Kitobni o'qish: «Дурманящие запахи острова»

И снова Мареев…
Несколько слов о книге Александра Матвеева «Дурманящие запахи острова…»

В этой книге Александр Матвеев развивает многие классические темы русской литературы, но делает это с только ему одному присущим этнографическим шиком. Сразу хочется отметить, что на первый взгляд эта книга производит впечатление сборника рассказов, новелл, очерков и эссе, но по сути – это большая целостная вещь, пронизанная не только общими героями, но и арочными смыслами.

Открывается книга «Дурманящие запахи острова» очень занятным текстом об интернет-приключениях уже известного читателю по прошлым книгам, излюбленного матвеевского героя, имеющего многие черты самого автора, бывшего моряка, а ныне любителя путешествий, проводящего большую часть года на Кипре, Мареева.

Любопытно, что за внешней игривостью этой вещи кроются серьёзные проблемы: тут и всеобщая безличность общения «не вживую», и одиночество в сети, которое с каждым годом всё больше гиперболизируется, и человеческие грани общения, переход через которые разрушителен. На достаточно бытовом, исходно не романическом материале, Матвеев выстраивает особые отношения героев, побуждает читателя видеть в них лучшее, и это приподнимает его прозу над обычной беллетристикой на значительный уровень.

За первой новеллой следует большой цикл «Дурманящие запахи острова», давший название всей книге. Здесь появляется второй герой, давний друг Мареева Александр Обабко. Из этой сюжетной пары, из сочетания их темпераментов автор извлекает максимум сюжетных и композиционных дивидендов. Взрывной, чуть наивный темперамент Обабко, его незлобивость дополняют серьёзный романтизм Мареева. И в их бытование на благословенном Кипре, любимом месте Матвеева для размещения героев и героинь, столько светлого, мудрого, чистого, что тянет попасть в их компанию, поучаствовать в их разговорах. Здесь Матвеев показывает себя убеждённым позитивистом: о каких бы тяжёлых вещах он ни повествовал, тёмные стороны человеческой натуры он ретуширует, не даёт им проявиться на страницах, тем самым выражает надежду, что они будут как можно реже проявляться в жизни.

Внутри этого цикла есть очень пронзительная история о первой любви Мареева, написано настолько тонко и целомудренно, что остаётся в памяти надолго. Равно как образ Мишки, друга юности Мареева, врезается память, хоть сам рассказчик не выделяет его как-то особо. Вся эта пронзительность, весь этот эффект сопереживания рождаются не за счёт спецэффектов, не в силу некоего эмоционального нагнетания, а благодаря точному знанию и безупречному, с художественной точки зрения, показу жизни, где есть всё, и это всё остаётся в памяти людской, и это всё формирует нас и учит нас подлинному чувствованию.

Цикл «Такие разные и такие одинаковые» продолжает серию портретов матвеевских персонажей. Стоит отметить, что все герои книги – люди простые, но при этом примечательные вследствие авторского зрения. Он их творец, он преображает их жизни на своих страницах, подсвечивает их тёплыми лучами гуманистического отношения к человеку.

Матвеев – прирождённый рассказчик, поскольку ситуации, в которые попадают его герои, отобраны с большой тщательностью. И не имеет значения, сколько здесь вымысла, сколько правды. Всё это воспринимаешь – как происходившее на твоих глазах, а выступающий рассказчиком Мареев видится давно знакомым человеком.

Постепенно в повествование входит Вена. Видно, что этот город так впечатлил автора, что ему не терпится провести через него героев. Здесь как раз вступает в дело тот этнографический шик, о котором я писал в самом начале. Город, его антураж, его архитектурные артефакты участвуют в действии не меньше, чем живые люди. И это создаёт не только нужный объём текста, но и щемящую достоверность. «Покидаю Ботанический сад через боковую калитку, прозаическую, без вензелей и плетёных решёток. Поражаюсь красоте! Великолепный верхний дворец комплекса Бельведер! Внизу нижний дворец, а за ним городские здания, дальше – предгорье Альп. Вид, от которого дух и всё, что ни есть в душе, захватывает! Красота купается в скромном свечении осеннего солнца. По комплексу бродят слегка обалдевшие туристы, прибывшие чуть ли не со всего мира. Что с ними случается, когда они попадают внутрь верхнего дворца, где собраны картины Густава Климта, Эгона Шиле, Оскара Кокошки?»

Если говорить в целом о творческом методе Матвеева, то необходимо выделить несколько художественных обстоятельств. Во-первых, он всегда следует достоверности, никогда не заставляя героев делать то, что нужно ему по сюжету, а ищет возможность убедительно замотивировать их поступки. Во-вторых, найденная им интонация неприхотливого рассказа от книги к книге укрепляется как художественно целостная субстанция. Причём в этой интонации он находит всё новые и новые синтаксические богатства. В-третьих, Матвеев из своей творческой вселенной намеренно исключает планеты зла. И это придаёт его прозе особый тон: если бы он был художник, на его картинах всегда бы находилось место солнцу.

И, в-четвёртых, он великолепно владеет искусством формы. То, как он из случайных, казалось бы, зарисовок создаёт цельные циклы, свидетельствует об уровне мастерства лучше всего прочего.

Максим Замшев

Тихие Раздумья…
Рассказы

Этот дом сумасшедших – фейсбук

Под утро Мареев, почувствовав какую-то тревогу, внезапно проснулся. Пять часов! Скоро-скоро птицы запоют, улица наполнится звуками машин, голосами кипрских мужчин, громких и экспрессивных. Хорошо! Пока ещё ни шума, ни завывания ветра. Из окна – море тихое, на рейде Лимассольского порта – суда в ожидании швартовки к причалу, на горизонте несколько рыбацких шхун. Пляж необычно пуст, туристы спят; а бывало, некоторые чудаки в это время уже выходили на пробежку… От берега выскользнула на воду тень и устремилась к волнолому. Как это возможно? О, так это кто-то стоит на доске, гребёт одним веслом. Это сапбордингом называется. В отблеске лунного света виднелся мужчина на сапборде в широкополой шляпе, с рюкзаком за плечами; вот он добрался до камней волнолома и взбирается на них. Похоже, что рыбак.

Красота! Ранняя весна здесь, на Кипре, как в России на Владимирщине в конце апреля… Температура днём за двадцать пять переваливает, пора купаться, загорать, наконец-то почувствовать всеми «фибрами души» апрельское лето. Весна вылетела, словно пробка из бутылки шампанского, не оставив памяти о себе, но Мареев тут же возразил – оставила, оставила… Разве Ираида Пронская из Коврова не запросилась в друзья через фейсбук? Женщина приятная, хотя на фото выглядит нафуфыренной и, кажется, пытается обольстить его или «развести» на дружбе. Эка важная птица! Муж из князей Пронских, ведущих свой род с XIII-го века…

Но фейсбук – это не поместье князя, куда не каждый доступ имеет. В фейсбуке встречи быстрые и расставания скорые. Нажал кнопку, и, если подтвердили, ты в сообществе помешанных на обмене информацией. Не нравится новоиспечённый дружок – устрани его на веки вечные кнопкой. Но если ты уже «в домике», то на коне: доберёшься куда надо и встретишь кого угодно. Написал что-то в своей ленте – тебя читает полмира, поскольку любителей заглянуть на чужую страницу пруд пруди. И ты читаешь посты друзей, иногда можешь заглянуть в гости к незнакомцу, если его дверь открыта. Такая опция есть, а к фейсбучному другу заходишь легко, не стучась. Меньше года, как Мареев включился в игру, а у него уже больше трёхсот не закадычных, а всё ж солидных друзей; почти каждый день у кого-то из них день рождения; забыл – фейсбук напомнит, как вот недавно о Всемирном дне поэзии: поздравления, поздравления… иногда с непонятным подтекстом. Для некоторых поздравителей Мареев – не поэт, а финансовый эксперт. Тоже не фунт изюма вам, хоть и не из княжеского рода…

Словно из затерянных космических миров, послышался какой-то вкрадчивый шорох и отвлёк от утреннего созерцания мира и осознания себя… Что-то происходит в рабочем кабинете, по соседству со спальней. Что за звуки? В квартиру, закрытую на задвижку изнутри, никому не войти. На балкон тоже не попадёшь, но определённо в кабинете кто-то был. Мареев с опаской вышел из спальни и резко дёрнул дверь – никого! Но экран-то к ночи забытого компьютера светился! Как это, по чьей воле могло случиться!? Мареев взглянул на монитор и застыл! Не может быть! Он в чате и ведёт беседу с Ираидой Пронской, хотя сейчас стоймя стоит и ничего не пишет. Но явь есть явь: обмен приветствиями, вопросы Ираиды, Мареев читает свой пространный ответ… фантасмагория! Ведь кто-то от его имени выступает в фейсбуке. Однофамилец? Двойник виртуальный? Переписка начиналась как ни в чём не бывало с приветствия Ираиды Пронской, но, ёшкин кот, казалось, что его мозг кто-то протирает фланелевой салфеткой, словно нумизмат монету:

– Всеволод, здравствуйте! Поболтаем?

И ответ якобы его, Мареева, из давнего сновидения:

– Приветствую вас, Ираида! Почему нет? Конечно да!

На синем фоне белые слова, ничего с ними не поделаешь. Да проснулся ли он? Выглянул в окно – море, сапбордист-трансформер разоблачается, взошло солнце и висит в небе красным диском, но пустота и безлюдье… Это реальность. А на мониторе что за чушь? Кто сидит там, в этом ящике (или где-то ещё) и отвечает Ираиде за него? А что, если это компьютерная версия его, Всеволода Мареева? Ведь научились уже сложнейшие комплектующие детали к роботам разрабатывать на компьютере и распечатывать на принтере! Мареев как-то читал, что доктор Ванесса Диаз из Лондона, экспериментируя, создала виртуальную версию больного, этакого человечка, сидящего внутри компьютера? Для чего, кому понадобился его виртуальный двойник? Как-то не по себе стало, Мареев готов был включиться в эту переписку и заявить о себе, настоящем…

На экране монитора, в сером окошечке черными буковками появилось её послание – женщины ли?

– Вы пишете стихи, Всеволод? И прозу? Это так? Сама я – тоже писатель, профессиональный. Сейчас пишу сценарии для ТВ. Тяжелейшая работа. А обо всём остальном можете расспросить Ксюшу, нашего общего «дружочка». Как она вам? Не влюбились ещё в красавицу? А с Розой встречаетесь?

Мареев опешил от натиска женщины, вторгшейся в его жизненное пространство, да ещё при их, что называется, шапочном знакомстве. Так бесцеремонно внедряться в его жизнь?! Его руки непроизвольно потянулись к клавишам, чтобы тут же дать отповедь закулисной мадам. Но уже высветились его ответные строки. Его ли? С ума сойти можно! Он или, точнее, его двойник Виртуал, как в уме прозвал его Мареев, отвечал скучно, подробно и длинновато. Плюнуть бы на всё это, но ему очень хотелось узнать, чем всё закончится?

– Ираида! Я посмотрел в интернете ваш послужной список. Впечатляет количество написанных вами книг. Обязательно найду и буду читать. Да, я пишу рассказы и стихи. Есть кое-какие награды, но я отношусь к ним иронично. Сел за стол – и пиши. При чём здесь награды? Вашу знакомую Розу, сестру Ксении, знаю, но не очень, встречался с ней на Кипре пару раз по делу и без дела. Я не могу назвать её своим другом, но и ничего против неё не имею. Ксения мне ближе, хотя мало её знаю. Насчёт влюбиться в неё, ну вы и замахнулись! У меня столько друзей женщин! И что?

Спустя какое-то время увидел на ленте ниже письма подтверждение даты «22 марта, 06.21», что означало – Ираида прочитала! И замигал, замигал точками чат, показывая, что женщина отвечает ему.

«Скорая на ответ, уже строчит! Посмотрим, голубушка, как ты на это среагируешь! Врёт, врёт тебе Виртуал, готов я влюбиться в Ксению, если уже не влюбился…»

– Зачем – во всех, Сева? В одну, в одну влюбитесь! А вообще-то, бывает, что писатель влюбляется в своего героя. Мужчины склонны из любимых ваять сказочных героинь, посвящать им стихи и оды, – утрамбовывала тему Ираида.

Ответ Ираиды – женское понимание любви – рассердил Мареева, но зато сподвиг Виртуала на пространные рассуждения о писательстве:

– Я использовал образ Ксении в моём рассказе как прототип одной из героинь. Не знаю, как она к этому отнесётся, если прочитает рассказ и узнает себя. Конечно, проза – не пересказ жизни наших соседей или знакомых… Прежде всего – это фантазия писателя. Понимаете? Реакция реальных людей на образы, бывает иногда и не совсем адекватная. Как-то человек, прочитав мой рассказ в рукописи, стал учить меня и подсказывать, как следовало построить повествование. В другом рассказе я взял за прообраз героини Манану, грузинку из Лимассола, поведав историю любви и предательства. Так она собрала всех своих подруг на Кипре, и они читали историю вслух. После прочтения женщины наперебой принялись выкрикивать, что их мужья, в отличие от главного героя, не способны на предательство… Чужая душа – потёмки, да ещё какие: хотя есть женщины, у которых душа – нараспашку, светится.

Мареев опустился на стул. Этот Виртуал довольно точно отражает его мысли. Но как длинно, монотонно он пишет. Но вот, что интересно, – Виртуал ловко скрывает отношение Мареева к женщине. Ксюша… Да, было дело – он познакомился с ней в самолёте, рядом сидели, и потом ещё пару раз встречались, в таверне обедали… Стали друзьями там же, в фейсбуке, на странице Ксении он встретил Ираиду Пронскую. Предложила подружиться… Да что же это такое? Кто в фейсбуке действует под его именем? Ираида отвечает ему, Марееву! Неужели и вправду – это происки Виртуала? Но кто? Кто создал Виртуала?

Обескураженный Мареев не знал, что и думать. Почему он или его виртуальный двойник оправдывается, мол, влюблён или не влюблён в Ксению? Какое её, Ираиды, дело? Хотя Ксюша Левандовская – c виду очень даже чувственная дама! И, положа руку на сердце, нравится ему, да…

У иных женщин прямо звериная интуиция, сразу определяют соперниц! Ишь, засуетилась Ираида… Ещё ни разу не встречались, а уже пытается какие-то свои права на него, Мареева, заявить, иначе зачем эти вопросы?

Но ведь это не он, реальный человек, отвечает Ираиде. Чертовщина какая-то! Вот его страница в фейсбуке, вот его послания Ираиде… Это его статусная фотография. Да, он на фотографии, он! Вот Ираида, чернявенькая дама за сорок! Этот Виртуал очень похож на него, изъясняется… хотя переписка «в личку», но вдруг всё-таки дойдёт до Ксении? Да и эта самая Ираида рада будет сообщить ей. А как потом разобраться, где он, Мареев, а где Виртуал?

«Какого чёрта лебезишь перед этой бабой? Какое ей дело до моих отношений с Ксюшей! Подозрительно это», – прикрикнул Мареев на Виртуала, как будто тот сидел перед ним и прислушивался к его мыслям.

Ему показалось, слышится из-за экрана монитора потусторонний ответ: «У этой сценаристки фантазия зашкаливает!»

На экране появились новые строчки риторики Ираиды:

– Сева, я рада, что вы – творческий человек. У меня, конечно, нет такой популярности, как у вас. Поклонники и поклонницы иногда пишут мне, но… Редкий случай, когда хочется с кем-то сдружиться, погулять-выпить. Розу и Ксюшу мы с вами уже обсудили. Ксюша мне тоже намного ближе. А вот на Кипр я не поеду – ни за что! Ведь это Остров брошенных жён. Так считают женщины в России. И страшно: однажды Роза выслала мне фотографии своего сада, на одном из снимков была огромная чёрная гадюка. Роза сказала, что на острове гадюк много. Не люблю я змей! Да и жаркий климат мне не подходит, а ещё на острове какие-то сумасшедшие ветры, то ещё что-то экстремальное случается: пожары, взрывы… А вы – молодец!

«Вот-вот, я уже для неё Сева! Да пошла ты вон со своими рассуждениями о поклонниках и поклонницах! – разозлился Мареев. – Не хватало ещё с тобой гулять-выпивать?! Сама ты та ещё гадюка!» Словно пересохший сорняк с грядки, Мареев вырвал электрический шнур из розетки, пощёлкал кнопками, чтобы отключить компьютер от блока питания, и лёг спать. В последний момент пытался вспомнить что-то важное, но провалился куда-то в тартарары.

Фантастичные монстры с уродливо выпученными глазами и зубастыми акульими пастями лезли к нему с поцелуями… Чешуйки панцирей лязгали, щёлкали при движении уродин и люминесцировали… Особенно донимала одна гадина со светящимися буквами FB на лбу… Мареев увёртывался от неё как мог, понимая, что если она присосётся поцелуем, то втянет его в себя, живым ему уже не выбраться.

«Ираида!» – вырвалось у него от ужаса, но нет… никто его не видит, не слышит и не отвечает ему никто. Музыка – сплошной металлический грохот; чернявая толстая рэперша, выпучив глаза, истошно выкрикивает слова, видимо, вкладывая в них понятный только ей зловещий смысл:

 
Океан бурлит, и нутро его пучит,
Пена клубится, ползёт и рычит;
Реки солёные, грохот излучин;
Камни белеют глухих городов…
Птицы на скалах овцами блеют,
Мечется горлица в небе пустом,
Ветры песчаные с Запада веют —
Хаос застал твою душу врасплох!
 

И он запаниковал во сне. О чём она? Конец света? Компьютерные чудища победили человечество и правят на Земле? И нет ничего живого вокруг, кроме его, Мареева, души, и мечется она птицей в пустынном небе? А люди где? На другой планете? Западные ветры? Как понимать? От грохота музыки, от визжащего рэпа заложило уши, но осталось ощущение, что его голову сверлят… Как спастись? И Мареев непроизвольно принялся во сне шептать: «Спаси, Господи, люди Твоя и благослови достояние Твое; победы православным на сопротивныя даруя…»

Проснувшись в липком поту, весь дрожа, Мареев услышал стрекот сороки в кабинете. Компьютер действовал, хотя на экране – пустошь. Но как только Мареев впихнул вилку в розетку, всё восстановилось в жанре принятого «трёпа», ответ Виртуала Ираиде оказался мягким и покладистым:

– Ираида, насчёт безмужних жён на Кипре – о, как вы правы! Но и мужчин-киприотов тоже много, как много на острове и змей. Мужчины всегда готовы оказать внимание даме. Общительные и весёлые, они ищут женщин, бледнолицых и белокурых. А змей хотя и много, но их редко видишь – прячутся от кошек, а котов не боятся: те уж очень ленивые, чтобы за змеями гоняться. Я в прошлой жизни – кот!

– Некрашеная шатенка – это я! Значит, не грозит мне внимание мужчин-киприотов. И сама я из породы кошек, любопытно, что коты у вас бродят сами по себе…

Виртуал тут же среагировал в своём скучном стиле:

– В древние времена царица Елена, мать императора Константина Великого, отправилась на Святую Землю, чтобы найти Животворящий Крест. На обратном пути посетила Кипр. Увидев, как много опасных змей на острове, она приказала доставить на Кипр целый корабль кошек, чтобы те уничтожали гадюк. Вот кошки и расплодились на воле, живут сами по себе. Я даже описал одну в рассказе «Рыжий котяра». У Розы, как я помню, котов нет, а гады плодятся. В остальном всё хорошо, даже климат замечательный на острове! Жаркие месяцы – с середины июля по сентябрь. Зима – комфортная, я купаюсь в море! Цветы – круглый год, фрукты. В горах прохлада в жаркие полдни. А виды какие! Диво дивное.

Не зря Виртуал повторял известную на Кипре побасёнку о появлении мурлыкающей братии на острове, но Ираиде хотелось доверительного разговора не о кошках, а о мужчинах, пропади она пропадом со своей болтовнёй:

– Так что же, кипрские мужчины – ненадёжные мужья?

– Нет, я бы сказал, они хорошие мужья, любят семью, детей, своих жён редко оставляют. Зачем? Жена – для дома, любовница – для услады! А наши сперва жён привозят на остров, а потом обзаводятся юными подружками и оставляют стареющих северянок; такое своеобразное хобби у внезапно разбогатевших мужчин – бросать надоевших жён и жениться на молоденьких секретаршах.

«О, этот Виртуал на что-то намекает Ираиде! Проговорился, голубчик! Я-то ничего такого о ней не знаю», – думал Мареев, но не мог пока додуматься, что за намёк?

– Вы меня уговорили, Сева! Готова я для визита дружбы, но без мужа, а то вдруг уведут там моего князя Пронского, – поддакнула Ираида.

– Приезжайте, Ираида! На Кипре – «вечное лето». Я встретил здесь много друзей и с Ксенией познакомился, летели вместе и вино пили, а через неё – уже с Розой… вот теперь с вами.

Экран монитора стал почти бирюзовым! Раздражённый репликами Виртуала Мареев окликнул его громко: «Виртуал, прекращай болтать с ней! Не видишь, она тебя раскручивает на откровенность, а ты развесил уши и веришь ей, этой прожжённой сценаристке! Судя по дурацким сериалам на ТВ, вот такие, как эта Ираида, и пишут высосанные из пальца сценарии. Ксюша, Роза!.. Что ты о них знаешь? Почему распинаешься, дифирамбы поёшь?»

И в ответ голос, как будто из небытия: «Женщины они – и тем правы!»

А на экране появился ответ от Ираиды:

– Сева, видно, что вы – молодец и большой жизнелюб! Нет, пока не могу на Кипр прилететь. Средств нет, чтобы вот так… круглый год. Ксюшу туда муж отправляет пожить, Роза как-то по-своему устроилась в этом мире, как могла. А я – наблюдатель, хотя и почти классик мировой литературы, как выражается Ксения, ваша любимица!

«Ишь ты, хитрая какая! Денег нет! Зато князь-муж есть! – комментировал Мареев фланговый манёвр. – Похоже, она завидует Ксюше и Розе!»

А интернетный Виртуал гнул свою линию и гнул, но осторожно: этакий дружелюбный мужчина, раздающий бесплатные советы понравившейся женщине.

– У вас на Кипре, Ираида, теперь друзья: та же Роза, значит, остановиться есть где. Проживание (питание и прочее) на острове дешевле намного, чем в Москве. И главное – солнце бесплатное, море бесплатное; пейзажи великолепные – любуйся не хочу; остров благолепия, подарок царя небесного. Возможно, здесь ещё не ступала нога жён потомков князей Пронских… Первой будете.

«Какого чёрта распинаешься, идиот?! Зачем тебе этот молодящийся „классик мировой литературы“ на Кипре?» – шерстил в сердцах Мареев, хотя тут же пожалел, что так нелицеприятно отозвался о даме, не молодой, но всё же…

– Сева, время покажет, может, меня и занесёт судьба на Кипр. Но у Розы я жить не буду, мы же ни разу не виделись, не молоденькие тётки, у каждой – свои привычки и моментики. Зачем же стеснять друг друга?

– А я? Разве я не ваш друг, Ираида? – тут же нашёлся Виртуал.

Мареев от возмущения аж подпрыгнул на стуле: «Ты что? Приглашаешь её на Кипр? На кой ляд она мне здесь, эта баба? Я не подписываюсь под этакой прокламацией!»

Но Виртуал продолжал убеждать, возможно, самого себя:

– Приезжайте, Ираида. Я сниму для вас номер в гостинице. Вместе походим по вечернему Лимассолу. Я не люблю один ужинать в тавернах, делаю это редко, только с собутыльницами. Я сам себе повар, придумываю меню. Например, беру местные овощи, мелко режу и варю в большой кастрюле. Затем добавляю крупно порезанную рыбу. А вы как? Доверяете готовку графу? Сам я по жизни не наблюдатель, а участник… Всё новое люблю пробовать, на вкус и на ощупь. Удовольствие! Экстаз, приправленный вином!

– Что же ты врёшь?! – вскричал Мареев. – Я почти не пью! А ты – «с собутыльницами»!!!

Хотя словечко «собутыльницы» возмутило, но следует признать: «Этот Виртуал всё знает обо мне. Получается, что он – это я, а я – это он! А я ничего не знаю о нём. Откуда он взялся? Ему даже известно, что я люблю рыбный суп!!!» Потом до Мареева дошло, что Виртуал знает и о его тайной страсти к Ксении Левандовской! А если разболтает? Ведь этот фейсбук, словно большая старая калоша-коммуналка… Да что там коммуналка! Сумасшедший дом, в котором никто ничего не скрывает, все – на виду и всё – на виду. Что с сумасшедших взять – говорят, что на ум придёт! «Нет, нет… в фейсбуке люди искренне делятся своими мыслями, – возразил сам себе Мареев. – Что взять с Виртуала, двойника, и куда посадить или поставить в какой угол?.. Хитрит, ловчит, отделывается витиеватыми фразами, на мою ругань не реагирует, а чешет правду-матку, и не поймёшь – откуда и почему, ведь краснеть не умеет. А Ираида – чертовка…» Но дальше, словно чувствуя нечитаемые мысли, сама Ираида прервала Мареева, продолжая ворковать в чате, как ни в чём не бывало:

– О рыбе с овощами очень вкусно написали вы, Сева! Лето я обычно провожу на своей даче, на Владимирщине. У нас такой уклад жизни – живём всей семьёй в лесу, у реки, и принимаем гостей. Вы же так далеко, что никогда не доедете до нашего леса… Да будет вам известно, у князей Пронских всегда были большие семьи. Вот я и кручусь, как белка в колесе. Так что наш с вами Кипр пока ещё только в образах можно представить – далёкие и незримые планы…

«И слава богу, что далёкие!» – вздохнул с облегчением Мареев.

– Удачи вам, Ираида! Если боитесь кипрских змей, то я готов вместе с вами полететь на Сейшелы или на Мальдивы, с превеликим удовольствием. В творческую командировку! Как вам эта идея, Ираида? Приглашаю вас! Возможно, в четыре руки напишем роман о любви, возникшей в фейсбуке? – продолжал изощряться в словесном блуде Виртуал.

«Свинья, – не выдержал и закричал Мареев. – Кто тебя просит? Мне Ксюша по душе!»

Но призраки из фейсбука то ли слышали, да не слушали и вели свою игру.

– Спасибо, Сева! Заманчиво! Может быть, всё может быть когда-нибудь… У вас, как я вижу в фейсбуке, бурная жизнь?

– Так я же моряк! Капитан дальнего плавания!

«Виртуал ты, а не моряк, – возмутился Мареев, – это я – капитан дальнего плавания! А тебе, кроме Ираиды, ничего не светит! Разве только какое-нибудь озеро Злыдарь из владимирской глубинки!»

– И, чувствую, не раз брали объекты на абордаж! Шалун! – игриво предположила Ираида. – Но Розу почему не любите? Может быть, я не полюблю ваши стихи или прозу.

«Начинается… Да она уже готова! Ей уже хочется, чтобы её взяли на абордаж, что ли? Эка дурёха-писательница!» Мареев собрался отрубить компьютер от электричества, но любопытство опять сбило его с панталыку, он остался у экрана, взъерошенный и негодующий. А дама вовсю кокетничала в чате; без длинных пауз, словно навсегда там поселилась. «Ух, жуть – египетская сила!» – ругнулся в сердцах Мареев, а Виртуал – само терпение:

– Конечно, может быть такое! Всё может быть, да и ещё сверх того. Даже с Пушкиным было, а Гоголю собственное сочинение опротивело… Предположение, что я не люблю Розу, – ваше творчество… Хотя в этом что-то есть! Роза – сродни роману, стоящему на полке много лет и ещё даже не разрезанному.

«Обалдел Виртуал, что ли? К чему эти слова о романе? Что я, собираюсь читать эту книгу?» – негодовал Мареев, сжимая и разжимая кулаки. А Ираида продолжала вести разговор по своему сценарию:

– Сева, у меня в друзьях есть писатель Анатолий Головкин, давно живёт в Израиле, в кибуце. Полюбопытствуйте заглянуть к нему на страничку в фейсбуке. Вот его проза мне нравится. А вам? Если ваша проза похожа на его вещи, то есть шанс у вас говорить со мной как с коллегой. О Ксюше вы всегда говорите возвышенно, среди нас, троих, она самая красивая. А с Розой, что не так?

«Напрашивается на комплимент? И с Розой носится – как дурень с писаной торбой… Какой такой Головкин? Это так она кирпичи кладёт в постамент своего «я» с челядью внизу типа Головкина… Что же ты так обмишурился, Виртуал долбанный?» – злорадствовал Мареев.

А Виртуал продолжал разглагольствовать:

– Мне всегда интересен другой человек, в особенности женщина. Для меня – это другой мир, неразгаданный, таинственный и часто непонятно-сложный. У меня нет друзей среди писательниц и поэтесс, а почему? И для меня загадка… Что касается женщин, то каждая из них красива по-своему! Вспомните историю Черубины де Габриак!

«Придурок, что ты так расшаркался перед этой псевдокнягиней? Ишь, на банальности перешёл. Каждая женщина красива по-своему! – передразнил себя, виртуального, Мареев. – А Лилю Дмитриеву зачем приплёл? На дуэль поэтов Волошина и Гумилёва намекаешь?» И правда – что за намёки? Возможно, Ираида – хромая, а Виртуал знает об этом? Или Ираида – фейсбучный фейк??

Но тут-то покоробил очередной перл писательницы:

– А если дама весит 100 кг? Она хромает от артрита, у неё вставная челюсть, по ночам храпит как одесский биндюжник? Зачем же говорить, что некрасивых тёток не бывает? Я – за реализм. Понимаете?

– И такая женщина – не монета дорогая, затёртая, музейная, а человек! – не остался в долгу у партнёрши Виртуал.

Диалог в чате затягивался, сплошные унылые банальности, морось… Мареев приготовился закрыть фейсбук и выключить компьютер. Но мадам Пронская выдала такое, от чего он аж подпрыгнул на стуле:

– Да, я вижу людей насквозь, от этого и страдаю. Вам, Мареев, меня, наверное, не жаль – нисколечко…

Марееву почудилось, что где-то там, под Ковровом, навернулась слеза горючая из крупных коровьих глаз и покатилась по одутловатой щеке…

Экран компьютера окрасился в какой-то жгуче-коричневый цвет. «Ну тётка даёт! Да кем она себя возомнила? Ясновидение?! – подумал с возмущением Мареев и тут же, не выдержав, вскричал: – Виртуал, выдай ей как следует, чтобы не зазнавалась эта статуя из камня и дерева с коровьими слезами!»

И опять тот же голос – беззвучный, но явный, словно в собственной голове родился: «Капитан, имей терпение!»

А Виртуал с прежним пылом уламывал Ираиду:

– В этой жизни общение свободолюбивых дорогого стоит, проницательная вы наша! Наша! И мне очень хочется встретиться с вами, посмотреть в глаза… Остальное – «суета сует, всё суета». Не раз я убеждался в этом. Хорошего дня вам, Ираида Пронская!

«Мог бы и похлеще ей ответить! По-моему, ты, друг мой, Мареев из компьютера, уже почти раскусил её! Беспардонная особа! Из тех, кто чуть ли не княжеского рода с патентом! Прохиндеи! Но зачем, зачем ты предлагаешь ей встречу?» – Мареев был готов придушить этого болтуна из фейсбука, иначе ему самому, что ли, надо удавиться?

Целый день Мареев находился под впечатлением переписки его виртуального двойника с Ираидой Пронской с клязьминского пляжа! И голос… Такой знакомый, слегка надтреснутый, очень похожий на его, Всеволода, голос.

Днём Мареев опять зашёл в фейсбук. Текст предрассветной беседы с Ираидой сохранился. Чудеса в решете!

Весь тревожный и суетный день доставали мысли об Ираиде, Виртуале… После захода солнца он долго гулял на набережной Лимассола, чтобы сон нагнать, но всё равно спал плохо. Опять приходила Ираида в сиреневом пеньюаре, толстая, килограммов под сто, с распущенными чёрными волосами, но спокойная как Будда. Сидела у изголовья и посыпала его голову пеплом. Мареев физически чувствовал, как пепел невероятным образом проникает в его мозги и оседает на них сизой пылью. Но вдруг Ираида подняла голову кверху, закатила глаза и ликующе завыла волчицей:

 
Увау-у-у-у-у, уау-у-у-у-у…
Сегодня океан вернулся,
Наступает вода, тонут города…
Уау-у-у-у-у, увау-у-у-у-у…
 

Было невозможно слушать это жуткое завывание, и он в ужасе вскочил с кровати. Пять утра. Несмотря на ранний час, Мареев оделся и, не заходя в кабинет, отправился куда глаза глядят. Шёл и повторял, потирая голову: «Не одно, так другое. К чему эти ужасные сны?»