Kitobni o'qish: «Обычная злая сказка»

ПРОЛОГ

Снежана вздохнула и в сотый раз поправила непокорную челку, упрямо падающую ей на глаза. Эта прическа ей не нравилась, она ей не шла и превращала обычную, в общем-то, девочку, во что-то непонятно-бесцветное. Но мать ничего не хотела слышать о том, чтобы ее дочь подстриглась, и Снежана в который раз беспрекословно подчинилась. Девушка опять потянула себя за волосы и тоскливо огляделась по сторонам, опасаясь, что, пока она предавалась своим невеселым мыслям, где-нибудь в пределах досягаемости появились ее мучители, – но на заднем дворе школы было тихо. Впрочем, в этом не было ничего необычного. Школьники разбегались по домам или любым другим местам, которые они считали пригодными для веселого времяпрепровождения, сразу же после последнего звонка, не желая задерживаться в столь скучном и утомительном месте, как школа. Поэтому через полчаса после окончания занятий на территории обители знаний не оставалось никого, кроме учителей, птиц и законченных неудачников, использовавших многочисленные закутки и тихие местечки, в изобилии имеющиеся на школьном дворе, для того чтобы укрыться от своих одноклассников и избежать очередных мучений и унижений, на изобретение которых те были весьма горазды.

Снежана была одной из этих неудачников. Она никогда не могла найти общий язык с коллективом, как любила говорить ее матери классный руководитель, когда в очередной раз вызывала в школу родителей провинившихся учеников. Девушка вздохнула и поежилась в своей тонкой курточке, слишком легкой для промозглой холодной погоды, державшейся в последние дни, но, по крайней мере, скрывающей все изъяны ее фигуры. Это было главной, и единственной, причиной, по которой Снежана не спешила одеваться по сезону, предпочитая лучше мерзнуть, чем снова терпеть насмешки и краснеть, услышав за спиной обидное: «Снежная баба».

Горькая ирония судьбы заключалась в том, что девушка действительно слишком соответствовала своему имени и, сложись обстоятельства иначе, вполне могла бы стать предметом зависти других девчонок. Натуральная платиновая блондинка с огромными голубыми глазами и правильными чертами – описание внешности сказочной принцессы или героини любовного романа. Только вот всю картину портил средний рост, болезненная бледность лица, лишенного каких-либо красок, полнота, безвкусная мешковатая одежда, под которой ее пытались скрыть, и собранные в простой хвост длинные жесткие волосы, выглядевшие неопрятными и какими-то тусклыми. В результате вместо эффектной красавицы у природы получилось бесцветное нечто – самый подходящий объект для грубых розыгрышей и просто издевательств со стороны одноклассников.

Снежана осторожно выглянула из-за кустов, за которыми пряталась от своих мучителей, и с облегчением обнаружила, что им надоело ее искать и они отправились по своим делам, отложив задуманное на завтра. Можно было сказать, что ей очень повезло: сегодня она отделалась только несколькими тычками, одной подножкой и обидным прозвищем, которое пристало к ней еще с первого класса и наверняка будет преследовать всю оставшуюся жизнь. Толстая, бледная, неуклюжая, уродливая девица по имени Снежана – Снежная баба.

Девушка сморгнула слезы, каждый раз наворачивающиеся ей на глаза, когда она думала о том, что сама во всем виновата и при ее внешности и поведении трудно ожидать к себе другого отношения со стороны более удачливых в этом плане людей.

Неожиданно раздавшееся сзади громкое сопение заставило Снежану взвизгнуть и неловко развернуться к новой угрозе. Она с ужасом представила себе, как Колька и Денис, ее главные мучители, обманули ее, выйдя из ворот, а затем пробрались через многочисленные дыры в заборе – и теперь собираются поиздеваться над нею всласть на безлюдном школьном дворе… Однако, к удивлению девушки, из кустов за ее спиной никто не появился. Снежана настороженно следила за качающимися на ветру ветками, медленно пятясь назад. Она прекрасно понимала, что очередная попытка убежать от здоровых пятнадцатилетних парней, каждый из которых был на голову ее выше и раз в пять сильнее и ловчее, заранее обречена на провал, но не могла не попробовать. Черта, так раздражавшая ее мать и приносившая ей столько лишней боли и слез, опять проявилась во всей красе, и девушка не нашла в себе сил с нею бороться. В кустах опять кто-то громко засопел, а затем из гущи веток, покрытых остатками пожелтевших листьев, раздался мучительный стон, перешедший в жалобный скулеж. Снежана мгновенно забыла про все свои опасения.

Ее самой главной слабостью, и поводом для окружающих над ней поиздеваться вволю, была любовь девушки к животным. Безоглядная и всепоглощающая, она не позволяла ей пройти мимо страдающего щенка или котенка, не попытавшись ему помочь. И, что самое странное, – животные платили ей искренней взаимностью и по каким-то им одним известным причинам не выказывали желания укусить или оцарапать самозваного врача, которая лечила их в меру своих далеко не фундаментальных знаний и возможностей. Еще удивительнее было то, что ее четвероногие и крылатые пациенты выздоравливали с завидной быстротой, ни разу не расстроив свою целительницу видом собственной смерти. Но девочка даже не задумывалась об этом, раз за разом бросаясь помогать очередному покалеченному бедолаге, а потом искренне радуясь тому, что несчастное существо идет на поправку.

Вот и сейчас Снежана ринулась в кусты, где мучился какой-то зверек, не обращая внимания на цепляющиеся за одежду ветки и не думая о возможных неприятностях, которые ее ожидают, когда она явится домой с новым четвероногим страдальцем. Девочке понадобилось немало времени, чтобы добраться до животного, которое, видимо повинуясь инстинкту самосохранения, забилось в самую чащу и не желало или не могло теперь оттуда выбраться. Когда наконец, исцарапанная и запыхавшаяся от непривычных физических усилий, Снежана все-таки преодолела заросли шиповника и буквально выпала на маленький пятачок свободного пространства, оставленный вредным растением возле стены старого спортзала, который директор школы вот уже пять лет клятвенно обещал отремонтировать, то не смогла сдержать возгласа изумления. На промерзшей земле, покрытой бурой палой листвой, свернувшись в клубочек, между выщербленной кирпичной стеной и жесткими колючими ветками росшего рядом с ней куста лежал самый настоящий медвежонок!

Девочка настороженно замерла, разглядывая свою неожиданную находку и удивляясь про себя, откуда в центре города мог взяться дикий и к тому же хищный зверь, который вдобавок ко всему умудрился пробраться на территорию школы, причем так, что никто ничего не заметил… Впрочем, последнее как раз было и неудивительно, учитывая площадь школьного двора, количество произрастающих на нем всевозможных растений: «дендрарий» – предмет гордости директора, свидетельствующий о долгой истории этого уважаемого учебного заведения, – а также дырок в заборе и охраны в лице единственного сторожа пенсионного возраста. На нем без особых для себя проблем могло спрятаться стадо слонов средних размеров. Но почему хищника не заметили на улице? И как он вообще оказался в городе, который расположен в сотнях километров от мест его привычного обитания?

Медвежонок опять жалобно заскулил, и Снежана мгновенно забыла обо всех этих вопросах. Перед нею было живое страдающее существо, которое нуждалось в немедленной помощи, а остальное просто не имело значения. Девочка стала приближаться к несчастному животному – осторожно, чтобы не спугнуть его и не навредить ему тем самым еще больше. Она тихонько разговаривала с ним, всем своим видом стараясь показать, что совершенно для него не опасна. Зверь, услышав человеческий голос, открыл мутные слезящиеся глаза и попытался зарычать, но сил у него не хватило даже на это, и вместо грозного рева из пасти раздалось едва слышное сипение. Медвежонок часто задышал, словно ему не хватало воздуха, у него на шее сквозь свалявшуюся шерсть тускло блеснул узкий металлический ошейник.

Снежана ахнула, поняв, как мучается несчастный зверь, и торопливо бросилась на помощь, мгновенно забыв о необходимости не напугать беднягу. Она опустилась рядом с ним на колени, нисколько не заботясь о том, что скажет мать, увидев на брюках дочери очередные пятна грязи, осторожно, чтобы не причинить еще большей боли, приподняла голову животного и провела пальцами по стальной полосе в поисках застежки. Медведь покорно терпел ее попытки расстегнуть ошейник – видимо, на сопротивление у него уже просто не осталось сил. А девочка никак не могла обнаружить места соединения концов странного изделия, больше напоминающего удавку, чем нормальное приспособление для контроля за поведением животного, и постепенно уже приходила в отчаяние. Но не могло же проклятое стальное кольцо быть сплошным?! Снежана стиснула зубы и, заставив себя успокоиться, насколько это возможно в такой непростой ситуации, сосредоточилась, медленно, сантиметр за сантиметром ощупывая шероховатый холодный металл и внимательно следя за своими ощущениями.

Через несколько секунд девочка почувствовала, что в кончиках пальцев появилось теплое приятное покалывание, как это всегда бывало, когда она осматривала больного зверька, и практически сразу больно укололась об изогнутую фигурную застежку, которая почему-то находилась с внутренней стороны ошейника. Недоумевая, кому понадобилась такая странная и неудобная в использовании вещь, Снежана аккуратно приподняла металлическую полосу и попыталась расстегнуть упрямый замочек. Он поддался на удивление быстро, и девочка, не тратя время на размышления по поводу непонятной боли, возникшей в руках там, где она его касалась – наверняка металл накалился на морозе, – сняла с медвежонка ошейник. Правда, с этим простым вроде бы процессом пришлось помучиться: она с трудом разогнула стальную полосу настолько, чтобы ее можно было стянуть через голову медведя, – развести концы ошейника в стороны на расстояние, достаточное, чтобы между ними прошла шея зверя, ей так и не удалось. С облегчением отбросив нестерпимо жгущую руки полосу металла в ближайшие кусты, девочка потянулась, чтобы потрогать нос тяжело дышащего медвежонка, и изумленно замерла.

Зверь, избавившись от удавки, смог немного распрямиться, и внезапно оказалось, что его скорее можно назвать медвежьим подростком, чем медвежонком. Тощий и грязный, он все равно был достаточно крупным, чтобы внушать беспокойство такому беспомощному во всех отношениях существу, как Снежана. Девочка невольно попятилась от своего пациента, опасливо косясь на более чем внушительные когти и клыки. Под ногу подвернулся предательский камень, и она со всего маху села на землю, больно ударившись копчиком. Из глаз брызнули непрошеные слезы, руки зашарили по земле – в поисках слетевшей с плеча во время падения школьной сумки. Снежана всхлипнула, не зная, что ей теперь делать с внезапно обрушившимися на нее неприятностями, и даже обрадовалась, когда правая ладонь наткнулась на выброшенный ею ошейник. Хоть какая-то защита… Медведь, увидев у нее в руке знакомую и явно нелюбимую вещь, настороженно попятился, окрыленная успехом девочка сжала неожиданное оружие в руке, не обращая внимания на жгучую боль, возникшую в том месте, где металл соприкасался с голой кожей. Зверь испуганно рявкнул и внезапно бросился на нее… Жжение сменилось непереносимым жаром, огнем, пробежавшим по руке и охватившим все ее тело… А в следующее мгновение на Снежану обрушилась беспросветная темнота.

Глава 1
РАСПЛАТА ЗА ДОБРЫЕ ДЕЛА

Было больно, темно и… жарко. Именно последнее почему-то воспринималось как нарушение законов бытия. Снежана сама испугалась такого странного выверта собственного сознания. Почему это она считает боль и темноту нормальным явлением?! Так быть не должно! Всплеск эмоций разбудил притаившееся в груди и животе раскаленное страдание, и девушка жалобно застонала, свернувшись калачиком, словно это могло как-то остановить поселившуюся в ее теле муку. Из глаз потекли слезы, в горле запершило от подступающих рыданий, Снежана сжалась в комочек, подтянув колени к груди и обхватив себя руками, тихо поскуливала от боли, рвущей на части все ее существо. Она не знала, сколько времени пролежала в таком положении в темной жаркой пустоте, пронизанной страданием, – казалось, прошла целая вечность. Девушка уже плакала в голос, всхлипывая и судорожными вздохами втягивая воздух, который словно превратился в раскаленный пар и жег легкие… Ей становилось все хуже и хуже, боль нарастала, заставляя Снежану метаться в обжигающей тьме в тщетных попытках убежать от ее безжалостных когтей. Девушка уже не чувствовала своего тела – только тяжелый сгусток страдания, в котором оказалось заперто ее сознание. Она молилась об избавлении – любом: в тот момент ей казалось, что даже небытие лучше этой вечной пытки. Главное, чтобы все закончилось, неважно как… Она с облегчением погрузилась в беспамятство…

Темнота и боль, опять жара, заставляющая жадно хватать открытым ртом раскаленный воздух. Снежана со сдавленным стоном провела по лицу рукой, стирая липкий пот, и с ужасом осознала, что практически не чувствует своего прикосновения к коже. Невыносимая боль, тяжело переливающаяся в животе и груди, глушила все другие ощущения. Что же с ней случилось?

Девушка попыталась вспомнить, что с ней произошло и из-за чего она теперь вынуждена терпеть такие страдания. В голову ничего не приходило, яростный жар, казалось, выжигающий все ее внутренности, мешал сосредоточиться. В памяти мелькали разрозненные картины: школьный двор, сумка, падающая на землю, медведь, странный ошейник, который никак не хотел открываться… Медведь! Снежана испуганно охнула, внезапно догадавшись о причине своего состояния. На нее напал тот самый медведь, с которого она сняла ошейник, и, наверное, сильно ранил! Но ведь он может быть еще где-то поблизости!

Снежана замерла, набираясь смелости, и, глубоко вздохнув, осторожно приподняла веки. В следующую секунду только слабость и боль удержали ее от панического бегства в никуда. Девушка затравленно озиралась по сторонам, не в силах поверить в то, что видела вокруг себя… Как она могла оказаться на какой-то сырой полянке в центре самого настоящего болота? Откуда все это взялось? Мертвые, искореженные неизвестной силой деревья, заросшие мхом и лишайниками, скользкие даже на вид камни, тучи насекомых, роящихся над покрытыми зеленой ряской вонючими лужами… И самое главное – жара! В конце осени просто не может быть так жарко!

Тихий, полный боли стон заставил девушку подскочить на месте, ударившись о корягу, и повернуться к источнику возможной опасности. В следующий миг она забыла и об окружающих ее странностях, и о нестерпимом жжении в груди и животе… За этой полусгнившей корягой, о которую она только что ударилась головой, пытаясь подняться, лежал парень лет семнадцати. Он был весь покрыт ссадинами и кровоподтеками, на горле виднелась темно-синяя полоса, но самое главное – он был абсолютно голый! Снежана почувствовала, как к щекам приливает предательский жар, отозвавшийся с правой стороны лица дергающей болью, и торопливо отвернулась, пробормотав извинения. В голове стало пусто и гулко, как в колодце, при одной мысли о том, что она находится неизвестно где, наедине со странным избитым мальчишкой, который…

Новый стон заставил ее вздрогнуть, девушка осторожно покосилась на безвольно раскинувшегося на мокром мху парня, стараясь не смотреть на то, что было ниже пояса. Запекшиеся губы и лихорадочный румянец на впалых щеках мгновенно вынудили ее забыть о его наготе. Не может же она просто сидеть и смотреть, когда человеку плохо! Преодолевая предательскую слабость и мучительную боль, Снежана принялась расстегивать молнию на куртке, благо такая теплая одежда в нынешних условиях только доставляла неудобства. Справившись с то и дело заедающей застежкой, она стянула с себя грязное, кое-где порванное нечто, еще совсем недавно бывшее ее любимой курточкой, и, стараясь не обращать внимания на некоторые части мужского тела, вгоняющие ее в краску, накрыла им подростка в тщетной попытке хоть как-то помочь. Парень опять застонал и заметался, по-прежнему не приходя в себя. Снежана почувствовала, как наворачиваются слезы бессилия: как бы ей ни хотелось, она совершенно ничего не могла сделать, чтобы облегчить его состояние. Скорее инстинктивно, чем осознавая, что делает, девушка протянула руку и, опасно перегнувшись через корягу, служившую естественным барьером между ними, прикоснулась к его щеке. Боль, казалось, немного присмиревшая в последние несколько минут, вновь полыхнула жгучим огнем, скручивая тело мучительной судорогой. И Снежана упала на скользкий от плесени ствол, теряя сознание.

Литари открыл глаза и настороженно осмотрелся по сторонам. Следовало признать, что он в очередной, неизвестно какой по счету, раз попался в ловушку своего главного врага – придворного мага его величества короля Сиали. Принц сердито поморщился: он терпеть не мог проигрывать поединки, особенно если проигрыш грозил чем-нибудь неприятным – например смертью, и с обреченным вздохом сел, успокаивая себя мыслью, что теперь, по крайней мере, он опять человек и может… Впрочем, следовало признать, что, сидя голым посреди болота, он сможет не так уж и много – хоть в человеческом теле, хоть в зверином, – хотя, конечно, приятно снова стать самим собой. Литари потер шею, покосился на лежащую рядом девочку, спасшую его от смерти, и начал действовать. Прежде всего следовало решить вопрос с одеждой: почему-то ему казалось, что эта девица не придет в восторг, если очнется и обнаружит рядом с собой незнакомого голого парня. А им следовало поговорить без истерики, сравнить свои воспоминания и выяснить, куда их забросило.

Однако его планам не суждено было сбыться: словно почувствовав, что он думает о ней, девчонка застонала и подняла голову, глядя на него сквозь упавшие на лицо пряди волос неопределенного цвета. Литари тихо выругался про себя и попытался встать на ноги, придерживая грязную тряпку, которая хоть немного прикрывала его наготу. К его удивлению, у него это получилось – тело впервые за несколько десятков дней слушалось его без напряжения, даже синяки и ссадины как будто болели меньше. Стараясь не смотреть на девушку, наблюдающую за ним сквозь спутанные волосы, как испуганный зверек, принц хмуро бросил:

– Спасибо, что помогла. – И добавил после некоторой заминки: – Как тебя зовут?

– Снежана, – тихо прозвучало за его спиной, а затем испуганно, на грани истерики, девочка выкрикнула: – Кто ты? Где мы находимся?!

В следующий миг она скорчилась, прижимая руки к груди, и отчаянно закашлялась. Литари плюнул на приличия, торопливо соорудил набедренную повязку, затянув тряпку узлом на бедре, и бросился на помощь своей невольной спасительнице. Осторожно приподняв девушку, он помог ей сесть и придерживал за плечи, бормоча что-то успокаивающее, пока она содрогалась в приступе раздирающего кашля. Наконец Снежана справилась со своим странным недугом и с трудом открыла глаза, все еще дыша осторожными неглубокими вдохами. Принц почувствовал, как она напряглась, как только обнаружила его в непосредственной близости от себя, и поспешил успокоить испуганную девушку:

– Не бойся, я не причиню тебе вреда, в конце концов, я обязан тебе жизнью. Меня зовут Литари. – Юноша грустно усмехнулся. – А вот где мы с тобой находимся, загадка и для меня тоже: последнее, что я помню, – это свою попытку помешать тебе взять зачарованный ошейник.

– Я не понимаю! – Из глаз Снежаны полились слезы, и она взахлеб заговорила, перескакивая с одного на другое, перемежая слова всхлипами и жалобами. Принц слушал ее невразумительный рассказ и все больше мрачнел. Он не мог избавиться от ощущения, что на этот раз попал действительно в безвыходную ситуацию. Потому что если на тебя ополчились люди, всегда есть шанс убедить их или запугать, но в любом случае спасти свою шкуру, а когда на тебя гневаются боги, ты бессилен исправить положение – и остается только уповать на их милость. Существовала еще небольшая надежда на то, что он ошибается и просто неправильно оценивает события. Но для того, чтобы выяснить, прав он или нет, требовалась самая малость.

Литари стиснул зубы и, молясь про себя обеим богиням о том, чтобы на этот раз он все неправильно понял, осторожно отвел волосы с зареванного, покрытого красными пятнами лица своей неожиданной подруги по несчастью. Девушка сжалась, отстраняясь, но он уже и сам ее отпустил: увиденного ему было более чем достаточно. По грязной щеке от виска до подбородка у Снежаны тянулась причудливая татуировка темно-бурого цвета – цвета засохшей крови. Знак жрицы богини войны Элары. Приговор – хорошо если только его семье, а не всему королевству. Впервые за историю этого мира клятва служения Эларе была принесена насильно – девушкой, которую даже в горячечном бреду сумасшедшего никто бы не посчитал достойной стать мечом богини.

Принц грязно выругался, забыв о своем происхождении, обязывающем его вести себя достойно в пределах слышимости девицы, которой не пристало знать подобных… э-э-э… оборотов. Из состояния бессильного бешенства его вывел робкий голосок Снежаны:

– Мне очень больно. – Девушка беспомощным жестом приложила грязную исцарапанную ладошку к груди. – Вот здесь. Можно с этим хоть что-нибудь сделать?

– Нет. – Литари почувствовал себя последним подонком, но вынужден был сказать правду: – Ты попала под проклятие, и никто тебе не сможет помочь – разве что сама богиня. Послушай меня внимательно и постарайся поверить. Ты попала в другой мир, здесь свои законы…

– Но других миров не бывает! – Снежана резко выпрямилась и тут же опять сжалась от нахлынувшей боли. – В конце концов, что происходит и кто ты такой? – Последние слова девушка уже прошептала, опять смаргивая подступившие слезы.

Принц мрачно констатировал, что проклятие оказалось несколько мощнее, чем думал разработавший его придворный маг, и вдобавок ко всем другим неприятностям вышибло девчонке мозги, если они у нее когда-либо были. Это придумать только: других миров не бывает! Интересно, где в таком случае живут боги, если не в мире, являющемся отражением мира людей?! Очень хотелось задать этот вопрос вслух и посмотреть, как на него прореагирует эта дуреха.

Но Литари сдержал себя, догадываясь, что от шока и боли еще не такое бывает, и начал рассказывать свою историю с самого начала, безуспешно пытаясь отвлечь Снежану – вот ведь имечко, и не выговоришь с первого раза – от очередной истерики.