Kitobni o'qish: «Эксперимент»

Часть 1

Глава 1

Три года гулкая тишина владела кораблём. Правила в темноте капитанского мостика, бродила по светлым коридорам и просторным палубам. Выглядывала в иллюминаторы и наблюдала за бескрайним космосом. Следила за быстро пробегающими мимо звёздами и угасающим вдали Солнцем, которое было уже едва различимой точкой. Тишина забыла звуки и привыкла к одиночеству, бережно храня его как дражайшую ценность.

Первые аккорды скрипки разнеслись по кораблю, заставив тишину в страхе броситься за борт. Древняя мелодия "Волшебной флейты" Моцарта теперь звучала на другом краю галактики, за двадцать одну тысячу парсек от родного Зальцбурга. Она заставляла необитаемую звёздную систему делать нечто, ей раньше неведомое. Учила слушать человечество.

Отсек сна, где находились три десятка капсул стазиса, пробудился белым светом. Хор шипящих звуков наполнил её, заглушая музыку. Несколько минут спустя крышки капсул стали прозрачными, будто стеклянными. Внутри заворочались обнажённые люди, вырываясь из цепких объятий анабиоза.

В центре зала появилась голограмма мужчины в нижнем белье, который изображал упражнения для восстановления мышечного тонуса и кровоснабжения. Сначала лёжа крутил руками и ногами, делал махи, даже в позу «берёзка» встал.

Тем временем крышки капсул растворились. Шипение стихло. Люди садились, тянулись, вторя голограмме. Некоторые по неопытности решили, будто это лишь трата времени, и попытались встать, но ноги ещё не были готовы. От слабости колени тряслись и подкашивались. Кто-то из космонавтов всё же упал, после чего послушно закрутил руками, замахал ногами.

– Доброе утро, бортовой компьютер, – первым нарушил всеобщее молчание Кощей Бессмертин.

Худой, жилистый, с вытянутым злым лицом и крючковатым носом, ему сложно было дать больше сорока лет. В самом расцвете сил, но пребывал он в этом состоянии уже третью сотню лет.

Всю свою жизнь он посвятил изучению фантастических миров. Кропотливо и дотошно вычленял общие черты, составлял мезамир, вобравший сумму всех художественных допущений, и отсеивал то, что никогда не смогло бы претвориться в жизнь. С появлением шестого поколения материальной симуляции, позволившей возвести проекцию целого мегаполиса, живущего по заложенным правилам, Кощей Бессмертин углубился в эти исследования. Для отработки алгоритмов он создавал города эльфов, магов, орков, зергов, нагов и многих других. Своими глазами наблюдал, какие расы способны к развитию, а каким не суждено просуществовать и года.

Когда вычислительные мощности следующего поколения симуляции расширили масштабы до крупной страны, Кощей уже зарекомендовал себя как ведущий специалист в этом направлении и первым опробовал сконструированные фантастические миры на прочность. Это было тридцать лет назад. Новое поколение, способное покрыть целую планету, разработали всего через десять лет, но энергии для такой задачи не хватало. Требовалось нечто, сопоставимое со звездой!

Конечно, кроме тщательного изучения фольклора, материальная симуляция имела и прикладной смысл. Проекции, которые она создавала, были идентичны натуральным. Созданный таким образом человек имел все параметры настоящего, его искусственный интеллект развивался по тем же правилам, а тактильные ощущения отличались лишь тем, что причинить вреда любому реальному человеку он не мог. Вся деятельность проекции была напрямую связана с ландшафтом и имеющимися в зоне симуляции ресурсами. Они могли возводить удобные для жизни реальных людей дома и пригодную для употребления, хоть и обеднённую питательными элементами, еду.

Планировалось таким образом заселять безжизненные планеты. Всего-то и требовалось с помощью активных элементов распределить точки сотворения, создать набросок мира, а остальное программа сделает сама. После того как планета зацветёт подобно саду, на ней смогут поселиться настоящие люди. Устройства генерации жизненного пространства создадут приемлемую температуру, воздух, притяжение и давление, а обжитой уют уже оформлен.

Кроме материальной симуляции, долгое время находился в заморозке ещё и межзвёздный корабль, рассчитанный на третью гиперсветовую скорость. Его построили давно, но не хватало всё того же мощного двигателя. Аппарат, способный в считанные годы преодолеть галактику насквозь, так и стоял на приколе возле спутника Юпитера – Европы. Он был тем кнутом, который подгонял прогресс, маячил перед светилами науки, как морковка перед ослом.

Пять лет назад человечество всё же совершило очередной рывок и создало искусственную звезду. Наноквазар. Небольшой, но невероятно эффективный двигатель, чьей мощности с лихвой хватало и на симуляцию, и на гиперсветовое путешествие.

Два важнейших эксперимента было решено провести в одной продолжительной экспедиции. Проверить корабль перед серийным строительством и протестировать программу материальной симуляции. А честь возглавить её выпала знаменитому и почтенному Кощею Бессмертину. Во всей Земной Академии Наук не нашлось бы человека опытнее.

– Кощей Вячеславович, может, лучше с нами поздороваетесь? – спросила сквозь сонную улыбку Ольга Каразина.

В отличие от главы экспедиции, её возраст полностью соответствовал внешности. Яркие голубые глаза и по-детски наивное личико. Обучение в Марсианском Физико-Технологическом Университете она закончила всего за несколько месяцев до отлёта, и лишь благодаря невероятному упорству и исполнительности вошла в состав экспедиции. Из сотен претендентов Ольга оказалась лучшей, что прекрасно говорило о качестве марсианского образования. Потому и провожали её с небывалыми почестями. А Центральный Планетарный Комитет назвал в её честь новое крыло Университета.

Кощей не ответил. Даже не взглянул в её сторону.

– Кощей Вячеславович снова не в духе, – с усмешкой прокомментировал Антон Красильников.

Один из лучших в Солнечной системе планетарных авиаразведчиков. Его загорелое мускулистое тело будто сетью покрывали десятки глубоких шрамов, которые лучше орденов и медалей рассказывали о былых заслугах и боевых подвигах, о сражениях с неведомыми тварями, страшных авариях. И даже спрашивать не хотелось, где Антон получил самый глубокий рубец, проходящий через всё тело от левого плеча до правого бедра.

– А вы, как всегда, всё знаете, – сухо ответил ему Кощей.

– Тут и знать ничего не надо. Постоянно одно и тоже.

– Так может, вам стоило остаться на Европе и продолжить заливать свои сомнительные таланты дешёвой выпивкой?

– Товарищи, ну что вы опять начинаете? – оборвала едва зародившуюся перепалку Алевтина Викторова.

Крепкая, с копной огненно-рыжих волос, она могла бы заворожить и исключительной красотой, и соблазнительно округлыми формами. Но обычно всех интересовало только одно. Её глаза различались цветами: серый и зелёный. Этот небольшой недостаток она замещала прытким, волевым характером. Считала, что так избежит лишних вопросов. Действовала, как кузнецкий молот. Только искры летели врассыпную. Но вопросы всё же задавались.

– Через час жду всех в кают-кампании.

Кощей вылез из капсулы и покинул отсек. Без разминки. Его искусственные мышцы в этом и не нуждались. Синтетика приходила в тонус, чуть только кровообращение приходило в норму.

– Зря вы так. Кощей Вячеславович просто не может дождаться прибытия. Это же так волнительно! Никто до нас не забирался в эту часть галактики, – тихо сказала Ольга, скромно прикрывая обнажённое тело.

Она так стеснялась, что никак не могла приступить к упражнениям. При поднятии коленей к груди и наклонах до пола самые интимные части тела откроются на всеобщее обозрение. Одна только эта мысль вгоняла в краску. Впрочем, за разминкой остальной команды Ольга наблюдала без всякого стеснения и не отводила взгляд, когда это замечали.

– Мы все ждём того же. А он просто зануда, – небрежно отмахнулся Антон, словно говорил непреложную истину.

– Великий зануда, – нахмурилась Ольга.

– Проживи любой двести шестьдесят лет, тоже стал бы великим.

– А кто мешает? Теперь это не так уж и сложно. Вот только не каждый способен потратить сто лет на один проект и перевернуть устоявшуюся культуру.

– Да, тут я согласен. Это больше похоже на безумие, – Антон встал в полный рост, посмотрел по сторонам. А потом окинул взглядом и саму Ольгу. Хрупкую, совсем молодую. С едва заметным пушком на груди и руках. Сколько ей? Двадцать? Может, двадцать пять. Не больше. – Оля, если не возражаешь, давай на ты. Что ты забыла в этой экспедиции?

– Понимаете, Антон… Понимаешь, я росла на трудах Кощея Вячеславовича. Его монографию о реалистичности сказочных миров прочитала ещё в первом классе. И диплом писала на основе его трудов по метафантастике эпохи неопостреализма двадцать шестого века. Разве я могла не подать заявку?

– О, Великая Наука! Что может быть глупее двадцатишестилетней экспедиции в таком юном возрасте? Ладно, я понимаю, лет в семьдесят. Когда и дети повзрослели, и взгляды устоялись. Дома уже всё надоело, муж больше посматривает на сторону, чем на тебя. Но в двадцать лет сама природа требует продолжать род. Нянчиться с малышами, болтать с другими мамочками о всякой всячине. Неужели ты от всего этого отказалась ради какого-то там эксперимента?

– Какое тебе до этого дело? – возмутилась Ольга. – Моей маме было за девяносто, когда появилась я. И ничего. Теперь нянчится с моим братом. Возраст – это рудимент средневековья. Вам самому-то сколько лет?

– Девяносто три. Это важно?

Ольга хмыкнула и решительно вышла из отсека. Только у портала слегка замедлилась, качнулась, но тут же продолжила путь.

– Ну вот. И она обиделась, – задумчиво произнёс Антон, провожая её взглядом.

– Просто ты лезешь с глупыми вопросами, – ответила Алевтина.

– Да почему с глупыми? Вот ты мне скажи, Аль. Разве я не прав?

– Не прав.

– Да ну вас всех. В чём?

– Наука важнее всего. Каждый новый шаг, каждая проломанная стена приближает нас к истинной цели. Если бы все смотрели только себе под нос, мы бы никогда не выбрались из пещер. Ну хорошо. Из капитализма. А детей и без нас кто-нибудь родит. Сейчас это не первоочередная задача.

– Причём здесь дети? Я вообще не про них. Она ж зелёная совсем. У нас такая погибла на Козероге, когда в бурю попали. Она, видите ли, пристегнуться забыла. Ну и… Я до сих пор помню, как мы пытались понять, где правая нога, а где левая.

– Такое случается и с более опытными. На себя посмотри. Весь в шрамах, как доска для шинкования.

– Именно поэтому я и знаю, кого брать надо, а кого лучше дома оставить. Пусть себе новые сорта растений выводят. Вон на Плутоне до сих пор редиски нет. Разве это дело? До сих пор проекцию жуют.

– Нашёл с чем сравнить.

– Да, нашёл. Если с ней что-то случится, я даже не попытаюсь притащить её останки к докстанции.

– Попытаешься, никуда не денешься, – с хитрой усмешкой сказала Алевтина.

– С чего бы это?

– Я тебя слишком хорошо знаю.

– Глупость. Ничего ты не знаешь. Я люблю свою шкуру, мне в ней хорошо и уютно. А если у кого-то задница в скипидаре, это не мои проблемы.

– Ладно, хватит о грустном. Оля – программист. В разведку не пойдёт. Будет себе дроны контролировать в полной безопасности.

– Может, ты и права. Слушай, а ведь мы последние тут остались, – отметил Антон, озираясь по сторонам.

Кроме голограммы, которая уже изображала прыжки через скакалку, в зале никого не было. Антон почесал затылок, сделал пару махов руками, косо поглядывая на Алевтину. Та следила за ним, скрестив руки на груди, а затем закатила глаза и произнесла:

– Ну, говори уже.

– Я тут вспомнил хорошее упражнение для восстановления кровоснабжения.

– Давай, только по-быстрому, а то Кощей ядом изойдёт.

– По-быстрому не обещаю, но громко будет точно.

Алевтина улыбнулась и сделала мягкий, изящный шаг вперёд.

Глава 2

Отсутствие уюта в кают-компании лучше слов отражало ледяную душу Кощея. Исследователь чудесных миров оставил всё тепло и человечность на шершавых страницах книг, а для людей сохранил лишь пустоту. Пропитал ею обстановку просторного зала. Ещё на Ганимеде купил мебель из адаптированного пластика, будто вырубленную во льду. Повесил на стенах репродукции картин в стиле трешавангардизма позапрошлого века, которые пародировали худшие произведения эпохи модерна. И всё это создало колкую, холодную обстановку. Даже просто находиться здесь было неприятно.

– Вы опоздали. Это не допустимо, – отчитал Кощей вошедших Антона и Алевтину.

Вокруг него уже собралась вся команда, но кроме начальника никто ещё не успел даже задуматься о чьём-то опоздании. Анабиоз никогда не отпускает так быстро. Пройдёт неделя-другая прежде чем уму вернётся привычная острота и цепкость.

– Всего минута.

– Неважно. Я требую точности. Итак. Альфа-Эпсилон Б-2. Мы прибудем через восемь дней. Петров. Доложите обстановку. Вы проверили сводки наблюдательных станций?

– Так точно, – ответил ему темнокожий оператор. – На планете всё ещё не обнаружено признаков многоклеточной жизни. Однако развитие одноклеточных достигнет пика в течение ближайших тридцати тысяч лет. После обрушения на планету тридцати ледяных астероидов мы увеличили объём воды на двадцать один процент. Теперь соотношение суши и океана приблизилось к земным показателям. Рельеф с преобладанием равнин. Климат нестабильный. Смена времён года хорошо выраженная. Средние температуры приближены к земным.

– Хорошо. Митина. Что по состоянию здоровья команды?

Вперёд вышла женщина с короткострижеными чёрными волосами и бледным лицом северянки. Её тонкие губы всегда выражали какое-то презрение, но к чему именно, никогда не было понятно.

Она держала в руках планшет и быстро водила по нему пальцами, отыскивая нужную информацию.

– Показатели большинства членов экипажа в норме. У двоих наблюдается нарушения нервной системы, заторможенность. Я велела добавить им в рацион крепкий кофе и шоколад. Ничего критического. Также у двоих выявлено аномально учащенное сердцебиение после пробуждения, а также всплеск гормонов. Выписала успокоительные.

– Что ж, товарищи. Самое сложное только впереди. Начнём виртуальное терраформирование, как только выйдем на орбиту. А пока давайте не терять время зря и проверим готовность. Красильников, пойдите в ангар и осмотрите «Горыныча».

– Вы так рвётесь начать работу? У нас ещё больше недели впереди, – фыркнул Антон.

– Не смейте обсуждать мои приказы. Вам это понятно?

– Так точно.

Антон с готовностью покинул кают-компанию. Его раздражал Кощей, и находиться с ним в одном помещении становилось невыносимо. От взгляда голубых искусственных глаз, будто сканирующих внутренности, хотелось скрыться как можно скорее и куда подальше. А мерзкий характер, когда каждым словом он либо приказывает, либо старается поддеть собеседника. Сложно его вытерпеть и ответить хочется едко, нахамить, а то и вовсе плюнуть на субординацию и дать в искусственную морду. Антон не любил душевные разговоры. Оставался изгоем даже в весёлых компаниях. И такое нелюдимое общение лишь укрепляло тягу к одиночеству.

Договор можно было разорвать ещё на Европе. Раз Антон не нашёл общего языка с главой экспедиции, стоило отказаться сразу. И посмотрел бы он тогда, как Кощей ищет опытного планетарного авиаразведчика в городке с населением десять тысяч человек. Среди инженеров-энергетиков да космомехаников не нашёл бы и одного.

Но эксперимент был важнее. Испытать симулятор девятого поколения на целой планете. Создать новую цивилизацию и проверить, насколько хватит мощности наноквазарного ядра. Какие перспективы откроет это перед человечеством! Но технология материальной симуляции требует долгих и упорных проверок, чтобы не дала сбой ни при каких условиях. Двадцать лет на первое испытание. Долго? Может быть. Но оно того стоило.

Антон спустился в ангар, где каждый шаг отражался эхом и метался между стен. Прошёл вдоль зелёного одноместного самолёта. Три змеиных головы на длинных шеях были выключены. Искусственный интеллект ждал своего часа. Когда можно будет наконец расправить перепончатые широкие крылья и пролететь по небу, рассекая воздух.

Разработали эту модель ещё полторы сотни лет назад именно для нужд материальной симуляции, и за её внешнее оформление тогда взялся Кощей. В результате получилось нечто уникальное и совершенно непригодное для серийного выпуска. Прототип долгие годы переходил из рук в руки, но строптивый характер самолёта не уживался с новыми хозяевами. Однажды даже сожрал пилота во время рабочего полёта. С тех пор «Горыныч» пылился на складе Института Планетарных Исследований. А потом Кощей возглавил экспедицию на другой конец галактики и отыскал своё старое творение.

Пока Антон бродил вокруг самолёта и осматривал его корпус, в ангар спустилась Алевтина.

– Зачем ты с ним собачишься у всех на глазах?

– Потому что он делал то же самое на Европе, – пожал Антон плечами.

– По-моему это лишнее. Каким бы он ни был, но он капитан, а субординация необходима. Особенно для нас. Вы же не будете все двадцать лет только тем и заниматься, что спорить и переругиваться?

– Может, и будем. А можно просто оставить меня в покое. В ангаре. Я буду делать свою работу, а он свою. И все останутся довольны. Отличный и бескровный вариант, если задуматься.

– Ты так с ума сойдёшь среди своих железок.

– Я на Валосе не свихнулся, а там было гораздо веселее. Пять лет без людей на пустынной планете. Я тогда начал забывать, как трава выглядит.

– Да, я помню. Тебя ведь уже похоронили. В пустом цинковом гробу только фотография лежала, а все прощались совсем по-настоящему.

– Вот это и может с ума свести. Знаешь, когда начнёшь слышать то, чего нет. Голоса, шелест листвы. Или видеть призраков старых друзей. Но это в одиночестве, когда больше ни одного звука не раздаётся месяцами. А теперь можно расслышать шаги по палубе сверху.

Антон говорил настолько серьёзно, что Алевтина невольно глянула вверх. Поёжилась.

– Там склад. Чьи ты шаги там расслышал?

– Видимо, померещилось. Но суть ты поняла. Люди рядом, а значит, всё в порядке. Андроидов, кстати, ещё не запустили?

– Не спрашивала. А что, поговорить с ними хотел? – засмеялась Алевтина.

Словарный запас роботов с человеческим телом славился своей скудностью. Но и не для разговоров их брали в дальние странствия. Когда найти партнёра становится невозможно, а воздержание может нанести непоправимый вред организму, используют андроидов. И они исполняют все, даже самые тайные фантазии, не смутившись ни на секунду. Полезная штука. Да и множество мелких поручений проще доверить им, чем тратить своё время.

– Нет. Я хочу, чтобы один из них включил эту махину, – кивнул Антон на «Горыныча». – А поговорить я и с тобой могу. Иногда. Изредка.

– Конечно. Я ведь лучше андроида.

– Только коротит тебя чаще.

– Это если не лезть, куда не просят.

– Недотрога.

– Кто бы говорил.

– Иди лучше про роботов узнай. Хватит перечить начальству.

– И это он ещё про Кощея говорит, – тихо, будто только для себя, сказала Алевтина. Но достаточно громко, чтобы услышал Антон.

Он проводил её взглядом, в шутку передразнивая, а потом обернулся к «Горынычу» и тяжело вздохнул.

– Ну что, покопаемся в твоём брюхе? Ты ведь не возражаешь?

Антон выждал, словно ожидая ответа. Но самолёт не произнёс ни слова. Так и лежал, подобно спящему дракону, спокойно прикрыв глаза.

Антон подошёл к «туловищу» самолёта и провёл по сенсору, ничем не отличающемуся от остальной обшивки в виде зелёной чешуйчатой кожи. Затворка кабины пилота беззвучно отъехала, а внутри оказалось технологически устаревшее, но достаточно просторное место пилота. Кресло нейронного управления, панели управления, подвешенный шлем и четыре вогнутых прозрачных экрана по периметру. Без трансляции они были прозрачны и едва заметны.

– Мда. Я думал прошлый век. А тут как будто позапрошлое тысячелетие, – разочаровано проговорил Антон.

Сейчас в лучших самолётах всё управление осуществлялось через капсулу виртуальной реальности. Пилот погружался в раствор, который позволял его сознание переключить на управление аппаратом от первого лица. Алгоритм напоминал сон. Настоящее тело человека погружалось именно в него. Но вместо сновидений мозг принимал трансляцию с обзорных камер самолёта, а гипофизу подчинялись двигатели, крылья, орудия и все мелкие команды.

Конечно, со старыми технологиями Антон был знаком и не раз их опробовал в деле, но силы они вытягивали несравненно быстрее. Через три часа полёта внимание ослабевало, а реакция затормаживалась. Но разве интересно об этом знать человеку, которого не волнует ничего, кроме взаимосвязи гоблинов и эльфов?

Осмотрев кабину пилота, Антон вышел и заглянул в моторный отсек, который по удивительному стечению обстоятельств находился в заднице дракона. Приятного в этом было мало, и Антон ещё не раз помянул Кощея последними словами, пока копался в гравитационном двигателе.

Впрочем, гнев его быстро утих. Под хвостом прятался современный двигатель, чинить который не требовалось. Встроенный искусственный интеллект и манипулятор с функцией реконструкции справлялись с поломкой любой сложности сами. В случае необходимости требовалось только подбавить сырых материалов в коллектор, которые расщеплялись на молекулы и выстраивались в повреждённые части.

Чтобы опробовать исправность авторемонта, Антон нашёл в ангаре монтировку и наотмашь шарахнул по двигателю. Место крепления одного из распределителей отлетел, вырвав несколько проводов. Антон подхватил обломок и бросил в коллектор. А затем с удовольствием принялся следить за работой манипулятора. Тот с шуршанием разогрел обломок до состояния плазмы, распределил по химическим элементам и впитал в себя. А затем начал выстраивать заново уже на положенном месте.

Тем временем вернулась Алевтина. Постояла немного возле двери, наблюдая за Антоном.

– Смотрю, ты себе нашёл развлечение, – сказала она.

– Проверяю. Удивительно, что Кощей раскошелился на модернизацию двигателя, а про кабину пилота напрочь забыл. Хотя… Нет. Ничего удивительного.

– Может, оно и к лучшему. Ты же сам говорил, что капсулы управления не особо надёжные.

– Я постоянно что-то говорю. Но это не значит, что нужно оставлять допотопное оборудование.

– Короче говоря, всё понятно. Ты опять придираешься.

– Совсем нет. Не угадала даже рядом. Это конструктивная критика. К ней прислушиваться надо. И вообще, ты про андроидов узнала?

– Узнала, – широко улыбнулась Алевтина. – Кощей Вячеславович велел передать, чтобы ты немедленно прекратил самодеятельность и ограничился визуальным осмотром.

– Я про андроидов спрашивал, а не про мнение этого…, – попытался съязвить Антон.

Но Алевтина его перебила:

– А ещё Кощей Вячеславович передал, что вы, товарищ Красильников, уже восстановили кровоснабжение настолько явно, что вся команда только и говорит про ваши альковные дела.

– Да я же…

– Успокойся. Андроидов включат вечером, но с «Горынычем» они работать не будут. Только элементы терраформирования заправят и всё. А остальное будешь делать своими ручками.

– Лучше бы сам с Кощеем поговорил, – заключил Антон.