге и Москве. Повышается цена на соль, увеличиваются гербовый, вексельный, паспортный и питейный сборы, а также сбор с заемных писем.