Kitobni o'qish: «Спецназ Лысой Горы»
На всякий случай.
Автор действительно поклонник Глена Кука.
Примерно в той же степени, в какой Кук обожает Рекса Стаута.
Но не ищите на страницах этой книги ни Гаррета, ни Арчи Гудвина.
Часть первая
Княжеский гамбит
Пролог
Проблема в том, что каждое следующее предательство всё менее эффективно.
Из ненайденного письма Брута Цицерону
Стража не должна ходить бесшумно. Она предназначена для другого. Мерное позвякивание кольчуги, сопровождаемое шарканьем, успокаивает вернее любого «в Багдаде всё спокойно».
Князь Ярослав не спал. В отличие от человека нормального, просыпающегося от шума, он проснулся от тишины. За пятнадцать лет его жизни тишина обнаружила себя впервые.
Уже что-то случилось, но отчаянно не хочется в это верить. Если бы князь потерял еще несколько драгоценных минут, пытаясь уверить себя, что волноваться не о чем, – его, скорее всего, убили бы прямо в спальне. Быть может, в подвалах Замка. Ярослав решил не дожидаться этих «скорее всего» и «быть может».
Когда тишина, наконец, была нарушена шумом стремительно приближающихся людей, обвешанных оружием, Ярослав уже спускался по стене Печерского Замка.
Литовской княжне Лоретте – самой молодой жене старого князя Владимира и по совместительству его безутешной вдове – не повезло. Наследник сбежал.
* * *
Странно воевать в собственном городе. Как-то неловко. Несколько тысяч слонов в посудной лавке старательно пытаются убить друг друга, не причиняя при этом вреда фарфору и фаянсу. Новые времена были непонятны и нехороши. До сих пор смена головы под короной волновала исключительно очередного монарха. Предыдущий уже не волновался. Мертвые вообще довольно хладнокровны…
Княжне Лоретте не просто не везло, её везло не в ту сторону.
Так бывает. Кажется, делала всё, как должно: запаслась клинком, подождала, пока Великий Князь уснет покрепче. Ударила – нож по самую рукоять. На этом процесс передачи короны должен был закончиться.
Вероятно, все дело в переходном возрасте – в пятнадцать лет мальчики, даже если они наследники престола, страшно непредсказуемы и чересчур подвижны.
Лоретта считала, что введенный накануне в город полк литовских улан должен решить и эту проблему. Не решил. Не помогли даже колдуны, приписанные к уланам. К тому же Младшая Хозяйка – властительница одного довольно большого холма в черте города, верхушка которого начисто лишена растительности, – была не в восторге от пришлых колдунов. Ведьмы вообще довольно болезненно реагируют на чужаков. Ведьмы Лысой Горы и сама Младшая Хозяйка – не исключение.
Ошибка думать, будто титул «Младшая» связан с тем, что Хозяйка способна создавать только маленькие неприятности. Просто есть еще и Старшая Хозяйка. Или была. У ведьм всё так неопределенно…
Князь Ярослав не думал о ведьмах. Скорее всего, он вообще не думал. Князь спустился с Замковой горы, чтобы подняться к Золотым воротам, у которых располагалась комендатура.
Княжна Лоретта в комендатуре наследника не искала. На месте Ярослава она бы сбежала в какое-то другое место – далекое от хорошо вооруженных людей и дверей с крепкими засовами. Либо молодой князь был глуп, либо наивен, либо князю так положено думать. Что-нибудь о том, что пусть не все, но некоторые из людей, присягавших отцу, должны остаться верны сыну.
Майор Яковлев устал. Будучи человеком профессионально кровожадным, он спокойно принял бы весть о том, что князь Ярослав умер от неведомой болезни или заблудился в подвалах Замка, в конце концов – просто исчез. Начальник киевской гвардии был твердо убежден в том, что ему в принципе вредно знать, что именно происходит за стенами княжеского Замка. Но пока в его кабинете сидел худенький юноша, почти мальчик, по имени Ярослав – и майор Яковлев устал от попыток ответить самому себе на вопрос – почему он до сих пор не арестовал князя?
Майор, уже раз пятнадцать обошедший свой кабинет по кругу, вот-вот должен был пойти на шестнадцатый, когда у него и Ярослава появилась компания. Человек в мундире Киевской Короны. Золото на зеленом, двойная стрела на кокарде.
Майору было нехорошо. Зайти к нему без доклада мог Великий Князь и сильный ветер. Всё. Проблема была в том, что именно этот зашедший, чтобы обойтись без такой формальности как доклад, вполне мог предварительно перебить пять отделений гвардии, располагавшихся в комендатуре. Первый Меч Лысой Горы – боевой маг, правая рука Младшей Хозяйки – снял с себя традиционный радужный плащ, чтобы продемонстрировать свою лояльность Киевской Короне. Надо понимать, что лояльность простиралась не только на Первого Меча, но и на просто мечей – подчиненных Первого, так себя называла гвардия Лысой Горы – лучших бойцов этой части света. И, само собой, на ведьм, без прямого приказа которых мечи не делали никогда и ничего. Ночь была полна сюрпризов. Яковлев выглянул в коридор – гвардия всё еще существовала. Тела были подвижны, вооружены и ожидали гнева майора.
На рассвете, когда Лоретта наконец узнала, куда сбежал наследник, у ворот комендатуры появились два взвода литовских улан, чтобы убедить Яковлева сделать невозможное – выдать наследника, который в этот момент в сопровождении Первого Меча и мечей не первых поднимался по склону Лысой Горы к замку ведьм.
К моменту дружеского визита улан Яковлев успел поднять по тревоге гвардию, в том числе и роту королевской стражи, недосчитавшуюся после ночной смены троих бойцов, что после рассказа молодого князя уже не стало неожиданностью.
Глядя с привратной башни на посланцев Лоретты, Яковлев подумал, что ему никогда не нравились литовки, даже если они настолько красивы, что могут соблазнить Великого Князя. Вероятно, закон сохранения отыгрался на уме княжны, раз она решила общаться с собственной гвардией с помощью наемных войск.
Армия не должна быть умной. Какой угодно, но не умной. У тупой армии не развито воображение, и это позволяет ей не мучить себя всевозможными нелепыми «а что, если…» Иногда тупость незаметно перерастает в стойкость. Тупая армия хороша и тем, что во времена, свободные от сражений, не начинает маяться от скуки, что в случае войска с повышенным интеллектом рано или поздно кончается военным переворотом. Армия Киева была идеальной. Армия осталась верной безутешной вдове Лоретте. Гвардия присягнула молодому князю.
Армия, литовские уланы и колдуны – с одной стороны; гвардия и Лысая Гора – с другой. Проблема была в том, что обе стороны сражались за власть над городом, жителей в котором с каждым днем становилось всё меньше. Пока страх дороги перевешивал. Но с каждым разрушенным домом, с каждой шальной смертью поток беженцев увеличивался. Еще несколько месяцев противостояния – и воевать будет не за что… Победителю достанутся развалины и сомнительное счастье отстраивать целый город.
* * *
На проклятом холме, страдающем манией величия и потому называющемся Лысой Горой, каждый был занят важным делом. Я – не важно бездельничал.
Кажется, эта война была специально придумана для того, чтобы я не мог попасть в свою квартиру. Линия фронта проходила как раз через мой дом. С каждым днем этих маневров мысль о том, что война ведется вовсе не за киевский трон, а просто чтобы досадить мне, становилась всё сильнее и убедительнее.
Наверное, мирным жителям тоже было несладко, но эту несладкость – попасть под руку Лоретте или Князю – они могли заполучить, не выходя из дома. Воякам было всё равно. Если и есть дома, которые не жаль покинуть, то это казармы. Ведьмы же и вообще вели войну на значительном удалении и преимущественно чужими руками. Как обычно.
И только у несчастного Алекса Каховского, в смысле у меня, не было ни дома, ни казармы. У человека, который выдернут на Лысую Гору лично Младшей Хозяйкой, вообще проблемы с количеством счастья, но я в таких случаях привык делать так, чтобы в дело вступали руки и ноги, а голова была занята исключительно обзором местности, дабы обеспечить рукам и ногам верное направление.
Обо мне забыли решительно все. Алисе – хозяйке моего пока еще не сожженного дома, не повезло – она оказалась со мной в одном путешествии. Вследствие чего – тоже волею ведьм – была доставлена на Гору и странным образом моментально оказалась пристроена к делу. Судя по дошедшим до меня слухам, Алиса занимала должность то ли квартирмейстера, то ли интенданта… То есть человека, по воле которого ночлег в не самом комфортном помещении может с легкостью превратиться в ночлег под открытым небом, что зимой не радует совершенно.
Мой ученик растворился среди гвардейцев и мечей. Данила ко мне в ученики попал как раз из этого проклятого места, фактически – спустился с Горы. Его карьера боевого мага печально закончилась, так и не начавшись, из-за одной твари, насухо выжимавшей магию из каждого, кто попадался ей под руку. Под руку ей попалась и Младшая Хозяйка, что явно было перебором. Тварь этой встречи не пережила, а Данила, уже не годящийся в мечи, стал моим учеником.
В конуре, которую мне отвела Алиса, Данила появлялся лишь для того, чтобы рассказать очередную новость. В моем положении любая новость подтверждала лишь одно – детектив Алекс не нужен решительно никому. Даже Голубой Дракон – кот, доставшийся мне в наследство после одного дела, и тот посещал меня лишь изредка – и только для того, чтобы похвастаться своими охотничьими трофеями. О посещениях я узнавал по запаху. Мыши со свежескрученными шеями пахнут. Сильно.
Ко всему прочему, у меня кончился табак, на Лысой Горе не пили ни пива, ни чего-либо крепче, а значит, всё, что мне оставалось, это спать, есть и бродить по Горе, делая вид, что я занят чем-то более важным, чем подсчет собственных шагов. Сегодня мне оставалось до красивого числа десять тысяч буквально несколько минут, когда рядом с моими шагами начали отчетливо прослушиваться чужие. Вероятно, я мог бы заметить, что больше не один, на несколько кругов раньше, если бы меньше интересовался отпечатками собственных следов. Чужие я просмотрел.
– Учитель…
Есть такая интонация, которая соединяет в себе некую форму извинения, сочетающуюся с упрямым содержанием. Данила владел ею в совершенстве.
– Мои уши еще не утратили дара переправлять в сторону черепа твои слова… – Даниле понадобилось почти четыре шага, чтобы все-таки решиться продолжить:
– Нас ждут.
Все-таки человек – удивительное создание, именно в этот момент я начал находить в своем прозябании на Лысой Горе определенные прелести. Я приблизительно догадывался, кто меня ждет и что за этим последует. Абсолютно точно, что не пройдет и пары дней, как я буду вспоминать свое безделье как высшую и притом совершенно недостижимую награду.
Глава первая
Шанс для пушечного мяса
Призыв в армию – лучший способ заставить человека бесплатно сделать то, что в обычной жизни, он не сделал бы ни за какие деньги.
Из пособия военно-экономической академии
По этой лестнице я уже один раз спускался, что наводило на мысль о необходимости отыскать свой фамильный герб и внимательно его рассмотреть. Отец ничего мне не рассказывал о золотых граблях, но, по-видимому, он просто не задумывался, что это за перекрещенные палки с зубьями в центре семейной реликвии. А может, просто не хотел расстраивать сына? Интересно, как звучал девиз? «Удар неизбежен»?.. Прошлый раз я спускался в недра замка ведьм, чтобы затем оказаться в славном городе Москва. Покинул я бывшую столицу когда-то необъятной Родины в тот тонкий момент, когда моя одежда уже занялась, а кожа все еще не загорелась. С тех пор я всегда сижу несколько дальше от всевозможных очагов и каминов, чем того требует простое нежелание закоптиться.
Когда я первый раз попал на эту лестницу, мне показалось, что она заканчивается достаточно глубоко, чтобы задача вырыть подземный ход до Америки не выглядела безнадежной затеей. С тех пор ступеней не стало меньше.
Может, не всё так плохо в моей квартирке, и что с того, что линия фронта проходит где-то между спальней и кухней?
Данила уже сделал первый шаг по лестнице… Не мог же я отставать от ученика!
После первого шага ничего не произошло, мне понадобилось спуститься еще на три ступеньки, чтобы перестать понимать – лестница передо мной или дорога, вымощенная узкими плитами. Кажется, зрение, а вместе с ним и все остальные органы чувств обманывали меня каким-то очень специальным приемом – я шел по совершенно плоской поверхности, с каждым шагом все больше чувствуя себя марафонцем, у которого внезапно открылось не то что второе, а сразу тридцать второе дыхание… Мне понадобилось усилие, чтобы вовремя остановиться. В прошлый раз я спустился на два марша ниже, чем требовалось, что вызвало удивление Младшей Хозяйки. Интересно, почему Данила еле тащится?
– Алекс, ты меня пугаешь… По этой лестнице обычно передвигаются чуть медленнее…
Меньше всего мне хотелось бы видеть напуганной Младшую Хозяйку. Когда ведьмы пугаются, они, как правило, довольно быстро и решительно уничтожают причину своего страха.
– Спешил…
Быть может, кто-то другой на моем месте и ввернул бы что-нибудь из коллекции причин, по которым мужчина может спешить на встречу к даме. Я – промолчал. Иногда у Младшей Хозяйки напрочь выключается чувство юмора.
– Со стороны это смотрелось как чудо.
Голос, произнесший эту фразу, не принадлежал Младшей Хозяйке. Он не принадлежал и Первому Мечу, который достаточно ожидаемо стоял за спиной у Хозяйки.
– Мы знакомы?
Моя природная воспитанность отказывает мне исключительно в тех и только тех случаях, когда она может пригодиться. Нужно было очень сильно поработать над содержимым собственной черепной коробки, чтобы не догадаться, что за юноша может находиться в кабинете-келье Младшей Хозяйке и при этом подавать голос, не получив предварительно высокого согласия.
– Князь? – Надеюсь, в моем голосе была достаточная доза раскаяния…
Легкий кивок подбородка намекнул мне, что впервые в жизни я нахожусь в одном помещении с царствующей особой… Ну, с учетом обстоятельств, наполовину царствующей.
– Лейтенант, Младшая Хозяйка порекомендовала вас в качестве советника и телохранителя. Вы будете сопровождать меня в нашей экспедиции.
* * *
Это не зависть. Это обстоятельства: некий молодой человек, родившийся в семье, представители мужской линии которой почти никогда не умирали своей смертью, точно знал, что я буду делать. Стоило ему произнести слова, как они тут же начинали становиться делом. Это вид колдовства. Вероятно, именно за колдовство отца Ярослава и убили.
Завтра лейтенант Алекс Каховский и две роты королевской стражи отправятся к хутору Михайловскому. То есть отправится князь Ярослав, а мы просто будем сопровождать юношу, чтобы ему не было тоскливо брести каких-то триста шестьдесят километров туда и, если сильно повезет, – столько же обратно.
Завтра, примерно в то же время, к тому же хутору, но с противоположной стороны, отправится другой князь – Великий Князь Московский Порфирий.
Если Ярославу ничто не помешает вовремя прибыть на место встречи и произвести правильное впечатление на Порфирия, то в Киев он уже вернется вместе с союзником – и Лоретте придется срочно искать город, в котором князья водятся в меньшем количестве.
План Младшей Хозяйки (почему-то мне подумалось, что план принадлежит именно ей) был всем хорош, если не задумываться о том, что:
– Порфирий может оказаться ничем не лучше Лоретты, а вдвоем с Лореттой они точно будут хуже, чем она одна; – триста шестьдесят километров до точки встречи еще нужно преодолеть, причем милая сердцу киевская брусчатка тянется совершенно в другом направлении.
Ну и, наконец, о личном. Я все никак не могу забыть о том, что во время моей последней встречи с Порфирием, который тогда еще не был Великим Князем, он пытался меня привселюдно сжечь на костре. Трудно поверить, но это воспоминание буквально обжигает.
Вероятно, меня должно радовать, что я опять лейтенант. Если бы вместе со званием мне отдали мое родное Костяное отделение, командовать которым мне доводилось во время службы и иногда после нее, – радость была бы куда искреннее. Увы, надеяться на то, что всю черную работу сделает кто-то другой, на этот раз не приходилось. На войне как на войне. Хорошо хоть рассказали, для чего я нужен, – редкое везение для пушечного мяса.
Глава вторая
Прощание славянки
Во время падения с десятого этажа страхом высоты можно пренебречь.
Из учебника «Занимательная психология»
Когда-то, довольно недавно (примерно за неделю до того, как мой еще не дедушка познакомился с моей еще не бабушкой), всё изменилось. Как это часто бывает во время глобальных изменений, то, что казалось мелочью, со временем стало главным, главное же, напротив, со временем забылось. Мелочью казалась Большая Стена, в одночасье возникшая из ниоткуда, то ли по прихоти неизвестного военного гения, то ли просто потому, что наступил восьмой день творения. Главным казался обмен достижениями научного прогресса. В данном случае это означало: а покажи-ка, на сколько частей разделяются твои боеголовки! Обмен проходил между Россией и Северо-Атлантическим блоком.
Большая Стена появилась как раз в тот момент, когда стало понятно, что огромное количество людей совершенно зря получали зарплату. Боеголовок было явно больше, чем нужно. Впрочем, с учетом того, что Россия предпочла раскрасить картину происходящего асимметричным ударом сейсмической бомбы где-то в районе тектонического разлома в глубинах Атлантического океана, безработица еще очень долго будет недостижимой мечтой нового мира.
Только после возникновения Большой Стены обмен достижениями был закончен, и дальше одна шестая суши и весь остальной мир наконец-то пришли к согласию. Согласие было прочным, как раз настолько, насколько прочна была Стена, а она была прочнее всего, что до ее появления было известно человечеству. Впрочем, успевших опасть разделенных боеголовок как раз хватило на то, чтобы всё изменилось. Во всяком случае, с нашей стороны Стены. Выжившее население – примерно каждый десятый – продолжало нести потери, с трудом противостоя мутациям собственного вида и пытаясь выцарапать право на жизнь у многочисленных видов животных и растений, мимо которых мутация тоже не прошла. Кроме всего прочего, население напрочь потеряло охоту к промышленным революциям, вернувшись к временам доэлектрическим, и кто знает, сколько бы времени продолжалась эта идиллия, если бы среди мутантов не стали всё чаще появляться существа, наделенные силой, которую принято называть магией, просто потому, что другие названия не прижились. В стране, где правят маги и ведьмы, приходится несладко и ученому, и монаху. Тяжело быть Ньютоном, когда любой из трех законов то и дело дает сбой. Совсем непросто быть инквизитором, если ведьмы отвлекаются от таких важных вещей, как насылание порчи на домашний скот, и принимаются непосредственно за инквизиторов.
Несмотря на достаточное количество радиоактивных осадков и по ту сторону Стены, то есть там, где остались развалины Вены, Берлина, Парижа, Лондона и Нью-Йорка, магия в тех краях если и усилилась, то сделала это скрытно, не бросаясь в глаза. Вероятно, потому, что с младенцами на Западе обращались в духе старинной спартанской традиции – проверяли прочность новорожденных черепов ударом о древние скалы, если этот череп хоть на йоту не вписывался в жесткие нормы.
Запад, несмотря на потери, довольно быстро начал восстанавливаться, и уверенность в собственной избранности омрачал лишь старый-новый кошмар о Железном Занавесе. Теперь он стал реальностью. И если раньше всяк желал, чтобы он наконец раздвинулся, то нынче этого всяк боялся. Что именно может появиться из-за Большой Стены на Западе, не знали, но издавна ничего хорошего с Востока не ждали.
Я бы и сам не ждал. Если в немногочисленных городах с нашей стороны жить было достаточно безопасно, то появляться за пределами населенных пунктов было желательно не поодиночке и очень ненадолго. Конечно, небольшая армия могла спокойно катиться по просторам Руси, не встречая сколько-нибудь значимого сопротивления. Но даже этого слабого сопротивления вполне хватило бы, чтобы где-то к середине пути главнокомандующий вдруг понял, что небольшая армия превратилась в довольно маленькую, и вообще совершенно необязательно командира взвода называть главнокомандующим.
За городом селились колонии вампиров, за городом можно было увидеть встречника и иногда после этого остаться в живых. Можно было научиться находить верные тропки… Мутации и магия сделали каждое живое существо на этой земле не просто опасным, но «опасным внезапно».
Впрочем, существовали караваны. От Киева до Ростова, от Одессы до Москвы – целые города медленно ползли по причудливо изогнутым маршрутам – от села к поселку, от поселка к хутору, по дорогам, умасленным кровью и потом. И хотя за десятилетия всевозможная нечисть научилась не приближаться к дорогам, каждый вернувшийся караван был удачей. Ожидаемой, но удачей. А караван, вернувшийся без потерь, был чудом. Земля снова нашла в себе силы, впервые за много лет, прогнуть человека под себя.
В распоряжении у князя Ярослава будут всего две роты стражи, а также я, мой ученик и мой кот. Идти нам предстоит не караванным проверенным путем, а по прямой – таково условие Великого Князя Московского Порфирия. Близ хутора Михайловского надлежит быть ровно через десять дней и десять ночей, притом после перехода наш отряд должен выглядеть достаточно достойно, чтобы Порфирий уважил власть Ярослава. Возможно, молодому киевскому князю было бы лучше не покидать своей опочивальни.
