Нежное искусство посылать. Открой для себя волшебную силу трех букв

Послать в задницу: почему так сложно?

Давайте прикинем, почему это так сложно – беззаботно сказать другу: «Дорогой, желаю тебе удачи завтра на твоем поэтическом слэме за городом. Но я не смогу приехать. Завтра мне нужно обязательно поваляться на диване». Это настолько неловко, что вы не лежите с любимыми мужчиной и собакой на диване, а вместо этого сидите на шатком деревянном стуле в продуваемом сквозняками клубе, прихлебываете безалкогольное пиво и слушаете стихи, которые звучат примерно так:

 
Трали-вали, сандалии,
попробуй, попробуй на вкус!
Трали-вали, ми-ми-ми.
Придурок, не разберусь,
Безвкусно, плоско, пошло —
Перестрелка!
Радуйся, трансвестит,
Пустые обещания,
нюхай сандалии!
Пробуй, пробуй на вкус!
Трали-вали!
И я серьезно.
 

Потом вы едете домой, огрызаетесь на любимого мужчину и на собаку, потому что они тут так уютно провели время, и, надув губы, ложитесь спать. Скорее всего, в следующий раз, когда друг соберется выступать, вы придумаете отговорку.

Но вы же не должны слушать импровизации про сандалии только потому, что любите своего друга. Но конечно, посылать друга в задницу тоже не стоит. А вот поэтический слэм, к примеру, вполне может туда отправиться.

Неудивительно, что нас можно смутить так легко. С самого детства нас учат быть любезными, не раздражать окружающих и проявлять уважение. Не поймите меня неправильно – это очень хорошо. Здорово, когда людей с самого начала приучают по возможности не вести себя как скотина – хотя это, как известно, не всегда удается. Но одновременно мне понравилось бы, если бы нам с детства давали возможность высказывать свое мнение о вещах, людях и поступках, которые кажутся нам глупыми.

Способность не париться из-за мелочей практически дается детям при рождении. Это как у собаки: если с вещью нельзя играть или съесть ее – задери над ней лапу и беги дальше.

Вот вам, на первый взгляд, безобидный пример из детсадовских реалий. Есть такой старый стишок про кошку, которая танцует на одной лапе. Потом появляются разные звери и приглашают кошку станцевать вместе с ними, но безуспешно: еж для кошки слишком колючий, дворовый пес – слишком страшный, и так далее. Пока не появляется кот. С ним кошка танцует с радостью.

Классная песня, не правда ли?

По крайней мере, я так думаю. Но как оказалось, она не пережила встречи с модой на толерантность. Чтобы всем животным, желающим потанцевать, не было обидно, детей учат, что все равны, и никто не должен быть ущемлен в правах. Поэтому в песенке теперь рассказывается, как каждый зверь говорит кошке что-то на ухо, и она все-таки соглашается с ним потанцевать.

Серьезно? Что за ерунда?

Почему это кошка не может сказать дурацкому ежу, что он колючий? ОН ВЕДЬ И ПРАВДА КОЛЮЧИЙ! Сдается мне, никто не обязан танцевать с партнером, если тот колючий или слишком страшный.

И это еще не все. Когда кошка наконец дожидается кота, он собирает остальных зверей в хоровод, все танцуют до ночи и вместе идут домой. Как группа китайских туристов. Детей приучают к тому, что окружающим нельзя ни в чем отказывать! И когда они взрослеют, они должны нести за это ответственность – сидя на шатком деревянном стуле в загородном клубе.

Что еще хуже, детей призывают делиться игрушками. На любой детской площадке во всей стране одно и то же безумие. У Леона есть машинка, но тут приходит Бен и хочет ее отнять. Вот-вот хлынут слезы. Но тут же подбегает мама Леона и наставляет своего отпрыска: «Дай Бену поиграть с твоей машинкой, ты сам в нее уже так долго играешь! Ну поделись, давай! Смотри, как Бен обрадуется!..» И она продолжает до тех пор, пока расстроенный Леон без всякого желания и со слезами на глазах не отдаст свою машинку. При том, что это его машинка, черт возьми!

Способность не париться из-за мелочей практически дается детям при рождении. Это как у собаки: если с вещью нельзя играть или съесть ее – задери над ней лапу и беги дальше.

На самом деле дети ведут себя в соответствии с принципом желания, а не принимают сознательные решения. Этот принцип работает так:

шоколад = хорошо = съесть его как можно больше.

Только после того, как у них пару раз схватит живот, этот принцип подвергается сомнению.

В подростковом возрасте все резко усложняется, по крайней мере для большинства. Мнение других становится невероятно важным. И это касается не только прически, музыкальных предпочтений и одежды, но и собственной персоны. В это время, когда подросток крайне неуверен в себе и сбит с толку, ему необходимы ориентиры. Поэтому он пытается соответствовать образу, который прошел проверку мнением окружающих. Чаще всего, сверстников.

Неудивительно, что нас можно смутить так легко. С самого детства нас учат быть любезными, не раздражать окружающих и проявлять уважение.

Девушкам это дается тяжелее, чем юношам. Потому что им еще приходится иметь дело с таким неясным концептом, как «ролевая модель женщины», а также с тем, что внушают им бьюти-блогеры, знаменитости, и в особенности Хайди Клум.^[1] Мой трехлетний сын как-то посмотрел рекламу по телевизору и очень точно выразил эту идею: «Там тетя голая, а дядя разговаривает». Именно поэтому девушки чрезмерно переживают из-за внешнего вида. Причем некоторые делают это всю жизнь.

Пожалуй, с внешнего вида и начнем.

1
Личность

• В задницу идеальную фигуру

• В задницу внешний вид вообще

• В задницу самосовершенствование

• И еще кое-что тоже в задницу

О, это неопределенное убеждение, будто нужно что-то улучшить в своем внешнем виде. Бедра постройнее, а кошелек потолще. Побольше уверенности в себе и поинтереснее сексуальная жизнь. Неплохо бы еще заняться спортом. Но ладно, давайте начнем с шоколада.

Обычно у каждого есть норма веса, когда мы не голодаем и не объедаемся (новогодние праздники не в счет). Как правило, эта норма совершенно не соответствует той отметке, которая необходима для так называемой идеальной фигуры.

В задницу идеальную фигуру

Идеальная фигура – или то, что под этим подразумевается – была у меня в последний раз в двенадцать лет. С тех пор «идеал» и «фигура» стали двумя параллельными вселенными, которые больше не смогут пересечься. Между ними даже не установлено никаких дипломатических связей. С тринадцати лет, в нежном подростковом возрасте (и я не постесняюсь сказать, что с тех пор прошло уже много лет), мне каждое лето приходилось втягивать живот. На озере, на море и на пруду с июня по август я дышала только совсем неглубоко. А в восьмидесятые, когда в моду вошло полное отсутствие живота, я вообще задерживала дыхание. Даже удивительно, что я осталась после этого живой.

Самое странное – в реальной жизни мне встречаются разные женщины, и я нахожу их особенно привлекательными именно тогда, когда они подают себя очень уверенно.

Между тем я понемногу расслабилась – но только внешне. Я до сих пор ловлю себя на том, что всегда сижу на передней части стула, потому что так ноги выглядят стройнее. Я просто когда-то к этому привыкла. Это произошло само собой, точно так же, как люди с плохими зубами смеются, машинально прикрывая рот рукой.

Я знаю, что в этой жизни у меня уже не получится достичь идеальной фигуры. Тем не менее, сохраняется чувство, будто я должна сделать что-то со своим телом.

Словно письмо от службы приставов с требованием вернуть долг, в шкафу лежат те самые заветные джинсы – меньше ровно на один размер. Если бы они могли, они бы презрительно поднимали бровь каждый раз, когда я в трусах оказывалась перед шкафом.

Самое странное – в реальной жизни мне встречаются разные женщины, и я нахожу их особенно привлекательными именно тогда, когда они подают себя очень уверенно.

Да, привлекательными, вместе с их огромным носом, спутанными волосами, широкими бедрами или выпирающим животиком.

Наверное, во всем виновата вот эта чушь с «тетя голая, а дядя разговаривает», которая бросилась в глаза даже ребенку. Так или иначе, пора спросить себя:

Новые решения нужно воплощать в жизнь. И вот я – научного интереса ради – беру выходной и еду с подругой Анной купаться. Я начинаю рассказывать ей о своей новой идее, и она тут же бросает косой взгляд на мою задницу. «Эй!»

Приехав, мы положили полотенца на траву, и когда Анна стянула с себя легкое платье, я снова вдруг почувствовала зависть, глядя на ее длинные стройные ноги, плоский живот и линию бедер, на которых едва ли отложился один пончик. Анна веган и ест только экологически чистые продукты, не употребляет белый сахар и пшеничную муку, лактозу и замороженную пищу. Не говоря уже о периоде, когда она пыталась питаться только светом, из-за чего мы до сих пор над ней подтруниваем.

В следующей жизни у меня будут точно такие же ноги, и я буду каждый день носить мини-юбки, джинсы в обтяжку и облегающие шорты.

– А у меня в следующей жизни будет красивое декольте, – вздыхает Анна.

У нас обеих с собой бикини, и как только я наспех натягиваю свое и предстаю во всей красе, машинально втягиваю живот – и если бы могла втянуть задницу и бедра, то поступила бы с ними так же.

Я сознательно выдыхаю и расслабляюсь, и живот сползает на свое законное место. – Ляг так, как ты ложишься, когда засыпаешь. Это самая удобная поза, – советует Анна.

Звучит разумно. Однако у меня не получается расслабиться, я лежу в неудобной скованной позе.

– Ну, и как ты себя чувствуешь? – спрашивает она чуть позже.

– Ну, ты когда-нибудь видела фотографии китов, которых выбросило на берег? – отвечаю я вопросом на вопрос.

Я чувствую себя плохо. И на боку, и сидя, и тем более скрестив ноги. Я только больше обращаю внимание на все складки и морщины, которые просто встали между мной и моей желанной настоящей фигурой. Это невесело.

Внешний вид – это всегда сложная тема.

– Почему я не могу точно так же отказаться от всех этих белых высокоуглеводных канцерогенных сахаров? Или не есть второй кусок торта? Почему я не могу подняться с дивана и пойти на персональную адскую тренировку? Или, съев кусочек шоколадки, завернуть ее и положить, где взяла?

– Потому что ты обожаешь шоколад, – слышу я позади себя. Это Л. с полотенцем, собакой и сыном. Л. тоже рано освободился, забрал ребенка и даже захватил огромный арбуз.

И вот они стоят и улыбаются мне, и вдруг все мое недовольство улетучивается. Я веду сына в его шортиках с акулами поближе к воде, собака наблюдает за нами, виляя хвостом, Л. режет арбуз на тонкие куски. Вскоре мне приходит в голову, что, изображая водного монстра, я выгляжу не лучшим образом, но сын визжит от восторга, и я об этом забываю.

Побегав наперегонки за полотенцами, я смогла забыть, что при этом выгляжу как антилопа гну – просто потому, что это весело. Подсев к арбузу и скрестив ноги, я сначала вздрогнула, спохватившись, но как только в поле зрения попали мои любимые, почувствовала себя лучше и увереннее. Любопытно: едва я отвлекаюсь на какое-нибудь хорошее чувство – дружба, любовь, доброжелательность, смех – для негатива просто не остается места.

Помогает также и оглянуться по сторонам. Ведь я – как бы это сказать – не сижу между Джениффер Лопес и Беном Аффлеком. Теперь я обращаю внимание не на себя, но на арбузный сок, стекающий по лицу сына, смотрю на блестящие глаза Л. и слушаю веселый рассказ Анны о ее последнем ретрите^[2] с шаманами.

Когда солнце становится красно-золотым, я прижимаюсь к Л., и мы наблюдаем, как Анна с нашим сыном бросают в воду камни.

– У тебя периодически не возникает желание быть стройнее, выше, мускулистее или еще что-нибудь? – спрашиваю я Л.

Он смотрит на меня искоса:

– Может быть, это тебе бы хотелось, чтобы я был стройнее, выше, мускулистее или еще что-нибудь?

Я окидываю его взглядом с головы до ног – но только в шутку. Потому что – нет, я не хочу, чтобы он выглядел по-другому. Я принимаю его именно таким, какой он есть. «Тогда и я не хочу быть другим», говорит Л.

Когда уставший ребенок уже сопел в кроватке, а я зачерпывала ложкой свой второй десерт (панна котта! с вишневым соусом!), я не только испытывала счастье от прошедшего прекрасного дня. Еще я заметила, что наконец-то загорела – и не только на животе. Так что ненавистные джинсы с громким «Оле!» немедленно отправляются ко всем чертям. Может быть, там их найдет Катрин или кто-нибудь из глянцевого журнала, и пусть они жалуются из-за них друг другу.

В задницу внешний вид вообще

Внешний вид – это всегда сложная тема. Я очень ясно помню момент, когда будучи подростком гуляла с мамой по городу, и вдруг посреди этого праздного шатания она остановилась и ошарашенно взглянула на меня. В тот прекрасный день во время прогулки по Регенсбургу мама заметила, что взгляды проходящих мимо мужчин предназначаются не ей, а мне. Так-то! Будто кто-то щелкнул пальцами, чтобы обратить на это ее внимание.

Тогда я предположила, что маму это расстроило. Но наоборот, когда удивление улеглось, она очень обрадовалась и сказала, улыбнувшись: «Просто гора с плеч!».

Я была подростком и не понимала, как можно радоваться тому, что тебя не замечает противоположный пол. В конце концов, это ведь была главная тема, вокруг которой вращалась вся жизнь! Я наделась, что к тому моменту, когда я состарюсь, научные исследования уйдут далеко вперед, и можно будет сделать так, чтобы определить возраст по внешнему виду было невозможно…

Внимательно посмотрев на себя в зеркало, спешу засвидетельствовать: наука продвинулась не так уж далеко. Зато теперь я понимаю, почему моя мама тогда улыбнулась с явным облегчением. Гора, в тот день упавшая с ее плеч, была той самой, которую взгромоздила на себя я. Мама тоже пыталась соответствовать образу лучшей себя, и это ее очень напрягало – со временем все сильнее. Только когда стало ясно, что все усилия тщетны, она смогла сказать «с меня хватит» и наконец-то расслабиться.

Хотя с меня еще не хватит, но идея успокоиться и расслабиться (вместо того, чтобы каждый день в семь утра с батареей всевозможных средств пытаться добиться ослепительной внешности) слишком соблазнительна.

Настроение отличное, домашние меня все еще узнают, поэтому я решаюсь на следующий уровень дерзости: пойти ненакрашенной на работу.

Мы прихорашиваемся для других. Всегда. Утверждение о том, что весь этот театр с подводкой, тушью и пудрой совершается нами для себя, означает, что с такой боевой раскраской мы просто чувствуем себя в силах выйти в мир. Без сомнений, это прекрасное ощущение. Тем не менее, оно свидетельствует скорее о том, что нам не наплевать на мнение продавщицы в булочной, коллег, пассажиров в метро, работников столовой, родителей других детей в детском саду и кассира в супермаркете. На их мнение о нашем внешнем виде, а не о наших качествах: вежливости, надежности, покупательской способности или манерах за столом.

Кто хочет, может, конечно, по утрам наряжаться как Оливия Джонс.^[3] Однако человек, который отвечает на вопрос «Важно ли мне, что подумают коллеги или папа Бена о моих ресницах?» отрицательно, может сэкономить время на ежедневном сеансе росписи по лицу. Можно даже успеть выпить еще одну чашку кофе или подольше постоять под теплым душем, и не брить ноги второпях, делая порезы и заливая кровью коврик. Ведь это целый раунд Кэнди Краш,^[4] лежа на диване! Разве не восхитительно?

Когда я на следующее утро – в воскресенье – вышла на улицу непричесанная и ненакрашенная, в спортивных штанах, мешковатой футболке и с мусорным пакетом в руках, подумала, что выгляжу как Бритни Спирс в ее молодые безбашенные годы. Не хватает только папарацци на дереве. Чтобы хоть немного отличаться от ребят, распивавших в тенечке дешевое вино из коробки, я предусмотрительно накинула на шею шикарный шарфик.

Когда я зашла в булочную, осознала еще кое-что. Вопреки ожиданиям, то, как я себя чувствовала, нельзя было обозначить как «неуверенно» или «неуютно» или еще каким-нибудь словом на «не-». Наоборот, я была той самой невероятно величественной, хладнокровной и уверенной в себе женщиной, которая в силу личного обаяния не нуждалась в какой-то там туши для ресниц. Это мне просто не нужно! Посмотрите на меня! Я почувствовала себя выше ростом, просто потому, что отпустила ситуацию! Я чуть было не начала ходить по булочной и приветствовать всех, изящно помахивая рукой, словно британская королева, но тут подошла моя очередь – и я заметила, что впервые настроение у меня явно лучше, чем у продавщицы.

Настроение отличное, домашние меня все еще узнают, поэтому я решаюсь на следующий уровень дерзости: пойти ненакрашенной на работу. Я часто работаю дома, но все же нередко появляюсь и в офисе. Если что, это офис рекламного агентства. И я не знаю, бывали ли вы когда-нибудь в офисе рекламного агентства, но внутри там все шикарное, ультрамодное и наикрутейшее. В коридорах стоят автоматы с кофе, которые стоят больше, чем автомобиль, в туалетах лежат ароматизированные полотенца для рук и повсюду попадаются полки с фруктами и крошечными плитками шоколада. Там прекрасно. Там все сверкает и сияет хромом и стеклом, и поговорка «Не все то золото, что блестит» придумана явно не здесь. Но конечно, это не относится к коллективу. Тем не менее все стараются подладиться к окружающей обстановке: одеваются шикарно, ультрамодно и невероятно круто.

Неважно, что придумают носить на себе или при себе все хипстеры страны – очки в роговой оправе, бороды с усами, выбритые виски или эти дурацкие, стянутые назад вязаные шапки, – собственно, всегда, когда задаешься вопросом «Это вот так и носят?», можно быть уверенным, что это придумали в рекламном агентстве.

Мы прихорашиваемся для других. Всегда. Утверждение о том, что весь этот театр с подводкой, тушью и пудрой совершается нами для себя, означает, что с такой боевой раскраской мы просто чувствуем себя в силах выйти в мир.

И именно туда я собралась идти без макияжа и модных шмоток. Кто-то может сказать – а что такого, все сходится, ведь сейчас просто мега-востребован образ в стиле «nude». То есть «голый».

– Голый? В смысле, как проститутка? – спросил Л. тем вечером и рассмеялся, – Если серьезно, то это просто идеально. Тогда твой эксперимент не будет обращать на себя лишнее внимание, да и я смогу пораньше принимать душ…, – радовался он.

Но ведь только простаки думают, что «nude» подразумевает отсутствие косметики. Для непосвященных: чтобы выглядеть в стиле «nude», то есть так, будто ты вовсе не красилась, необходимо провести настоящий сеанс фейс-арта с применением тяжелой артиллерии. Сначала в ход идет основа, которая наносится специальной кисточкой, двигающейся от носа к ушам, при этом область у линии роста волос нужно оставить нетронутой. Далее большой кистью круговыми движениями на все лицо наносится прозрачная матовая пудра. Затем нужно слегка подчеркнуть натуральную линию роста бровей – с помощью бронзатора или матовых теней и косой кисточки, которые закрепляются фиксирующим гелем. После нанесения базовых теней на подвижное веко наносится светлый коричневый оттенок, а на складку века – более темный коричневый. После этого следует провести тончайшую темно-коричневую линию жидкой подводкой над верхними ресницами. Тем же цветом подчеркиваются нижние ресницы, причем для этого используется кисточка и тени. Затем только мазнуть верхние и нижние ресницы удлиняющей или увеличивающей объем тушью, под глаза – немного консилера и тонального крема чуть светлее, чем основа, как можно более натуральный оттенок румян на скулы, и наконец – для эффекта «без косметики» – блеск для губ или матовая помада.