Kitobni o'qish: «СМЕРШ – 44», sahifa 15

Носов замолчал и выжидающе посмотрел на Костина. Его, похоже, интересовало, как тот воспримет столь сжатый срок поиска. Однако, Александр, хорошо знал полковника и воспринял всю эту информацию со спокойным лицом.

– Задача ясна, товарищ полковник. У меня только одна просьба, прошу вас усилить мою группу. Территория большая, а группа у меня маленькая, могу не успеть.

– Нет у меня людей, Костин, – услышал Александр заведомо знакомую ему фразу. – Решай свои проблемы самостоятельно.

– Тогда я поеду, товарищ полковник. Буду думать, может мне Бог поможет, если родное начальство отказывает в помощи.

– Ты это брось, капитан. Были бы возможности – помог бы, а на нет и суда нет.

Костин развернулся и направился к двери.

– Капитан! Держи меня в курсе событий и еще, береги себя.

Вся прошедшая неделя была похожа на какой-то непрерывный кошмар. Одно происшествие следовало за другим. В понедельник неизвестный офицер зарезал в госпитале медсестру, которая сообщила дежурному по отделу о том, что кто-то интересуется арестованной медсестрой. Проведенные мероприятия результатов не дали. Отработка местности не дала положительного эффекта. Лесник, которого он так разыскивал, словно призрак исчез в этом прифронтовом районе.

Александр сел за стол и раскрыл тонкую папочку, которую ему вручил полковник Носов. Немецкий радист, по-прежнему, слал за линию фронта сведения о передислокации войск, о прибывающих танковых частях, что даже неискушенному человеку было ясно, что готовится большая фронтовая операция.

Костин закурил и отложил в сторону папку. Ему было ясно одно, что «крот» окопался в штабе фронта, но там служат несколько десятков офицеров имеющих доступ к подобной информации и неимоверно сложно вычислить «крота» не задев честь многих достойных офицеров.

Он снова пододвинул к себе папку. Там находились еще два документа, с которыми он хотел ознакомиться, это были два протокола допроса старика, арестованного по подозрению в содействии диверсантам. Однако, в протоколах не было ничего, что могло бы навести на след диверсанта.

«С чего же начать? – размышлял Костин. – Нужно поговорить со стариком самому, может, удастся разговорить человека. Как не говори, старик имеет два георгиевских креста, выходит, воевал за отчизну».

Сон куда-то ушел. Он быстро оделся и направился в комендатуру.

***

Лукич тихо вошел в кабинет и остановился у порога.

– Проходи, старик, – произнес Костин, внимательно рассматривая внешность арестованного. – Присаживайся.

Лукич провел рукой по бороде и явно с опаской присел на краешек табурета.

– Основательно помяли тебя мои люди, – словно подводя итог своего наблюдения, произнес Александр.

Он взглянул в изъятые при обыске документы и покачал головой. Трудно было понять этот жест капитана, то ли он осуждал своих сотрудников за столь грубые приемы допроса, то ли жалел сидящего перед ним старика.

– Судя по документам, ты Лукич, герой Империалистической войны, имеешь два Георгиевских креста. За что ты их получил, старик?

Лукич усмехнулся. Похоже, он не ждал подобного вопроса от начальника отдела СМЕРШ.

– А сам, как думаешь? – с вызовом спросил его старик.

– Думаю, за то, что бил германца или я ошибаюсь?

– Вот и ответил сам на свой же вопрос.

Костин достал папиросу и закурил. Заметив взгляд Лукича, он, молча, подвинул ему папиросы.

– Закуривай, – предложил он ему.

Старик осторожно взял в руки папиросы и посмотрел на Александра.

– Бери, не стесняйся. Вот и спички, прикуривай.

Они сидели и молча, наблюдали друг за другом, стараясь предугадать действия каждого из них.

– Вот ты скажи мне, Лукич? Ты воевал с немцами, имеешь награды, а сам теперь им помогаешь. Я тебя хорошо бы понял, если бы ты воевал против Сталина. Он тебя обидел, а вот Родина? Неужели ты ее променял, ту, за которую дрался?

Лукич задумался. Складка пролегла на его лбу, как бы разделив его на две половины.

– Хитрые ты задаешь вопросы, начальник, сразу же не ответишь. Конечно, я против нынешней власти, но одновременно, я против и германца.

– Вот ты пригрел этого человека у себя дома, но он немецкий шпион. Он прибыл сюда убивать наших с тобой людей, то есть русских. И для него не столь важно довольны ли они властью или нет. Вот ты же не стал помогать немцам в годы оккупации, а что теперь? Прежде чем ответить мне, подумай…

Александр снова щелчком выбил из пачки папиросу и закурил от недокуренной папиросы. Он продолжал внимательно смотреть на лицо Лукича, ожидая от него любого ответа, но тот продолжал хранить молчание.

– Выходит, ошибся я в тебе старик, – тихо произнес Костин. – Выходит, продался ты немцам, если не хочешь помочь нам свалить их.

Лукич вздрогнул, словно очнулся от летаргического сна.

– Погоди, начальник, записывать меня в немецкие прихлебатели. Ты прав, обидела меня твоя власть, но Родина – нет. Слушай меня внимательно, я дважды повторять не стану. Пришел он ко мне от Селезнева Дмитрия. Я с этим человеком отбывал срок в 1938 году под Омском. Передал мне привет от него и попросил схоронить его дня на три не более. Я его и принял. О том, что он немецкий шпион, я не знал, а если честно, то и не спрашивал. Зачем мне знать многое, знал лишь одно, что он против Советской власти. Как раз, перед тем как вам приехать, он собрался и ушел. Говорил, что хочет найти какую-то медсестру, а через нее найти какого-то командира в советском штабе. Говорил еще, что этот офицер очень важная птица. А еще он просил, чтобы я нашел подводу, говорил, что спрятал кое-какой груз в развалинах разрушенной фабрики, нужно будет его перевести сюда, то есть ко мне. Но тут понаехали ваши ребятки и привезли меня сюда.

– Спасибо, тебе старик. А как найти нам это место?

– Это место в разрушенной котельной.

Костин посмотрел на часы и велел отвести арестованного в камеру.

***

Машины остановились в метрах ста от развалин фабрики. Костин выбрался из кабины полуторки и махнул рукой, указывая на виднейшие сквозь кусты развалины. Из кузова второй машины не торопясь выбрались четыре бойца и медленно шагая, направились к развалинам.

– Товарищ капитан! Мы сами, а вы посидите, покурите.

Вскоре саперы исчезли среди развалин. Их не было минут сорок или чуть больше. Наконец, среди битого кирпича и остатков стен, показался один из саперов.

– Товарищ капитан! – крикнул боец и махнул ему рукой.

– Пойдем, Захаров, посмотрим, что там нашли наши доблестные саперы.

Они осторожно пробрались по груде разбитого кирпича и оказались на небольшой площадке.

– Вот, товарищ капитан, – произнес один из бойцов и рукой оказал на нишу в стене в которой виднелись зеленые ящики со взрывчаткой. – Ну, что начнем извлекать.

Они стали потихоньку вытаскивать ящики и осмотре их складывать в штабеля. Неожиданно для всех, один из бойцов поднял вверх руку. Все замерли на месте.

– Товарищ, капитан! Отойдите подольше, – произнес один из саперов. – Похоже, там мина.

Костин и Захаров отошли к машинам.

– Смелые люди, эти саперы, – тихо произнес Захаров.

– Сапер ошибается лишь раз, – в ответ ему ответил Александр.

Вскоре около машины оказалось еще трое саперов, которые по приказу сержанта покинули развалины. Напряжение росло с каждой минутой.

– Ну, что он там долго копается, – произнес молоденький боец. – Нужно было всю эту взрывчатку загрузить в грузовик, а оставшийся ящик, просто, подорвать.

– Много ты понимаешь, – тихо ответил ему пожилой боец. – Кто знает, что там заложено…..

Наконец из-за разрушенной стены показался сержант. Он медленно направился к Костину.

– Вот, гад, какой, – произнес он. – Мина под последним ящиком была. Стоило его поднять и всех бы накрыло. Хитрый, гад. Думал, что подгоним машину, начнем грузить, возьмем, поднимем последний ящик и все окажемся на небесах. Мне уже приходилось сталкиваться с подобными сюрпризами.

Ящики быстро погрузили в машины, и они направились в город. Костин сидел в кабине и почему-то совсем не радовался своей очередной победе. Для полной победы ему нужен был Лесник, который по-прежнему для него был недосягаем.

«Выходит и убийство медсестры совершил Лесник, – рассуждал Александр. – Если старик говорит правду, то он сейчас находится в областном центре. Однако, оставленная им взрывчатка, оставляла определенную надежду, что тот рано или поздно вернется сюда за ней. Вот только, когда это произойдет, никто не знает».

Прибыв в отдел, Костин снова приказал доставить к нему Лукича.

– Старик! Спасибо тебе, мы нашли эту взрывчатку.

Арестованный посмотрел на возбужденное лицо Костина.

– Ты зачем меня вызвал, начальник? Думаю, не для того, чтобы сообщить мне эту новость и объявить благодарность.

– Ты прав, старик. Скажи, где залег Лесник. Вот ты сказал, что он отправился в областной центр, но он там никого не знает. Ему нужна там лежка.

Судя по выражению лица старика, в нем явно боролись два чувства и сейчас, Александр не торопил его с ответом.

– Я бы тебе сказал, начальник, но не хочу подставлять под топор власти человека, который даже не подозревает, кто этот человек. Грех на душу не хочу брать, пойми меня правильно.

– А если я дам тебе честное слово, ты поверишь мне? – спросил его Костин.

Лукич промолчал. Было ясно одно, что он просто не доверял этому офицеру, который сидел напротив него.

– Старик, мы все равно найдем его, найдем и место, где он скрывался. Ты все равно не спасешь своего знакомого. Единственный вариант – ты называешь адрес этого человека, а я в свою очередь обещаю тебе, что этот человек останется на свободе. Как тебе подобный расклад.

Лукич продолжал молчать. Костин достал папиросы и закурил.

– Кури, старик.

Арестованный взял в рот папиросу и закурил. Он сделал глубокую затяжку и выпустив струю дыма в потолок, произнес:

– Пиши начальник, улица 10 лет Октябрьской революции, дом шесть. Там проживает моя знакомая, зовут ее Павлова Арина Семеновна. Считай, что я тебе поверил. Посмотрим, кое твое честное слово.

Смяв папиросу в пепельнице, Лукич поднялся с табурета и молча, направился к двери.

***

Костин сидел в кабине полуторки и вспоминал свой непростой разговор с полковником Носовым.

– Товарищ полковник! Позвольте мне самому довести это дело до логического конца. Дайте мне возможность ликвидировать Лесника….

– Что у тебя больше нечем заняться? Костин здесь оперативников достаточно, они справятся самостоятельно. То, что ты сделал – здорово, так и работай дальше.

Александр отчетливо слышал, как тяжело дышит полковник, как старается подобрать нужные ему слова, чтобы убедить Костина, в отсутствии необходимости приезжать в областной центр.

– Товарищ полковник! Я обещал арестованному Лукичу, что Павлова, у которой квартирует Лесник, не будет репрессирована.

– Что это значит, Костин. Как ты мог дать подобное обещание?

– Если бы я не дал честное слово, он бы не сообщил мне адрес. Поэтому, я прошу вас позволить мне самому реализовать полученную оперативную информацию.

Они говорили еще минут двадцать, если не больше и в результате Костину все же удалось убедить начальника Управления о необходимости личного участия в реализации этого оперативного дела.

Сейчас Костин мысленно представлял удивленное лицо Лесника, когда он войдет в дом.

«Интересно, что он предпримет? Попытается оказать активное сопротивление или просто смериться со своим поражением. Едва ли, он просто так статься, ведь он хорошо понимает, что его ожидает, следовательно, он предпочтет активное сопротивление».

Легкий летний ветерок приятно ласкал лицо Александра. Он, словно сказочный герой, бесконечными ночами шептал ему свои бесконечные сказки, рассказывая обо всём, что слышал от звезд и облаков, о прошлом и о будущем, о нас и о нежности…  Костин высунул руку из кабины и ветерок, словно живое существо, стал бороться с его сильной рукой, стараясь согнуть его руку.

Заметив его движение, Захаров улыбнулся. Никто из них не знал, что их ожидает в городе, и поэтому каждый из них радовался теплу и жизни по-своему.

– Чего улыбаешься? – спросил водителя Костин.

– Смотрю я на вас, товарищ капитан и думаю, кругом война, горе, а этот боевой капитан, орденоносец по-прежнему радуется каждому дню, каждому мгновению жизни.

Костин повернулся лицом к Захарову.

– Ты прав, сержант. Пока человек жив, он не может не радоваться солнцу, ветерку, улыбке человека. Война чужда природе человека, приносит много горя, но даже и в это время любой живой человек поет славу жизни.

– Чудной вы, товарищ капитан.

Вдали показался город.

***

– Арина Семеновна, вы знаете, вот живу у вас третьи сутки и до сих пор не встал на учет в комендатуре. Вот сейчас собираюсь на улицу и немного боюсь, а вдруг меня задержит комендантский патруль. Не хочу неприятностей. Вы, Арина Семеновна, не посмотрите, дорогая, не ошиваются ли около дома эти патрули.

Женщина вытерла о передник руки и молча, вышла из дома. Вскоре она вернулась.

– Можете идти, никаких военных около дома нет, а на учет встать нужно.

– Спасибо, сегодня же встану, – бодро ответил постоялец и, надев пилотку, вышел из дома. Он долго стоял у порога, рассматривая улицу и лишь убедившись, что за домом никто не ведет наблюдение, направился в центр города.

Лесник уже второй день наблюдал за штабом фронта, надеясь увидеть Учителя. Вот и сегодня он занял удобную позицию, которая позволяла ему вести наблюдение, за всеми кто входил и выходил, из здания штаба. К штабу постоянно подъезжали легковые автомобили различных марок, и Леснику стоило больших усилий, среди снующих офицеров и рядовых выискивать нужное ему лицо. Наконец, он увидел Учителя и был, приятно удивлен, его воинским званием. На плечах тот носил погоны подполковника.

«Надо же, – подумал он, – он оказывается еще и подполковник!»

Тогда ему не удалось рассмотреть его погоны, на Учителе была накинута плащ-палатка.

«Нужно ждать, когда выйдет. Интересно, как он отреагирует на его появление в городе. Он наверняка посчитал, что он ушел за линию фронта или погиб в стычке с сотрудниками СМЕРШ».

Лесник достал из кармана папиросы и закурил. Солнце пригревало, и вскоре по спине и лицу диверсанта заструился пот. Он смахивал, набегающие капли пота рукой и старался не упустить из вида выход из штаба.

Наконец он не выдержал активный натиск солнца и попытался сменить точку наблюдения. Он вышел из укрытия и лицом к лицу столкнулся с патрулем.

– Товарищ старший лейтенант, предъявите ваши документы, – произнес старший патруля, наблюдая за реакцией, стоявшего перед ним офицера.

– Какие еще документы, товарищ капитан. Я из штаба, прижало меня, вот я и нырнул в развалины.

– Вы что, плохо понимаете русский язык, – спросил он старшего лейтенанта. – не заставляйте меня принимать меры в отношении вас.

Лесник расстегнул пуговицу у кармана гимнастерки и достал из него офицерскую книжку, справку из госпиталя и другие документы. Все это он протянул капитану. Офицер взял в руки документы и стал их изучать.

– Почему вы до сих пор не встали на учет в комендатуре? – спросил его капитан. – Да и в штабе, похоже, вы никогда не служили. Проследуйте с нами…

Капитан не договорил. Острый, как бритва нож перерезал ему горло. Схватившись за горло руками, офицер завалился на бок. Стоявшие рядом с ним солдаты словно впали в ступор. Лесник всадил по самую рукоятку нож одному из бойцов в грудь, то того тот захрипел и повалился на землю.

– Не убивайте! – прошептал другой боец и попятился назад.

Споткнувшись, он упал. Он умер моментально, не издав даже крика. Лесник нагнулся, поднял с земли, выпавшие из рук капитана документы, сунул их в карман гимнастерки и метнулся в развалины.

***

Служба наружного наблюдения НКВД засекла Лесника в указанном Лукичом адресе. Получив эту информацию от дежурного по НКВД, Костин направился в кабинет полковника Носова.

– Я предлагаю продолжить наблюдение за Лесником, – предложил Александр Носову. – Думаю, что через него мы сможем выйти и на резидента.

– А я считаю, что Лесника необходимо брать незамедлительно, – в приказном тоне произнес полковник. – Я больше чем уверен, что именно он совершил убийство комендантского патруля. Чего молчишь? Что ты предлагаешь, ждать, когда он еже убьет с десяток наших бойцов?

– Я уже высказал свое мнение, товарищ полковник. Больше мне добавить нечего.

Полковник ухмыльнулся. Мысленно он уже представил, как будет докладывать руководителю контрразведки Абакумову о задержании диверсанта и резидента немецкой разведки, который длительное время работал в штабе фронта. Однако, то что предлагал Костин, то же носило рациональное зерно. Лесник – диверсант опытный, хорошо подготовленный и дать сто процентную гарантию, что он сообщит о резиденте, было нельзя. Сейчас Носов колебался, и это колебание не осталось незаметным для Костина.

– Товарищ полковник! Где гарантия, что нам удастся взять его живым, что он не покончит жизнь самоубийством? Лесник хорошо знает, что его ожидает в случае захвата и наверняка, постарается не попадать нам в руки живым.

– А если контакта с резидентом не будет? Что тогда?

– Давайте посмотрим за ним еще дня два, а там решим.

Полковник задумался.

– А если он срисует наше наружное наблюдение и уйдет из города?

– Не уйдет, товарищ полковник.

Последнее утверждение Костина склонило чашу весов сомнения полковника Носова в его пользу.

– Хорошо, капитан. Два дня, не больше…

Костин козырнул и лихо развернувшись, вышел из кабинета. Сев в полуторку он направился в НКВД.

– Чего молчишь? – обратился он к Захарову.

– А чего зря болтать. Судя по вам, вы тоже не очень радостные. Видать влил вам полковник.

– Ты прав, сержант. Влили мне по полной программе. Вот сижу и думаю, что делать.

Захаров усмехнулся. За этот непродолжительный срок общения, он успел хорошо изучить своего начальника. Вот и сейчас, несмотря на внешнюю беспечность, капитан был предельно собран, словно его ожидал последний и жизненно важный для него бой.

– Куда едим-то? – спросил его водитель.

– А что, разве я тебе не сказал? В НКВД…

Машина свернула в переулок и, поднимая клубы пыли, помчалась на окраину города.

***

Лесник снова занял привычную позицию для наблюдения за штабом. Он сразу заметил Учителя, который вышел из штаба и, достав папиросы, закурил. Выйдя из укрытия, Феоктистов быстрым шагом, направился в сторону Учителя.

– Здравия желаю, товарищ подполковник! – бодро представился он.

Рука Учителя, державшая папиросу, дрогнула. Как показалось Леснику, подполковник втянул голову в плечи и стал даже ниже ростом.

– Не узнали?

– Узнал, – коротко ответил Учитель. – Ты почему сюда притащился? Запалиться хочешь?

– Мне срочно нужна связь с центром.

Подполковник с опаской осмотрелся по сторонам и, убедившись, что никого рядом с ними нет, тихо произнес:

– Сегодня в 18-00 у старого завода. Не опаздывай…

Учитель бросил недокуренную папиросу на землю и быстрым шагом направился обратно в здание штаба.

«Почему он не наведет авиацию на штаб? – подумал Лесник, наблюдая за тем, как резидент исчез в темном проеме двери. – Боится? Едва ли, здесь, что-то другое».

Он развернулся и направился к развалинам. Убедившись в отсутствии слежки, он направился домой.

– Арина Семеновна, вы не подскажите, где у вас в городе старый завод? – спросил он хозяйку дома, усаживаясь за стол.

– Зачем вам этот завод?

– Просто услышал от одного знакомого это выражение, стало интересно.

Женщина вытерла руки о полотенце и присела напротив квартиранта.

– Это на окраине города. Его разрушили накануне прихода немцев. Что там делали, то есть выпускали, я не знаю. Наверное, что-то военное, поэтому его и взорвали.

– Это далеко отсюда?

– Минут сорок, если пешком.

– Понятно. Спасибо вам, Арина Семеновна….

Он быстро поел и направился в свою комнату. Достав из кобуры пистолет, он разобрал его и начал чистить. Закончив чистку, он смазал его свиным салом и сунул «ТТ» в кобуру. Взглянув на часы, он начал собираться.

– Это вы куда собрались? – заметив его сборы, спросила хозяйка дома.

– Хочу навестить однополчанина. Сегодня случайно встретил его на улице.

Он вышел из дома и, посмотрев по сторонам, зашагал по улице. Чем дальше он отходил от дома, тем все больше и больше в нем росло чувство опасности. Он несколько раз проверился и, не обнаружив слежки, направился дальше.

«Нервы, – подумал он, – нужно непременно успокоиться. Страх и неуверенность, плохие советчики».

Летнее солнце коснулось крыш. Стало немного прохладней, но нагретые солнцем камни по-прежнему пылали жаром. Он мысленно строил свой разговор с резидентом, ожидая от того реальной помощи. Ему нужен был приказ о возвращении или иной приказ для осуществления реальной диверсии.

«Нужно будет предложить Учителю взорвать здание, в котором размещается штаб фронта. Сам он выполнить его не сможет, если в этом деле ему не поможет резидент, – размышлял он. – Может у него есть какой-то особый план, объект».

Впереди показались развалины старого завода. Лесник достал из кармана небольшой пистолет и, передернув затвор, сунул его обратно. Заметив стоявшего у развалин резидента, Лесник направился в его сторону.

***

Костин наблюдал за встречей Лесника с резидентом, используя бинокль. Подойти ближе, он опасался. Оба агента немецкой разведки были довольно опытными людьми и могли легко расшифровать сотрудников СМЕРШ и НКВД.

«Жалко, что нельзя эту встречи снять на фото», – размышлял Александр, продолжая наблюдать за встречей.

Встреча была недолгой. Они быстро разошлись в разные стороны: Лесник направился обратно в сторону дома, а резидент прошел в переулок, где его ждала легковая автомашина.

– Берем, Лесника, – произнес Костин, обернувшись к Дроздову. – Постарайтесь взять без шума.

Лейтенант козырнул Александру и побежал к «Виллису». Костин улыбнулся, он был доволен, что довел эту игру до победного конца. Взглянув на часы, он направился в Управление СМЕРШ.

– Товарищ полковник, разрешите доложить, – произнес Костин, входя в кабинет.

Носов посмотрел на Александра, лицо, которого просто светилось.

– Докладывай, – в предчувствии приятной информации, произнес полковник, вставая из-за стола.

– Контакт Лесника с резидентом произошел. Я приказал командиру опергруппы брать Лесника. Резидент немецкой разведки установлен, им является сотрудник оперативного отдела штаба фронта – подполковник Богомолов.

– Кто, кто? – переспросил Костина полковник Носов.

– Подполковник Богомолов.

Носов развернулся и направился к столу. Он снял трубку и стал звонить командующему фронтом. Он долго докладывал командующему о контакте диверсанта Лесника с сотрудником штаба фронта.

– Нет, товарищ командующий, ошибка исключена, – произнес полковник и посмотрел на Костина. – Принято решение о задержании немецкого диверсанта, группа задержания уже выехала.

….. Лесник шел по улице, мысленно переваривая информацию, полученную от резидента. Приказ был предельно ясным: совершить захват штабной машины, которая завтра должна была доставить разработанный план летнего наступления советских войск в Белоруссии. Охрана должна быть стандартной: офицер, водитель и два бойца из комендантского взвода.

До дома было совсем недалеко, когда он почувствовал на своей спине, чей-то пристальный изучающий взгляд.

«Неужели слежка? – подумал он. – Откуда она? Где я мог проколоться?»

Он оглянулся назад. В метрах тридцати позади него шел мужчина в сером штатском костюме.

«Интересно, один или меня ведет группа», – подумал он, сворачивая в переулок.

Лесник бросился бежать, заскочив в подъезд полуразрушенного дома, он расстегнул кобуру и достал «ТТ». Преследователь появился в проеме двери через несколько секунд. Он остановился в дверях и, достав пистолет из-за пояса. Медленно вошел в помещение. Он явно боялся человека, за которым наблюдал полдня. Рука его нервно подергивалась и, он то и дело оборачивался назад, ожидая нападения сзади или ожидая помощь.

Выстрел Лесника был неожиданным. Молодой человек словно переломился пополам и рухнул на груду битого кирпича.

«Если их двое или трое, то кто-то из них должен непременно появиться здесь, чтобы помочь раненому или констатировать его чью-то смерть», – решил он, наблюдая за проемом двери.

Шорох за его спиной заставил Лесника вздрогнуть и еще плотнее прижаться к стене. В этот раз, он увидел офицера, который стараясь не шуметь, медленно передвигался, прижавшись к стене. Похоже, офицер не догадывался, что вот уже с полминуты он находится под прицелом диверсанта. Он сделал еще два шага и молча, сполз по стене, оставляя на ней кровавый след. Пуля Лесника угодила ему в голову.

С улицы доносились крики. Диверсант понял, что здание, в котором он находился, заблокировано военнослужащими.

– Сдавайся! – донеслось до него, выкрик одного из офицеров. – Сопротивление бесполезно.

Он выстрелил на голос. Стало тихо. Он попытался переместиться в сторону, но автоматная очередь пресекла эту возможность. Сейчас он ощущал себя какой-то крысой, которую загнали в угол.

«Что делать? Сдаться или нет? Что меня ждет в первом случае? НКВД, допросы, пытки, а затем расстрел».

В какой-то момент ему стало жалко себя. Умирать в возрасте тридцати пяти лет было настоящим преступлением перед Богом. Он снова хотел сместиться в сторону, но новая автоматная очередь прошла над его головой, засыпав голову кирпичной крошкой и пылью. Отчаяние охватило его. Феоктистов представил себя, лежавшего на полу, мокрого от воды и избитого в кровь. Еще в Варшавской школе абвера их предупреждали и рассказывали, что их ожидает в случае их ареста органами НКВД. Это были страшные рассказы, от которых стыла кровь в жилах. Он сунул руку в карман галифе и, нащупав ребристую рубашку гранаты, вынул ее из кармана.

– Сдавайся! Дом окружен! Сопротивление бесполезно!

– Да пошли вы….

Взрыв разорвал полумрак. Стало тихо. К телу, а вернее к тому, что от него осталось, подошел Костин.

«Вот и все», – подумал он и направился к телу Дроздова.

Он присел на карточки и провел рукой по его лицу, закрывая глаза лейтенанту. Достав из кармана лейтенанта документы, он сунул их в полевую сумку.

– Уносите тела, – приказал он старшине.

Развернувшись, он вышел из здания и направился, к ожидавшей его полуторке.

***

– Что будем делать, товарищ полковник? – обратился Костин к Носову. – Будем, брать резидента или нет?

– Москва решила устроить игру. Пусть этот, как его, Учитель, гонит немцам дезинформацию. Так, что игра продолжается, Костин.