Kitobni o'qish: «Академия Последнего Шанса – 2. Круто ты попал!», sahifa 3

– Ужин? Так он уже прошёл, пока ты за воротами шастал, – пожав плечами, равнодушно ответил комендант, – следующий приём пищи утром, опять же – если не проспишь. Бегать за тобой никто не будет. Впрочем, с учётом того, что ты не знал распорядка дня, я распоряжусь, чтобы тебе выдали чай и что-нибудь перекусить.

– Это было бы очень неплохо, – пробормотал Огюст и, заметив насмешливый взгляд коменданта, поспешно добавил, – благодарю вас, лорд лейтенант.

Взглянув на сложенные вещи и окончательно уяснив, что никто не собирается облегчать ему задачу, Огюст взял в руки сундучок с драгоценностями и побрёл за бодро шагающим демоном к тому самому двухэтажному зданию, на которое комендант указал ему ещё в самом начале. Сейчас молодому человеку казалось, что с того времени прошло не менее недели, а то и побольше.

– Тебе туда, – комендант махнул рукой в сторону длинного коридора с расположенными по обеим сторонам дверями. Дальше уже сам разберёшься, а тачку потом откатишь обратно туда, откуда возьмёшь. Форма и одежда для тренировок уже у тебя в шкафу, всё подогнано по размеру. Подробности вам завтра расскажет декан Кармайкл. Удачи, студент Стендридж. Завтра встретимся на тренировочном поле.

С этими словами, шагая с немыслимой для его габаритов лёгкостью, лейтенант удалился по своим делам, оставив последнего, десятого студента боевого факультета перед запертой дверью с аккуратной табличкой, на которой была написана цифра «10».

Повернув торчащий в замке ключ, Огюст вошёл в комнату, ожидая увидеть если не голые сырые стены, то что-то очень на это похожее. К его удивлению, выделенная ему комната выглядела более чем прилично. Стены, обтянутые светлой тканью, несколько небольших картин в круглых и овальных рамах, подобранные в тон шторы на сверкающем чистыми стёклами окне. Пол застлан простым, но абсолютно новым ковром, гармонирующим со всем остальным убранством. В углу разместился одёжный шкаф, возле окна – большой письменный стол и удобный стул возле него, у стены – застланная пушистым покрывалом кровать. Несколько книжных полок и стойка для оружия завершали картину.

На письменном столе лежало несколько листков бумаги, и Огюст хотел подойти и посмотреть, что там: не чтобы он рассчитывал, что там лежит план того, как можно покинуть это странное место, но, может быть, там есть какая-то важная информация? Но сначала надо переодеться, и, видимо, это придётся делать самостоятельно!

Провозившись с дурацкими пуговицами и крючками чуть ли не полчаса, молодой человек наконец-то избавился от мокрой и грязной одежды и ногой брезгливо сдвинул её в угол, чтобы не мешалась под ногами. Пошарив глазами по комнате, он нашёл аккуратную дверцу, деликатно спрятавшуюся в углу и направился туда, рассчитывая найти там ванную комнату. Но за дверцей расположилось скромное помещение, предназначенное исключительно для удовлетворения естественных надобностей. Никакого намёка на ванную или душ Огюст не нашёл.

Обойдя по периметру просторную, но всё-таки не безразмерную комнату, молодой человек пришёл к выводу, что ванная находится где-то в другом месте, и ему непременно нужно выяснить – где. Иначе ложиться спать придётся не только голодным, но и грязным. При мысли о еде в животе жалобно заурчало, и Огюст вспомнил об обещании коменданта распорядиться о внеплановом ужине для опоздавшего.

Следующим неприятным открытием было то, что снять-то одежду он снял, а вот что надеть – не подумал. Сундуки с его вещами по-прежнему стояли возле ворот – если их, конечно, ещё не украли! – ведь он и не подумал принести их. И вообще – почему это должно его как-то заботить?! «Потому что здесь никто этого за тебя не сделает…» – прошептал ему внутренний голос.

Поставив лакированный сундучок на столик возле кровати, Огюст с душераздирающим вздохом открыл шкаф и с отвращением стал рассматривать скромные серые рубашки типа той, которая была сегодня на ректоре, простые брюки без лампасов, без золотой строчки… Камзолов же вообще не было: на вешалках висели три куртки из материала, напоминающего кожу. Они что, думают, будто он это наденет?!

На полках аккуратными стопками лежали полотенца, нижние рубашки и три одинаковых костюма из мягкой ткани, напоминающие одежду наёмников. Именно на них, кажется, Огюст видел такие странные мягкие брюки и длинные свободные рубахи. Но он-то не наёмник! С какой стати он должен надевать всё это?

Сердито захлопнув шкаф, Огюст огляделся и понял, что вариантов у него три: либо он идёт за своими вещами в нижней рубашке и шёлковых кальсонах, либо надевает грязную одежду, брошенную в угол, либо берёт что-то из того, что висит в шкафу. Щеголять по академии в исподнем было явно плохой идеей, а надевать на себя извазюканную одежду хотелось ещё меньше. Оставалось одно…

Огюст потянул на себя один из комплектов и двумя пальцами поднял перед собой свободную рубашку очень внушительных размеров. Мысленно помолившись о том, чтобы никто из приятелей никогда не узнал об этом позоре, молодой человек нырнул в рубашку, оказавшуюся на ощупь, как ни странно, достаточно приятной. Не было ни пуговиц, ни крючков – только несколько шнурков, регулирующих ширину манжеты и талии… для тех, у кого эта талия была. Брюки тоже сели на удивление хорошо: они не жали в поясе, не давили ни в каком месте, а позволяли свободно двигаться. Огюст двумя пальцами поднял с пола то, что ещё утром было невероятно дорогими туфлями из лучшей кожи с шёлковыми лентами, а сейчас напоминало кусок рогожи, который кто-то долго жевал и, отчаявшись, выплюнул. Нырнув в шкаф, он извлёк оттуда пару мягких сапожек, которые оказались ему как раз по ноге.

Глубоко вздохнув, молодой аристократ открыл дверь и осторожно выглянул наружу. В коридоре было по-прежнему пусто, и он быстрыми шагами направился к выходу, но, услышав шум дождя, вернулся в комнату за курткой, которая оказалась с капюшоном, что не могло не радовать.

Свои сундуки и абсолютно промокший футляр с зеркалом Огюст обнаружил с этой стороны снова крепко запертых ворот. То, что не нужно выходить из-под защиты стен академии, тоже было неплохо: воспоминания о голосе на кладбище и о существе в болоте были ещё очень свежи.

Молодой человек задумчиво обошёл сундуки вокруг и на всякий случай попинал их ногой. Потом, вздохнув, взял в руки отвратительно мокрый футляр с зеркалом, которое, как оказалось, тоже весило немало. И зачем он его с собой потащил? Хотелось похвастаться антикварной вещью? Пожалуйста, никто не мешает – хвастайся сколько влезет. Пытаясь как-нибудь поудобнее перехватить тяжёлое зеркало, Огюст неудачно взялся за него, и тяжёлый перстень с изумрудом развернулся и больно оцарапал его ладонь. Выругавшись, молодой человек поставил зеркало на землю и снова прислонил его к сундукам, решив, что ни грязнее, ни мокрее оно уже не станет – просто некуда. Сняв массивное кольцо, он подумал и начал стягивать с пальцев остальные, оставив только фамильный перстень и пару наиболее ценных. Сгрузив драгоценности в карман куртки, он поднял зеркало и, стараясь не прислонять его к себе, понёс на вытянутых руках в свою комнату.

Уже через пару десятков шагов Огюсту пришлось признать, что он, видимо, выбрал не самый удобный способ транспортировки: руки заболели, а потом ещё и начали предательски дрожать. Опасаясь выронить зеркало – да провались оно! – молодой человек снова вынужденно опустил футляр на землю.

– Тебе помочь? – неожиданно раздалось рядом, и Огюст нервно вздрогнул. Он не ожидал, что во дворе в такую погоду окажется ещё кто-нибудь.

– Думаю… уф… в этом … уф… нет … уф… необходимости, – отдуваясь после каждого слова, проговорил он.

Тут он наконец-то рассмотрел заговорившего с ним и на какое-то время потерял дар речи: прямо напротив него стоял самый настоящий альв. Высокий, стройный, даже худощавый, с длинными, заплетённым в косу светлыми волосами и слегка заострёнными ушами. Не то чтобы альвы были такой уж диковинкой, жили они и в столице, но крайне редко и неохотно общались с людьми. А уж чтобы альв заговорил первым – о таком никто никогда даже не слышал.

– Я маркиз Стендридж, Огюст Стендридж, – представился Огюст, вспомнив, что он не безродный конюх, а аристократ, и должен вести себя соответственно. И в том, чтобы первым представиться представителю древнего народа, нет ничего зазорного.

– А я Милиен Райлин, – легко улыбнулся альв, протягивая руку, – я буду учиться на факультете целителей, а ты?

– Просто Милиен? – с искренним недоумением уточнил молодой человек, пожимая протянутую ладонь. – Райлин… Твой отец – лорд Райлин, посол государства альвов Аэлинны в Терейе, верно?

– Да, но лорд ректор сказал мне, что на территории академии не имеют значения расы и титулы, здесь все абсолютно равны и оцениваются исключительно по делам и достижениям. Здорово, правда?

– Равны? – Огюст недоумевающе покосился на беззаботного альва. – Это невозможно. Есть виконт или маркиз, а есть какой-нибудь провинциальный баронет, все добро которого стоит меньше, чем мои сапоги. И ты хочешь сказать, что мы с ним когда-нибудь будем равны?

– Конечно, – Милиен удивлённо посмотрел на Огюста, – очень странно, что ты думаешь иначе… Отец, отправляя меня сюда, сказал, что мне полезно будет пожить среди сверстников из других государств, понять, как они мыслят и как правильно выстраивать с ними отношения. Он, правда, хотел, чтобы я учился на боевом факультете, но при зачислении мы поменялись с одной девушкой.

– С девушкой? – переспросил Огюст, решивший, что он ослышался. – Ты хочешь сказать, что на боевом факультете будет учиться девушка?! Аристократка?!

– Ты завтра сам всех увидишь, – альв посмотрел на мокрый и грязный футляр с зеркалом. – А что это у тебя?

– Старинное зеркало, – гордо сказал Огюст, – я отдал за него почти пятьсот золотых. Я привык окружать себя красивыми и дорогими вещами, и если уж я вынужден жить в таких нищенских условиях, когда в апартаментах нет даже ванной, то пусть хотя бы что-то напоминает мне о моём статусе.

– А мне моя комната понравилась, – задумчив проговорил альв и спросил, – если ты так любишь красоту и стиль, почему ты позволил себе так распустить собственное тело? Или у людей так принято?

Огюст покраснел, потом побелел и возмущённо посмотрел на Милиена, который спокойно ждал его ответа. Судя по всему, он не издевался и не насмехался, а просто хотел получить информацию, так сказать, из первых рук.

– Я не воин и уж тем более не наёмник, – презрительно скривился Огюст, – к чему мне изнурять себя никому не нужными тренировками и проливать пот на фехтовальных площадках?

– Но вдруг тебе придётся себя защищать? – альв распахнул свои огромные светло-зелёные глаза, полные почти детского любопытства. – Как же ты будешь?

– Для этого у меня есть деньги, – покровительственно ответил ему Огюст, – которые позволят мне нанять менее состоятельных людей для того, чтобы они меня защищали. Всё очень просто! Деньги решают всё.

– Какая интересная жизненная позиция, – Милиен покачал головой, – я обдумаю её, может быть, ты в чём-то прав. Хотя мне кажется, что ты очень сильно ошибаешься.

С этими словами альв неспешно повернулся и пошёл в сторону здания, куда пытался добрести и Огюст.

– Подожди, – окликнул его сын казначея, – ты, кажется, предлагал свою помощь?

– Мне расхотелось, – не оборачиваясь, легко пожал плечами сын древнего народа и скользящей походкой поднялся по ступенькам, – но ты можешь попробовать найти кого-то за деньги, вдруг у тебя получится?

Проводив растерянным взглядом ушедшего альва, Огюст непонимающе пожал плечами и внимательно осмотрел двор в надежде увидеть хоть кого-нибудь, кого можно было бы озадачить перетаскиванием сундуков: лакея, охранника или конюха какого-нибудь. Впрочем, откуда в этой идиотской академии кони? И в этот момент, словно в ответ на мысли невезучего студента, раздались голоса и конское ржание.

Огюст воспрял духом, здраво рассудив, что там, где есть кони, там есть и те, кто должен за ними смотреть. Наверняка любой конюх обрадуется возможности заработать лишнюю монетку. Хотя если представить себе коней, которых может себе позволить эта провинциальная академия, в которой даже у ректора нет лакеев, – мыслимое ли дело! – то не исключено, что этим конягам и конюхи не нужны…

Дальше додумать у него не получилось, потому что из-за замка, откуда-то со стороны едва видневшегося сада, вышли кони. Нет, не так: вышли Кони… Они грациозно переступали точёными ногами, встряхивали вычесанными гривами, в которых чья-то заботливая рука заплела косички, украсив их бусинами, и косили хитрыми глазами на сопровождавших их… демонов.

С невероятным изумлением Огюст узнал на куртках ведущих коней воинов – а демоны редко бывали не воинами – герб дома Аш-Триэров, владельцев и заводчиков лучших в мире скакунов. Обладание даже одним таким красавцем считалось невероятной удачей и показателем очень высокого положения, а тут, в этом дремучем захолустье, целых пять великолепных коней! Немыслимо!

К счастью, Огюсту хватило сообразительности не предлагать таким конюхам подзаработать, иначе на боевом факультете в то же мгновение осталось бы девять студентов. Проводив взглядом весело переговаривающихся демонов, молодой человек подошёл к своим сундукам и с ненавистью посмотрел на них. Зачем он набрал с собой столько барахла? Но ведь никто даже помыслить не мог, что ему придётся самому их таскать!

Несмотря на то, что дождь прекратился, в воздухе висела противная сырость, а виднеющиеся из-за забора окрестности начали затягиваться белёсым влажным туманом. Огюст обернулся и посмотрел на здание общежития: в некоторых окнах начал загораться свет, значит, там тоже живут будущие студенты, в том числе и с его факультета. Хорошо им: сидят в тепле и наверняка даже не догадываются, как он здесь мучается. И ведь никто даже не подумает выйти и помочь будущему однокурснику. О том, что, окажись он на месте тех, кто сейчас не торопился выходить на промозглую улицу, ему даже в голову не пришла бы мысль о помощи кому-то, он не подумал.

Завтра же, нет, даже сегодня, он напишет отцу и потребует, чтобы тот забрал его отсюда. Всё должно иметь какие-то границы, тем более что его вина не так чтобы и велика. Да, он ведёт достаточно свободный образ жизни и не привык ни в чём себя ограничивать, так что же в этом такого? Кто-то рождён для работы и службы, а кто-то – для роскоши. Себя Огюст, ни на секунду не сомневаясь, относил ко второй категории.

Но проблема была в том, что до приезда отца, в котором молодой человек ни на секунду не сомневался, нужно было как-то дожить. И треклятые сундуки каким-то образом переправить в комнату. Но не тащить же их действительно на тачке, как посоветовал комендант Аш-Арбиэль!

И тут Огюст прислушался: откуда-то доносилось легкомысленное посвистывание. Некто пока невидимый пытался воспроизвести мотивчик модной в этом сезоне достаточно фривольной песенки. Вряд ли это тоже окажутся демоны или призраки, о которых, судя по всему, больше разговоров, призванных напугать будущих студентов, чем правды. Случай за воротами, вытесненный более насущными проблемами, уже казался молодому человеку чем-то вроде дурного сна.

Он повернулся в сторону, откуда доносился свист, и с радостью увидел обычного деревенского мальчишку, который бодро топал босыми ногами по лужам, поднимая фонтанчики брызг. Светлая рубаха из какого-то явно дешёвого материала – Огюст даже названий таких тканей не знал – промокла, но это, судя по всему, босяка совершенно не смущало.

– Эй, ты, поди сюда! – окликнул мальчишку Огюст. – Быстро!

– Это ты мне? – босяк с удивлением смерил его взглядом.

– Ну а кому? – молодой аристократ сморщил нос и повелительно прищёлкнул пальцами. – И как ты смеешь говорить мне «ты», наглец?!

– Ууу, как всё запущено, – непонятно проговорил мальчишка и вдруг хитро улыбнулся. – А чего надо-то?

– Не «чего надо», а «чего изволите, ваша светлость»! – Огюст наконец-то нашёл, на ком можно выместить накопившееся за день раздражение. – И пошевеливайся, мерзавец!

– Прелесть какая! – восторженно взвыл мальчишка, но разошедшийся Огюст не обратил на его странную речь никакого внимания: вот ещё! Делать ему больше нечего: только каких-то голодранцев слушать.

– Вон там, – молодой аристократ ткнул толстым пальцем в сторону ворот, – три сундука. Они должны через пять минут быть в моей комнате, ясно? Не будет выполнено – шкуру спущу!

– Шкуру – это вряд ли, она мне, знаешь ли, дорога как память, – доверительно сообщил окончательно разозлившемуся Огюсту босяк, – и потом: зачем мне столько хлопот? Ты спустишь, а мне её после этого стирать, гладить, может быть, даже штопать! Оно мне надо?

– Да ты… Да я… – задохнулся от возмущения Огюст. – Да ты знаешь, с кем говоришь?!

– А ты? – неожиданно спросил мальчишка, и Огюст с ужасом понял, что перед ним стоит, сурово на него глядя, его величество Ганелон собственной персоной.

– Ваше… – Огюст был в состоянии только беспомощно хватать ртом воздух, так как король смотрел на него с явным неудовольствием, – ваше величество? А как так? Тут же… мальчишка….

– Академия чьё имя носит? – строго спросил король, и сам ответил, поняв, что от Огюста ждать хоть каких-то внятных слов бесполезно. – Моё. Следовательно, я могу здесь появляться независимо ни от чего: ни от времени, ни от занятости. В конце концов, качественные проекции тоже никто пока не отменял.

– А… а мальчишка? Босой… тут… был… – промямлил Огюст, озираясь в поисках неведомо куда сбежавшего голодранца.

– Я отправил его по делам более важным, чем перетаскивание сундуков обленившихся студентов, – пренебрежительно ответил король и, окинув молодого человека внимательным взглядом, спросил, – какой у тебя факультет?

– Боевой, – ответил Огюст и с ужасом понял, как жалко и смешно это прозвучало.

– Да ладно! – как-то совсем не по-королевски откликнулся его величество, но тут же взял себя в руки. – Ох и намучается с тобой Кармайкл! Но вообще, – тут король доверительно шепнул, – у меня в академии есть даже психолог! Так что если что – ты со всеми проблемами к нему иди. Он ну просто очень хороший, я бы сказал, замечательный специалист! К тому же – бог.

– Простите, ваше величество, – окончательно деморализованный Огюст вытаращился на короля, – бог – это в каком смысле?

– А что тут такого удивительного? – поднял брови король Ганелон. – Это настолько уникальная академия, что здесь среди сотрудников есть даже целый бог. В конце концов, могу себе позволить! А ты иди, занимайся сундуками, а то ужин пропустишь.

– Я не могу, – еле слышно прошептал Огюст, чувствуя себя на удивление некомфортно. Вроде бы гордиться надо: с самим королём разговаривает, а внутри непривычно гложет мысль о том, что он предстал перед монархом не в самом выгодном свете. – Они тяжёлые…

– Ну так уменьши их вес, – его величество непонимающе – даже, пожалуй, слишком непонимающе – посмотрел на сына казначея. – Элементарная бытовая магия… Ты же не хочешь сказать, что не владеешь даже такими примитивными знаниями?

– Простите, ваше величество, – опустил голову Огюст, мечтая об одном: чтобы этот разговор как можно быстрее закончился. Но на периферии сознания появилась и уже не исчезала мысль о том, что было бы неплохо, если бы его однокурсники видели из своих комнат, что он, Огюст Стендридж, так долго разговаривает с его величеством. Им же там не слышно, о чём идёт речь, а факт остаётся фактом: его величество Ганелон о чём-то долго беседовал с сыном своего верного казначея.

– Значит, не владеешь, – король задумчиво, как редкую зверушку, оглядел Огюста с головы до ног. – Ладно, так и быть, помогу тебе. Но в первый и последний раз, запомни!

– Благодарю вас, ваше величество! – на этот раз совершенно искренне воскликнул молодой человек.

Король посмотрел на сундуки, прищурился и, сложив пальцы особым образом, произнёс несколько слов. Но вместо того, чтобы плавно подняться в воздух, сундуки вздрогнули и выпустили каждый по четыре аккуратных лапки, чем-то напоминающих птичьи.

– О как! Неожиданно, – задумчиво проговорил король и сдвинул на правое ухо повседневную корону, – какой интересный эффект. Никогда такого не видел…

Он подошёл к сложенным вещам Огюста и поводил над ними руками. После этих манипуляций у сундуков появились клювы и круглые жёлтые глаза.

– Ну что же, – король оценивающе кивнул, – так тоже можно… в принципе-то. Итак, поднялись и шагом марш в комнату студента Стендриджа.

Сундуки переглянулись и дружно отступили от короля на один шаг.

– Не понял, – продолжил странно выражаться его величество, – это что за неповиновение?

– Он нас пинал, – пожаловался сварливым скрипучим голосом самый большой сундук и мстительно добавил, – так что мы к нему не пойдём. Мы лучше тут останемся, размокнем, потом рассохнемся…

Тут сундуки хором всхлипнули, а у Огюста возникло стойкое ощущение, что он медленно, но очень верно сходит с ума: говорящие сундуки, странно ведущий себя король, скакуны Аш-Триэров…

– Он извинится, – твёрдо сказал его величество Ганелон, строго посмотрел на Огюста и с нажимом в голосе добавил. – Вот прямо сейчас.

– Перед сундуками с одеждой? – неверяще посмотрел на короля Огюст. – Извиниться? Я не стану этого делать, ваше величество, при всём моём уважении…

– Вот так и бывает, когда индивидуум не в состоянии преодолеть неблагоприятные обстоятельства, – король нравоучительно погрозил Огюсту пальцем, на котором тому на мгновение почудился длинный чёрный коготь, и продолжил, – тогда фрустрирующие условия становятся причиной возникновения токсичных отношений. В данном случае между тобой и твоими вещами.

– Эх, вот слушал бы и слушал, – прокомментировал один из сундуков, – но мы сейчас не об этом. Что там с извинениями?

– Студент Стендридж, – в голосе короля отчётливо звякнул металл, – извинитесь и впредь ведите себя осмотрительно.

– Приношу свои извинения, – быстро проговорил Огюст, желая оказаться как можно дальше от странной академии и творящегося в ней безумия.

– Ну, на первый раз нормально, – милостиво сказал самый маленький сундук, – но только ради… его величества.

Тут сундуки слаженно хихикнули и, шустро перебирая лапками, направились к общежитию.

– Ну вот как-то так, – довольно сказал король, – не благодари…

С этими словами его величество бодрым шагом подошёл к воротам и совершенно спокойно вышел за них, судя по всему, ничуть не опасаясь обитателей кладбища и болота. Огюст очнулся и поспешил за королём, чтобы предупредить о возможных опасностях, но, когда он выглянул за ворота, его величества уже не было, лишь в уплотнившемся тумане мелькнул чёрный шипастый хвост. Вздрогнув, Огюст быстренько сделал шаг назад, успокоив себя мыслью, что король знает, что делает.

Подходящий к двери своей комнаты Огюст был почти уверен, что сундуки устроили ему какую-нибудь пакость. Но вопреки его опасениям они скромно стояли в углу комнаты, убрав лапы и клювы, и только круглые жёлтые глаза напоминали о том, что совсем недавно эти деревянные ящики разговаривали.

– Какой бред, – тяжело вздохнув, Огюст опустился на одно из кресел, – я здесь ещё только первый день, а у меня уже впечатление, что я непременно сойду с ума, причём очень скоро…

Он не знал, к кому конкретно обращается, скорее всего, это было просто почти неконтролируемое желание проговорить свои ощущения вслух. Но в ответ на его слова неожиданно откликнулся один из сундуков, тот, который до сих пор молчал.

– Да ладно, чего ты, парень, привыкнешь, выучишься чему-нибудь полезному, глядишь, и польза от тебя какая-нибудь будет. Вот ты что умеешь делать?

– Я? – после всех событий сегодняшнего дня Огюста уже совершенно не смущало то, что он ведёт беседу с собственным сундуком для одежды. – А зачем?

– Ну хотя бы для того, чтобы хоть чем-то отличаться от десятка таких же никчемных существ, как твои приятели, – наставительно произнёс сундук. – Есть же, наверное, хоть что-то, чем ты с удовольствием занимался хотя бы в детстве?

– Разве что в детстве, – Огюст мучительно пытался припомнить, что ему хоть когда-то доставляло удовольствие. – Мне всегда нравилось помогать матушке составлять цветочные композиции. Но это было очень давно! – воскликнул он, словно сундук мог кому-нибудь рассказать о столь недостойном столичного повесы увлечении.

– Ну и чего ты говоришь об этом так, словно это главная тайна королевского двора? – сундук выпустил одну лапку и почесал ею где-то в районе замка. – Очень даже такое импозантное увлечение. Мог бы добиться известности и уважения. Как-то так называются те, кто умеет подбирать цветы и составлять их в красивые букеты… забыл…

– Флористы, – проскрипел большой сундук. – Редкая способность, между прочим.

– Да меня бы засмеяли, – Огюст на секунду представил себе, что его столичные приятели вдруг узнали бы о его любви к красивым цветам, и покрылся холодным потом. Цветы предназначены исключительно для того, чтобы дарить их красивым женщинам, а разбираться в них – для этого есть садовники и лавочники. И уж точно это недостойное его статуса увлечение.

– Ладно, мы потом ещё об этом поговорим, – самый маленький сундук повозился и откинул крышку, – выгружай давай своё барахло, а то я весь уже духами пропах, не проветриться будет.

Огюст послушно встал и направился к шкафу, но на ходу обернулся и спросил:

– А вы что, теперь такими и останетесь? В смысле – говорящими?

– Ну да, – моргнул маленький сундук, – пока Мо… пока его величество, я хотел сказать, не отменит своё распоряжение.

– Ты хотел сказать «монарх», да? – как-то с намёком проскрипел старший сундук. – Пока наш любимый монарх не развеет заклинание.

– Да, конечно, – торопливо согласился сундучок, – именно это я и имел в виду!

Поняв, что вещи за него перекладывать никто не станет, а попытка найти того, кто это сделает, чревата новыми небезопасными для рассудка последствиями, Огюст молча стал вынимать из сундуков вещи и складывать их на полки, не разбирая, где что. Запихнув в шкаф последнюю стопку рубашек, он устало опустился в кресло: все эти манипуляции ужасно его утомили. А ещё катастрофически хотелось есть…

– Интересно, а когда мне принесут еду, которую обещали? – задумчиво спросил Огюст у самого себя, но ответил снова маленький сундук: он вообще оказался на удивление разговорчивым.

– Принесёт? Тут, насколько мы успели понять, пока мокли под дождём, – Огюст предпочёл сделать вид, что не слышит упрёка, прозвучавшего в голосе сундука, – никто никому ничего не приносит. Надо тебе – иди и сам сделай. Так что, если ты хочешь есть, тебе стоит пойти поискать столовую.

– Но я не знаю, где она, – молодой человек чувствовал, как снова подступают отчаяние и раздражение: ну почему его должны волновать такие бытовые мелочи?!

– А на столе у тебя разве карты нет? – невинно заметил сундучок, и Огюст вспомнил, что собирался посмотреть лежащие на столе бумаги, но так и не посмотрел.

Он подошёл к столу и, сопровождаемый раздражающе любопытными взглядами трёх пар жёлтых глаз, стал перебирать лежащие там бумаги.

Первым ему в руки попалась копия договора о зачислении его на первый курс – их тут что, ещё и несколько?! – Академии Последнего Шанса имени его величества Ганелона. Договор был подписан его отцом, лордом Уильямом Стендриджем, и в нём черным по белому было написано, что родители обязуются в течение первого года обучения не посещать Академию кроме тех случаев, когда их пригласит лично ректор Холверт. Подпись отца Огюст знал прекрасно, и сомнений в её подлинности не было никаких. То есть отец действительно отправил его сюда на год?! На целый длинный год?!

Дрожащей рукой Огюст взял следующий лист и увидел, что это что-то, напоминающее распорядок дня. Бегло просмотрев лист, Огюст пошатнулся и практически рухнул на стоящий рядом стул. Тот жалобно скрипнул, но выдержал. Посидев немного с закрытыми глазами, молодой человек снова посмотрел на распорядок с выражением абсолютного ужаса на побледневшем лице.

Распорядок гласил:

7.00 – подъём

7.30 – утренняя пробежка, первая тренировка (лейтенант Аш-Арбиэль, капитан Харви Сэльнур)

9.00 – завтрак

10.00 – 13.00 – потоковые теоретические и практические занятия по бытовой магии (ректор Холверт)

13.30 – обед

14.00 – 16.00 – занятия по истории боевой магии (декан Кармайкл)

16.30 – дневной чай

17.00 – 19.00 – вечерняя тренировка (лейтенант Аш-Арбиэль, капитан Харви Сэльнур)

19.30 – ужин

20.00 – 22.00 – подготовка к занятиям, свободное время

22.30 – отбой

– Это что, расписание жизни в тюрьме? – севшим голосом спросил Огюст у сундуков за неимением иных собеседников. – Хотя, мне кажется, там выжить проще.

– Да ладно, – бодро ответил сундучок, хлопая жёлтыми глазищами, – это расписание на будние дни, а в выходные можно отдохнуть… наверное…

– Если я до них доживу… – мрачно откликнулся Огюст.

– Ну а куда ты денешься? – легкомысленно ответил сундучок и подобрался поближе к столу, не обращая внимания на строгое покашливание самого большого. – Давай, смотри, что там дальше?

Огюст отложил в сторону расписание, с трудом справившись с желанием порвать его на мельчайшие кусочки, чтобы и не видеть. Остановило его только то, что за нарушение режима в этом странном месте наверняка полагается какое-нибудь наказание, и каким оно окажется, учитывая извращённую фантазию местного руководства, страшно даже представить.

Следующий лист он взял со стола с такой осторожностью и опаской, словно это была ядовитая змея, готовая в любой момент ужалить. К счастью, на листе оказалась всего лишь карта Академии, и Огюст внимательно её рассмотрел, целенаправленно разыскивая волшебное слово «столовая». Искомое обнаружилось в главном здании, там же, где он сегодня проходил собеседование, хотя сейчас молодому человеку казалось, что кабинет ректора он покинул как минимум неделю назад.

Помимо столовой на карте были обозначены тренировочные площадки с номерами «один» и «два», причём та из них, что была обозначена как вторая, находилась в аккурат на кладбище. Огюст моргнул и решил, что, видимо, при перечерчивании карты что-то сбилось. Ну кто же станет устраивать полигон на кладбище? Впрочем, внутренний голос задумчиво сообщил, что он бы ничуть не удивился, но молодой человек предпочёл к нему не прислушиваться. Также на карте были указаны общежития – мужское и женское – сад, болото, лечебница, конюшня и библиотека.

Решив, что ему уже почти всё равно, Огюст не стал переодеваться и, тяжело поднявшись со стула, вышел из комнаты, провожаемый не то сочувствующими, не то насмешливыми взглядами трёх пар жёлтых глаз.

В коридоре было тихо, из-за закрытых дверей не доносилось никаких звуков, словно все обитатели комнат затаились по углам и старались не подавать даже слабых признаков жизни. Лишь за одной дверью Огюсту послышались какие-то глухие удары, но проверять, что там происходит, он не решился. Молодой человек вышел на крыльцо, накинул на голову капюшон и побрёл в сторону главного здания, в качестве которого выступал старинный замок.