Kitobni o'qish: «Мирское счастье (сборник)»

Shrift:

Мирское счастье

1

Теряющее краски существо,
Скудеющее жизнью превосходной,
Способно очаровывать его
Поныне в силу грации природной.

Волнующей поэзии сполна
Присуще ей во всякое мгновенье.
На кресле вот устроилась она,
Чтоб обрести полдневное забвенье.

Рука, что до поры была полней,
Во сне с подушки свесилась устало,
Но всё немало женственности в ней,
Красы, берущей за сердце, немало.

2

Коль скоро мы не милы никому,
На диво мы домашней твари милы.
Тебе, мурлыка, сердцу твоему
Роднее те, чьи призрачнее силы.

Ты знал уста целительницы ран,
Я мыслил удостоиться того же —
Но вот ищу в унынии диван,
Её листвой осыпанное ложе.

Единственно по милости твоей
Несчастное знакомство свёл я с нею:
Понравился ты чем-то тотчас ей,
Любовью к ней с тех пор я пламенею.

3

Со многими и нам уделено
Тревожиться красой нарядной ночи.
Раскупорим янтарное вино,
Друг другу бесконечно глядя в очи!

На краткое пленение руки
Чертами ты не сердишься румяно.
Всей целости понятий вопреки,
Посмей не улетучиваться рано!

Душой с ненасытимостью любя,
Счастливо съем и то, что несъедобно.
Всё несколько презренно без тебя,
А в обществе с тобой – мечте подобно!

4

Любя необычайные черты,
На диво редкий нрав она хранила:
Не сеяли подобной теплоты
Ни в ком окрест извечные светила.

Всё чудно шло, но жизненный провал
Ей сердце сжал ошибкой несомненной:
Кумир обыкновенную прибрал,
А лучшую добыл обыкновенный.

Во сне почить ей пало молодой,
Как будто сон, объемлющий тревожно,
Представил ей к отраде роковой,
Кого забыть ей было невозможно.

5

Пришла ко мне, чтоб искренне сказать
О ревности в истории нежданной,
Чтоб обнял я пугающую стать
У женщины до крайности желанной.

Пришла ко мне, чтоб я лишь только в ней
Надеждами не слишком обманулся,
По-женски чтоб уже никто сильней
Голодному ловцу не приглянулся.

Пришла ко мне, чтоб явью превзойти
И самые властительные грёзы,
Чтоб ясно то счастливому найти,
Что прочее – страдальческие слёзы.

6

Напрасно дождь испытывал окно,
Глубокое спокойствие царило,
Но чудилось избыточным оно,
Отсутствие возлюбленной дивило.

Под кровом обнаружилась она.
Персты во мгле держали рукоделье,
Портьерный шёлк отринув от окна,
Рассеяв еле-еле безвеселье.

Внимательный сухим устам её
Дал яблочного сока напрямую,
Сочтя за счастье малое своё,
Что мысль у них едина зачастую.

7

Стяжал украдкой, прячась от ума,
Нагие плечи, милые запястья,
Глухие тайны плоти, что сама
Хотела губ его, перстов и счастья.

Красавица приемлющего сбой
Покинула с острасткой легкокрылой,
Где смолк он от ревнивицы немой,
Вошедшей воду пить из кружки милой.

Казалось, эту воду подал ей
Распятый сам – и выявилось ясно,
Что муки с Ним отрадней неги всей,
Томящей без Него жизнеопасно.

8

Желание совместного пути
Нам узы наши делало дороже;
Без мысли той всё выцвело почти,
Но выцвело по-своему пригоже.

Пленительной печали не любя,
Комедию приемли, дорогая:
Достойнейший найдётся для тебя,
Для голубя – какая-то другая.

Найдутся ли действительно они?
Сомнение, конечно, высшей пробы.
Но благо, что бесцветно длятся дни —
Грядущее сияюще цвело бы.

9

Не раз улыбка детская твоя
Волнение моё одолевала,
Глазами же сияние струя,
Ты на сердце лекарство проливала.

Смотрела ты, как любящая дочь
И любящая мать одновременно.
Касаться тайн я мало был охоч,
А ты не рвёшься к ним обыкновенно.

Общение в отравной стороне
Единственно с тобой всегда желанно:
Речами ты не с теми, кто на дне,
Воздержанно ты молвишь и дурманно.

10

Ты держишься понятий большинства,
Смущаешься малейшей размежёвкой:
Особого не надо колдовства,
Предзаданной мы тешимся рисовкой.

От верного потребуешь и ты,
Что требует окрестная рутина,
Потребуешь устами немоты,
Но правильно составится картина.

Понятному по срыву, по словам
Откроешься по выси бессловесной.
Томительно в составе круга вам,
А парой вы пребудете чудесной.

11

Порой ко мне питает интерес
Обманщица, чьи нежности случайны,
Весёлая, как жители небес,
Опасная, как дочь озёрной тайны.

Понять её нельзя ли хоть едва?
Не надобно большого тут искусства:
Где молвятся любовные слова,
Любовные должны рождаться чувства.

Но вскользь она свой дарит интерес —
И глух я к ней, чьи нежности случайны,
Приветливой, как жители небес,
Увёртливой, как дочь озёрной тайны.

12

Найти перед собой лицо твоё
Душа порой не сразу же готова,
Хоть ясно мне шептало бы чутьё,
Что только свет увижу в милой снова.

Ах, если бы другие господа,
Как ты, на подчинённого смотрели!
Тебя легко мне слушаться всегда,
Преследуя твои благие цели.

Жестокости противиться хочу,
Как ей сопротивляется святая.
Слепой любви к себе не горячу,
К улыбчивым устам её питая!

13

Страдающей по внутренней борьбе
Возвыситься нетрудно зачастую:
Расслабленно сочувствуя тебе,
Достоинством я всячески рискую.

Доведаться душе не тяжело,
Что в розни и другой душе неладно.
Но стало бы со мной тебе тепло?
Тебе ведь и со мной всегда прохладно.

Взаимного блаженства не добыть:
Унизить – искони тебе дороже.
Нехудо мне с тобой могло бы быть,
Однако без тебя нехудо тоже.

14

Не скоро мне б явиться наяву,
Да скоро мне тоска согнула плечи:
Не верил я, что точно доживу
До повода последующей встречи.

Смущало то во внутренней войне,
Что позднее вторжение докучно,
Но радостью зажглась она ко мне:
Безмолвие подчас ей также скучно.

Обрёл её, за выдержку ценя,
За тихие, но сладостные стоны,
Где кошка всё глядела на меня,
Где в сумраке мерцали лишь иконы.

15

Печально вечерело, но тепло,
С небес едва накрапывала влага,
Когда помог он ей, всему назло,
Добраться до подснежников оврага.

Не будь её, всё было бы грустней.
Сумевшему на воздух отлучиться
В черёмухе предстало диво дней,
В наперснице возникла чаровница.

Восторгом он упился второпях:
Ей пало просиять ещё милее
С венком из первоцвета на кудрях
И с бусами из жемчуга на шее!

16

Не всё, что мне красой в тебе дано,
Толкуется прекрасным однозначно;
Отталкивать отдельное должно,
Но властно влечь и радовать удачно.

Речами всё тебе не передашь:
Огрехами мила ты беспримерно;
Тоске по ним улыбкой не воздашь,
Обидишься на странного чрезмерно.

Конечно, то, что нравится в тебе,
Не нравится в иных и минимально,
Но главное не в каждой же судьбе
До высшего предела достохвально.

17

Все новенькому нравятся равно,
Она же – непосредственней любого,
Поскольку слышать ей всегда дано
Ответа вожделеющее слово.

Счастливому сдаётся всё точней,
Что спутник ей такой всего нужнее,
С каким общаться можно было б ей,
Как можно с ним, увы, не в гименее.

Поддакнула без тени плутовства,
Что вышла б однозначно за такого.
С улыбкой прозвучали те слова,
На чём он улыбнулся также ново.

18

За стёклами темнело на земле,
Звучало вновь её фортепиано,
От розовой сирени в синей мгле
Дыхание по дому шло медвяно.

Не сбрасывая шляпы ходовой
С ажурными цветочками на ленте,
Мотив она наигрывала свой
На сладостно поющем инструменте.

Глаза под чёлкой не были видны,
Пунцовый рот очерчивался мило,
За складками прозрачной белизны
Всё тело соблазнительно сквозило.

19

Покорствует её призывам он:
Едва ли чьи милей сочтёшь утехи —
Гулять окрест, являться на балкон,
Играть уютно в карты, грызть орехи.

Читать ей по душе близ огонька,
Прелестные показывая ноги.
Невольно гладит их его рука,
Но девочке не слышится тревоги.

Не груб и впрямь он около неё.
Корящему себя дурной закваской
Вопрос она ввернула сквозь питьё,
Всегда ль ему довольствоваться лаской?

20

Томился близ удобного окна,
Где пряталась от огненного взора
Со смехом и волнением она
В обители немилого призора.

К любовнику, пылавшему давно,
Пролезла с обнажёнными ногами,
Но видя, что становится темно,
Пугливо подалась обратно к маме.

В окно своё полезла вновь она,
Согласная с подмогой бессловесной.
Глазам его под юбкой сласть одна
Казалась очень-очень интересной.

21

Найдя себе для сердца кой-кого,
Жены своей дознался безотчётно:
То денег ей не вдоволь у него,
То больно королеве, то щекотно.

То вовсе нет условий для четы,
То действие дремоты своевластно…
Другой же по душе его персты,
В объятиях его другой прекрасно.

Восторженно встречает у крыльца,
Сонливости не ведает осенней,
Не белые нарциссы без конца,
А жёлтые ей тоже вожделенней.

22

Когда хоть еле-еле ты любим,
Едва ли то на чудо не похоже.
Смеясь, она зовёт его своим,
И любит он её немножко тоже.

Подобное как будто не грешно,
За многое кому перевалило,
Кто счастливо женат уже давно,
Кому в жене другого что-то мило.

Она при всей серьёзности своей
Всегда берёт улыбкой за живое,
К одетой же прелестно для гостей
Рождается желание мужское.

23

Значения лишаются сполна
Все правила твои во мгле дурмана
Для женщины, что жадно ждёт одна,
Ждёт отклика за шумом океана.

Ты мнишь её единственной такой,
Живя таким и сам одновременно.
Друг друга вы терзаете строкой,
Но любите друг друга несомненно.

Тоскливо твоего желая дна,
Мизерно твоего смущаясь яда,
Склоняется к тебе всю жизнь она
Со встречи первой, с первого же взгляда.

24

По локонам едва скользящий свет,
Изящное колье на белой шее.
Промчится вскачь ещё немного лет —
И проигрыш откроется яснее.

Промчится вскачь ещё немного лет —
И в вас одной душе блеснёт отрада,
Раскроюсь я, как яблоневый цвет
Оправданно покинутого сада.

Раскроюсь я, как яблоневый цвет,
И призрачной красой поблёкну вскоре.
Но, видя ваш изысканный портрет,
Я чувствую неведомое горе.

25

Мы в заросли проникли далеко,
Во мгле распространялся день уныло;
От выдержки мне было нелегко,
От вольностей гораздо лучше было.

Рассеянно при ивовой семье
Деля твои девичьи интересы,
Терпение хранил я на скамье,
Ты пела на коленях у повесы.

Нелучшего снискала ты слугу,
Но действовать одним из них отрадно:
В глаза глядеть иным я не могу,
Зато в глаза тебе вперялся жадно.

26

Одно с лихвой кичливо торжество,
Для всякого порядком очевидно;
Родится не случайно шум его —
Кому-то, знать, от этого обидно.

Другое лишь отдельному понять,
Узреть его нельзя мимоидущим,
Едва ль ему свидетелей занять,
А все его ценители в грядущем.

И всё-таки такое торжество
Заметные приемлют единицы,
Шальной реванш и ложный блеск его
Преследуют обычнейшие птицы.

27

Улыбку лишь устойчиво любя,
Светящейся натуре сердце радо.
Не ведаю похожей на тебя,
А вовсе не похожей мне не надо.

Подчас определяется союз
Отрадной лишь улыбкой в полной мере:
Прекрасный блеск её – к устройству уз,
Ущерб её – к их облачной потере.

Тебе стяжать улыбкой лишь одной,
Что прочему – ценой труда большого.
Твоим устам отпущено с лихвой,
Где ровно всем отказано сурово.

28

Домой неторопливо двое шли,
На встречные цветы склоняя лики.
Больную пошатнули журавли,
Посеяв озабоченные клики.

Чтоб удержать изящный стан её,
Подручный выразительно встряхнулся,
Войдя в переживание своё
Так остро, что садовник оглянулся.

В ней голос истощился ко всему,
Но стоило последовать улыбке,
Черты больной почудились ему
Вновь юными, пусть явно по ошибке!

29

Подружку, уходившую с тоской,
Кричал он издалёка безуспешно.
Махнув от уязвления рукой,
Своей дорогой двинулся поспешно.

Чудная же сошла с тропы своей
В объятия травы непроходимой,
Подкошенно припала сразу к ней,
Чтоб оказаться малоразличимой.

Лишь волосы, богатые сполна,
Виднелись, обольстительно белея.
Во мгле рыдала сдавленно она
Среди репья, полыни и кипрея.

30

Понятная Творцу лишь одному
Творила далеко небезнатужно,
Что не было столь нужно никому,
Как ей самой не больно было нужно.

Соблазн отдохновения губя,
Сердечная крепила, знать, идея.
Больная странно мучила себя,
Возможностью не мучиться владея.

Но, впрочем, око видело поздней,
Что в эти дни, средь истинной печали,
Все действия имели смысл у ней,
Немалой пользе часто отвечали.

31

Цветёт и возвышается люпин
У временно открытого окошка.
На коврике – заброшенный кувшин
И чувствами забывшаяся кошка.

Покоится нечистая вода
Под кольями расшатанной ограды.
Закрался вид укора навсегда
В осины, в их ущербные наряды.

Но здесь и животворное чутьё
Отметила ты в каторжнике дела;
Стрелой похитив яблоко моё,
До косточек его с улыбкой съела.

32

Кого-то разругала раз ему,
Заели, мол, обидными речами.
В отраду сообщил ей потому,
Что сладостно дышать её плечами.

Воздушный поцелуй не без тепла
Губами второпях изобразила,
А вскоре на тарелке принесла
Пирожное ко рту библиофила.

Шепнула, что кому-то ни к чему
Найти глазами то без покрывала,
А значит, угоститься вмиг ему
Похищенным украдкой предлагала.

33

Не жаловать ей мрамора того,
Что муж одушевлённо взял у друга,
Хранившего полжизни для него
Чудесный дар исчезнувшего круга.

Претит он ей, такой, как люди все.
Дождётся нимфа пагубного жеста.
А спутник изумляется красе,
Дождавшейся намеченного места.

Вздыхает он избыточней всего
О девушке со стриженной пшеницей,
Валявшейся в подушках у него
Когда-то возле этой бледнолицей.

34

Шумели ивняки в осенней мгле,
Безмерной скорбью сердце разрывало,
Но маленькое счастье на земле
Среди цветных огней существовало.

Всё медлили за столиком они,
И тронул он её нагие руки,
Смелея в обольстительной сени,
Где глохли протестующие звуки.

Тяжёлую вокруг имея тьму,
Сказал он удивляющейся фее,
Что нравится в ней лёгкий нрав ему,
Лишь только с ней ему легко, точнее.

35

Под ивами, густыми искони,
Струится речка, сердце мне волнуя.
Вода шумит и пенится в тени,
Каменья неподвижные минуя.

А камень отличительно большой,
Морщинистый, коснеющий замшело,
В полдневной мгле почия над водой,
Светилом освещается всецело.

На нём увлечься думой властна ты.
Но лучшим обольщаться поцелуем —
Узнать изнеможение тщеты:
Неужто не блаженно мы бытуем?

36

Ища любви расцветкой лепестка,
Цветы не стали радостью для дома:
Головки их ограбила рука
Слепой неосторожностью приёма.

Податливо прощаешься с душой,
Во дни близкоконечные не веря:
Является к убитости большой
Красе наималейшая потеря.

Не сделаешь отмстительного зла,
Где попросту проблемно по-другому.
Оставьте же неладные дела,
Неладные позвольте Всеблагому.

37

Сполна тебе достоинства дано,
Ты всех организованней, ты чудо.
Обидами тебя гнести грешно,
Однако обижаться также худо.

Прекрасное теряется легко,
Мутясь от уязвимости излишней.
Терзание скрывая глубоко,
Ты чудишься натурой сферы вышней.

Не мучиться чрезмерно тяжело,
Святой пример имея благодатно.
От века то поруганней чело,
Которое достойней многократно.