Зона абсолютного счастья

Когда на небе сгущаются тучи

– Эй, проснись, проснись, – опять Чанга тряс за плечо парень со шрамами, который ночью пригласил его отмечать отъезд усатого шофера.

Чанг приоткрыл глаза, посмотрел на парня, голова после выпитого была тяжелой, во рту –сухо.

– Такого просто не может быть, мне все приснилось, – подумал молодой человек, и отвернулся к стенке.

– Просыпайся, наконец, ехать пора, – не унимался парень со шрамами.

– Что ты ко мне пристал? Куда ехать?

– Видно, тебе водка совсем мозги отбила. Ты же приехал сюда работать грузчиком. Надо ехать.

– А ты кто такой?

– Я Квон Хун Хён, тоже грузчик. Будем работать вместе.

– А как же начальство? Нужно же доложить, что я прибыл, документы оформить…

– Без тебя доложат. А документы можешь моей жене оставить – она работает в конторе бухгалтером. Она и передаст бумаги начальнику.

– Я сам хочу отдать.

– Если сам, то отдашь, когда назад приедем. Одевайся, и пошли к машине.

– Ладно.

Чанг выпил две кружки ржавой воды, прямо из–под крана. Ополоснул лицо и спустился вниз. Там уже стоял грузовик с незнакомым шофером. Чанг и Квон уселись в кузов крытый брезентом, и машина тронулась. Машина проехала несколько маленьких домишек, и выехала на дорогу за город. Чанг хотел расспросить своего коллегу о работе, но тот заговорил первым:

– Сейчас едем на пивзавод. Там будем получать напитки и пиво. Потом на консервный завод. А дальше будем развозить продукты по гарнизонным магазинам.

– Гарнизонным? Так у нас военная организация?

– Конечно, военная. В нашем районе все военное, секретное, так что держи ухо востро и лишнего не болтай.

– А что такое ТБП?

– Это значит торгово–бытовое предприятие.

Такая расшифровка таинственных трех букв показалась лишенной всякой романтики и слишком примитивной. Чанг рассчитывал на что–то более значительное.

Машина осторожно двигалась по дороге между горами, покрытыми редкой растительностью. Свежий горный воздух вдохнул сил в Чанга.

«Недаром Корею называют "Страной утренней свежести"», – подумал он, и улыбнулся. Ночное происшествие казалось дурным сном, и молодой человек постарался спрятать воспоминание поглубже, в подсознание.

Через двадцать минут они были на месте. Квон взял на себя роль старшего, командовал и критиковал.

«Столько лет я учился в институте, чтобы работать под началом малограмотного грузчика», – с досадой подумал Чанг.

Но у его напарника были и преимущества: Квон был очень силён, в его руках тяжелые ящики с бутылками казались игрушечными. Чанг от него отставал. Сказывалось отсутствие опыта и то, что он с утра ничего не ел.

Потом поехали на консервный завод, а оттуда на зерносклад. К обеду вернулись в "Шалфей", где часть товаров разгрузили, а взамен получили ящики с промтоварами.

Чанг отнес свои документы в контору, подписал бумаги о приеме на работу. Он надеялся получить карточки на продукты, но их, почему–то, не дали. Дали денежный аванс, выдали, но этих денег могло хватить на пару пачек сигарет, но никак не на питание.

Квон пошел обедать в общежитие, там, как он рассчитывал, жена приготовила ему суп из морской капусты и лапшу. Чанг покурил во дворе, потом тоже пошел в комнату.

В комнате был Ли, он лежа на кровати, и слушал музыку. Парень приветливо помахал Чангу рукой.

– Слушай, Ли. Мне, почему–то, не дали талоны на паек.

– Так их давали нам вчера. Тогда же и выдали по ним продукты. Так, что в следующий раз талоны будут через полмесяца.

– Не мог бы ты одолжить мне пару килограмм риса или кукурузы? Как только в следующем месяце я получу паек – сразу отдам.

– У меня нет.

– Как – нет? Тебе не дают талоны на паек?

– Дают.

– Ты, что, их потерял?

– Нет, я их отдал.

– Как, отдал? Может быть, продал?

– Нет, просто подарил твоему напарнику Квону.

– Почему?

– Он очень просил. А я не люблю готовить.

– Ты что, будешь у него обедать?

– Вот еще! Чтобы я ел то, что приготовила его грязнуля–жена. Меня от одного запаха ее стряпни вырвет.

– А где же ты питаешься?

– В ресторанчике на углу.

– Так зарплаты грузчика хватит, разве что на два–три обеда там.

– Ты ошибаешься, зарплаты хватит лишь на один обед, – усмехнулся Ли, – ты попроси Квона одолжить еды. У него должна быть крупа. Я видел, он вчера тащил к себе.

Чанг выпил кипятка, заварив туда немного трав, и пошел в комнату к Квону.

– Слушай, Квон. Одолжи пару килограмм крупы до следующего пайка.

Пока напарник собирался с мыслями, за него ответила его маленькая и неопрятная жена Арым:

– Мы все уже отослали родственникам. Себе оставили совсем немного, не знаю, как и до конца месяца дотянем.

Чанг посмотрел на бегающие глаза напарника, сделал вид, что поверил, и промолчал.

Арым по–корейски значит "красота", это имя для этой женщины звучало, как насмешка. К тому же, в комнате действительно отвратительно пахло. Запах показался Чангу очень знакомым. Увидев, как Чанг принюхивается, Квон вскочил:

– Идем быстрее, если опоздаем, то нам влетит.

Они спустились вниз, но шофера пришлось ждать еще минут десять. Наконец они забрались на машину под брезент и тронулись в путь.

– Ты «инженер», не переживай, – фамильярно обратился Квон к Чангу. Они сидели в машине, на одной лавке, раскачиваясь в такт движению, и время от времени сталкиваясь лбами.

– Инженер?

– Все уже знают, что ты ехал в центр инженером, а оказался у нас грузчиком.

– Это временно.

– Это – навсегда.

– Не понял?

– За три дня до тебя в центр приехал сынок важных родителей из Пхеньяна и занял твое место.

– Откуда ты знаешь?

– У меня жена работает в конторе. Такие вещи узнают быстро. Контракт у тебя и у нынешнего инженера на три года. Приехали вместе, вместе и уедете.

– Но полковник говорил…

– Полковник на такой работе, чтобы говорить правильные вещи. А тебе надо думать головой. Поэтому единственное, на что ты можешь рассчитывать, это место техника–ремонтника у нас. Оно действительно скоро освободится.

– Это то место, где работал Ли, пока его не перевели в грузчики?

– Да. Там сейчас работает Парк Тэ Янг. После работы будешь ходить к нему в мастерскую осваиваться.

– Это тебе, что, сам начальник сказал?

– Можешь считать, и так. Я у начальства в большом авторитете, не то что Ли.

– А что ты имеешь против Ли? Он тебе свой паек отдал, а ты так о нем неуважительно отзываешься.

– Отдал потому, что он лентяй. Не хочет сам готовить. Привык к легкой жизни.

– Где привык?

– В Пхеньяне, где же еще.

Машину тряхнуло на ухабе и разговор сам собой умолк. Больше чем о Ли и его жизни, Чангу хотелось узнать о вчерашнем случае, об арестованном человеке. Но это была запретная тема. Госбезопасность никого просто так не арестовывает, и обсуждать такое можно было лишь с самым близким другом и наедине.

«Хорошо, что милой со мной еще нет, и она не стала свидетелем этой сцены», – подумал Чанг. Действительно, его мечта об идеальной семье, в которой будет счастье, не смотря на все бури этого не предсказуемого мира, никак не вписывалась в действительность, где старика уничтожают из–за какой–то книжки.

Машина подъехала к переезду и остановилась.

– Теперь будем час стоять. Но у меня есть иголка, и я знаю чем заняться, – хитро сказал Квон.

– Одежду зашивать?

– Лучше.

Он взял пластмассовую баночку с каким–то соусом и сделал совсем незаметную дырочку в фольге, которая служила крышкой. Еще одну дырочку он сделал в противоположном углу. Потом поднес банку ко рту и высосал немного соуса. Потом проделал это еще с несколькими баночками. Чанг с удивлением наблюдал за его манипуляциями.

– Теперь аккуратно разглаживаем крышку. И никто не заметит. Главное не жадничать, – пробормотал Квон.

– Тебя, что Арым не накормила?

– Накормила. Но когда есть возможность подкрепиться, я ее не упущу. Хочешь? – он протянул банку Чангу

– Нет, – в желудке у него урчало от голода, но опуститься до такого примитивного воровства он не мог.

– Не хочешь, как хочешь, – и Квон принялся за манипуляции с печеньем в пачках. Из каждой ему удалось вытряхнуть по щепотке крошек.

Вернулись в «Шалфей» они затемно, и им пришлось еще разгружать ящики с водой на склад. Самое трудное – это ставить последний шестой ящик в стопку. Его приходилось поднимать над головой. Ящик тяжелый, голова от голода у Чанга кружилась, и несколько раз ставя наверх, именно этот, шестой ящик он чуть не упал. Перед глазами все плыло, но он заметил, что Квон так носит ящики, что практически все верхние доставались Чангу.

– Стой! Ты жульничаешь!

– Что такое?

– Опять мне достался верхний ящик.

– Какой ящик?

Они, сжав кулаки, уставились друг на друга. Мужчины давили друг друга тяжелыми взорами. Квон был вдвое больше, еле стоящего на ногах, Чанга. Но у того было столько решимости, и такая ярость в глазах… Чанг был готов умереть за свою маленькую правду. Квон отступил:

– Ладно, инженер, будем по–честному.

Но долго по–честному он не мог. Через десять минут конфликт разгорелся вновь. На этот раз Квон сдался быстрее.

– Ты постой, отдохни. Я сейчас сбегаю за Ли. Пусть тоже поработает.

Втроем разгружать машину было гораздо легче, и они быстро закончили. На этот раз даже заварить сухую ромашку или корицу у Чанга не было сил. Он кое–как помылся под краном, выпил пару кружек воды и рухнул спать.

***

Этот мир нам кажется странным

Во время совещания ничего особенного не произошло. Ян Кун рассказал, что выявил и арестовал одного из служащих в ТБП, который исповедовал вредную для государства религиозную доктрину.

–У задержанного изъята и уничтожена запрещенная литература в количестве одной единицы, – закончил свой доклад капитан.

– Больше ничего не обнаружено? – чуть дрогнувшим голосом поинтересовался начальник политотдела дивизии Цой Мен Чер.

– Больше ничего, товарищ полковник. По второму делу об изнасиловании, мне сейчас доложили по телефону, что все четверо подозреваемых задержаны и сознались в преступлении.

– Оперативно работаете товарищ капитан.

Но командир дивизии был недоволен

– Надо заниматься предупреждением преступлений. Профилактика должна быть, – проворчал комдив, не вставая со своего места.

– Правильное замечание, товарищ генерал. Всем командирам полков нужно донести до личного состава, сведенья, что всех виновных мы выявим и накажем. А вы товарищи командиры, наладьте агитацию, выпустите плакаты, стенгазеты о необходимости строго соблюдать устав и учить наследие наших вождей, – говорил Цой Мен Чер глядя на висящие на стене портреты вождей.

«Лицемерие и идиотизм», – подумал Ян Кун, – «как будто плакаты и лозунги, заставят этих доведенных унылой и тяжелой жизнью солдат, повиноваться. Нет, остановить их может только страх и понимают это все, но только боятся сказать это вслух».

Наконец все доклады были закончены и присутствующие старшие офицеры начали расходиться. Капитан поднялся одним из последних, но начальник политотдела остановил его:

– Товарищ капитан, я бы хотел обсудить с вами некоторые вопросы.

«Вот и клюнула рыбка», – подумал Ян Кун, вслух произнес совсем другое:

– Слушаю, вас, товарищ полковник.

– Нет не сейчас. Давайте зайдите ко мне сегодня вечером.

– Извините, товарищ полковник, сегодня вечером я занят.

Это было неслыханное нарушение субординации. Если просит полковник, то капитан не может отказать ему ни под каким предлогом. Разве что капитан представляет госбезопасность, а полковнику есть, что скрывать от государственных органов. Капитан ждал ответной реакции. Их в принципе может быть две. Первая – наорет и прикажет придти сегодня. Вторая – сделает вид, что все нормально.

Полковник покраснел, сдерживая гнев, потом взял себя в руки и сказал:

– Тогда завтра в 20–00 жду вас у себя.

– Слушаюсь. Разрешите идти?

– Идите.

Капитан вышел, ликуя и чеканя шаг. Он был уверен, что игра пойдет по его правилам. Но ему еще надо здесь кое–куда зайти. А вечером, перед сном, он будет смотреть на спокойно плавающих в аквариуме рыбок, наслаждаясь покоем.

_____

Грузчики не любили кафе. Мало того, что там невозможно было подъехать близко к зданию, так еще ящики их заставляли нести через все помещение в кладовку. И отвертеться не было никакой возможности, заведовала кафе жена замполита дивизии, которая чуть что, жаловалась мужу. Но в этот раз заведующей не было, она куда–то уехала, оставив вместо себя официантку, и Квон решил смухлевать. Он тайком толкнул Чанга в бок:

– Разгрузим все в зале. В кладовку пусть сами таскают. Не надорвутся.

Официантку эту Чанг видел как–то раз. Она приехала недавно, и странное дело, привезла с собой какой–то огромный музыкальный инструмент. Что за инструмент Чанг не знал, а спросить постеснялся. Девушку хотели поселить в "Шалфей", но там, ни одного свободного места не оказалось и ее временно разместили в офицерское общежитие, недалеко от кафе.

Девушка была симпатичная, но какой–то необычной красотой. Узкие, но изящные скулы, маленькие губы, миндалевидные глаза, светлая кожа. Она вела себя доброжелательно, но в поведении чувствовалась решительность.

Девушка старательно записывала все, что они привезли, хотя могла этого и не делать, все товары и так были в сопроводительной накладной. Грузчики быстро управились и уже собрались уезжать, но тут зазвонил телефон, официантка переговорила и ее приветливость как ветром сдунуло:

– Как вам не стыдно? Почему вы не отнесли все в кладовку?

– Тебе надо, ты и носи, – вяло огрызнулся Квон.

– Значит, я девушка, буду таскать тяжелые ящики за вас? А вы что в это время будете делать?

– Пойдем курить, – попытался отшутиться Чанг.

Но девушка шутку восприняла, как оскорбление и с призрением глянула на молодого человека:

– Вот вы сюда вроде как инженером ехали, а оказались в грузчиках. Теперь я понимаю, что вас так понизили недаром.

Чанг в этот момент нес, чуть прихрамывая ящик в кладовку, но услышав, обидные слова от какой–то пигалицы, он вздрогнул как от удара. Не смотря на голод и усталость, просто так пропустить это мимо ушей он не мог. Чанг поставил на пол ящик и, глядя девице в глаза, сказал:

– Ты, наверное, думаешь, что ты тут самая умная, раз приехала сюда со своим контрабасом.

– Сразу видно, что образованием ты не блещешь. Это не контрабас, а виолончель, тупица.

Чанг в другое время бы вспыхнул, но сегодня он слишком устал, чтобы пикироваться с какой–то официанткой, поэтому он сделал вид, что не расслышал оскорблений и не оборачиваясь, понес ящик в кладовку. Товара было не так много и они минут за десять они почти закончили. Когда заносили последний ящик, случилась неприятность, Квон в кладовке опрокинул на пол кастрюлю с маринованными помидорами.

– Не выходи, прикрой меня, – шепотом попросил он Чанга.

Тот стал на двери, чтобы было незаметно, чем занят его напарник, а тот быстро собирал помидоры в кастрюлю. Увидев, что грузчики задержались в кладовке, девушка поняла это по–своему:

– Покажите, что вы там украли?

Квон к этому моменту уже успел все собрать, и вышел навстречу девушки, демонстративно вывернув карманы. Чанг же напротив вместо того, чтобы уходить достал прямо в кладовке из кармана сигареты и закурил.

– Здесь курить нельзя, – девушка вошла в кладовку и закашлялась.

– Извини, не знал, – сказал с издевкой Чанг, не прекращая курить.

– Покажи, что взял.

– Смотри сама.

– Девушка оглядела все полки, но все вроде было на месте.

– Покажи карманы.

– Это еще зачем?

– Хочу посмотреть, не украл ли ты чего.

– Если ты строишь из себя полицейского возьми да обыщи меня.

– Как обыскать? – возмутилась девушка.

– Просто, обыщи. Фильмы, наверное, смотрела? Или ты только на виолончели можешь играть?

Они возможно долго бы еще препирались, но в кафе зашел капитан Ян Кун. Заслышав, как хлопнула дверь, молодые люди вышли из кладовки. Девушка вся раскрасневшаяся и возбужденная, Чанг же напротив, старался выглядеть спокойным и независимым.

«Чем они там занимались? Неужели она крутит шашни с грузчиком? Когда только успела»? – подумал Ян Кун, но сделав бесстрастное лицо, попросил лишь бутылочку воды.

– Вообще–то мы сейчас закрыты. Товар принимаем, но для вас, я всегда сделаю исключение, – улыбнулась ему официантка.

– Вы товарищ Кан Джин У как всегда милы, – сказал капитан наливая воду в стакан.

«Ее, оказывается, зовут Кан Джин У», – подумал Чанг и отправился к машине.

Капитан с неприязнью смотрел ему в след и подумал:

– Надо будет побольше узнать об этом наглеце. Но это потом.

Сейчас же капитан зашел для того чтобы напомнить девушке о свидании. У него на эту встречу были свои планы.

«Как быстро здесь распространяются слухи. Даже официантка в кафе знает, что меня не взяли инженером», – подумал Чанг, выходя на улицу.

В этот раз их водителем был Ук Бо, товароведа с ними не было, поэтому шофер держал у себя накладные на товары.

– Нам еще в кондитерский цех надо заехать взять пирожные для магазина в "Шалфее", – сказал шофер и протянул документы Квону.

– Ты за товароведа, ты и отдавай документы в кондитерку, – отчего–то с насмешкой сказал грузчик.

– Тебе что трудно? Все равно пойдете туда за подносами с пирожными. Отдашь бумаги, возьмешь пирожные.

– Вижу, сам ты заходить туда не хочешь.

Ситуация для Чанга была какая–то непонятная. Квон вел себя так будто зайти отдать бумаги местной кондитерше О Ча Юн было величайшим одолжением и явно хотел получить он этого какую–то выгоду.

«Наверное, какая–то любовная история», – подумал Чанг, – «видимо у кондитерши была интрижка с Ук Бо, а потом любовь закончилась».

Наконец, Квон выцыганил у шофера несколько сигарет и они подъехали к кондитерскому цеху, благо он был совсем недалеко. Товара было немного, погрузили его быстро. Ук Бо так внутрь цеха и не зашел. Да это собственно был не цех, а небольшая пристройка в которой кроме О Ча Юн ни кто и не работал. Там была огромная печь, и для того чтобы растопить ее девушка живущая, как и они в "Шалфее" уезжала из общежития затемно. Но другой стороны были у этой работы и плюсы – девушка заканчивала работу раньше чем все они.

– Ребята, не подвезете меня в "Шалфей". Я на сегодня все закончила. А я вас пирожком угощу, – выбежала О Ча Юн вслед за грузчиками и … почти нос к носу столкнулась с Ук Бо. Увидав его, она оторопела. Гримаса отвращения и ужаса мелькнула у нее на лице. Пирожок полетел на землю, а О Ча Юн бросилась назад в кондитерскую, захлопнула дверь, а изнутри закрылась на ключ.

– Поехали, нам здесь делать нечего, – зло прикрикнул Ук Бо на грузчиков.

– Погоди секунду, не пропадать же добру, – воскликнул Квон, подбирая пирожок и запрыгивая вслед за Чангом в кузов машины.

Машина тронулась. От запаха выпечки, сложенной в кузове кружилась голова. Чанг сглотнул слюну.

– Хорошая девушка, – сказал Квон, поглаживая карман с пирожком.

– Кто, официантка или кондитерша? – спросил Чанг.

– Официантка – стерва, но красивая. А вот если бы я был женат на О Ча Юн то она бы меня каждый день пирожками кормила.

– Жена, что не кормит пирожками?

– Нет, она экономит. Говорит, что работая здесь, мы должны насобирать на собственный дом.

– Мне показалась, что О Ча Юн испугалась увидав Ук Бо.

– Это точно, испугалась.

– Ты не знаешь почему.

– Он нехороший человек.

– Что значит не хороший?

– Это значит, его надо опасаться.

– Чего же именно от него можно ждать?

– Того, что он может сделать плохо.

Чанг понял, что разговор идет по кругу. Квон либо был настолько туп, что не мог рассказать, почему надо бояться Ук Бо, либо просто морочил ему мозги потому, что не хотел обсуждать какой–то секрет, связанный с шофером.

– Это связано с тем, что он не пьет?

– Да с этим тоже.

– Он что может рассказать о нас начальству или госбезопасности?

– Нет, этого не будет.

Чанг прекратил разговор, так толком ничего и не выяснив. Что же такое может быть у Ук Бо если его надо бояться, но он не заложит человека? Все это было странным.

***

Отверженным быть лучше, чем блистать

Чанг сильно ослабел. Начала побаливать старая рана на ноге и он чуть прихрамывал. Парень уже несколько дней работал грузчиком, но почти ничего не ел. Попробовал он обратиться с просьбой, поделиться пайком с Ук Бо, но тот отдал свои продукты куда–то на сторону, там ему готовили, там он и питался. Вообще Ук Бо был какой–то мутный парень, при общении с ним чувствовалась скрытая угроза. Из–за чего так получается, Чанг до конца не осознавал, но ощущал себя в присутствии шофера неуютно, напряженно. Можно было конечно обменять бутылку водки, привезенную из дома на еду, но еды хватило бы на один раз. Водку следовало приберечь для особой ситуации.

На третий день работы Чанг, во время обеденного перерыва, сходил на местный рынок. Цены были такие, что ничего стоящего из продуктов на свои деньги он купить не мог. Вот разве, что парочку клубней корейской редьки – дайкона. Но что это была за еда? При постоянной физической нагрузке нужно было есть что–то более существенное. Иначе недолго и свалиться.

На свое счастье Чанг заметил, что у бабушки, которая торговала хурмой, рядом с прилавком на ящике лежало штук пять помятых и перезревших плодов.

– Почем, ваша хурма, уважаемая, – спросил Чанг.

Бабушка ответила, показывая на хорошие плоды.

– Нет, вот те, похуже.

Помятая хурма оказалась впятеро дешевле. Чанг ее, конечно, купил. Ел ее медленно и с наслаждением. Сохранить про запас такую хурму было невозможно, поэтому пришлось съесть всю. Пища пошла впрок, голова больше не кружилась, и молодой человек спокойно доработал до вечера. Но на следующий день бабушки на базаре не оказалось. Чанг остался без еды.

Сосед Чанга по комнате Ли заметил, что с парнем творится неладное, но все что он смог предложить товарищу это немного воздушной кукурузы с чаем.

– Что ж ты деньги из дома не взял, дурья башка, – выругался Ли, от возмущенья перейдя на ты.

– Я жене все оставил, себе только на сигареты взял. Я ведь мужчина. Рассчитывал на здешний паек.

– Не знаю, на что ты рассчитывал, но так и загнуться можно.

– У меня с собой маленький телевизор есть. Думал его здесь продать, в крайнем случае.

– Уже этот случай настал.

– Понимаю.

– Чего ж не продаешь?

– Кому? Ты, к примеру, купишь?

– Нет. Да и у нас в "Шалфее" вряд ли кто купит.

Они немного помолчали. Потом вышли в коридор и закурили.

– Кстати, а почему это здание называют "Шалфей"? – спросил Чанг.

– Это еще со времен японцев. В нашем общежитии были их казармы, а там где магазины при оккупантах был ресторан "Шалфей". Вот с тех пор и пошло.

– Ясно. Может ты сможешь поспрашивать у кого–то не нужен ли им телевизор. А то я все время на работе, ты то вроде посвободнее.

Действительно Ли по сравнению с Чангом и даже с Квон Хун Хёном работал совсем немного. Он почему–то был на особом положении в ТБП.

– Хорошо, поспрашиваю, – согласился Ли.

Но продажа телевизора дело долгое, а уже вечером во время разгрузки новой партии лимонада на склад, у Чанга закружилась голова. Он чудом ничего не разбил, но упал на пол без сознания. Квон сначала рассердился думая, что напарник претворяется. Но потом понял, что все серьезно и сам в одиночку разгрузил машину.

Чанг поплелся в общежитие и не раздеваясь лег в кровать. Очнулся он от того что его кто–то дергает за руку:

– Это ты Квон? Неужели сейчас утро?

– Нет, глубокая ночь.

– Тогда отстань и дай поспать.

– Ты ужинать, Инженер, хочешь?

От этих слов Чанг окончательно проснулся.

– Ты мне что–то принес?

– Нет. Пойдем.

Стараясь не шуметь, они пошли по коридору в одну из комнат. Там их ждала Се Ула. При свете фонарика Чанг с трудом ее узнал. Свет она почему–то не включала.

– Пришли, – сказала Се Ула и без лишних слов сунула Чангу тяжелый мешок. Сон освежил молодого человека, и он достаточно уверенно поднял мешок. Квону достался ящик, и судя по тому как он крякнул, то же не из легких.

Се Ула, светя фонариком, пошла вперед, Чанг с напарником двинулись следом. Из «Шалфея» они вышли через заднюю дверь, довольно долго шли пока не наткнулись на телегу запряженную лошадью. Всю поклажу погрузили на повозку, потом сделали еще одну ходку, но уже с вещами полегче.

Как плату за работу Се Ула насыпала грузчикам по тарелке с рисом и кимчи.

Потом она налила им по стаканчику водки.

– Вы мне вместо водки, дайте немного продуктов с собой, – попросил Чанг.

– Пей, Инженер, завтра нам Се Ула вечером еще работу подкинет, и мы за нее получим по пять кило риса каждый.

– Ты загнул, – возмутилась Се Ула, – максимум по три килограмма.

– Не жмись, соседка, мы же сильно рискуем, – настаивал на своем Квон.

После долгой торговли сошлись на четырех килограммах. Это было спасение для Чанга. О том, чем им предстоит заняться, молодой человек не думал.

Утром Чанг был бодр и даже весел.

«Жизнь продолжается», –подумал он влезая в кузов машины.

На этот раз они сначала заехали на книжный склад и загрузили там несколько ящиков. Среди множества трудов Ким Ир Сена и книг о нем, Чанг с удивлением увидел книжку иностранного автора. Имя автора Вильям Шекспир ничего молодому человеку не говорило. Хотя Чанг был довольно образован и читал много, из иностранных авторов ему удалось прочитать лишь несколько русских книжек.

В книжке оказались стихи. Слова Шекспира из "Короля Лира" оказались настолько созвучны нынешнему состоянию Чанга, что он не поленился и переписал себе на листок:

Отверженным быть лучше, чем блистать

И быть предметом скрытого презренья.

Для тех, кто пал на низшую ступень,

Открыт подъем и некуда уж падать.

Опасности таятся на верхах,

А у подножий место есть надежде…

Квон с удивлением взирал на напарника, что–то записывающего в трясущейся машине, а потом изрек с умным видом:

– Ты, Инженер, от голода видать совсем свихнулся. Слова тебя не накормят.

«Мою душу, они согреют», – подумал Чанг, но промолчал.

– На, Инженер, съешь, – протянул Квон кусок вяленой рыбы, – наберись сил, ночью нам предстоит тяжелая работа.

Чанг не заставил себя долго упрашивать и с удовольствием начал жевать.

– Квон, а кем ты раньше работал?

– Когда раньше? – подозрительно спросил напарник.

– До того, как заключил контракт и приехал сюда.

– Грузчиком.

– Так ты всю жизнь только и был грузчиком?

– Нет. Еще раньше до того в цирке работал.

– Грузчиком?

– Почему грузчиком? Я был артистом.

Трудно было представить этого увальня со шрамами артистом.

– И что ты делал?

– Был акробатом, работал с гирями. А потом…

– Что потом?

– Во время номера с фокусником. Они перепутали клетку.

– И что?

– Вместо пустой клетки, я оказался в клетке вместе с тигрицей. Она меня порвала.

– Так как ты выжил?

– Не помню, как все было. Все очень быстро… Потерял сознание. Еле выздоровел, а цирк в это время уехал.

– А ты не хотел вернуться в цирк?

– Очень хотел. Но кому там в таком виде я нужен? На лице, это еще ничего, а вот на груди…– Квон расстегнул рубашку, показывая страшные шрамы.

Они, молча, закурили.

Ночью Се Ула сама зашла в комнату к Чангу. Его соседей по комнате можно было не опасаться. Ли все ночи проводил у подружки на третьем этаже. Покидать место ночлега категорически запрещалось, но Ли было плевать на это. Ук Бо намаявшись за баранкой, спал как младенец.

– Иди за мной, – скомандовала женщина.

Подсвечивая фонариком, они пошли во двор, к складам. К удивлению Чанга часового там не было. Они подошли к угольному складу. Се Ула – открыла своими ключами ворота. Тихо урча, подъехала машина с незнакомым шофером. За три часа непрерывной работы Чанг и Квон наполнили машину практически доверху. Угля на складе осталось меньше половины.

Се Ула не обманула и каждый, за ночную роботу, получил по четыре килограмма риса.

– Держись, Инженер, меня, и не пропадешь, – на прощание сказал Квон.

***