Kitobni o'qish: «Притворщик»

Пролог

Дорогущий джип «Вольво» затормозил у ворот автостоянки. Ворота медленно открылись, машина въехала во внутрь и остановилась на своем привычном месте напротив будки охраны между новеньким, сверкающим лаком «Мерседесом» и «Порше Кайена». Водитель вылез из машины и направился к будке.

– Добрый вечер, мужики, – достал из пачки сигарету и похлопал по карманам, ища зажигалку.

– Здравия желаю, – степенно отозвался делающий записи в журнале охранник, средних лет лысоватый крепыш, по всему видно, не так давно расставшийся с погонами.

– Здравствуйте, – поприветствовал вошедшего его напарник, молоденький, щупловатый парнишка в очках, – сигареткой, извиняюсь, не богаты?

– Богат, – вошедший прикурил от зажигалки и бросил на стол охраны почти полную красно-белую пачку «Лаки Страйк». – Держите.

– А вы как?

– У меня дома еще есть.

– Спасибо.

– Не за что. Счастливого дежурства, благородные доны, до завтра.

– До свидания.

Мужчина вышел со стоянки и направился к светящемуся огнями дому по дорожке между двумя рядами гаражей.

– Тачка у мужика классная, – заявил, раскуривая халявную сигарету младший из охранников. Он запоем читал автомобильные журналы и потому считал себя экспертом.

– Хороший человек, – бросил старший.

– Вот и я говорю, простой мужик. Пальцы не гнет, не быкует. На курево никогда не жлобится.

– Точно.

– А почему он зовет нас благородными донами?

– А я знаю?

Человек, названный простым, на деле таковым вовсе не являлся. Скажу больше, если бы хотя бы малая часть его биографии вдруг приснилась в кошмарном сне хоть тому же автомобилисту-заочнику, он бы гарантированно обосрался, даже не приходя в сознание. Когда-то он служил в одной очень серьезной организации, само название которой вызывало у потенциального противника мысли о бренности земного существования. Его оперативный псевдоним был Алхимик, хотя все назвали его Благородный Дон. Спросите, почему? Да, потому, что он сам всех называл именно так, начитавшись братьев Стругацких. Вот и сработал эффект бумеранга.

Неторопливо идущий по дорожке человек разжал пальцы, и сигарета упала на землю. Если бы он знал, что это последняя сигарета в его жизни, наверняка докурил бы ее до фильтра. Эх, знать бы…

Окурок еще летел к земле, как человек плавно, но очень быстро ушел вправо нырком, согнувшись. Именно поэтому первая выпущенная в него пуля не угодила ему между лопаток, а только слегка оцарапала правое плечо. И тут же сам открыл ответный огонь с левой, из-под руки, не останавливаясь. Нечто подобное можно увидеть в крутом кино, если бы только артистам показали как это правильно делается.

Попал. Стоящий на колене на крыше гаража стрелок выронил оружие и полетел вниз. Человек, которого где надо называли Благородным Доном, попытался уйти кувырком вправо, но не успел. В дело вступил второй стрелок, явно лучший, чем первый, а, самое главное, выбравший правильную позицию.

Звуки трех хлопков слились в один. Первая пуля угодила в ногу, вторая – под лопатку, и в шею – третья. Он упал лицом вниз, пару раз дернулся и затих.

Второй стрелок, крупный мужчина в бейсболке козырьком назад, одетый в темное, вышел их темноты и легко не по весу ступая, подошел к лежащему. Перевернул его носком ноги на спину и выстрелил ему в голову. Расстегнул куртку, достал висевший на шее «Поляроид» и сделал несколько снимков. Развернув бейсболку козырьком вперед, он, не подходя к своему стонущему напарнику, два раза выстрелил в него. Бросил пистолет на землю и припустил легкой трусцой в сторону домов.

Часть первая

Глава 1

– Прошу разрешения, Григорий Борисович, – сухощавый седовласый мужчина приоткрыл дверь в кабинет своего непосредственного начальника, вошел и замер у входа. Несмотря на то, что он закончил службу в звании «контр-адмирал», ему ни единого разу не приходилось выводить в моря и океаны линкоры и авианосцы, а знакомство с водной стихией ограничивалось отдыхом на море. Дело в том, что он был адмиралом Главного разведывательного управления, куда попал юным лейтенантом сразу по окончании военно-морского училища и долгих тридцать лет украшал его собой. За эти годы он перевидал столько жизненных бурь и штормов, попадал в такие передряги и столько рифов преодолел, что хватило бы на дюжину Нельсонов, однако, остался жив, здоров и бодр. Военно-морские словечки и строевую выправку он использовал исключительно в разговорах со своим непосредственным начальником, совершенно искренне считающего своего зама старым пердуном и законченным солдафоном.

– Заходи, Степаныч, – молодой, слегка за тридцатник, человек в стильном костюме от Армани темно-серого цвета и модных очках в титановой оправе, чем-то отдаленно напоминающий раннего Ходорковского, отработанным движением кисти проводил в укрепленное на стене баскетбольное кольцо оранжевый мячик. – Есть, попал! Проходи, располагайся. Да, мячик прихвати.

Человек, названный Степанычем, кряхтя, поднял закатившийся под стол мяч и вернул его владельцу, после чего устроился на стуле поближе к дорогому руководителю. Тот взвесил на ладони любимую игрушку, столь модную среди топ-менеджеров на Западе, прицелился было в кольцо по новой, но потом передумал и, со вздохом отложив спортинвентарь в сторону, распорядился:

– Докладывай.

Степаныч открыл кожаную папку и достал из нее несколько сколотых листов бумаги.

– Кондратьев Станислав Александрович, 1964 года рождения. Принят на службу в ГРУ в 1983 году, уволен в 2003 году в звании подполковника.

– Пенсионер, значит?

– Совершенно верно.

– Продолжай.

– Слушаюсь. Итак, прошел подготовку по программе «Притворщик». Провел около семнадцати операций, и это только в одиночку. Награжден двенадцатью боевыми орденами.

– Короче, вооружен и очень опасен, да?

– Он, действительно, может быть очень опасен. При необходимости.

– Обожаю эти сказки народов мира! Ну, продолжай. Что это, кстати, за программа такая? Что-то не слышал.

– Уникальная программа, сейчас ее уже закрыли. К участию в ней в свое время отбирались наиболее перспективные оперативные сотрудники ГРУ, обладающие способностями к лицедейству и перевоплощению. По окончании подготовки человек приобретал навыки абсолютно достоверного вхождения практически в любой образ и быстрой смены, так сказать, амплуа. То есть, он умел совершенно органически вписаться практически в любую этническую, профессиональную или социальную группу и не выглядеть в ней чужеродным, и многое другое. Кондратьев был одним из лучших. Его оперативный псевдоним – «Скоморох».

– Почему Скоморох?

– Пошутить любил.

– Понятно. Ну, и какие такие подвиги совершил этот ваш Скоморох?

– Когда в конце 2001 года его задержали спецслужбы одной из стран Южной Европы…

– Попался, значит.

– Его сдали.

– Кто?

– Если б я знал. Местный суд отмерил ему двенадцать лет. В течение полутора лет он притворялся сломленным и запуганным. Весь день сидел сиднем в своей одиночке, уставившись в стену. Языка страны, по официальной версии, не знал, его допрашивали с переводчиком.

– И он всех сдал, конечно же!

– А вот и нет. Просто нес какую-то ахинею и все время плакал. И таким образом полтора года он провел тише воды, ниже травы. А в один прекрасный день в тюрьму приехал министр внутренних дел поздравлять руководство и личный состав этого заведения с семидесятилетним юбилеем его работы. Не знаю уж как, но Скоморох умудрился заманить в свою камеру надзирателя, обездвижил его, переоделся в его форму и притворился надзирателем. Потом он как-то уговорил отставшего от общей группы одного из помощников министра заглянуть в камеру с самым настоящим шпионом внутри, после чего притворился личным помощником министра. В этом обличии он и покинул тюрьму, утверждая, что едет за портфелем с орденами, забытым шефом у себя в кабинете. Выбравшись оттуда, он тут же снял немалую сумму со счета «бедного» чиновника по его карточке, сменил одежду в первой же попавшейся лавке и дальнейшую суету и мелькание патрульных машин наблюдал из уличного кафе неподалеку от тюрьмы.

– Однако же и нервы у парня. Что было дальше?

– Дальше он вернулся в Россию и уволился со службы.

– А разобраться с теми, кто его подставил, он не пробовал?

– Как раз в то время по подозрению в шпионаже был отдан под суд один из наших генералов, однако, его оправдали за недостаточностью улик. Генерал вскоре покинул страну и через какое-то очень непродолжительное время его нашли мертвым в Испании на собственной вилле. Без каких-либо следов насильственной смерти, кстати.

– Отомстил, значит?

– Точно сказать не могу. В это самое время Кондратьев поправлял здоровье в пансионате на Байкале и его алиби не вызвало ни у кого сомнений, да и никто особо этим делом не занимался.

– Значит, парень зло помнит. Это хорошо. Где он сейчас?

– В Иваново.

– В ткачихи подался? Живет он на что?

– Мы навели справки. В настоящее время он пишет тексты для эстрады. Помните, эту хохму в «Аншлаге»…

– Я «Аншлагом» не интересуюсь, Ладно, пора посмотреть, что это за Скоморох, вызывайте.

– Он может отказаться.

– А кто его будет спрашивать?

Глава 2

«…зашлют бабла в оркестр, в натуре!» Уфф, готово! Читаем, редактируем, отправляем. Теперь Сема Липкин будет выступать с этим с эстрады городов и весей России под видом собственного творения, пока миниатюра не протрется до дыр от частого употребления. А потом еще и перепродаст ее не без выгоды. Впрочем, я не в обиде, Сема платит за сочиненное ему, не особо торгуясь и вовремя.

Боре Беляеву пока ничего писать не буду, у Бореньки в очередной раз приключился творческий запой, теперь он дней восемь, как всегда, будет от всех где-то прятаться и пить, потом его отловят и дня три будут выводить из запоя, и еще неделю после этого он будет поправлять в какой-нибудь закрытой клинике пошатнувшееся здоровье. Итого, сорок плюс сорок будет рубль сорок. Эк, я пошло шутить-то начал, что значит, профессиональный текстовик. Если так и дальше пойдет, то через пару лет из меня улетучатся последние остатки юмора и придется наниматься в похоронную контору плакальщиком. Впрочем, долой пессимизм, несколько лет у меня в запасе еще есть.

А не устроить ли мне самому себе каникулы недельки, эдак, на три? Съезжу, скажем, на Дальний Восток, развеюсь немного. В Благовещенске живет мой старинный, еще с прежних времен друг, Володя Иванов. Влюбился человек в тамошние красоты и ни в какую Москву его калачом не заманишь. Повышиваю с ним на байдарке по Зее, у костра посижу, за жизнь потреплюсь. Решено, еду. Только, с начала с этими уродами разберусь.

Меня уже третий день настойчиво и тупо водит по городу группа из трех молодых людей быковатого вида. На их невысоких, шириной в два шнурка (мое почтение, М. М.Задорнов) лобиках крупными буквами прямо-таки написано: «Частная служба безопасности», именно частная, а не государственная, разница очень заметна. Эти красавцы следуют за мной как приклеенные на машине и пешком, в кафе, в магазин, в спортзал. Ничуть не сомневаюсь, если мне придет в голову светлая мысль посетить биотуалет на привокзальной площади, один из них точно полезет за мной в кабинку.

Кому же это я могу понадобиться? Последние несколько лет я живу тихо, как мышь под веником, ни во что не встреваю, наслаждаюсь покоем. Короче, это пристальное внимание мне сильно не понравилось, и я решил ненавязчиво познакомиться с этими милыми юношами, для чего вчера утром сходил на рынок и в толчее прикрепил одному их них микрофончик на куртку, а потом послушал их разговоры. И здорово удивился, признаюсь. Оказывается, они собираются слегка меня поколотить и отвезти к какому-то шефу в Москву. Интересно, а почему не могут просто подойти и передать приглашение, стесняются, что ли?

Короче, диспозиция такова: они выяснили, что по понедельникам, средам и пятницам я посещаю спортзал на улице, названной в честь революционера местного разлива с гордым погонялом Громобой. Решено, что один из них, Димон, уболтает меня на небольшой спарринг, в ходе которого навешает мне по полной, а потом меня посадят в машину и повезут, якобы, в травмпункт, но окажусь я почему-то в Москве. Такой вот элегантный планчик. Давненько со мной не обходились с такой гениальной простотой, такое ощущение, что ребята не знают, с кем связываются, обидно даже.

Они уже ждали меня в зале, двое – разминаясь, а третий просто сидел на скамейке, охраняя сумки. Корявенько разогревшись, я надел перчатки и пошел колотить по груше в стиле «получи, праативный», попадая по ней через два раза на третий.

– Мужик, эй, мужик!

Не оборачиваемся, это, видимо, не нам.

– Мужик, ты че, глухой?

Надо же, это он, оказывается, меня звал.

– Это вы меня?

– А кого еще?

– Я думал, не меня. Видите ли, все мужики сейчас к уборочной готовятся…

– Очень умный, да?

– Да как вам сказать…

– Щас дам в репу, сразу станешь проще.

– Не понял…

– А хрен ли тут понимать, пошли на ринг, поработаем.

– Видите ли, я не совсем в форме, может как-нибудь в другой раз…

– Да, не ссы, я тихонечко. Поработаем пару раундов на технику и все, свободен.

– А, может, все-таки…

– Короче, ты уже достал. Или идешь на ринг, или я прямо здесь тебе настучу.

Ладно, на ринг, так на ринг. Неловко протискивая тушку между канатов, я робко поинтересовался:

– А какие правила?

– А никаких правил, гы, гы, гы…

Ладно, уговорил, речистый, никаких, так никаких. А сам-то, как видно, из боксеров будет, ишь, стоечку принял, пританцовывать начал, Рой Джонс хренов.

Я шагнул вперед с опущенными руками, он скользящим шагом, двинулся мне навстречу. На его честном и бесхитростном личике можно было без особого труда прочесть весь план на бой, вернее, на избиение младенцев. Сначала он хлестко пробьет мне по печени с левой, ей же ударит в челюсть снизу, а потом добьет правым боковым в висок. Чтобы облегчить хлопцу задачу, я двинулся вперед и широко размахнулся правой рукой. Он шагнул левой ногой мне навстречу, и я тут же ударил его носком правой ноги под коленную чашечку. При правильной постановке носка ударной ноги, то есть не перпендикулярно, а под углом в сорок пять градусов к точке приложения удара, противник испытывает зверскую боль. Кроме того, у него становится на одно здоровое колено меньше. Все так и получилось. Он получил удар как раз в тот момент, когда переносил вес тела на левую ногу. Беднягу аж скрючило от боли, он согнулся и я добавил ему локтем по затылку.

Оттащив отключившегося бойца с ринга, я подошел к его впавшим в ступор подельникам.

– Ты шофер?

– Я – хрипло ответил молодой прыщавый парень, самый хилый из них троих, и тут же был поощрен за откровенность указательным пальцем под кадык. Парень закашлялся и сполз со скамейки.

– Э, ты че? – схватил меня за футболку третий. Если мне не изменяет память, в этой супергруппе он был старшим и звали его Вован. Я немного повернул его руку против часовой стрелки, затем потянул ее на себя и сразу – резко под углом вверх.

– Ооой, ептть, ууу! – как сказал Станиславский, верю и сразу: ощущения при этом болевом такие, что ни в сказке сказать, болит все – запястье, локоть, плечо и даже волосы на заднице. Я развернул его и, когда он повернулся ко мне спиной, резко ударил его основанием ладони под сердце, исключительно из чувства милосердия. И боль сразу же его покинула. Вместе с сознанием.

В сумках обнаружилось всего два пистолета, прыщавому, судя по всему, оружия не полагалось. Пистолеты я разобрал, сбрасывая детали на дно одной из сумок. Но не все. Возвратные пружины я решил оставить себе, на память о нашем волнительном знакомстве. В сумках оказалось три паспорта. Я просмотрел их и забросил назад.

– Вставай, лишенец, чего разлегся – несильный пинок в голень немного привел водилу в чувство. Он закашлялся и поднял голову, глядя на меня с искренним ужасом.

– Забирай этих уродов и возвращайся на базу. В пути позвонишь и расскажешь, как все было. Да, и не забудь передать, я настоятельно прошу больше ко мне никого не присылать. Если еще раз такое повторится, гостей обижу по-настоящему. Понял?

– Д-д-а.

– Вот и чудненько, сделай так, чтобы остаток жизни я по тебе скучал.

Что-то мне подсказывало, что это не конец истории, а только ее начало. Время показало, что я оказался не так уж и не прав.

Глава 3

– А, Скоморох-то твой, Степаныч, совсем непрост оказался. Я послал за ним старшего смены из группы силового прикрытия с двумя бойцами, сказал, чтобы просто, без затей навешали ему по физиономии и привезли сюда.

– Зачем же так-то, Григорий Борисович?

– А что такое?

– Что с ними?

– У одного повреждена нога и сотрясение мозга, у второго серьезная травма руки, третий отделался легким испугом.

– Водитель?

– А как ты догадался?

«Как я догадался? А везти этих мудаков назад кто будет? Господи, ну и повезло же мне с начальничком!».

– Я же предупреждал Вас, что он очень опасен. Он ничего не просил передать на словах?

– Ты сегодня просто в ударе, Степаныч! Передал, просил оставить его в покое, предупредил, что следующих гостей встретит совсем неласково.

– А может ну его, шеф?

– Как это, ну его? Он мне нужен и он будет на меня работать.

– Вынужден еще раз предупредить, это очень непростой человек и он способен на многое.

– Что-то я не припомню, когда это я просил тебя о чем-то меня предупреждать.

– Виноват, Григорий Борисович.

– Именно, виноват, молодец, что понял. А, знаешь, в чем виноват?

– Ну…

– Совершенно верно, виноват в том, что решил, что кому-то в этом кабинете интересно твое мнение. Твое дело – выполнять, а мое – думать. Уразумел?

– Так точно, – старый служака встал и принял стойку «смирно».

– Ладно, сядь, не в казарме. Ты главное пойми, не было в вашей конторе при совке толкового менеджмента, а значит и настоящих профессионалов, откуда им было взяться? Вся ваша советская власть была построена на вранье и приписках. Везде врали, понял? Зерна собирали больше всех в мире, а потом его же в Канаде закупали. В Афган влезли как мудаки последние, а там вас сделали как лохов и кто? Крестьяне неграмотные с дедовскими кремневыми ружьями. Потом в Чечне наваляли по полной. Не было у вас профессионалов, еще раз повторяю, – он явно завелся, – и не надо сказок о мертвой царевне, уразумел?

– Уразумел.

– Вот и ладушки. А этого вашего Скомороха через три сюда в багажнике привезут. Я к нему Чингиза с ребятами направлю. Этот-то точно справится.

Глава 4

Ни в какой Благовещенск я, конечно же, не поехал, еще не хватало впутывать хорошего человека Володю в свои проблемы. Я решил, что следующая группа товарищей появится на третий день: первый я отводил на возвращение группы героев в родные пенаты и доклад о совершенных подвигах, второй – на принятие решения о направлении следующей группы, третий – на собственно прибытие и начало работы по мне любимому.

Вторая группа работала гораздо грамотнее. Если бы я точно не знал, что меня будут водить, мог бы сразу и не заметить. У этих хотя бы хватило ума кататься за мной в неприметной «шестерке» с местными номерами. Предыдущие ухари раскатывали по городу на джипе с номерами московскими…

Менять обличие и притворяться я не стал – много чести, поэтому просто и без затей опять сходил на рынок и приставил к ребятам ушки. Услышанное меня приятно удивило. В этот раз меня предполагалось не просто захватить, а еще, вдобавок, и унизить.

Весь путь до столицы я должен был с комфортом провести в багажнике их авто в наручниках, а прихватить меня предполагалось прямо у меня же дома. Ничего не скажу, ребята попались с фантазией: следом за идиотами прислали суперменов. Кого, интересно, потом направят?

Утром следующего дня перед тем, как покинуть квартиру, я тщательно закрыл везде окна и не стал запирать, уходя, дверь на все замки – самый несерьезный с виду из них открыть без «родного» ключа было просто невозможно. В мои планы совершенно не входило встретить у собственной входной двери по возвращении взопревшего и хнычущего взломщика…

Я вышел из подъезда и остановился, щурясь на солнышко. Со стороны улицы во двор вошел брутального вида мужчина в светлом летнем костюме и черной рубашке нараспашку. Длинноватые иссиня-черные волосы были зачесаны назад и опадали на воротник, левую щеку украшал небольшой поперечный шрам, на носу красовались моднючие темные очки. Скользящей походкой пройдя мимо меня, он целеустремленно двинулся к входу в мой подъезд. Ну, здравствуй, Чингизик! Примерно таким я тебя себе и представлял.

Не торопясь закурив, я начал внимательно изучать только что извлеченную из собственного почтового ящика местную газету, видимо, обнаружив в ней что-то особо для себя ценное.

Так, сколько там этот мачо возится с моей дверью? Ого, уже полминуты, интересно, успел открыть или нет? Ладно, дадим еще секунд двадцать, а пока поизучаем раздел «Объявления». Что там у нас? «Абсолютно чистоплотная интеллигентная девушка придет в гости к обеспеченному господину и скрасит его одиночество за очень умеренную плату…» Вынужден буду, девушка, вас серьезно огорчить, ко мне в гости нельзя, у меня сейчас гостит абсолютно крутой мужчина Чингиз.

Есть, вошел и отзвонился. Во дворе появился еще один из их команды, судя по всему, для подстраховки и транспортировки моего обездвиженного тельца для дальнейшей погрузки его в багажник. Увидал меня и сделал вид, что ошибся двором.

Детский сад, вторая четверть!

Я достал из кармана небольшую плоскую коробочку, очень похожую на брелок автосигнализации, дважды нажал на красную кнопку и потопал по своим делам. Следом за мной никто не шел, зачем попусту набивать мозоли, и так всем ясно, что я вернусь к себе и меня встретят. У меня было около часа свободного времени и я решил провести его с пользой, зашел в магазин за кое-какими продуктами, купил газет в киоске и выпил сока в кафешке. Все, пора возвращаться, а то заждались сердешные.

Как я и ожидал, двое ждали развития событий в своем авто, теперь уже в здоровенном, звероподобном джипе в безлюдном тупичке. Я тихонько подошел и, открыв переднюю левую дверь, закинул в салон маленькую гранатку из старых запасов. Теперь за этих ребят можно не беспокоиться, крепкий и здоровый сон им обеспечен минимум на пять часов.

Давешний, ошибшийся накануне двором персонаж, сидел на скамеечке у входа в мой подъезд, поглощенный чтением «Советского спорта» четырехдневной давности, даже стало как-то неудобно отвлекать его от чтения. Я прошел мимо него и вошел в подъезд и тут же опять появился в дверях.

– Молодой человек, да, вы, подойдите сюда, пожалуйста.

– А в чем дело?

– Тут какой-то мужчина лежит между первым и вторым этажом.

– А мне-то что?

– Он, видимо, ранен. У него такой светлый пиджак, так он весь в крови.

– Светлый! – и он ломанулся во внутрь, едва не сбив меня с ног. И тут же упал. Это я, зайдя следом, аккуратно приложил его ребром ладони в основание черепа, а потом потащил его тушу к себе на третий этаж, медленно, но верно приходя в ярость: я, между прочим, можно сказать, интеллигентный человек, текстовик, а не грузчик и таскать кабанов за сто кило веса не нанимался.

Затащив этого тяжеловеса к себе, я первым делом осмотрел квартиру. Как и ожидалось, крутой мэн Чингиз мирно спал у меня в гостиной на ковре и поэтому его можно было оставить на второе. Почему спал? Когда я нажал на кнопку брелка, сработало дистанционное устройство, и квартира наполнилась сонным газом мгновенного воздействия. Этот газ, кроме всего прочего, хорош еще тем, что через десять минут полностью распадается на безобидные для здоровья составляющие. Я быстренько упаковал оглушенного и отнес его в ванную, где и оставил лежать на резиновом коврике. Ознакомился с содержимым его карманов и обыскал: бумажник, ПМ с глушителем и неплохой нож в укрепленных на левом предплечье ножнах. Ножик я решил забрать себе. Люблю, знаете ли, холодное оружие и потом, что за война без трофеев?

Чингизом я занялся гораздо более тщательно. Ого, «Глок» с глушаком в подмышечной кобуре, миниатюрный браунинг в кобуре на правой голени, складная дубинка (подозреваю, что этот проказник хотел меня ей слегка обработать), небольшие никелированные наручники, удостоверение сотрудника управления ФСБ по Москве и Московской области, выданное некому майору Карпееву Марату Исмаиловичу, бумажник и относительно чистый носовой платок. Полный, так сказать, джентльменский набор.

Лжемарата я упаковал гораздо более тщательно, примотал его скотчем к креслу и, заварив себе кофе, стал ждать пробуждения.

Он пришел в себя на пару минут позже, чем я ожидал и некоторое время сидел с закрытыми глазами, не дергаясь, пытаясь понять, где он и что же с ним произошло. Браво, в парне явно чувствовалась школа.

– Время просыпаться, дорогой, – прервал я его медитирование, – пора знакомиться с хозяином квартиры.

Он открыл глаза и попытался поднять руки. Ничего у него, конечно же, не получилось – большие пальцы были скованы наручниками, которые он заботливо прихватил для меня, и он сидел на собственных руках.

– Пить дай, – хрипло потребовал он. Пить ему действительно очень хотелось. По собственному опыту знаю, какой сушняк бывает после знакомства с этим газом.

– Воду надо еще заслужить, с начала ответь на пару моих вопросов.

– Ты попал, мужик, я сотрудник ФСБ и…

– А я прохожу по делу об изнасиловании кенгуру в местном зоопарке в процессе измены Родине, не так ли? Хватит чушь молотить, Маратик. Ксива у тебя насквозь левая, вооружение – нештатное. Или мне лучше называть тебя Чингизом?

– У тебя будут серьезные неприятности, причем, очень скоро.

– Если ты рассчитываешь на своих подельников, то вынужден тебя жестоко обломать, двое еще почти пять часов будут спать в машине, а третий лежит у меня в ванной и никого не трогает.

– Пить дай и руки освободи.

– Ладно, уговорил, речистый. Попить тебе, так уж и быть, дам, а руки освобождать не буду, даже не мечтай.

Он жадно выпил всю воду из пол-литровой бутылки, а я тем временем отправился на кухню заварить себе еще кофейку, а заодно – подождать несколько минут, пока начнет действовать добавленная в воду химия. Может и не стоило скармливать этому самому Чингизу одну органику поверх другой, но ведь, я его в гости не приглашал, сам приперся, весь из себя такой вооруженный и наглый.

За время моего отсутствия пленник заметно повеселел и стал более расположенным к беседе.

– Поговорим?

– От чего же не поговорить с хорошим человеком, спрашивай.

– Служил где?

– С начала десантура, потом пять лет в иностранном легионе.

– Школа, однако.

– Школа школой, а сделал ты нас красиво, ничего не скажу. Правда тебе это не поможет, уж больно серьезные люди за мной стоят.

– Даже так, стоят, интересно. И кто же?

– О группе компаний «Русская сталь» слышал?

– Как не слышать, вы постоянно на слуху. И что им от меня надо?

– А я почем знаю? Мое дело – клиента слепить и доставить, куда скажут. Моя группа… Слушай, ты что такое в воду подмешал? Говорю, не могу остановиться.

– Кто у вас там командует?

– Ты, что, совсем по уши деревянный? Вся страна знает, что хозяин у нас Петр Николаевич Крупин, а ты не в курсе, да?

– Я имею в виду, кто руководит службой безопасности?

– Начальник службы у нас Григорий Борисович Вайсфельд, тот еще перец. Мы его между собой называем Менеджер. Только и слышишь: сильный менеджер, слабый менеджер, успешный менеджмент, профильные активы и прочая хрень. Родственничек кого-то из совета директоров. А в замах у него бывший генерал из ГРУ Терехин Андрей Степанович, все его зовут Степаныч. Вот тот да, косит под простачка, а сам еще тот лис.

– А чем занимается твоя группа?

– Выполняем особые поручения.

– Давно работаешь в «Стали»?

– Третий год.

– Нравится?

– Платят хорошо, вот и нравится.

– Получается, ты что-то вроде аса по спецзаданиям?

– Хорош подкалывать, но наш-то шеф…

– Тебе ставил задачу Степаныч?

– Нет, сам Вайсфельд. Сказал, что ты – лох голимый, тебя надо запрессовать и привезти в багажнике. Премию обещал, десять штук евриков на всю команду.

– Ну, извини.

– Ничего, сквитаемся, если карта ляжет. Слушай, я подремлю еще маленько, а то сил нет…

– Спи.

На этот раз он проспал совсем недолго, максимум десять минут и проснулся в мерзком настроении, понимая, что наболтал много лишнего.

– Доброе утро, водички хочешь?

– Чтоб ты этой водой захлебнулся.

– А вот хамить не надо, мальчуган, я ведь и рассердиться могу. Наоборот, должен спасибо сказать, что я тебя так допрашивал. Мог, ведь, и по-другому.

– Ну, спасибо, благодетель.

– Обращайтесь. На вот, попей. Не бойся, ничего постороннего в воде нет. Все, что мне было надо, я уже узнал. Да пей ты, не бойся. Вот молодец. Теперь давай так, ты звонишь шефу и докладываешь о том, что случилось.

– Обойдешься.

– Последний раз предупреждаю, не хами. Или мне тебе еще чего-нибудь вкусненького скормить?

– Мне не поздоровится, если ты узнаешь его номер.

– Меня его номер не интересует. Единственное, что нужно, это что бы вы поскорее из города слиняли и мне вас, дураков, убивать не пришлось.

– Даже так?

– Именно.

– Вижу, придется звонить.

– Да, уж, придется. А хочешь, я расскажу тебе, как пройдет разговор? Ты доложишь ему, что вы прокололись, а он назовет вас мудаками и прикажет возвращаться на базу.

– И все?

– И все.

– Ладно. Найди в телефоне букву «М», набирай. Алло, это Чингиз. Мне бы Григория Борисовича… Здравствуйте. Да. Нет, мы облажались. А, понял. До свидания. Угадал, слово в слово.

– Опыт не пропьешь, – ответил я скромно. – Ладно, что-то ты у меня загостился. Сейчас я развяжу твоего подельника и чешите отсюда по холодку. Больше постарайтесь мне на глаза не попадаться.

– Это, как выйдет. Наручники сними.

– Перебьешься.

– Тогда хоть ключи отдай, – попросил Чингиз, покидая мою гостеприимную обитель вместе с шатающимся подельником.

– Потерял, никак не могу найти. Как-нибудь сам управишься.

В этом я, между нами говоря, немного сомневаюсь. Дело в том, что когда я паковал спящего Чингиза, то по врожденной вредности добавил эпоксидки в замочные отверстия, так что бедолага не сможет снять оковы до самой Москвы, как, кстати, и планировалось поступить со мной.

Злой я какой-то стал, мстительный. Наверное, это от усталости. Эх, в отпуск бы сейчас, на Амур с Зеей, а не выйдет. Не оставят меня эти ребята в покое. Только приезжать за мной, чувствую, больше никто не будет. Мне просто позвонят, причем, я даже знаю, кто. Андрей Степанович Терехин, в прошлом – сухопутный адмирал из ГРУ. Степаныч, как все называют его на новом месте работы. Бывший куратор нашей службы.