Тень за правым плечом

С нетерпением ждала, когда эта книга появится на Литрес, и вот!

Написано прекрасно – в лучших традициях русской литературы. Слог, стиль (если не считать бесконечных повторов некоторых, особенно полюбившихся автору слов, например – «мономания», и прочих мелочей) – великолепно!

Большая часть событий происходит в Вологде, в предреволюционные годы, и в 1917 году, что само по себе интересно. Прочитывается мгновенно и с удовольствием. Оторваться невозможно.

Увы, форма победила содержание.

Сюжетные линии брошены, многочисленные персонажи описаны тщательно, но их роль не раскрыта, финал открыт.

Идея интересная, но не получилось главное – рассказать историю.

Тот случай, когда дочитав, задаёшься вопросом – зачем тратила на это своё время.

Изящно, занятно, бессмысленно.

Я не почувствовала особенной привязанности к книге. Ни сюжет, ни его повороты сильно меня не тронули. Дочитала, потому что многие очень восторженно отзывались о книге.

Честно сказать, я плохо представляю себе отечественную литературную ситуацию – от слова «совсем»: за последние годы я прочла немногим больше пары десятков книг, из которых большинство не произвело на меня сколь-нибудь заметного впечатления, так что книга А.Соболева на этом фоне стала событием. Давно я не читала такой качественной прозы, стилистически возвращающей к классике Ф.М. Достоевского, В.В. Набокова, А. Толстого, Н.Лескова или Г. Газданова, такого вкусного языка, такой наполненности интертекстуальностью. И хотя книга не оказалась для меня какой-то уж очень особенной смысловой игрой, с каждой страницей я радовалась, что читаю ее. И так мне было жаль расставаться, когда все тетрадки закончились, и так сильно хотелось продолжения (еще! еще! не останавливайся!), что я немедленно достала «Грифоны охраняют лиру», задумавшись, что же я буду делать в новогодние каникулы, если/когда проглочу и их, ведь это будет время для литературного гурманства и текстового баловства.

Книга мне понравилась, прежде всего, своим языком, очень ёмким, отточенным и изобразительным, в котором нет ничего лишнего, и все сказано очень точно. Благодаря ему, она, не имея четко выраженного сюжета, выступила для меня чередованием описаний и комментариев в стилистике «Историй русского народа» Н.А. Полевого: каждый эпизод приносил какую-нибудь микроисторию – житейскую, историческую или психологическую, создавая многослойную пеструю гирлянду, начиная от революционных брошюр и заканчивая инструкциями по изготовлению искусственных цветов. Создавалось своеобразное ощущение читательского транса, удерживающего именно в процессе и заставляющего забывать о результате, просто переключаясь от эпизода к эпизоду, и каждый конец эпизода воспринимая как начало следующего (кто-то сравнил это с хитростью Шахерезады - очень метко!).

Вторым плюсом я бы считала удивительную наполненность книги: до самой последней страницы она остается информативной и удерживает читателя от того, чтобы рвануть в финал и сбросить, наконец, напряжение. Автор не начинает сам и не принуждает читателя заранее «сидеть на чемоданах» в своем тексте, хотя для современных книг совсем не редкость, когда финал становится ясным задолго до конца книги и на «ну, дальше все ясно» обычно приходится заканчивать чтение. Здесь о близости конца догадываешься только по толщине стопки оставшихся страниц, что по-своему увеличивает напряжение: что же такого крутого должно случиться, чтобы история закончилась, ведь страниц осталось так мало, а версий и недосказанного так много!

Третье достоинство – своеобразное перетекание жанров: хотя рассказ ведется в основном от одного лица, составляющие его истории звучат по-разному. Действия мало, скорее, присутствуют их описания, воспоминания о них, их пересказывание и мысленный разбор. Общее впечатление – полифоническое, поскольку в начатую мелодию постепенно вплетаются новые ноты и темы, потом они уходят, со временем возникают другие и задают новую тональность звучания: по-разному звучат благостная дореволюционная Вологда, пугающий «кожаный» революционный хаос, мрачная безликость становящегося советским Петербурга, хроническая нервозность пражской жизни героев. Здесь искусно переплетены и исторические обстоятельства, и бытовые зарисовки, и мистика. Двигаясь от тетрадки к тетрадке, постепенно читатель раскрывает для себя главную героиню – Серафиму, сначала безоговорочно принимая ее сущность ангела-хранителя, потом после пражских эпизодов с Веласкесом начиная в ней сомневаться и, наконец, сожалея о ней. И в этот момент возникает ощущение, что, читая, ты все время шел не к тому финалу, и книга совсем не о том, а больше о ней самой, о ее внутренней картине мира и себя в этом мире. В этот момент происходит сдвиг фокуса восприятия, как если бы до сих пор ты, как в известных «волшебных картинах» смотрел, скосив глаза, и видел одно, а теперь внезапно взглянул прямо и понял другое.

И все же… книга не оставила впечатления правды, скорее, воспринималась как эстетический артефакт, сувенирное или подарочное произведение, и даже ее филологические достоинства не смогли скомпенсировать недостаточность сюжета. Мне все время казалось, что автор как-то экспериментирует с построением литературного текста и, несмотря ни на что, в нем нет литературной легкости, творческого вдохновения, трансляции некоей идеи или отношения. В ней я не обнаружила смыслового центра, который бы зацепил меня и заставил размышлять. Скорее я получила что-то вроде зрительского удовольствия от словесного арт-перфоманса в модной постановке, и если сжать все гофрированные филологические складки, на поверхности окажется очень мало для раздумий, все уйдет в расписную нарративность. Наверное, автор рассчитывал на возможности открытых структур, но мне его герм и аллюзий оказалось недостаточно, чтобы полюбить такую ретро-стилистику. Литературный дар - это все-таки что-то совсем другое...

Я не знаю, что написать об этом романе. Он как жизнь: ружья на стене не стреляют, люди появляются на твоем пути, какое-то время идут параллельным курсом, а потом исчезают – кто-то сознательно, кто-то просто силою вещей. Он затягивает, хотя вроде бы особо ни о чем, сюжет полуобязательный, да и не в нем дело. Язык? Да, это я еще в Грифонах отметила – свободный, пластичный, читательское наслаждение получаешь не столько от истории и героев, сколько просто от звука флейты. И вообще мой любимый жанр, филологический роман. Разгадывать аллюзии, угадывать ссылки (вот только так и не смогла вспомнить: доктор с лисенком – ну ведь точно где-то что-то такое было?).

Внешняя тема романа – история провинциальной полуинтеллигенции начала XX века. Студенческие брожения, побег за границу и жизнь в Швейцарии, возвращение в Россию, 1917 год, 1918… Эмиграция. Автор или, скажем корректнее, нарратор ненавидит большевиков и прогрессивную интеллигенцию, которая, позволив большевикам прийти к власти, разрушила не только собственную жизнь, но и страну. Все это многажды было в бесчисленных книгах и мемуарах, как будто в очередной раз перечитываешь давно знакомый текст. Хуже от этого он, впрочем, не становится.

Вторая тема – проживание чужой биографии. Нарратор считает себя (обоснованно или нет – судить читателю) ангелом-хранителем, отправленным в мир присматривать за своим подопечным. Серафима, дочь Ильи (очевидно, пророка). Присматривает старательно, пока не начинает задаваться вопросом: а не ошиблась ли я с целью и смыслом жизни? И любопытно было наблюдать, как, отринув первоначальную цель, буквально через пару абзацев Серафима придумывает себе новую. Нет, все-таки тоже «земнородная», как она называет нас, простых смертных.

Небывалое, незнакомое спокойствие сходит на меня: я сделала все, что было в моих силах, и больше ничего не должна. Окно распахнуто, свежий, холодный воздух, пахнущий дымом и сладостью, врывается в него, луч солнца с пляшущими в нем пылинками повисает в комнате: книга моя окончена.

Всегда с опаской подхожу к книгам, написанным профессиональными филологами. Большинство из них не видит границ и пытается впихнуть в сюжет всё, что они выучили в институте. Это касается не только словесных конструкций, но и разнообразных историй, которые не двигают сюжет, а уводят его в сторону, размывая главное. То, что Александр Соболев образованный и умный человек, сомнений не вызывает и книга у него вышла прекрасная, но некоторых вещей было слишком много.

Основной сюжет - это записки женщины, жившей в начале двадцатого века. Они были куплены учёным, нашим современником, в букинистическом магазине в Вене. Сама женщина не считает себя человеком, а тем, кто стоит у него за правым плечом, ангелом-хранителем. Она должна охранять маленькую девочку, с семьёй которой сближается. Основное действие - это описание жизни семьи и их знакомых в пред- и послереволюционный период.

Написано интересно, с юмором, хотя присутствует и трагизм происходящего. Автор не даёт окончательного ответа, кем была автор записок: действительно ангел? Или сумасшедшая? Каждый решает сам.

Не понравились мне две вещи. Первая - это огромное количество устаревших слов, которых я даже у классиков не встречала. И если автор записок могла бы так говорить теоретически, то наш современник смотрится с такой речью глупо и нелепо. Хотя, быть может, он просто человек такой, эксцентричный. Зато я теперь знаю, что "вотще" - это не неправильно написанное "вообще", а "напрасно".

Вторым минусом для меня стало то самое "размывание сюжета". Например, идёт второстепенный герой на охоту, и эта охота описывается с мельчайшими подробностями. Рассказывает священник историю святого, так в подробностях. При этом ни охота, ни святой роли в сюжете не играют.

Понравились мне рассуждения о революции. Забавно и горько читать о молоденьких девушках, воодушевленный борьбой и раздающих листовки. Они так ждут революцию, так ей радуются, а потом искренне удивляются, почему стреляют на улицах и куда подевалось из магазинов их любимое мыло. Есть и другие, у которых душа болит за народ, но при этом они копейки лишней прислуге не заплатят, за народ её не считая.

А описанное семейство и вовсе удивительно. Живут на пассивные доходы, ничем особо не занимаются и не интересуются, а если и идут работать, скажем в гимназию, то от скуки.

Книга мне тем не менее понравилась. Главное продраться сквозь пролог и вчитаться, хотя вторая её половина динамичный и интереснее первой.