Kitobni o'qish: «Сын Веры»
«Слово к маленьким людям, которые будут потом взрослыми, слово к взрослым, которые не забыли, что когда-то были детьми.»
(Г.Троепольский «Белый Бим Чёрное ухо)
1. Мама
– Мама, а можно спать назад?
– Как назад?
– Ну, утром уснуть, а проснуться вчера вечером?.. – спросил у мамы маленький медвежонок, которому очень не хотелось вставать после сладкого ночного сна, который бывает только в детстве.
Мама-медведица внимательно посмотрела на сына, который уже много чего знал, но всё равно продолжал задавать вопросы, на которые не так-то легко ответить. Сначала она хотела тихонько зарычать на него, чтобы он не спрашивал глупости, а потом неожиданно для себя тоже задумалась и ответила:
– Наверное, можно, но мы так не умеем…
– А кто умеет?
– Я не знаю!
– Ну, мам!.. – не унимался медвежонок, сладко потягиваясь ото сна.
– Какие-нибудь другие медведи, наверное, умеют.
– А почему они умеют, а мы нет?
– Потому что мы живём только в одну сторону, – ответила мама с небольшой досадой.
– В какую сторону? – не унимался маленький.
– В сторону завтра.
– Значит, есть медведи, которые живут в другую сторону, в сторону вчера?
– Есть, наверное, но я их не знаю.
– Мама, почему ты всё время говоришь «я не знаю»? Ты же мама, ты всё знаешь, – сказал медвежонок, продолжая лежать на спине и весело дёргать лапками, словно проверяя их подвижность после сна.
– Вставай скорее, сынок! Совсем замучил меня вопросами. Уже давно пора идти в лес на прогулку. Заодно пособираем корешки, орехи и ягоды, попробуем их на вкус. Может быть, я покажу, как нужно охотиться. Ты уже, наверное, проголодался и хочешь позавтракать. А эти глупые вопросы, если хочешь, задавай сам себе…
– Мамочка, я не могу сам себе задавать глупые вопросы, потому что у меня внутри очень много глупых ответов. И если я буду задавать себе много глупых вопросов, то глупости во мне станет ещё больше, а там и так уже нет места… И я уже встал. Вот, смотри! Ему снова приходилось задавать вопросы, потому что у него начиналась своя жизнь, а он уже знал, что взрослые умнее детей. И он, ещё не осознавая этого, хотел побыстрее влиться в эту, не очень пока понятную жизнь, которой уже давно жили взрослые.
И медвежонок каким-то образом встал на передние лапы, а задние поднял вверх. Получилось очень забавно. Конечно, он тут же упал и кувырнулся, оказавшись на своих маленьких четырёх лапках. Мама посмотрела на этот милый пушистый колобок и подумала, что из этого помёта он, наверное, самый озорной и смышлёный. Кроме него у мамы-медведицы этой зимой родились ещё двое медвежат, мальчик и девочка. У неё едва хватило грудного молока, чтобы выкормить всех троих и согреть их своим теплом до весны, но всё обошлось.
– Не балуйся, сынок! Почему ты всё время балуешься?
– Я не всё время балуюсь. Когда спал, я же не баловался! Мам, а что такое «охотиться»?
– Ну, это… когда тебе охота что-нибудь делать, и ты это делаешь.
– А если неохота, то не делаешь?
– Да, малыш.
– А если тебе неохота, а ты всё равно делаешь?
– Ну тогда это просто нехорошая охота.
– Значит ты нам покажешь, что можно делать, когда захочешь?
– Да. Вот, ты сейчас что хочешь?
– Я хочу есть!
– Значит мы сейчас пойдём в лес и будем есть то, что найдём вкусненького, то есть будем охотиться на еду. Идите все вместе за мной и делайте то же самое, что и я.
И мама-медведица повела своих маленьких медвежат по тропинке весеннего леса в самую вкусную его часть. Она знала по прошлым годам, что там им обязательно попадутся мягкие корешки молодых деревьев и кустов, которые можно будет погрызть и рассосать маленькими детскими ротиками. Ещё там можно будет раскопать лапами рыхлую, наполненную талой водой лесную землю и под слоем прошлогодней листвы найти много свежих личинок и червячков. А ближе к стволам старых деревьев они обязательно увидят вкусные весенние грибы. Проснувшаяся весной земля рождала множество мелких съедобных жизней, которые неминуемо должны были стать чьей-то пищей.
Медведица была уже не очень молодая и поступала так всегда, когда у неё раз в несколько лет появлялись маленькие медвежата. А появлялись они в самые снежные зимы, когда она засыпала в своей старой уютной берлоге. Когда она просыпалась, то рядом уже оказывались эти маленькие комочки, которые становились её детьми. Она не знала, откуда в ней каждый раз вспыхивала материнская любовь, благодаря которой медведица готова была отдать детям всё. И она отдавала им всю свою нежность и материнское молоко, потому что больше у неё ничего не было. Её глаза уже плохо видели, исхудавшее после зимы тело болело, лапы ослабели, и она думала, что это её последние дети, а может быть и последняя в жизни зима.
Медвежонок, в мохнатой голове которого скопилось много глупых вопросов, родился прошлой зимой и целый год, как и его братик с сестрой, не отходил от мамы ни на шаг, потому что в первый год своей жизни медведи совсем маленькие. Свою вторую зиму он тоже провёл с мамой в уютной берлоге, а сейчас уже наступало его второе лето, и он стал необыкновенно быстро набирать вес и проявлять характер.
Медвежонок ел всё подряд и ещё не знал, что такое «проявлять характер», но мама сказала, что он есть у всех, и должен быть у каждого свой. Его нельзя ни у кого взять и нельзя никому передать, потому что свой характер есть у каждого где-то там внутри. Медвежонок подумал, что свой характер он, наверное, когда-то проглотил с молоком матери, и теперь он там внутри него как-то сам растёт и проявляется.
Маленький медведик знал уже очень много разных вещей. Знал, например, что у всех зверей спина наверху, а живот внизу; знал, что спереди у него голова, а с другой стороны у него есть зад и на этом заду можно сидеть, а на голове сидеть не получается. Ещё он знал, что на голове есть глаза, чтобы смотреть, хотя иногда можно смотреть – и ничего не увидеть, потому что задумался. А вот про уши он уже знал тако-о-о-е!.. Такое, что они вроде бы есть, но их вроде как нет. Потому что ими можно слушать и не слышать, как мама зовёт домой. И уши тоже на голове. Там вообще много чего есть. Но самое главное – это рот, потому, что в него можно засунуть лапу и сосать! Кушать ртом тоже можно, но тогда он мешает говорить и задавать вопросы. Медвежонок знал, что у него есть мама для того, чтобы она любила его, и у него есть лес, чтобы в нём жить. И ещё у него есть много глупых вопросов, на которые мама устала отвечать.
Мама-медведица шла впереди, проламывая ветки деревьев. Она с гордостью думала, что снова стала мамой самых лучших в мире детей, её собственных детей. А самый смышлёный и рассудительный медвежонок уже бежал вслед за ней и кричал вдогонку:
– Мама, а мы всегда так жили?
– Я не знаю, сынок. Но думаю, что всегда.
– Мама, а кто-нибудь живёт по-другому?
– Я не знаю, может быть, какие-нибудь другие медведи.
– Мама, а почему мы – медведи?
– Вот вырастешь – узнаешь!
– Мамочка, если ты не будешь мне отвечать, то я буду глупый; а если будешь мне всё объяснять, тогда я буду становиться всё умнее и умнее… И вообще, мама, я тебя ужасно люблю! Прямо не знаю, как люблю! Потому что ты моя мама!
– А я-то как тебя люблю! Я вас всех люблю, и твоего братика, и твою сестричку! Потому что вы мои дети.
– Как я тебя понимаю! – сказал, расчувствовавшись, растущий медведик.
К тому времени он хорошо запомнил, что все маленькие должны бояться всех больших – так ему сказала мама. Правда, мама сама большая, но он её не боится, а даже наоборот, очень любит.
Возраст всех обитавших в этом лесу деревьев и животных был неуловим. Они жили словно во сне неизвестно кем придуманной жизни. Жили и не удивлялись тому, что живут. И почему живут именно так, а не иначе – тоже не удивлялись. Но у каждого из них были свои природные ум, память и настроение. И почему-то им иногда хотелось жить совсем по-другому.
Медведица была взрослой и самостоятельной, она уже не первый раз становилась мамой. Отношения с другими взрослыми медведями обычно получались у неё кратковременными. Она и сама не знала, почему так получалось. У медведей как-то так было заведено: вырос – живи самостоятельно и желательно подальше от других медведей. Но раз в год каждому медведю хотелось нежности и ласки, и на короткое время они становились любящими парами. Однако, как говорится в известной пословице, два медведя никогда не уживутся в одной берлоге. Поэтому к очередной зиме пары распадались и каждый взрослый медведь зимовал в одиночку. Так было всегда, и никто не знал, почему. Но в том лесу, где родился маленький любознательный медведик, всё было устроено немного по-другому.
Тогда он ещё об этом не знал. Зато хорошо знал, куда уходит ночь по утрам, и теперь можно было не спрашивать об этом у мамы. Просто однажды днём он решил самостоятельно пройтись по лесу и наткнулся на очень глубокую яму, на дне которой была темнота, такая же густая, как ночью, и такая же, как если совсем закрыть глаза. Медвежонок стоял на краю и долго смотрел в эту яму, а потом всё понял. Правда, мама отругала его после этого и просила больше одному без неё далеко не уходить. Особенно туда, где были глубокие ямы.
Медведик вообще был очень понятливый. Так про него говорила сама мама. Но, однажды он всё-таки решил задать один из вопросов, которые долго мучили его:
– Мамочка, вот скажи, когда я сплю, то мне кажется, что меня нигде нет, ни в какой берлоге, ни в какой ложбинке. Где же я тогда, мама?
Мама ничего не ответила, только спросила:
– А как ты спал сегодня, сынок? Что видел во сне?
Медвежонок искренне удивился:
– Ну что ты, мамочка! Разве в такой темноте что-нибудь можно увидеть!
Конечно, он был умный и сообразительный. И старался лишний раз ничего такого не спрашивать и не говорить. Например, когда в лесу стало тепло, он сам сообразил, что зиме просто стало жарко, и она куда-то убежала. Но мама тогда сказала, что зима обязательно вернётся, что она злая и всегда так делает.
– Но зачем, мама? Без неё ведь так хорошо!
– Такой уж у неё характер – она всегда возвращается туда, где хотя бы раз побывала.
«Ну да, – вспомнил медвежонок, – у каждого свой характер».
Братик и сестрёнка бойкого смышлёныша, которые родились в тот год у мамы-медведицы, тоже получились очень хорошенькими, хотя и не такими бойкими и сообразительными. Пока они все были безымянными, потому как не знали, что в этой жизни ещё нужно как-то по-особенному называться. Но мама сказала, что придёт время, и они узнают, как их зовут. Вообще-то у мамы-медведицы тогда родился ещё один медвежонок, но он был слабенький и умер почти сразу. Но об этом знала только она сама.
Иногда все трое медвежат баловались и играли. Иногда обижались друг на друга и дрались. Мама любила всех троих и ласково трепала их за холку. Просила не обижать и не отнимать друг у друга еду, которую часто сама приносила им из леса, и всегда говорила: «Друзья познаются в еде!»
Может быть, она говорила «в беде», но дети почему-то слышали именно это. Наверное, потому что они очень быстро росли и почти всегда хотели есть.
Ещё мама-медведица говорила, что лучше им всем пока быть вместе, потому что в лесу есть много других зверей, и медведей тоже, но лучше их сейчас не встречать. На вопрос: «Почему?» она отвечала: «Потом узнаете». И маленькие медведи с нетерпением ждали, когда наступит это «потом».
Как часто бывает, дети не всегда слушались маму. Иногда они убегали далеко, иногда баловались и дрались. Смышлёный медвежонок так и говорил:
– Ах, мамочка, что же мне делать, если драка так и лезет из меня? Я её запихиваю внутрь, а она всё равно рвётся наружу!
Из-за этого её другой сынок часто обижался на своего неспокойного брата:
– Мама, мама, и зачем ты мне родила такого гадкого братика? Сидел бы он лучше у тебя в животике и скучал бы там всю жизнь, пока не исправится…
Этот брат был более робкий и часто вспоминал, как зимой ему было хорошо и тепло лежать вместе с мамой в берлоге. Он всегда старался подобраться поближе к её мягкому и пушистому животу и говорил:
– У тебя здесь так тепло, мамочка, что я не верю своим ногам!
На самом деле, он так не говорил, а только хотел сказать, потому что ещё не умел хорошо разговаривать. Просто ему так очень хотелось сказать.
Но бойкий и смышлёный медведик не унимался. Он подбежал к своему более спокойному брату, оттолкнул его с разбега подальше от мамы и крикнул:
– Сам сиди в животе, а я там уже был и выбрался оттуда, чтобы жить здесь! И не трогай мою маму! Вот…
Так они и ссорились, два забавных косолапых брата-медвежонка. И только их сестрёнка всегда старалась не ввязываться в ссоры. Она говорила: «Больше не стану смотреть, как вы ругаетесь. Подожду, когда у вас начнётся что-нибудь хорошее и интересное». И отходила от них в сторону. Ей было интереснее смотреть, чем занимается мама, потому что мама ей уже сказала, что она тоже когда-нибудь станет мамой. Маленькая медведица гордилась тем, что сможет стать такой же большой, красивой и умной, как мама. А вот эти противные мальчишки никогда не смогут. Так тоже ей сказала мама.
Однажды она спросила своих братьев:
– Вот вы всё дерётесь, ругаетесь, а вы хоть знаете, что самое важное в жизни?
Братья с удивлением уставились на неё – неужели она знает ответ на такой сложный вопрос? А она ничуть не смущаясь сказала:
– Самое важное в жизни – это иметь маму! И я когда вырасту, тоже буду мамой и тоже буду очень важной. И это будет счастье! – Пока её братья прокручивали в головах эту мысль, маленькая медведица решила закрепить собственную «важность». Она подошла к маме-медведице и ласково сказала:
– Какая ты, мамочка, счастливая! – И увидев, что мама удивилась, добавила: – Повезло тебе! Ну у кого ещё могла родиться такая красота, как я!?
Медведица не стала спорить и, если бы могла улыбаться, наверняка бы улыбнулась. Вместо этого она глубоко вздохнула и сказала:
– Я тебя люблю, дочка.
– Правильно, я как раз для этого и родилась! – нисколько не сомневаясь ответила дочка.
2. Дети
На самом деле все они жили очень дружно и вместе ходили купаться на речку. Там тоже играли и веселились. Но кое-кто из малышей иногда отходил куда-то в сторону и о чём-то задумывался… Всё равно этим летом им было хорошо вместе.
Когда мама-медведица впервые привела своих маленьких медвежат на речку, они очень удивились такому чуду. Речка была небольшая и не очень широкая, как и большинство лесных рек. А текла она медленно, как большая и спокойная река. Как течёт каждый день в детстве, когда очень хочется побыстрее вырасти.
В первый раз медвежата долго смотрели на речку, не решаясь зайти в воду. Но мама-медведица, как бы играя, подталкивала их сзади поближе к берегу. Они, конечно, сразу же плюхнулись в прохладную толщу воды и стали смешными коричневыми колобками, которые весело барахтались в воде. Им не хотелось драться-ругаться, им хотелось купаться-смеяться, нырять и не бояться, просто играть брызгами воды, которые мама сразу назвала каплями. Маленьким медведям стало казаться, что они какие-то водоплавающие существа и могут плескаться в воде бесконечно.
Оказалось, что медвежата прекрасно умеют плавать и нырять, хотя их никто этому не учил! А ещё – брызгаться и плескаться. Но этому и не нужно было учиться. Это было само детство. А мама всегда была рядом и всё видела.
Смышлёный медвежонок сразу стал заводилой в их играх. Он стал как бы старшим братом. Когда они выбрались на берег, он увидел, что они какие-то не такие, не похожие на самих себя. Шерсть слиплась комками, а местами торчала во все стороны. Мама сказала, что они просто мокрые, но скоро высохнут. И тогда старший брат предложил:
– А давайте играть, пока мы мокрые, будто это не я, а ты? А ты, наоборот, будешь не собой, а мной. Давайте все перепутаемся, и мама нас тогда не узнает! Вот будет смешно!
Но мама их всё равно узнавала и различала. Как ей это удавалось – непонятно. Они ещё не знали, что любая мама всегда узнает и отличит каждого своего ребёнка.
Маме-медведице это было нужно ещё и потому, что следующей весной, по заведённой в их Большом Лесу традиции, она собиралась повести своих подросших детей к Деду, чтобы он дал им имена и как бы поставил на свой учёт.
Но это будет ещё нескоро, а пока всех медвежат нужно было откормить и воспитать в лучших традициях Большого Леса, чтобы Дед не говорил про них, что они – дикие.
Тем временем лесная жизнь шла своим чередом безо всякого отчёта и остановки. Дни становились короче, ночи прохладнее, и бесконечное пространство большого тёплого лета уносилось куда-то вместе с тяжёлыми облаками и холодными ливнями. Лес всё шумел и шумел на осенних ветрах, ведь торопиться ему было некуда и сбежать он не мог никуда, потому что его деревья за это лето ещё сильнее вросли корнями в землю. Большому Лесу суждено было каждый вечер медленно погружаться в густую темноту холодных ночей, а утром встречать туманный вздох розового рассвета и томительно искать в себе признаки новой жизни.
Мама-медведица уже с трудом нагуливала вес, который был нужен, чтобы пережить предстоящую зиму. Она боялась, что не осилит очередную зимовку. Она чувствовала, что время её не до конца пережитой жизни уменьшается с каждым коротким днём.
У неё давно болели передние и задние лапы, сточились зубы и обломались когти, но она исправно добывала еду для своих детей и обучала их охоте. Как опытная мать, она давала им уроки внимания и вежливости. Учила законам Большого Леса и рассказывала о Порядке, который когда-то придумал Дед для всех лесных жителей. Дети внимательно слушали её и удивлялись. Оказалось, что до того, как в Лесу появился Дед, по её словам, этот лес был совсем диким и дремучим, и жили там одни только звери. У них не было никакого порядка, каждый делал, что хотел, и ходили все и всегда зверски голодные. Никто даже не знал, зачем живёт и почему, а теперь у всех в лесу есть своё место и направление в жизни. Многие даже научились любить и уважать друг друга. Не у всех, конечно, это получалось, но Дед об этом тоже знал. Ему сообщали… Но главное, все звери должны были любить и уважать самого Деда.
О том, кто такой этот Дед, мама-медведица обещала рассказать следующей весной, когда они ещё немного подрастут, наберутся сил и все вместе пойдут к нему. А пока нужно было начинать заново обустраивать её старую берлогу для предстоящей зимовки.
– Я думаю, что мы все – очень хорошие, – сказала своей маме девочка-медведь, когда они дружной семьёй подошли к их берлоге: они все здесь родились две зимы назад. Под нависающими корнями большого поваленного дерева между камней образовалась не очень большая, но очень уютная пещера. Она была наполовину завалена ветками и засыпана старым мхом пополам с нападавшими туда листьями уже замёрзших на зиму деревьев.
– Конечно, хорошие!.. И поэтому, мои хорошие дети, нам нужно уже сейчас приступить к обустройству берлоги – нашего маленького зимнего дома. За лето берлога заросла и замусорилась, давайте уберём всё лишнее и разложим то, что нам может понадобиться, по своим местам. Ну что ж, мои ребятки, за работу!
Медвежата стояли неподвижно и удивлёнными глазами смотрели на маму.
– Ах да, я забыла рассказать вам, что такое работа… А вы как думаете, что это такое?
Первым, конечно, решил высказаться смышлёный медвежонок-заводила:
– Я думаю, что это когда нужно что-то делать, а тебе это не очень хочется…
На что его брат возразил:
– А я думал, что это когда хочешь что-то сделать, а получается совсем не то, что хочешь…
А их сестрёнка сказала:
– Нет, это когда ты помог кому-нибудь, и тебе за это даже не сказали «спасибо»…
– Хорошие мои, откуда вы это взяли? Так делается только плохая работа! – объяснила мама-медведица. – Работа – это когда нужно кому-то помочь, и получается то, что нужно… И тогда тебе за это говорят «спасибо». Вот вы сейчас что собираетесь делать? – Правильно, помогать мне наводить порядок в берлоге. И это будет ваша работа. Потому что это нужно нам всем! И за это я вам всем скажу «большое спасибо».
Смышлёный заводила-забияка, которому по-прежнему очень хотелось играть и не очень хотелось работать, решил поспорить с мамой. Ему показалось, что сейчас он скажет что-то очень умное и правильное:
– Вообще-то, самый лучший способ обставлять своё жилище – это позволять вещам становиться туда, куда они сами хотят попасть. То есть туда, где они уже лежат… Я так думаю!
– Вот как? Я этого не знала! – сказала мама и почему-то с грустью посмотрела на своего сына:
– А ещё я не знала, что ты у нас уже такой умный…
– Да, мама, я умный! Медведи – вообще умные от природы.
– Ладно, умник, давай работать!
Медвежата очень любили маму и начали помогать ей обустраивать будущее место зимовки. Причём все. И те, кто не хотел работать без спасибо, и те, кто просто не хотел ничего такого делать, и те, кто боялся, что у него получится как-то не так.
После того, как им всем пришлось немного поработать, чтобы подготовить берлогу к зимовке, они устали, но были очень довольны. Теперь её нужно было опробовать.
И тут неожиданно оказалось, что все они туда уже не помещаются. Как ни пробовали – ничего не получалось, обязательно кто-нибудь один оставался снаружи. Видимо, медвежата очень хорошо набирали вес летом. Мама-медведица очень расстроилась и стала переживать: теперь кому-то из них придётся искать свою отдельную берлогу.
Она, конечно, могла попытаться найти в Лесу место для новой берлоги, такой большой, чтобы они все вместе туда поместились, но времени до начала зимы оставалось совсем мало: уже прошло много дней с тех пор, как выпал первый снежок и растаял, а накануне прошёл сильный снегопад, после которого снег уже не захотел таять. Оставить своих медвежат зимовать одних в старой берлоге она тоже не могла – слишком они маленькие, не умеют ещё зимовать: разбудят друг друга посреди зимы, не смогут прокормиться и погибнут. Сама-то она могла найти для себя одной в Лесу какое-нибудь место для зимовки, но как же дети?.. Она должна быть с ними!
Мама-медведица слишком хорошо знала все лесные окрестности и понимала, что подходящего места для большой четырёхместной берлоги в ближайшей округе найти не удастся. А вот одно местечко для маленькой уютной берлоги она заприметила ещё летом. Так, на всякий случай.
Медвежата не понимали всей трудности решения, которое придётся принимать их быстро стареющей матери. Они продолжали веселиться и играть, наслаждаясь беззаботной лесной жизнью. Им нравилось всё: лес, мама, выпавший снег, который быстро исчезал, если попадал на тёплый кончик носа, смешные облачка пара, которые временами вырывались из их ртов. Им нравилась сама жизнь. И они думали, что так будет всегда.
Иногда, конечно, они дрались и ругались, но всегда потом обнимались и просили друг у друга прощенья, как учила их мама. Причём они смешно путали слова «простите» и «прощайте». Получалось, когда кто-то из них в одиночку уходил в Лес, собираясь спрятаться, то говорил: «простите» вместо «прощайте». И его тут же «прощали», говоря «до свиданья».
При этом медвежата даже не догадывались, что медведи вообще-то не умеют говорить словами, и что язык, на котором мама учит их правильно разговаривать, вовсе не был природным языком медведей. Это был единый язык, на котором когда-то научились говорить все звери в их Большом Лесу. Этому языку всех зверей научил человек, которого все звали Дедом.
Мама-медведица с наступлением холодов всё чаще стала беспокоиться и уходить в ближний лес, оставляя ненадолго медвежат одних. Заводила-медвежонок продолжал придумывать всякие игры. Конечно, они играли в «прятки» и «догонялки». Причём в «прятки» они быстро находили друг друга по запаху, а в «догонялки» всегда выигрывал старший из братьев, потому что вырос крупнее. Но это было слишком просто, и поэтому такое обыкновенное перемещение между деревьями быстро надоедало. Нужно было придумать что-то поинтереснее. И тогда однажды заводной медвежонок предложил:
– А давайте залезем на большое дерево и сыграем в новую игру: сначала мы будем падать вниз, а потом падать вверх!
– Как это? – спросили его брат и сестра, – Ведь мы видели, что все предметы, которые умеют падать, всегда падают вниз!
– Это только сначала, потому что они все не знают, что потом можно будет падать вверх. Вы что, боитесь? – подзадоривал их неутомимый выдумщик и экспериментатор.
Когда они все вдоволь нападались вниз, наломали кучу веток и больно наушибались, кому-то даже захотелось плакать от боли. Медвежонок-выдумщик тоже больно ушибся, но не заплакал, ведь настоящие заводилы никогда не плачут.
– Вышло не то, что я ожидал, но что-то всё-таки вышло, – сказал он с умным видом брату и сестре, потирая ушибы.
А на самом деле он подумал, что сейчас плакать не имело никакого смысла: он заплакал бы, если б мама была рядом. Она всегда так нежно успокаивала, прикладывала свою большую лапу к больному месту и говорила: «Потерпи немножко, сейчас всё пройдёт!». И действительно всё быстро проходило. Но в это время мамы рядом не было, и плакать было бессмысленно, поэтому он просто заревел, как ревут обыкновенные медведи.
Девочка-медведь подтвердила:
– А я давно знаю, что плакать хорошо только когда мама рядом! Если она не видит, что ты плачешь, то и плакать неинтересно.
– Да, обидно-досадно… – впервые высказал свою будущую знаменитую присказку медвежонок-заводила. У него явно проявлялся характер, который он растил и приобретал на будущее. Через некоторое время у этого характера появится имя, которое будут знать и с трепетом помнить все, кто жил тогда в Большом Лесу.
После того, как медвежата сильно ушиблись, вдоволь нападавшись вниз, уже не очень-то и хотелось падать вверх. Они лежали на мягком снегу, под которым собирался зазимовать толстый слой мха. Медвежонок-заводила всё-таки пробовал подпрыгнуть, чтобы попытаться упасть вверх, но у него ничего получалось. Выходило даже как-то нелепо и смешно.
А когда к игравшим медвежатам подошла мама, он всё-таки решил у неё спросить:
– Мам, а можно падать вверх?
Мама задумалась, посмотрела очень внимательно на своего любознательного сына и снова ответила:
– Наверное, можно. Но мы так не умеем.
– Обидно-досадно! Это прямо какое-то разочарование, – сказал медвежонок, – какая-то обидная несправедливость и большая неправильность!
На самом деле любознательный и сообразительный заводила сразу догадался, что падать вверх, наверное, умеют те самые медведи, которые могут уснуть сегодня утром, а проснуться вчера вечером, которые живут в другую сторону, в сторону вчера… Только где же эти медведи живут? Вот бы с ними поиграть.
Но этого мама тоже не знала, она очень устала и готовилась к большой спячке. У неё всё чаще что-то тоскливо ныло и тянуло в груди. А у медвежонка, который вырос за это лето намного больше, чем его брат с сестрой, и стал по размерам сравним со взрослым медведем, было ещё много вопросов. Они рождались в нём с необыкновенной скоростью каждую минуту, но был один вопрос, который он хотел задать маме прямо тогда, когда они вдвоём ушли в Лес искать место для ещё одной небольшой берлоги.
– Посмотри, сынок! Вот под этой корягой может получиться неплохая берлога для тебя, – начала говорить погрустневшая немного от своего жизненного опыта мама-медведица.
Медвежонок ещё не понимал тогда, что его весёлое детство может закончиться под этой корягой, но неожиданно почувствовал, как что-то холодное и большое подбирается к его маленькому, но горячему сердцу.
Он очень любил маму. Он вспомнил её рассказы о том, как он появился на свет. Когда его ещё нигде не было видно, потому что он прятался от жизни, он ходил и искал себе маму, чтобы наконец родиться. Ходил и заглядывал в сердца к разным медведицам. Заглянул в сердце к одной, потом к другой, ещё ко многим. У одних было злое сердце, у других оно было холодное, а у третьих просто какое-то чужое. Так он долго-долго ходил, пока не нашёл свою добрую родную маму и начал жить у неё в животе, а потом вот решил родиться…
Когда медвежонок понял, что родился не один, то спросил у мамы:
– Мам, ты куда смотрела, когда их выбирала? Они же не понимают ничего! И я не помню, чтобы они тоже жили рядом со мной в твоём животе!
Но мама не хотела его обманывать и сказала:
– Это потому что там было темно и вы не видели друг друга. Но твои брат с сестрой тоже искали и нашли меня.
– Мы что там играли в пряталки?
– Нет, что ты, сынок, в животе никто не играет в пряталки, потому что там каждый ищет сам себя.
– Но я ведь так долго искал тебя, мама!
– А я искала тебя, сынок. И вот видишь, нашла…
– Такой мамы, как ты, у меня ещё никогда не было! – сказал медвежонок и заплакал от нахлынувших на него самых искренних чувств.
И вот теперь мама хочет оставить его одного на целую зиму! Наконец он задал свой вопрос, который уже давно путал все его мысли:
– Мама, а зачем вообще нужны эти берлоги?
– Мы медведи, зимой мы спим в берлогах. Скоро придёт зима и ударят морозы!
– Обидно-досадно! – снова сказал медвежонок. Он не хотел, чтобы его кто-то ударял. И не потому, что больно, а потому, что обидно.
– Мам, а может, она всё-таки не придёт? У нас же и так всё хорошо…
– Нет, сынок, она всегда возвращается, и мы её боимся. Её боятся все, не боится один только Дед.
– А кто такой этот Дед? И почему он не боится?
– Придёт время – узнаешь! – сказала медведица, вспоминая что-то своё, связанное с Дедом.
Но вопросы рождались у медвежонка, наверное, везде: в голове – она от этого иногда кружилась; в животе – от этого живот иногда ворчал; даже в лапах – они от этого чесались. И ещё где-то, непонятно где.
– А кто такие «морозы»? – опять спросил медвежонок. В его представлении это получались какие-то свирепые большие медведи, которые почему-то придут вместе с зимой и ударят.
– Нет, это не большие медведи. Их тоже ударят морозы, если они вовремя не спрячутся в берлогу. Вообще, морозы ударяют всех, даже деревья в Лесу. Просто зимой становится так холодно, что всё у тебя будет болеть: и голова, и ноги, и животик – как будто тебя очень больно ударили. Так сильно, что можно умереть… А чтобы спрятаться от них, нужно устроить берлогу. Давай лучше разгребём здесь упавшие ветки, сынок! Я помогу тебе сделать твою первую берлогу, чтобы тебе там было тепло и уютно, как у меня в животике.
