Kitobni o'qish: «Нигде и никогда»

Кое-что о дефиците

Когда я вошел в свою комнату, в кресле сидел Пришелец. Он был синеватого цвета и весь как-то переливался и мерцал.

– Привет, – сказал я.

– Здравствуйте, – отозвался Пришелец. Он говорил, не открывая рта. Телепатия, ясное дело. – Извините за вторжение.

– Ну что вы, о чем разговор!

Я сел напротив него, предложил закурить.

– Спасибо, не курю, – вежливо отказался Пришелец. – Берегу здоровье.

– Правильно делаете, – сказал я и закурил.

Пришелец порозовел.

– Ох, простите! – я торопливо потушил сигарету.

– Нет-нет, курите, пожалуйста, – Пришелец зашевелил одной из своих восьми конечностей. – Это нисколько мне не мешает.

Мы помолчали немного.

– Издалека к нам будете? – осведомился я наконец.

– Из Центра Галактики, – лаконично пояснил Пришелец.

– Ого! – изумился я. – Края неблизкие.

– Ну, сами понимаете, не на своих восьми. Через подпространство.

– Разумеется, разумеется, – закивал я. – И как там у вас в Центре?

– Плохо… – Пришелец позеленел и закрыл единственный глаз. – Я, собственно, потому вас и побеспокоил.

– Ну-ну, – я заворочался, устраиваясь поудобнее. – Чем могу быть полезен?

Пришелец открыл глаз.

– Видите ли, у нас нет ягодного сока.

– Как нет?! – поразился я. – Совсем?

– Совсем, – вздохнул Пришелец. – Раньше мы импортировали его с Флавии, но там недавно произошел военный переворот, и пришедшая к власти хунта закрыла границы.

– Ай-яй-яй! – посочувствовал я.

– А у меня сегодня собираются гости, – продолжал Пришелец. – По поводу моего повышения в должности. Естественно, я пригласил все начальство… Ну, а что за праздник без сока! Чем омывать хобот? – Пришелец судорожно вцепился конечностями в кресло. – Вчера целый день бегал, искал. И представьте, нигде нет… Спасибо, подсказали, что здесь бывает. Далековато, конечно, с пересадками, но что поделаешь? – Пришелец интенсивно замерцал. – Мое счастье, что линию сюда провели, а то бы совсем беда.

Пришелец замолчал и взглянул на меня.

– Так в чем же дело?! – вскричал я. – У меня полным-полно этого ягодного сока. Идите на кухню и берите, сколько нужно.

– Правда? – обрадовался Пришелец. – Огромное вам спасибо!

Он вскочил с кресла и, свернувшись клубком, покатился к двери.

– В правом углу! – крикнул я вдогонку.

Вскоре Пришелец вернулся.

– Сок я уже отправил, – заявил он, останавливаясь у входа.

– Вот и отлично, – сказал я, вставая с кресла.

– Вы уж извините за беспокойство, – Пришелец пожелтел. – Сами, небось, знаете, какова напряженность полей… Выйти можно только в вашей комнате. Тем более, если учесть кривизну гипертоннеля. Станцию-то эту планировали на пустыре, а вы здесь построили дом…

– Да что вы, не стоит извиняться. Вы меня нисколько не обеспокоили.

Пришелец медленно посинел.

– Знаете что, – заявил он. – У нас чудесные мафики. Бесподобные. Будет время, забегите ко мне, на Орию, я вас отблагодарю. Гипертоннель выходит прямо у моего гнезда.

– Спасибо! – с чувством сказал я. – Непременно забегу.

– Ну, еще раз извините, мне пора. Надо успеть все приготовить.

– До свидания, – сказал я.

– До свидания.

Пришелец перестал мерцать, из синего сделался светло-серым, потом почти совершенно прозрачным – и исчез.

Я вышел из комнаты и пошел проверить свои запасы сигарет. Так и есть! Осталась всего одна пачка. Что ж, надо будет тоже сбегать кое-куда. Своего-то табачку не имеем… Вот и приходится посещать одну планетку через подпространство. Лишь бы Иван Петрович был дома…

Я пошарил щупальцем на полке, отыскивая теплые шапки для обеих голов, – на этой Земле довольно прохладно, не то, что у нас, – и застыл на месте, готовясь к переходу в подпространство.

1973

…И не было Земли

И не было никогда такой планеты с названием Земля, а были лишь клочки старых-престарых легенд, которые неизвестно кто и когда сочинил в припадке сомнительного вдохновения. И почему не ослабевает у людей тяга к выдумкам? Неужели действительность скучнее сказок? Ну почему кое-кто считает, что всем станет жить еще лучше и веселее, если люди уверуют, что их предки вышли в мир с этой фантастической Земли, как, скажем, первые куллиты из озера Та, если взять древнейшие куллитские предания, или праматерь эрпов с горы У-ти-ло, откуда она якобы была изгнана богом Ноу за тунеядство, если обратиться к религиозным книгам эрпской культуры?

Сколько копий было переломано, сколько энергии израсходовано, сколько сорвано голосов в ходе жарких дискуссий по поводу этой Земли! «Была!» – доказывали одни, размахивая пустыми руками. «Не было!» – возражали другие. Руки их, между прочим, тоже были пусты. В этих раскаленных словесных баталиях отсутствовало самое главное – факты, а без них мели не мели языком – ничего не прибавится. Ну, как можно поверить в бредни о Земле – легендарной прародине всех существующих во Вселенной цивилизаций? Жизнь зародилась на сотнях планет, и не было среди них ни одной с названием Земля. Если принять тезис о планете-избраннице, прародительнице, то сразу возникает вопрос: позвольте, а в честь чего это избранница? Кто ее избирал? Тут же напрашивается предположение о некоем волевом акте, а подобное предположение ведет с твердой дороги науки прямехонько в болото религиозных предрассудков. Вот так.

В конце концов имеется уже печальный опыт подобных споров. Предания сохранили отголоски древних дискуссий по поводу существования некой Атлантиды. Где они теперь, эти споры, к чему они привели? Костры их угасли, не подкрепленные хворостом фактов. Так будет в итоге и с теперешними препирательствами о Земле.

В общем-то, его, Лета, гораздо больше интересует… Нет, даже не так! Он целиком захвачен любопытнейшей проблемой, послушайте: экономические отношения ксеров в период пальского оледенения. Так-то! А вопрос о Земле его совершенно не волнует, потому что вопрос этот надуман. Любой уважающий себя историк вступает в спор только вооруженный фактами, что и отличает его от простого болтуна. А вот Мизи, как ни грустно это констатировать, оказался именно из разряда последних. Он так яростно старался доказать недоказуемое и был настолько голословен, что у него, уравновешенного Лета, лопнуло терпение. Пришлось сказать раздраженно: «Послушай, Мизи, ты волен тратить свое время, как сочтешь нужным, даже на чепуху. Но зачем ты своей чепухой отнимаешь время у другого? С землеманами мне не по пути!»

Да, действительно, Мизи настолько вывел Лета из равновесия, что даже уединившись на этой планете, он вместо того, чтобы сразу же приступить к анализу памятников пальского периода, продолжал мысленно спорить с Мизи и ему подобными.

Увы, Мизи не одинок! Сколько историков растрачивают силы впустую и убивают время на бесплодные измышления, провозглашая: «На планете Электра самый большой материк носит название Новая Земля – значит, была и Старая Земля, или просто Земля, та самая искомая Земля!» А когда им резонно указываешь на то, что на планете Уро есть остров Рипикинасатави, что в переводе с бьяя и значит «старая земля», а планета испокон веков зовется Уро и никак иначе, они начинают отчаянно мотать головами и кричать: «Нет, не то! Должна быть планета с названием Земля, должна!»

А почему, если разобраться, должна? Слово «земля» в едином мировом языке означает поверхность любой планеты, не покрытую водой, нефтью, соляной кислотой и так далее, так же как и море везде море, и горы тоже. Никто же не делает предположения, что когда-то и где-то была или есть планета Гора, или Океан, или Пустыня. А вот Земля втемяшилась им в головы, и все потому, что кто-то когда-то где-то сказал: «Все мы родом с Земли. Запомните и передайте другим».

Кто сказал? Когда? Где? Это ли именно сказал? И вообще – сказал ли?

И хватит наконец! Он здесь не для того, чтобы мысленно продолжать беспредметный спор с Мизи. Есть дела намного важнее: работа с ксерскими документами, кропотливое изучение материалов раскопок, сравнительная характеристика экономики ксеров и бангов и многое-многое другое. Дел хватает, только поворачивайся!

Лет любовно оглядел контейнеры, аккуратными желтыми рядами возвышавшиеся у задней стены Камеры, и окончательно выбросил из головы все эти домыслы о мифической Земле.

– Эй, Помощники! – весело крикнул он, предвкушая увлекательную работу. – Разбирайте!

Маленькие разноцветные Помощники моментально выпрыгнули из стен и принялись деловито извлекать из контейнеров содержимое и раскладывать его на полу Камеры. Их суставчатые конечности бережно переносили и ставили хрупкие глиняные горшки, груды черепков, ворох древесной коры с нацарапанными письменами, полуистлевшие кожаные треугольнички монет и еще великое множество всякой всячины, оставшейся от некогда могучей, сумевшей пережить три оледенения, а потом обратившейся в прах под ударами более сильных врагов цивилизации ксеров с планеты Либея.

Лет тем временем попросил Камеру приготовить обед, разобраться с морем (то есть выяснить, можно ли в нем купаться) и посмотреть, не будет ли завтра дождя. Потом он открыл дверцу в стене и выпустил на волю стремительно взмывший к потолку коричневый мохнатый комочек, усыпанный блестящими точками хрусталиков.

– Привет, Ухоглаз!

– Здравствуй, Лет. Мы уже прибыли?

Лет уселся на торопливо сгустившийся воздух и хлопнул себя по коленям:

– Прибыли! И честное слово, планетка мне нравится. Смотри, Ухоглаз!

Он махнул рукой, и стена исчезла. Камера стояла посреди огромного песчаного пляжа, золотой дугой окаймлявшего бухту. Зеленые волны, разогнавшись от самого горизонта, с мерным гулом выскакивали на песок и отползали, оставляя пенную полосу. За пляжем густо зеленели невысокие горы, и над морем, пляжем и горами умиротворенно опрокинулось небо, свежее голубое небо и солнце – беззвучный крик горячего света, льющегося из голубизны. Желтое, зеленое и голубое – что может быть чудесней? Как раз то, что нужно для плодотворной работы.

– Нравится, Ухоглаз?

Хрусталики восторженно вспыхнули мелкими искорками.

– Ух, как красиво, Лет!

Лет закинул руки за голову и довольно рассмеялся:

– Еще бы! У меня просто нюх на такие местечки. Может быть, помнишь Эрру? Или Петию?

– Странный вопрос! – несколько обиженно сказал Ухоглаз. – Я помню все.

– Ну-ну, старина, не дуйся! – Лет сделал приглашающий жест, и мохнатый комочек, помедлив немного, опустился ему на плечо. – Знакомься: Форгесанта. Достоинства очевидны, недостатков пока не замечено. Согласен?

– Угу, – ответил Ухоглаз.

– Кроме всех этих достоинств, – Лет обвел рукой море и горы, – планета необитаема. Это, пожалуй, самое лучшее. А Связных я оставил дома, и помешать мне будет ой, как непросто!

Помощники разгрузили контейнеры и безмолвно застыли у стены.

– Все? Спасибо, ребята!

Лет с довольным видом проводил глазами юркнувших в стены Помощников и умиротворенно осмотрел свои богатства.

– Эх, Ухоглаз, и поработаем же!

– А откуда ты узнал об этой Форгесанте? – поинтересовался Ухоглаз. – Я сейчас основательно пошарил по всем закоулкам, но такой не припомнил.

– О, это целая история! – оживился Лет. – Сюда ведь не заглядывали со времен первых экспериментов с новой энергосистемой. Помнишь группу Роши? Сколько она звезд перевела ни за что ни про что!

– Еще бы не помнить! – фыркнул Ухоглаз. – Об этом все помнят.

– Так вот, – продолжал Лет, – эта красавица, что мирно сияет сейчас над нами, была опубликована в списке пущенных тогда на топливо для новой энергосистемы. А на самом-то деле Роши ее не тронул, хотя все с тех пор считали ее уничтоженной. – Лет торжествующе подбросил Ухоглаза под потолок. – Информатор ошибся всего на одну букву: сожгли не Соце, а Соци, может быть, слыхал о такой?

– Соци, белый карлик, галактические координаты пятнадцать тире двадцать восемь по Шеридану, тридцать два ноль четыре с учетом искажения седьмого тоннеля третьего подконтинуума в новой сетке, девятнадцать… – забубнил Ухоглаз.

– Хватит, хватит! – замахал руками Лет. – Прости, Ухоглазик, больше не буду. Мне вчера сказал об этом Ларки, просто к слову пришлось в разговоре, и вот видишь – сегодня мы уже здесь. Ай, да Лет!

Он спрыгнул с воздуха-сиденья и возбужденно зашагал по Камере.

– Представляешь: тишина, море – что еще нужно ученому! Кстати, как насчет купания?

– Купаться можно, – ответила Камера.

– Вот и отлично! Слушай, Ухоглазик, я пойду поплаваю, а ты пока полетай, посмотри, послушай, как-никак ты – У-хо-глаз!

– Пока! – буркнул Ухоглаз, завертелся в воздухе волчком, так что хрусталики слились в несколько серебряных полос, проскочил сквозь стенку Камеры и тут же растаял в голубизне.

Лет нежно погладил шершавый бок глиняного сосуда, набрал целую пригоршню темных монет, побросал их на ладони, решительно ссыпал назад, в кучу, и помчался по горячему песку к пляшущим зеленым волнам. Волны приветливо шумели.

…Он вволю наплавался и нанырялся в теплой соленой воде и устало развалился на песке у самой кромки прибоя, так что волны дружески щекотали его босые подошвы. Камера надрывалась, визгливо приглашая обедать, но он только вяло отмахивался, не имея сил оторваться от ужасно приятного, обжигающего кожу песка.

Наконец Камера не выдержала и послала к нему одного из Помощников. Помощник робко дотронулся до горячего плеча Лета и аккуратно поставил на песок поднос с тарелкой супа и биточками «отдых». Лет лениво приоткрыл один глаз, увидел пар, клубящийся над яствами, открыл второй глаз и расхохотался.

– Иди, скажи Камере, – еле выговорил он, задыхаясь от смеха, – что ей не мешало бы окунуться. Это ж додуматься надо, – изливал он свое веселье на оторопевшего Помощника, – в такую жару горячий суп! Ха-ха-ха! Умора!

Он вскочил, отряхивая прилипшие к телу песчинки, и закричал в сторону оранжевого купола:

– Холодненького! Слышишь, хо-лод-нень-ко-го!

Когда вернулся Ухоглаз, Лет блаженствовал. Он сидел по пояс в воде и медленными глотками вкушал ледяной молочный коктейль из трехлитрового кувшина.

– Изучение ксерской культуры движется небывало быстрыми темпами. На редкость быстрыми темами, – прокомментировал Ухоглаз, покачиваясь на волнах. – В самом деле, море – что еще нужно ученому!

– Уф-ф! – выдохнул Лет, управившись с коктейлем. – Я знакомлюсь с планетой.

– А-а! – насмешливо протянул Ухоглаз. – А я-то, наивный, думал, что это я знакомлюсь с планетой.

– Не придирайся, не придирайся, – расслабленно и благодушно ответил Лет. – Я знакомлюсь с планетой посредством твоих органов чувств. Ведь в конце концов ты не что иное, как мои искусственные и дополнительные глаза и уши.

– И твоя память, – выразительно добавил Ухоглаз.

– Ну, да, – подтвердил Лет и обрызгал Ухоглаза. – Ты вспомнил что-нибудь интересное?

– Да так, – равнодушно ответил Ухоглаз и нырнул.

– Что там? – полюбопытствовал Лет, когда мохнатый комочек вновь закачался на волнах.

– Смотри!

Ухоглаз тихонько загудел, исчез в коричневом облачке, а облачко превратилось в морское дно. Лет с интересом разглядывал пестрых рыб, неторопливо порхающих над зеленовато-серыми камнями, диковинных обитателей морского дна, ползающих по песку или застывших, распластав разноцветные отростки. Вода была пронизана солнечным светом, и бледные тени волн легкой рябью бежали по дну.

– Понятно, – сказал Лет.

Ухоглаз перестал гудеть, и морское дно исчезло.

– Между прочим, море называется Черным, – подчеркнуто небрежно сообщил Ухоглаз.

– О! – произнес Лет.

Он задумчиво поплескал водой в лицо, соображая. Потом с силой ударил ладонью по пробегающей волне, так что брызги фонтаном взлетели над головой, и радостно воскликнул:

– Карта, Ухоглаз?!

– Да, – с достоинством ответствовал тот.

Что только не коллекционируют люди! Не стоит говорить о марках, книгах и оловянных солдатиках. Не стоит говорить о монетах, медалях и метеоритах. Не стоит говорить о коробках из-под сигарет и обертках от детских сладостей, авторучках и значках, троллейбусных талонах и календариках. Бин с Аурии собирает древние космические корабли исчезнувших цивилизаций, которыми до сих пор битком забита Вселенная. Ролис с Фретрохо все готов отдать за какую-нибудь необыкновенную удочку. Сиди с Карны днем и ночью мечтает о пополнении обширной коллекции зубов урпанов, лурков, роксов, собак, губошлепов, сирен, драконов, пинаров и так далее. Собственный абсолютно здоровый зуб он и то не пожалел, благо тут же вырастил новый.

У Лета же свой предмет обожания. Ему не нужны космические корабли, марки и письменные принадлежности всех культур и эпох. Ему нужны географические карты. Вот за чем он охотится неустанно, вот что ему не надоедает разыскивать, выменивать и выпрашивать! Как это замечательно сказал какой-то древний, тоже, видать, заядлый коллекционер, кажется, Чапек: наш брат, мол, способен на воровство и даже на убийство ради пополнения коллекции новым экземпляром и это нисколько не чернит его, то бишь коллекционера, моральный облик. Сказано, конечно, с присущим древним максимализмом, но в некотором роде верно.

Да, старые географические карты всевозможных планет – коллекцией сродни коллекции Лета вряд ли может похвастаться еще кто-нибудь в галактическом мире. И память Ухоглаза хранит все эти карты. И утверждение его насчет Черного моря значит вот что: Ухоглаз сравнил вид Форгесанты с высоты и одну из карт, и установил идентичность того, что увидел внизу – и на карте. А это значит, что карта Форгесанты тоже имеется в коллекции Лета.

– Покажи, Ухоглазик! – нетерпеливо попросил Лет.

– Пожалуйста! Только это небольшой обрывок, сохранилось всего три моря и немного суши.

– Покажи! – взмолился Лет.

Ухоглаз опять загудел и превратился в обрывок старой-престарой карты, затрепанный по рваным краям и стершийся на сгибах. Коричневым цветом была обозначена суша, голубым – моря. Через поблекшую голубизну морей бежали буквы.

– Это же одна из ветвей роского языка! – воскликнул Лет. – Я, правда, в нем слабоват, – смущенно добавил он. – А ведь когда-то изучал на факультативе. Переведи, Ухоглазый!

– Это можно, – согласился невидимый Ухоглаз. – Диземное мopе. Черное море. Азов… мо… Тоже море, но какое – теперь не узнаешь.

– Неоригинально, – пробормотал Лет, разглядывая карту. – Я этих Черных морей знаю десятка два. На Бибиро, Осунду, Тари, – начал он загибать пальцы. – На Прозе, Оо… Кажется, на Ситибати, – неуверенно добавил он после некоторого раздумья.

– Угу, – подтвердил Ухоглаз. – А также на Зилии, Гесе, Птибунди, Роу-Тоу, Насте и так далее.

– А вот насчет Диземного… – Лет задумался. – Нет, не знаю.

– Не забывай, что на карте видна только часть моря, – сказал невидимый Ухоглаз. – Название может быть и длиннее.

– Возможно, – согласился Лет. – Неукрадиземное. Подождиземное. И так далее. Интересно, кто давал названия? Были здесь автохтоны или планету колонизовали?

– Трудно сказать…

– Ты что-нибудь нашел?

– Достаточное количество развалин. Судя по всему, очень старых. Но ведь так сразу не определишь, чьи это города: аборигенов или колонистов.

– Конечно. Копать надо, изучать культурные слои. Попробовать навести справки через Информаторий. Займутся этим когда-нибудь, только ох, не скоро: слишком уж много таких! Бросили и исчезли, а почему бросили и куда исчезли – остается только гадать. – Лет задумчиво погладил воду и решительно поднялся. – Ну, ладно! Пошли, пора и за дело.

Он кинул кувшин на песок, посадил появившегося вместо карты Ухоглаза на плечо и, волоча ноги, направился к Камере.

– Где же я раздобыл эту карту? – размышлял он вслух по дороге. – Не припомню, хоть убей! Хоть ты лопни… Хоть ты землю ешь…

Он внезапно остановился и звонко шлепнул себя по лбу:

– А! Сдается мне, что это подарок бродяги Сата!

– Совершенно верно, – подтвердил Ухоглаз. – Там на другой стороне есть надпись: «Королю коллекционеров от Сата на память о встрече на Лилисе».

– Так что же ты молчал? – возмутился Лет. – У меня чуть мозги не вскипели, а ты и рад!

– Хоть что-то ты должен делать сам? – заметил Ухоглаз.

…Поздно вечером, подводя первые итоги работы над ксерскими документами, Лет удовлетворенно растянулся в воздухе и попросил Камеру сыграть что-нибудь на сон грядущий. Так он лежал, слушая музыку, сливавшуюся с шумом волн Черного моря, и уже в полудреме вновь вспомнил разговор с Мизи. Недовольно дернул плечом и сонно усмехнулся. Ох, уж эти землеманы! Миллионы миров разбросаны по Вселенной, тысячи цивилизаций входят в галактическое содружество. Они носят разные имена, как и планеты, с которых они вышли в космос, но нигде и никогда не было мифической прародины людей, планеты-праматери с очень общим названием, планеты под названием Земля.

– Легенды, легенды… – пробормотал он, повернулся на бок и заснул.

1976