Kitobni o'qish: «Изо всех сил»
Дорога из Тимакова
1.
Как бы не страдала Валентина от неразделенной любви, а все-таки ее жизнь была довольно уютной. Например, приличная зарплата в самоуверенной фирме «Мебель «Каприз» обеспечивала ей безбедное существование, подруги девушки были умны и не завистливы, а добрая мама в далекой деревне не надоедала советами. Даже старенькие «Жигули», побывавшие в руках хорошего мастера, привозили-увозили Валю на работу со старанием совестливого ослика. Валентине во многом везло? Наверное. Но она все-таки страдала… Ее любовь к Борису была огромной и мучительной, как нескончаемый сериал в телевизоре с вдруг пропавшим звуком.
Девушка сняла на городской окраине домик с вишней под окном. Точнее говоря, это была времянка во дворе большого дома. Домик был теплым, уютным и со всеми удобствами. Валентина по вечерам рассматривала звезды за окошком меж зеленеющей листвы и думала о своем расставании с Борисом. Она страдала-страдала-страдала…
По ночам прохладный воздух пах живой зеленью сада. Тишина была упоительной с едва обозначенными шорохами листвы, а сами ночи заполнялись мягким лунным светом и прохладными движениями ветерка.
Но женскому уединению с самого начала вдруг стал мешать кот. Сначала в большой форточке возникала неясная тень, а потом на подоконник с характерным звуком приземлялись кошачьи лапки. Кот чего-то ждал там, за шторой…
Когда Валя плакала, она кричала в подушку:
– Пошел вон, сволочь!..
Но кот не уходил. Иногда утром Валя находила кота спящим в кресле, а однажды незваный гость улегся у нее в ногах на диване. Валя трижды побила наглеца тапочкой. Но кот снова и снова возвращался, он был таким же упрямым, как Сережка «из гаража».
Нет-нет!.. По большому счету настоящим «хамами» не был ни кот, ни Сережка. Кот всегда ретировался по первому требованию хозяйки уютного домика, а незваный «жених» Сережка не был навязчив. Сережка был даже улыбчив и – в отличие от Бориса – настолько простодушен, что Валя иногда даже улыбалась ему в ответ…
2.
В пятницу вечером Валя поехала погостить к своей маме. Дорога домой – 70 километров по «московской трассе» – примерно посередине своего пути проходила мимо деревни Тимаково. Деревня расположилась рядом с трассой в изгибе симпатичной речки и со стороны дороги были хорошо видны ее крыши и дворики, густо засаженные яблонями. Тимаково казалось удивительно добрым, как что-то сказочное из далекого детства.
Валя остановила свои «Жигули» на въезде.
«Что ж, пусть здесь!..» – решила она.
Девушка открыла дорожную сумку и вытащила из нее надоевшего кота-«захватчика».
– Будешь жить в этой деревне, – строго сказала Валя коту.
Кот отвел глаза, словно понимал, что девушка собирается сделать что-то нехорошее. Валя поморщилась… Она выбросила кота в окно и нажала на газ.
3.
… В понедельник Валя рассказала хозяйке дома Екатерине Тимофеевне, что избавилась от кота.
Екатерина Тимофеевна улыбнулась и пожала плечами.
– Знаете, а вообще-то, наверное, это Мишка был…
Оказывается, у кота был имя.
– Во времянке семья пять лет жила. Это их кот… – Екатерина Тимофеевна смотрела на Валю добрыми глазами и продолжала улыбаться какой-то натянутой, вымученной улыбкой. – А когда мои жильцы квартиру в Новосибирске купили, они Мишку с собой не взяли…
Валя вдруг поняла причину поведения кота. Ей стало немножко стыдно: как выяснилось, кот не без оснований считал времянку своим домом.
– А еще у меня военный с семьей полгода жил, – хозяйка перестала улыбаться и чуть поморщилась, словно вспоминала о чем-то неприятном. – Кот им, как и вам, надоел. Знаете, Мишку два раза в Тимаково отвозили…
– Куда-куда? – удивилась Валя.
– В Тимаково, – хозяйка махнула в сторону «московской трассы». – Тут недалеко… Дача там у квартирантов была, что ли?.. Последний раз перед самым отъездом Мишку выбросили. Но он, видно, снова вернулся…
Валя потеряно кинула. Она оборвала разговор и ушла к себе в домик.
Стыд за свой недавний поступок слегка подрумянил щеки девушки. Оказалось, кот Мишка уже дважды проходил одну и ту же дорогу, но теперь – уже по ее вине! – вдруг снова оказался в изгнании. И что не менее важно, в той же самой деревне Тимаково.
Вечером Валя впервые не вспоминала Бориса. Ее воображение было занято другим: оно то и дело рисовало девушке кота, который шел по дороге в сторону города…
Валя достала сотовый телефон и позвонила Сережке. Она сказала, что ей скучно и что именно сегодня она согласна пойти с ним еще раз в кино.
«Просто отвлекусь немного…» – решила девушка.
4.
…Кот-изгнанник вернулся во вторник утром. Он бесшумно возник в форточке и замер, рассматривая лицо Вали.
– Ми-и-ишенька пришел, – девушка радостно рассмеялась. – Привет, эмигрант из Тимаково. Как добирался?
Валя осторожно, чтобы не вспугнуть кота, подошла к окну.
– Колбаски хочешь?
Кот жалобно мяукнул… В его глазах замер немой вопрос.
Внешний вид кота-путешественника поведал Вале о том, что его очередное – третье по счету – возвращение из Тимаково было не столь простым. Вываленную в пыли шубку кота украшали репьи, а левое ухо откровенно кровоточило.
– Ладно, ладно!.. Пошли завтракать.
Кот согласился. Он даже позволил взять себя на руки.
– Так и быть, живи у меня, – объявила Валя. – Только учти, что вечером я тебя выкупаю.
Мишка ел долго и жадно. Валя иногда поглаживала кота, а кот, когда его касалась мягкая рука, замирал, чуть прижимая ушки. Левое почти не двигалось и, наверное, коту было больно.
– Ой, ну хватит меня бояться, – не повышая голоса, возмущалась Валя.
Она нашла картонный коробок от недавно купленных сапожек и устроила коту уютное гнездышко.
– Отдыхай, изгнанник. Кстати, приду с работы, обязательно тебя выкупаю. Я же тебе пообещала.
5.
Вечером Валя не смогла загнать свои «Жигули» во дворик – мешала огромная «фура» на улице.
– Сын ко мне переехал, – пояснила квартирантке Екатерина Тимофеевна. – Пару дней у меня поживет. Канализацию у них дома прорвало…
На порожках дома сидел веселый парень. Он пил пиво из горлышка бутылки и играл с хохочущим на его коленях малышом.
– Моя «фура» вам заехать мешает? – догадался он, едва взглянув на Валю. – Сейчас отгоню.
– Кстати, Валя, а Мишка-то, оказывается, вернулся, – сказала Екатерина Тимофеевна.
Девушка не успела подтвердить, что да, кот действительно вернулся и она рада этому.
Но домохозяйка продолжила:
– Настырный какой, а?!.. Только вы не беспокойтесь, я его снова выбросила.
Девушку шатнуло.
– Куда выбросили? – с ужасом спросила она.
– Куда, сынок? – спросила сына Екатерина Тимофеевна.
– А куда ж его девать-то? – пожал плечами парень. – Я сегодня утром в Жлобино «фуру» гонял… В Тимаково кота и выбросил. Деревенька с виду очень даже симпатичная. Думаю, не пропадет там кот.
«В четвертый раз!..» – мысль была настолько огромной, что заслонила собой весь мир. Валя споткнулась на порожках свой времянки и чуть не упала.
«В четвертый раз!..»
6.
Ночь прошла почти без сна… Утром Валя позвонила на работу и сказала, что берет день «без содержания». Дорогу до деревни Тимаково Валя проскочила за час.
По пути она попыталась прикинуть в уме, сколько мог пройти кот Мишка за последние двенадцать часов. Валя остановила машину за мостом возле лесополосы, километрах в десяти, не доезжая Тимаково.
Девушка вышла из машины и громко позвала:
– Кис-кис, Мишка!..
Из ближайших зарослей высунулась сначала рыжая, а потом сразу две черных кошачьи мордочки. Валя позвала Мишку еще раз. Кустарник зашевелился и оттуда вышел огромный персидский кот.
«Господи, да сколько же их тут?!» – удивилась девушка.
Валя осторожно приблизилась к кустарнику. Там, за листвой, она увидела еще чуть ли не десяток котов и кошек всех возрастов, несколько перепуганных и крохотных домашних собачек, трех енотов и даже пару песчаных лисичек с огромными ушами – феньков.
«… Их, значит, тут бросают, – догадалась Валя. – Мол, симпатичная деревенька, здесь и живите. Но в Тимаково никто не остается. Они все в город идут… Домой!»
Девушка оглянулась. Там, у недалекого моста, отдыхала и лениво резвилась огромная стая бродячих собак. Псы караулили мост и знали, что добыча не может пройти мимо.
«Но они все равно идут домой…»
Девушка немного успокоилась и попыталась подманить животных, чтобы хоть нескольких перевести через страшный мост. У нее ничего не получилось, коты разбежались.
Девушка заплакала.
– Мишка!.. – что было сил закричала она. – Кис-кис, сволочь!
Кот Мишка трижды проходил через мост возле Тимаково. Но Валя не была уверена, что кот сможет пройти его в четвертый раз…
7.
Сережка получил странную «эсэмеску» в девять вечера. В ней говорилось о мосте вблизи Тимаково, ружье, канистре бензина и «желательно фонарике».
Сережка примчался в указанное Валентиной место уже через сорок минут. Наступали сумерки, и он легко заметил огромный костер за мостом.
– Они, как и волки, света боятся, – пояснила Сережке веселая и перепачканная золой Валя.
– Кто?.. – удивился Сережка.
Валя рассказала о коте Мишке и крохотных существах, которые сейчас идут домой из Тимаково.
– Они ночи ждут, чтобы прорваться через мост. А на них собаки охотятся. Но собаки боятся огня, – Валя тепло улыбнулась, рассматривая лицо Сережки. – Я уже видела, как через мост пробежали пять кошек…
Сережка плохо понимал девушку. Он поймал ее очередной ласковый взгляд и с огромной, облегчающей радостью подумал: «Она просто сошла с ума!»
– А теперь давай веток в костер подкинем, – скомандовала Валя. – И бензина плеснем. Нам Мишку, может быть, до рассвета ждать.
Сережка развел такой огромный костер, что в небо полетел целый фейерверк искр. Водитель одной из фур притормозил и выразительно повертел пальцем у виска.
Сережка только отмахнулся.
– Знаешь, Сережа, – вдруг тихо сказала Валя. – А ведь нет никакой любви… И не было ее у меня. Потому что, теперь и здесь, я поняла, что значит вся наша жизнь…
– И что же?.. – осторожно поинтересовался Сережка.
– Она – дорога из Тимаково.
Костер разгорался все ярче и гнал темноту в сторону лесополосы.
«Господи, главное чтобы Валя до загса не выздоровела! – вместе с искрами летела к небу улыбчивая молитва Сережки. – Главное, чтобы не выздоровела!..»
Связанный ангел
…В подъезде, на порожках, сидел самый настоящий черт в дорогом кашемировом пальто. Черт лукаво щурился и барабанил пальцами по «дипломату» на коленях.
Коля потрясено икнул и попятился к выходу.
– Подожди, мужик, – весело сказал черт. – Хочешь, самое заветное желание выполню?
Коля посмотрел на лохматые ноги, которые вместо ботинок украшали лакированные копытца, и отрицательно покачал головой.
– Да ладно тебе, не бойся, – черт раскрыл дипломат и вытащил толстую пачку денег. – На, держи!
«Душу хочет купить, сволочь, – пронеслось в не совсем трезвой, после дружеской вечеринки голове, Коли. – На-кося выкуси!..»
– Душа? – засмеялся черт. – Дурак! При случае я ее за пару ящиков водки куплю. А с другой стороны, посуди сам: сейчас ты домой придешь, жена ругаться начнет, а ты ей —деньги. На, мол, и никакого скандала. Короче говоря, просто так тебе их даю. Усек?
Коля подозрительно покосился на деньги. С первого взгляда они выглядели довольно симпатично…
…Жена Людочка действительно начала ругаться прямо с порога.
– Одиннадцать часов! – кричала она. – А ты опять, да?
Коля молча протянул жене целый ворох толстых денежных пачек и не спеша разделся. Захватив из кармана куртки недопитую бутылку водки, он пошел на кухню.
Потрясенная и бледная Людка возникла на пороге как приведение.
– Здесь сто тысяч долларов, – прошептала она. – Откуда, Коля?!
Коля со вкусом выпил водки. Молчать было приятно.
– Откуда?!.. – снова простонала Людочка.
– Один мужик должок отдал, – соврал Коля. – Теперь мы квиты.
Людочка села за стол. Супруги долго рассматривали деньги. Наконец, Люда осторожно отодвинула несколько пачек в сторону.
– Это на новую квартиру… – робко пояснила она, взглянув на мужа.
Коля кивнул. В глазах жены появился теплый интерес к деньгам и женские пальчики отделили новую пачку:
– Это на мебель… Знаешь, какую я замечательную стенку недавно видела?
– Догадываюсь. Но на мебель и побольше можно, – снисходительно заметил Коля.
– Ладно. А это на… На машину, да?
Коля снова кивнул.
Людочка задумалась: денег оставалось еще очень много. Время летело незаметно. Супруги принялись обсуждать, что можно купить на оставшуюся сумму. Фантазия работала на пределе возможного.
– Можно купить дачу, – сказала Люда.
– Очень хорошую дачу, – поправил Коля.
– И шубку!
– Даже две.
– А зачем две?
– Мало ли, а вдруг инфляция?! И вообще, на эти деньги сейчас все можно купить, – убеждено сказал Коля. – Все, включая место на кладбище.
Потеплевшее было лицо Люды, вдруг дрогнуло.
– Коля, а откуда все-таки деньги? – тихо спросила она.
– Да тебе-то что? – возмутился Коля.
– Как это что? – тоже повысила голос Людочка. – Ты приносишь целую кучу денег и, по-твоему, я должна молчать?
– Другая бы обрадовалась.
– Я не другая! – обиделась Люда.
Коля пожалел, что так некстати помянул какую-то «другую», Люда была очень ревнива. Он выпил водки и поперхнулся. Люда сдвинула деньги к рукам мужа.
– Знаешь что?.. Иди-ка, отнеси их, откуда взял, – строго сказала она. – Хоть в самом деле на кладбище.
– Дура! – взревел Коля. – Ведь даром же, даром дают!
Люда встала и молча вышла. Коля чертыхнулся – если жена замолкала, спорить с ней было бесполезно. Коля вздохнул и потер грудь. Он вспомнил о лакированных копытах под пальто, и сердце вдруг необъяснимо заныло.
«Может быть, и в самом деле, – подумал он. – Ну их, эти деньги, к черту, а?..»
…На порожках никого не было. В темном углу шевелилось и тихо стонало что-то белое и неясное. Коля на всякий случай перекрестился дрожащей рукой и подошел поближе. На полу лежал связанный ангел.
Ангел сердито засопел и показал взглядом на веревки.
– Балбес ты! – закричал ангел, лишь только Коля вытащил изо рта пленника кляп из свернутой шляпы. – Нашел с кем связываться, с рогатым!
«Ангел-хранитель мой, наверное», – догадался Коля, заботливо помогая пленнику избавиться от веревок.
– Не твой, а твоей жены! – буркнул ангел. – Думаешь, к тебе рогатый приходил? Размечтался!.. Жена ему твоя нужна, понял? К ней он подбирается.
Коля удивленно заморгал глазами.
– А мой… Этот, с нимбом… Как его? – он покраснел. – Где, а?..
Ангел промолчал и вырвал из рук Коли деньги.
– Сволочи! – раздраженно пробормотал крылатый небожитель, рассматривая на тусклый свет одну из банкнот. – Уже с настоящими работают. Прогресс!..
– А мой-то, говорю этот… – снова начал, было, Коля.
– Не положено! – оборвал его ангел.
– Что не положено?
– Знать, что не полагается! – ангел сунул деньги в карман и пошел к выходу. На порожках он оглянулся. – Лохматому при случае передай, все равно рога ему поотшибаю. Так и скажи.
Дверь сердито захлопнулась.
…Коля вернулся домой совершенно убитым. Людочка сидела на кухне за пустым столом и смотрела в окошко.
– Есть будешь? – виновато улыбаясь, спросила Людочка.
«Ей-то хорошо! – ревниво подумал Коля. – Ишь, что этот крылатый пообещал – рога, говорит, за нее поотшибаю. А за меня кто?!..»
Коля махнул рукой и поплелся в спальню. Он быстро разделся, лег и укрылся с головой одеялом. Острое чувство одиночества жгло его почти до физической боли. Коля страдал…
Людочка присела рядом, откинула кончик одеяла и погладила мужа по голове.
– Колечка, ты что? – спросила она. – Не расстраивайся, пожалуйста. Подумаешь, деньги. Сами и заработаем.
«Да не в деньгах тут дело!.. Все люди, как люди, – подумал Коля. – У всех, наверное, эти крылатые, с нимбами есть… Охраняют, наверное, берегут. А я… Черт сказал, мол, за пару ящиков водки тебя куплю… – Коля вдруг всхлипнул. – Подумаешь, выпиваю… Ну и что?!»
Людочка легла, прильнула к мужу и погладила его ладошкой по груди.
– Отстань!.. – сквозь слезы простонал Коля.
– Ну, хватит же, – улыбнулась Людочка. – Давай мы купим тебе новую куртку?
– К черту куртку, к тому черту, который в кашемировом пальто!..– закричал Коля. – Не понимаешь ты ничего, глупая!
– И что же я не понимаю? – Людочка нежно поцеловала мужа в ухо.
«Что-что!.. Чем я хуже других-то?!» – подумал Коля.
По щеке Коли побежала слеза. Натолкнувшись на женский носик, капля нерешительно замерла. Людочка невидимо улыбнулась в темноте и коснулась слезинки языком. Колю перестал бить озноб. Теплая рука жены гладила его то по голове, то по груди, то снова по горящему лбу.
«Вот брошу пить и сразу, наверное, рядом кто-нибудь с нимбом объявится, – решил про себя Коля. – Обидно, правда, почему его теперь нет. Живи, понимаешь, один, как дурак да водку пей…»
Рука Людочки вытерла лицо мужа. Рука была удивительно теплой, доброй и мягкой. Коле стало немного легче. Он закрыл глаза и вздохнул. Людочка шепнула что-то в ухо мужа, и он улыбнулся.
Людочка тихо засмеялась. Женская рука снова коснулась лба мужа.
– Спи, пожалуйста, Коля, спи.
Коля еще раз облегченно вздохнул и умиротворенно засопел носом…
Удостоверившись, что муж уснул, Людочка встала и пошла на кухню попить воды. Потом она долго стояла на балконе и смотрела на звезды. Мир был огромен и прекрасен.
«Ах, – вдруг улыбаясь, подумала Людочка, протягивая руки и огромному звездному небу, – как же летать хочется! Просто удивительно как хочется!..»
Женщина засмеялась от чистого, переполняющего душу счастья. Полет туда, к далеким звездам, вдруг показался ей не только возможным, но и смутно знакомым. Людочка потерла лоб, пытаясь собраться с мыслями. Да-да!.. Стоит только взмахнуть крыльями и тогда все получится само собой – легко и просто… Как раньше. Сзади чуть слышно зашелестели крылья…
В спальне громко всхрапнул Коля. Людочка вздрогнула и оглянулась…
Вернувшись в комнату, она нырнула под одеяло и, все еще чему-то улыбаясь, положила голову на грудь мужа.
«Все будет хорошо, – подумала Людочка. – Все будет хорошо, и я почему-то знаю это…»
Она закрыла глаза.
За шторой, на балконе, мелькнула черная тень с длинной, похожей на огромную косу, палкой в худой руке. Тень приникла к стеклу, что-то напряженно высматривая в комнате. Коля спал, широко раскинув руки. Штора шевельнулась, и лунный свет коснулся удивительно красивого женского лица. Женщина улыбалась…
Черная тень отшатнулась от окна, потом взмахнула крыльями и исчезла во тьме.
Сволочь
Все, Леша, с самой обыкновенной аварии началось… Ехал я по делам на своем «БМВ», как вдруг откуда-то сбоку, как черт из шкатулки, захудалый «Москвичок» выскочил. Долбанул он меня в бочару да так хитро, что я чуть было половину зубов на баранке не оставил. Даже услышал, как челюсть и нос у меня хрустнули.
Вытер я кровь с физиономии и думаю: все, мужик, кранты тебе!.. Из машины вышел злой как черт. Один шаг сделал, даже на «Москвич» взглянуть не успел, – поскользнулся. Весна была, гололед… Затылком ко льду приложиться по такой погоде – раз плюнуть. В общем, только небо мне в глаза брызнуло, а дальше – полная тьма.
В себя я только через пару дней пришел, уже после операции. Пошевелился чуть-чуть… Чувствую, состояние около нуля: зубы проволокой перевязаны, к правой руке, словно гирю подвесили, а на голове «чалма» из бинтов. Замычал что-то… Вдруг женское лицо надо мной склонилось. Прямо ангельское личико: красивое до тихого совершенства, а в глазах ничего кроме любви и сострадания.
Я мычу: м-м-м!.. Мол, что я и где я?!
Улыбнулась девушка. Улыбка у нее… Не расскажешь про такую улыбку, Леша, при всем желании ее не опишешь ее. Художником нужно быть. За такой улыбкой, Леш, любой мужик на край света пойдет и дорогу назад с удовольствием забудет.
Потом все мне медсестра Танюша рассказала, про все мои переломы, начиная от макушки. А у меня первая мысль в голове: надо же так на ровном месте покалечиться?! Ну, мужик, очень я жалею, что до твоего «Москвичка» дойти не успел.
Лечиться всегда трудно, тем более такому неуемному как я… Меня же словно из самой гущи жизни за уши выдернули да к больничной койке привязали. Волком взвоешь! К тому же бизнес у меня был аховый – каждый час что-то решать нужно иначе если и не все потеряешь, то очень многое. А тут лежи и мычи.
Через неделю записку от жены мне передали. Развернула у меня ее писульку Танечка перед глазами. Читаю я, и собственным глазам поверить не могу: прощай, мол, дорогой, на веки, поскольку у меня большая любовь с твоим лучшим другом.
Вот так, Леша, все в жизни я потерял: дело, жену, дом и все движимое и недвижимое имущество, поскольку моя бывшая женушка большой стервой оказалась и практически все на свое имя до суда перевела. А я ведь что?.. Я ведь на койке связанный лежу и не то, что пошевелится, слова и того сказать не могу.
Звереть я начал… Если бы не Танечка точно с ума спятил. Такая меня, Леш, обида жгла, что сил нет!.. Иной раз бился в истерике как припадочный. Не то, что от человеческого голоса, от любого громкого звука до белого каления за секунду доходил. Танечка и успокаивала меня… Отдельную палату мне нашла. Сама за нее и заплатила. У меня ведь, Леш, ни отца, ни матери нет, и все доверенности на жену были оформлены. Впрочем, что там отдельная палата!.. У меня денег даже на яблочный сок не было. Танечка на свои кровные и выхаживала меня…
Никогда еще в жизни, Леш, я такой нечеловеческой преданности и верности от женщины не видел. Помню, какого-то «крутого» хотели в мою палату положить, а меня, стало быть, куда подальше сунуть. Так Танечка чуть ли не в драку!.. Смешно, честное слово. Смешно было смотреть, как девчонка с кулачками на двухметровых «жлобов» бросалась. И если бы вдруг вытащили мою койку, допустим, на улицу под дождь, уверен, Танечка рядом стояла и зонтик надо мной держала. И не ушла бы она, ни за что не ушла!
А кто кроме Танечки «утку» мне подносил, кто с боку на бок ворочал, кто белье менял, кто по ночам не спал?.. И кто сказки мне читал?! Не смейся, Леш!.. Какие сказки, спрашиваешь?.. Да самые обычные, детские. Читает мне их Танечка и волосы мои рукой ворошит. Иначе не усыпал я. А так… Так вроде и легче было. Словно в деревне на печке у бабушки лежишь.
Потом – кризис… И физический и этот… Как его? В общем, внутренний. Исхудал я страшно, ослабел до дистрофической дрожи. Как-то раз украл у Танечки зеркальце, взглянул в него… Скелет лежит! Все, думаю, помираю я… Отбегался, мужик, отшебуршился.
В таком состоянии, Леш, когда только на потолок смотришь, наверное, любой человек все, вся и всем простить может. Да ну вас, мол, к черту граждане люди, достали вы меня! Если разобраться, то, как я жил и что в жизни видел?.. Суету одну. Вспомнить толком нечего, не то, что поблагодарить за что-то. А люди… Они же все глупые. Ну, куда мы спешим, куда бежим и что в итоге получаем?!.. Тогда и понял я, одну простую истину: человек не меняется. Вся эта философия о само совершенстве – бред сивой кобылы. Единственная и самая великая свобода, что дана человеку – возможность изменить соотношение добра и зла в собственной душе. И все!
Ах, как хорошо прощать-то, оказывается, Леша!.. Помню, лежу и смеяться от счастья готов: легко на душе, радостно и светло. Думаю про себя: что мне жена?.. что друзья?.. что вся эта тараканья возня под названием бизнес?.. Господи, Создатель мой, да отними ты у меня сейчас все, я только тебе спасибо скажу. Об одном лишь Тебя попрошу, оставь мне, пожалуйста, Танечку! Если выживу, что и кто мне еще будет нужно кроме нее?.. А ради нее я на все готов. Деньги ей понадобятся?.. Заработаю, я мужик крепкий. Хотя, разве в деньгах тут дело?.. Тут, думаю, Господи, еще что-то нужно… Только что? И очень уж легко здесь запутаться можно. Поэтому ты, Господи, пожалуйста, это самое… Похлопочи там, а? Человек я грешный и куда мне теперь без Тебя?
Смешно, честное слово!.. Ведь раньше я совсем другим был, чем-то вроде колхозного бугая. Посуди сам: рост у меня – метр девяносто, вес – центнер, кулаком на спор стену в полкирпича прошибал. А такому, ох, как трудно не стену, а самого себя пробить. Эта стена покрепче кирпичной будет.
В общем, Леш, простить-то я все-таки не всех сумел… Весь мир простил, а вот ту сволочь в «Москвиче» так и не смог. Помню, лежу, смотрю в потолок и на душе светло как на земляничной полянке в солнечный денек. Но вдруг мысль в голову: хорошо, братан, ну а «Москвичок» тот как же, а?.. И ту сволочь ты, значит, тоже простишь?
И темнело у меня в глазах от безумной злобы!.. Прогибало всего до судороги. Ну, думаю, водила чертов, об одном только жалею, что не смог до тебя добраться.
Даже сны снились: выхожу из машины и подхожу к «Москвичу»… Дверцу не то что открываю, а отрываю к чертовой матери! А там никого нет… Пусто.
Танечка рассказывала, рычал я во сне от бешенства, метался, одеяло рвал… Если бы не она!.. Если бы не она, Леш, вынесли бы меня из больницы вперед ногами и похоронили за казенный счет на кладбище для бомжей.
Время – тоже лекарь… Стал я поправляться. Когда челюсть поджила, проволоку наконец-то с зубов сняли… А я вдруг думаю: что если и Танечка меня бросит? Ну, вот возьмет и бросит?.. Что же тогда, мол, я бедный и разнесчастный делать-то буду?! Идиотизм, конечно, но любому человеку, для того чтобы химеру в своих мозгах соорудить много не нужно. В общем, еще прямо там, в больнице, я попытался Танечку к себе в постель затащить. Представляешь, эту картину, да?.. Худой, небритый скелет пытается обеими руками ухватиться за жизнь.
Рассмеялась Танечка, поцеловала меня в щеку, погладила по голове как ребенка и говорит:
– У тю-тю-тю, какие мы, оказывается, сексуальные. Дала бы я тебе по физиономии, да не хочу, чтобы на тебя опять проволочный намордник надели.
Как-то раз болтали мы с Танечкой, о чем придется… Настроение у меня было лучше и представить нельзя. Уж и не помню точно, о чем мы говорили, только вдруг почему-то опять я водилу «Москвича» вспомнил.
Потемнело у меня в глазах.
– Ну, – рычу я, – повезло этому типу, что он мне в руки не попался!
– Зачем? – спрашивает Танечка.
–Узнал бы!.. – говорю, – где только он, сволочь эта?
Потупилась Танечка, покраснела и шепчет:
– Здесь…
Понял, да?!.. На работу в больницу Танечка моя с подружкой ехала и по собственной детской глупости за руль попросилась. Она и врезалась в мою машину, потому что во время затормозить не успела.
Все внутри меня в ту секундочку перемешалось: и добро и зло, и любовь и ненависть, и солнышко и грозовые тучи.
Посмотрел я на потупленное лицо Танечки и шепчу:
– Танечка, сволочь ты моя ненаглядная, нет, не было и не будет у меня никого на целом свете дороже тебя. Ты же меня, сволочь, чуть не угробила!.. Выходи, ради Бога, за меня замуж!
Вот и вся история, Леш… Уже пять лет мы с Танечкой вместе. Двух детей нарожали и, тем не менее, друг другу еще не надоели. Иногда, правда, ссоримся по пустякам, люди мы все-таки… А недавно прильнула ко мне Танечка после ссоры, заглянула в глаза и спрашивает: «Слушай, медведь, а здорово я тебя от первой жены отбила, а?»
И смех и грех!..
Наш с тобой разговор с чего начался?.. С того, что поспорили мы о том, что можно простить человеку, а что нет. Так вот, Леш, если по-настоящему, если изнутри, то прощать нужно не поступок человеческий, а самого человека. Понимаешь?.. А, поэтому, прощая именно так, ты в первую очередь самого главного дурака и простишь – самого себя…
Везучая
1.
Таежный поселок Порошево иногда называли «городком геологов». Впрочем, романтика 50-х давно миновала, и поселок живет своей самостоятельной жизнью уже не только благодаря бородатым, веселым поисковикам.
Старенький «пазик» ездит в райцентр только два раза в неделю. Автобус отправляется ровно в три. И Зоя очень спешила… Шестимесячного Мишеньку, исхудавшего донельзя за последние две недели, снова вырвало после кормления. Зоя плакала, и у нее дрожали руки. Едва выйдя из дома, она вернулась, потом что на улице было довольно прохладно после недавнего дождя. Молодая женщина завернула сына в подвернувшийся под руку плащ мужа и бегом поспешила к автобусной остановке.
Шофер Колька Пустовалов курил возле кабины «пазика».
– Ну, теперь все в сборе, значит… – он бросил на Зою укоризненный взгляд.
Та невольно покраснела. Последнюю неделю Зоя испытывала только два жгучих чувства: безотчетный стыд и темный, не переходящий страх за крохотного Мишеньку.
Два дня назад районный педиатр Петр Николаевич Ухов обнаружил у Мишеньки опухоль желудка. Но добраться из райцентра в Иркутск можно было только вертолетом. Стояла нелетная погода и Зоя вернулась домой, в Порошево.
– Ты – неумеха! – у мужа Витьки было злое и холодное лицо. – Ты должна была подождать вертолет, там, в райцентре. Тем более что Петр Николаевич сам просил тебя об этом.
А Зоя вернулась домой, потому что ей было страшно остаться одной, среди незнакомых людей. Она краснела, грызла кулачок и с надеждой смотрела на мужа. Зое недавно исполнилось девятнадцать лет. Свою прошлую, еще детскую жизнь она провела в большом городе. Мать воспитывала Зою одна. Витька – большой и сильный, иногда слишком резкий – «зашибал деньгу» работая геологом. Зоя приехала к нему сразу, после родов. Сначала Витька назвал жену «дурой», но потом увидел сына и сразу подобрел.
– Пойми, Зайка, тут же тайга, а не город…
Но теперь Витька был рядом… И Зоя не боялась ничего на свете. Она считала себя взрослой и даже устроилась на работу воспитательницей в детские ясли.
– Глупая ты у меня еще, Зайка…
В постели Зоя прижималась к огромному и теплому телу мужа и жизнь казалась ей удивительно прекрасной. Она быстро усыпала и ей снились цветные и очень счастливые сны.
Болезнь маленького Мишеньки была слишком неожиданной… Как удар в спину.
– Колька, поехали!
Пассажиров было довольно много. Зое уступили место возле передней двери – там меньше трясло. Мишенька спал. У него было бледное, измученное личико.
Таежная дорога, как шутили некоторые, «направление движения между двух сосен, через бугор, к третьей», могла бы оправдать и более ироничную шутку. «Пазик» то и дело резко бросало из стороны в сторону. Двигатель надрывно ревел на пониженной передаче…
Мост через речку Сойку был хорошо знаком водителю Кольке. Он потянулся за сигаретами и перестал обращать внимание на дорогу. Автобус круто спускался вниз и Колька слишком поздно понял, что машина не слушается руля – ее неудержимо тянуло вправо.
«Шина лопнула!» – Колька вжал педаль тормоза в пол.
«Пазик» проскочил мимо моста и обрушился в реку. Кто-то дико вскрикнул… Стекла салона с треском лопнули и на людей обрушился поток холодной воды.
В сущности, Зоя не поняла что происходит. Она видела только одно – случилась беда. Зоя сидела возле двери и когда та распахнулась, она прижала к себе сына и, не думая, шагнула вперед…
