Kitobni o'qish: «В ответе за любовь»

Shrift:

@biblioclub: Издание зарегистрировано ИД «Директ-Медиа» в российских и международных сервисах книгоиздательской продукции: РИНЦ, DataCite (DOI), Книжной палате РФ

Издательство благодарит художника Александра Отрошко за предоставленное право использовать в оформлении книги его картину

Предисловие

«Я учусь прозренью и любви…»

«Сколько людей, столько и судеб», «Сколько людей, столько и мнений» – перечень подобных, знакомых с детства фраз, определяющих, насколько люди между собой разные, неповторимые, особенные, можно продолжить и, слегка перефразировав эти вечные слова, охарактеризовать и творцов: художников, композиторов, писателей, поэтов.

Казалось бы, мы все видим один и тот же пейзаж, вслушиваемся в одни и те же звуки природы (пение птиц, журчание ручья, биение волн о скалистый берег, раскаты грома), испытываем при этом, возможно, одинаковые чувства, но описать и раскрыть эмоции, нахлынувшие под воздействием увиденного и услышанного, способны далеко не все. И даже каждый, кто хорошо владеет кистью, словом, нотной грамотой, сделает это по-своему, с присущим ему одному пониманием, воображением, темпераментом и наличием особого дара.

Так и в творчестве Александра Николаевича Сгадова.

Каждое стихотворение автора – это сплав жизненного опыта, яркого воображения, огромного жизнелюбия, умения увидеть красивое и необыкновенное в самом простом, порой чисто бытовом, эпизоде. Александром движет большая, всепобеждающая и созидающая любовь. Любовь к женщине, Родине, природе, ко всему живому – к распускающемуся цветку и проклюнувшейся почке, догорающему закату и склонённой к воде ветке, к брошенному котенку и больному щенку… Это всё дорого ему, свято для него, и всё ждёт защиты и тепла. И Александр Николаевич протягивает на помощь свои сильные руки, распахивает большое щедрое сердце и, пропуская через себя переживания окружающих, проникаясь болью, страхами, счастьем, радостью, несёт миру в своих строках любовь, переживание, сострадание, поддержку, отеческое напутствие и вселяет в нас твёрдую веру в Господа, в себя, в дружбу и вселенскую радость, призывает присмотреться к мелочам, прислушаться к себе, задуматься: «А всё ли правильно в нас самих?..»

Блистал залив в лучах заката,
Как чешуя заморских рыб,
Как будто бросил кто-то злато,
Чтоб мы почувствовали стыд
За то, что с дивом не встречались
В своих заботах городских,
За то, что нищими остались,
Живя в квартирах дорогих…

Иногда, при прочтении стихов Александра, приходит ощущение, что скопление образов, теснящих друг друга, некая недоговорённость или, наоборот, избыток описания того или иного момента вводят читателя в лёгкое заблуждение, отвлекают от заданной автором темы, но, в конце концов, приводят к логической, призывающей к размышлению развязке.

Здесь не будет лишним отметить, прибегнув ещё к одному известному высказыванию: «Совершенству нет предела», что и Александру Николаевичу в этом смысле есть куда двигаться и к чему стремиться. Зная его устремлённость, трудолюбие и удивительную работоспособность, никто не усомнится в его огромном потенциале, возможностях и таланте.

Пройдёт беда из детективной пыли,
Уляжется бульварный грязный смог.
Всегда в России истине служили
И верили в могучий русский слог…

ГАЛИНА ДАДУКИНА,

член Российского союза

профессиональных литераторов

И улыбнёшься красоте

Блистал залив лучом заката,
Как чешуя заморских рыб,
Как будто бросил кто-то злато,
Чтоб мы почувствовали стыд
За то, что с дивом не встречались
В своих заботах городских,
За то, что нищими остались,
Живя в квартирах дорогих.

В роскошных праздничных одеждах
Мы пили вкусное вино.
А здесь кипела жизнь, как прежде,
И жизни было всё равно:
Какая марка лимузина
И сколько денег на счету…
Две жизни проходили мимо,
Две параллели за версту
Пересеклись в красотах рая,
В тревожной сердцу чистоте.
Ты вспомнишь это, умирая,
И улыбнёшься красоте…

Помост души

«Кому нужны поэты и романтики…
Важней семье картошка за столом.
Что толку от порхающей галактики?
Мы каждый день чего-нибудь жуём,
Забыв о крыльях, высшей благодати,
О вечности, что завещал Господь,
Который душу в нас вложил некстати,
Ещё кошмар с названием – Любовь…»

Партер притих… Читал Артист поэму,
Оцепенел в гипнозе целый зал.
Он со строкой взошёл царём на сцену
И до антракта с публикой играл
Мудрёной рифмой, светлыми словами,
Что неподвластны миру суеты…
Вливалась в душу музыка строками,
Рекой бессмертья с Божьей высоты…

Рукоплесканье отозвалось в небо,
Вспугнув с карниза чёрных голубей…
И падал снег на тротуар нелепо
На мир помостов и людских страстей…

Деревенский гармонист

Вечер томный с жаром водки,
Жду прохлады у окна.
За околицу молодки
Заспешили, как одна.
В клубе танцы крутит лихо
С папироской диск жокей.
На скамейке рядом тихо
«Виртуозит» дед Фадей.

Целый век звучит двухрядка,
Что досталась от отца.
Прежних дней аристократка,
Посиделок до венца.
И детей она рожала,
И крестила под запрет.
Та гармонь войну видала
И военный лазарет.

Без ноги вернулся батя,
Но гармошку приволок.
Оказалась очень кстати:
Прокормить семью он смог.
Без него не хоронили,
Молодых женил хромой.
Выживали и любили,
И спасла семью гармонь.

Дед – великий композитор,
«Жарит» песни для души.
Для жокея – инквизитор,
Девки, словно слепыши,
Не спешат на звук эстрадный:
Сядут с дедушкой рядком,
Подпевают строем ладным,
Да с есенинским словцом…

Вечер томный с жаром водки
У раскрытого окна…
Душу песней рвут молодки,
Русь с гармошкою – жива…

Мальчик в свитере

Снег сегодня самый мокрый, пробный
Сыплет бестолково, не спеша…
Моль летает в нашей гардеробной,
Над одеждой вкусною кружа.
Дорогой, валютный свитер съеден
Из каких-то облачных козлов.
От потерь не стал я зол и беден,
В старом походить всегда готов.

Научила жизнь не штопать дыры,
Не жалеть о сношенных вещах…
Очень быстро старятся кумиры,
Время – моль сжирает на глазах.
Новые родятся в доме редко.
Верность Джону Леннону храним.
За стеной приучена соседка,
Как мы с ним под патефон хрипим…

Лучший свитер бабушка связала,
Не единой дырки в вязке нет.
Лишь пятно от доброго бокала
На оленя, на его портрет:
«Не горюй, жена! Под горло свитер,
Он модней заморских в сотню раз…
Мне на Новый год вручил родитель…
Выручал теплом своим не раз…

Нафталин не сыпь в шкафу, не надо.
С несвареньем моль сама помрёт.
Запах детства – для ноздрей отрада…
Видишь, мальчик в свитере идёт…»

Полёт на закате

Орал казачий хор лягушек,
Как будто бы в последний раз.
И жабий бас, водой застужен,
Вставлял диез, как контрабас.
Дон набегал, тревожа мессу,
Смывая признанный вокал.
Луна смотрела с интересом,
Прожектор направляя в зал.
Камыш, прижатый ветром лета,
Вздыхал, тревожа в темноте.
И тополиный пух при этом
Плыл безмятежно по реке.

Плоты лебяжьего полёта,
На воду севшие в закат,
Тонули молча, без зачёта.
Но каждый был полётам рад.
Смогли от кроны оторваться,
Без карты с ветром полетать,
На высоту с трудом забраться,
С небес падение принять.

Но, умирая, помнить небо,
Тепло от солнечного дня.
Прожить коротким мигом слепо,
Свободным и совсем не зря…

Железноводск

6 января 2017 года. Сочельник.

Железный снег в Железноводске
В лицо под ветрами колюч.
Гора Железная сиротски —
Всему ландшафту вид и ключ.
Под облаками и туманом,
Стекающим неслышно вниз
Речным потоком белым, странным,
Прикрыв всем видимый стриптиз.

Кружат снега, летят неслышно
В морозном воздухе с утра.
Подумав, солнце в небо вышло,
Гоня проказы со двора.
Не вовремя, не по закону,
Но как прекрасен солнца лик,
И как похож день на икону,
В сиянье – даже горный пик.

Добро и зло, примерно, рядом,
Я это чувствую душой.
И вам приехать в город надо,
Увидеть полдень золотой.
Испить из скважины растворы,
Для возрожденья прежних сил.
Мы без щедрот природных хворы,
Без вод из скважин – каждый хил.

Железноводск – открытье свыше,
Спешит паломников река.
Бювет здоровьем нужным дышит,
Надежду дарит на века…
С глотками вод прибудет чудо,
И с верой входит доброта.
Одно для всех – большое блюдо
С молитвой древнего Христа…

Железноводские туманы

Опять туманы утром рано
Накрыли в далях без труда.
Стоят деревья – ветераны
В облезлой роще без стыда.
Они наги – голее неба
В январской звёздной высоте.
Но ночь прошла. И солнце слепо
Туманы варит в тишине.

Клубятся киселём молочным,
Цепляют ветви и дома.
Машины рвут разливы в клочья,
Лишь по бордюрам бахрома.
Проснулся город, выгнув спину,
Как кот сибирский после снов.
И на туманную картину
Взирать из форточек готов.

Стараться зачерпнуть туманы,
Испить клокочущий отвар,
Коктейль забористый и пьяный,
Для всех красот – всевышний дар.

День любви

Романс для Натальи Кирпичниковой
2 мая 2006–2014 гг.

1

Много лет прошло, а мы живём
Первым поцелуем, майским днём,
Днём любви, подаренным двоим
И который так необходим.
От души дарю букет из роз.
Задаю единственный вопрос.
Рад услышать: «Счастлива с тобой,
Что назвал желанной и родной…»

Припев:

Первая любовь. Не важно сколько лет.
День рожденья есть, а срока счастья нет.
Два крыла в полёте на восход.
День любви хранит счастливый Бог.

2

Повезёт, кто верит в чудеса.
Каждый год плоды даёт лоза,
Расцветая раннею весной,
Обвивая молодой листвой.
Наши чувства – сладкие плоды,
Что создать в годах с тобой смогли.
День любви, подаренный двоим,
Душам, как бальзам, необходим.

3

Чувства бережём мы от беды.
Любим поздней осени сады,
Запахи букетов по столам.
Благодарны чувствам и цветам.
Всё проходит, прошлое живёт.
Журавли зовут с собой в полёт.
День любви, подарок для двоих,
Подороже слитков золотых.

История любви

В годах толкает эскалатор вверх.
А мы, мы помним первое паденье.
Божественный и сладкий райский грех
Двоих, вкусивших радость наслажденья.
И сколько б лет молиться не пришлось,
И сколько б епитимий не вершилось,
Любовь двоих, как сладкий цветонос.
И главное – рождение явилось.

Неужто дети продолжают грех?
Прости, Господь, но я не понимаю:
Прогнал из рая, с Евой люд, презрев,
Но открываешь грешным двери рая…
Мы без любви страдаем, как и ты.
Любовь всегда всесильна и всевластна.
Прости людей за первый грех, прости.
История любви двоих – прекрасна…

Урок жизни

Дожил до возраста, когда
Пофилософствовать охота.
У стариков одна работа:
В примеры взять свои года.
И показать пернатым путь,
И сколько было в нём колдобин,
И рассказать: чему подобен,
Чтоб рты открытые заткнуть.

Но, чу! Себя остановлю.
Чего солить по старым ранам.
Имеешь званье ветерана,
А скольким ты сказал: «Люблю»?
Но рядом женщина одна,
Как это здорово и классно.
Жить в одиночестве опасно.
А верность верному дана…

Откройте уши и умы,
Чтоб вы ни делали на свете.
Продукт решений – ваши дети,
Как очень важные мосты.
Связь с прошлым вижу я в глазах,
В манерах стать другим примером:
Галантным, важным кавалером
На главных, избранных ролях.

Не бойтесь падать с высоты:
Естественное притяженье.
Но встать с колен – не униженье,
А признак жизни правоты.
Лишь сильный вправе побеждать,
Другим свой дух передавать.
Урок к финалу. Я устал…
Но не закончен жизни бал…

Оракул – серая пичужка

Приносит серая кукушка,
Советы в окна целый день.
Оракул – серая пичужка
Вещает людям дребедень.
Тревожит снова ожиданьем,
С рожденья до седых седин,
Предскажет новое свиданье,
Что стану жить я не один.
По предсказанью – будут детки,
А рядом – верная жена.
Все совпадения не редки.
Но жизнь с ошибками – одна.

Давно с котом в пустой квартире,
Не виден в рощах, кто нам врёт.
В волшебной прозе, в тонком мире
Не обозначен поворот.
Непредсказуема разлука,
Недоказуема печаль…
Плывёт непойманная щука,
Звучит расстроенный рояль…

Высший пилотаж

Прошли дожди, вернули в лето,
И чешуёй блестит волна.
Горит роса в полоске света,
Прожилка на листве видна.
Уже завядшая местами,
Подбита яркой желтизной,
Пугает птиц, что над ветвями
Кружат с утра над головой.
Экзаменуют желторотых,
Срываясь в высший пилотаж.
Всё просто: «бочка», «развороты»,
«Хук», «чакра» и ещё «вираж»¹.
Пока «зеркалить» бесполезно:
Трудна наука для юнцов.
Признайте старый опыт честно,
Примите помощь от отцов.

У вас есть время для полётов,
Для совершенного крыла.
«Стрижи» – другие из пилотов
Умеют то, что вы – едва.
А это – люди, просто – парни.
Крылом в крыло – и в облака.
Они и вас обучат тайне,
Красуясь в воздухе слегка,
Умело удержать границы,
Полёты коршунов пресечь.
Завидуйте полётам, птицы,
Как гнёзда надобно беречь…
Прошли дожди, вернулось лето.
Нужней побольше мудрых дней,
Чтоб научилась жить планета
Среди «Стрижей» и журавлей.

Помыл окно

Помыл окно… За ним беспечный грай,
От солнца пятна света, в гуще – тени.
И всё обычно: за апрелем – май,
А дальше лето с островками лени.
Но главное – весь мир через окно,
Без пятен и разводов непогоды.
Вселенское великое панно,
Для жизни на земле, двоим в угоду.

Протёр от пыли в холле зеркала.
Поближе разглядел свою особу:
Сложил давненько два своих крыла,
А за грехи – нет места ставить пробу.
Стекло окна и зеркало – стекло.
Но в серебре – немое отраженье —
Такое удивлённое лицо
От пониманья, своего прозренья…

Странный Дед

Жил-был в подъезде странный Дед
С большой и белой бородою.
По клетке лестничной – сосед
Кивал, увидевшись со мною.
Пытался с ним заговорить,
Спросить о внуках и здоровье,
Но он молчал, как монолит
Иль не любитель пустословья.

Под Новый год Дед учудил:
Поставил рядом с домом ёлку.
Хватило ловкости и сил
Украсить каждую иголку.
Гирлянды сверху в три ряда,
Звезду Кремлёвскую в придачу.
Весь дом взирал, как борода,
Тянул три кабеля, чудача…

И где-то к полночи зажёг
Под первый снег огни на ели,
Когда не съеден был пирог,
И не распелись менестрели.
Весь дом собрался поглазеть,
Закуски захватив с собою.
А выпив, громко песню спеть,
Под фейерверки над толпою.

Узнал соседей имена,
Невест весёлых телефоны.
Разлил два ящика вина
Кокеткам – дамам и знакомым.
Потом, вдруг вспомнив, тост поднял
За Деда, что украсил ёлку,
Под Новый год, кто в круг собрал
И познакомил нас надолго…

Уже деревья тронула подпала

Уже деревья тронула подпала
И не жарой, а крыльями времён…
С утра пахнула свежесть опахала
С далёких гор и северных сторон.
Звенят пичуги, но не так, как прежде:
У каждого заботы и семья.
Птенцы в полёте с каждым днём прилежней,
Учёба небом не проходит зря.

Они парят над летом уходящим
И мошкару глотают на лету,
Над Чёрным морем самым настоящим,
Пригнавшим к людям тёплую волну.
Так благодарны теплоте песочка,
Жаре щадящей, с песней в высоте.
В конце романа рано ставить точку —
О страсти пишут двое на холсте.

Скрипит кровать, сплелись тела в экстазе,
В случайных встречах есть и парадокс.
В семейной жизни, как от эвтаназий,
Всё от того, что вышел счастья срок,
И в каждом часе скучно и обычно…
А здесь – о чувствах можно говорить,
Без горькой правды выглядеть прилично:
Судьбу-злодейку вновь благодарить.

Уже деревья тронула подпала —
И не жарой, а крыльями времён.
Остатки от вина на дне бокала…
А час разлуки предопределён…

Снежный колдун

Воронкой белой снег кружится,
Под фонарём пурга видней.
Укрыты капюшоном лица
Спешащих, загнанных людей.
Не видят в грешном мире сказки
В историях страниц земных.
От льдинок острых прячут глазки
От ветров мстительных и злых.

А я колдую с чашкой чая,
В январском вихре ворожу:
«Курлы-мурлы – я вас венчаю,
Что было, будет – расскажу.
Вы не печальтесь понапрасну,
Я зиму превращу в весну.
Жить каждый день с любовью – классно
И в листопадах, и в снегу.

От чувств прозреете внезапно,
Застынете под фонарём,
Когда обнимет жарко, страстно,
Когда останетесь вдвоём.
Курлы-мурлы…» Подарок людям,
Ваш вальс и снег над головой…
Запомнится, когда мы любим
И вносим вальс зимы домой…

Прижмитесь к тёплому котёнку,
Потом, возможно, и к жене…
Покажете в снегах сторонку —
Край, расколдованный в окне…

В. С. Высоцкому

Кто-то крикнет в экстазе: «Браво…»,
Кто-то желчью плюнет в глаза.
Коротка, как удавка, слава,
И коварна в руках гюрза.
И букеты шипами ранят,
И поклонницы предают.
Только крылья всё время манят,
С притяжением звёздный уют.

Мотыльками летим оравой,
Опалёнными падаем в грязь.
Под овации слушаем: «Браво…»,
Не уверовав в льстивую вязь.
Ну а если всё время букеты
На могилах зимой лежат,
Значит песня твоя не спета,
Значит славу века хранят.

И хрипишь ты на всех широтах
Обожжённый, дарящий свет.
На Ваганьковском – памяти рота
Салютует тебе, Поэт…

Владимиру Высоцкому

В. С. Высоцкий стал заслуженным артистом РСФСР

только в 1986 г. После смерти.

Рванул по струнам, голосом хрипя.
Да что за фрукт такой торчком на сцене?
Обрубок обожжённый фитиля.
А бомба где? В его корявом теле?
Строкой, как хуком, бьёт ушастых в бровь.
В крови душа и до слезы волненья.
Но ставят плёнку с перепиской вновь.
Он огородник, что растит сомненья.
Несутся кони к яру под обрыв,
И волки рвутся стаей на двустволки.
Живёшь потом, от жизни не остыв,
И песня давит смыслом перепонки.

Как прозаична целая страна,
Которая потом одарит славой.
За многими с уходом – тишина,
Но не за ним… Его искусство лавой
Спокойствие сметает на пути,
И жизни не даёт цвести болотом.
Как жаль, что не пожать его руки,
Но можно помнить и любить с народом…

К юбилею Вл. Высоцкого
(25 января 1938–2017 гг.)

В России быть великим просто:
Гитара, сцена и стихи…
И ты со знаньем погоста
Вскрываешь, как нарыв, грехи.
Проткнув строкой небезразличной,
Хрипишь, как старый патефон,
Актёр народный, не тепличный,
Кто разгонял мгновенно сон.

Ударив ритмом рваным струны,
Фальшивя звуки, не слова,
В партеры выпустив тайфуны,
Собрав сознанье большинства,
Чтоб понестись с конями к яру,
Чтоб волки бросились к стрелкам…
Всего строками под гитару…
Но как похож театр на храм,

Где проповедник – Божий гений,
Ещё не зная про себя,
Что жизнь великого – мгновенье,
Но песни дал Господь не зря…
Что станут помнить в днях январских,
Сложив костры из красных роз,
Поклонники поэм бунтарских
Под твой гитарный медонос…

В России быть великим просто…
Гитара, сцена и стихи…
И на Ваганьковском погосте
День нашей искренней Любви…

Белкин хвост
Песня

Резвились белки на суку, летел задетый снег,
Похожий чем-то на муку. Под пылью человек
Пытался снежность отряхнуть и выругать бельчат.
А я смотрел, чтоб не спугнуть беспечности парад.
Я улыбался в полный рот. Какая красота
Над головой в лесу живёт с макушки до хвоста.
И как уводит за собой счастливая пора.
Струится в нас живой водой весёлая игра.
Хотел прохожий гнев излить, но рассмеялся вдруг:
«Смотри, как можно просто жить. Зима им недосуг».
Он молча руку протянул, а я её пожал:
«Как хорошо», – сказал, вздохнув. И правда, не соврал.
Мы разошлись. Своим путём ушёл случайный друг,
Но долго помнил я потом пожатье добрых рук,
И ту улыбку, что двоим судьба преподнесла.
Как важно в гневе быть не злым. И помнить: жизнь мала…
Не забывайте белки хвост, её весёлый нрав…

Кисловодск

Где живёт Воскресение

Снятся на Ибице пляжи из снега,
Белый песок между пальцев струящийся.
Солнце весь день светит яро и слепо,
Жаром в толпу, в рой пчелиный роящийся.
Трутни беспечные, ленью ранимые.
В море с трудами загонишь сгорающих.
Яхты скользящим величием зримые,
Душу и сердце простором венчающем.

Вроде б кончается пекло в предбаннике,
Солнце уходит под воду с подкраскою.
Клерки разбудят подвыпивших странников,
Женщин красивых завистливой ласкою.
Всем предстоит ночь веселья без устали,
Напрочь забыть дату с местом рождения
И наполняться шампанским с лангустами,
Скрыв от гурманов своё восхищение.

Снится мне Ибица, лето беспечное.
Видно, пора отдохнуть и расслабиться.
Жизнь – между пальцев песочком – не вечная.
Пробовать нужно, чтоб позже состариться…
Мир – это сказка, страница из повести.
Важно рассветы встречать в удивление.
Часто мы узники быта и совести…
Ибица – рай, где живёт Воскресение.

Русскому языку

Среди людей бывает одиноко.
Вдруг ослепит собою белизна,
В тебя иглой воткнётся взгляд жестоко,
Заголосит «совковая» вина.
Негромкая в тебе застрянет фраза,
Забытая умело, навсегда.
Лишь только чувство: что она, зараза,
Останется с тобою на года.

Во мне сейчас иммунная защита:
Сенсации стараюсь не вдыхать.
Иметь всегда с собою в виде сита
Те фильтры, что умеют отсекать.
От жёлтых ядов – Пушкина внимаю,
Есенинскою волюшкой живу.
Пройдёт, как сон, безвкусица сырая,
И сбудется, и будет наяву

Великая могучая Держава,
С прекрасным русским, древним языком,
Которому года пророчат славу,
Который на бессмертье обречён.
Пройдёт беда из детективной пыли,
Уляжется бульварный грязный смог.
Всегда в России истине служили
И верили в могучий русский слог.

Гостья

Леса из бука, граба, сосен,
Бокаут, сросшихся корой.
Причудлива цветами осень
Раскраской яркой, огневой.
Пылает клён, под ним рябину
Разносят табором дрозды.
Брандспойт дождя ударит в спину,
Домой погонит от реки.

Огромный зонтик не укроет.
И только хмарь над головой
Корову-тучу ливнем доит,
Прибив туманы под горой.
В порыве ветра – запах цвета,
Грибной волнующий настой.
Прощаюсь я с остатком лета,
Впуская осень на постой.

Комфортно мне в тепле камина,
С бокалом терпкого вина
Вдруг ощутить, как осень зримо
Со мною пьёт вино до дна.
О чём-то весело болтает,
И вдохновенные стихи
Моей рукою сочиняет
О красоте и о любви…

Потом целует ненароком,
Скрываясь от горячих рук,
Чтоб завтра запылать востоком,
Вновь разбудить дыханьем губ…