Faqat Litresda o'qing

Kitobni fayl sifatida yuklab bo'lmaydi, lekin bizning ilovamizda yoki veb-saytda onlayn o'qilishi mumkin.

Kitobni o'qish: «Уголовно-правовое воздействие: понятие, объект, механизм, классификация»

Shrift:

ВВЕДЕНИЕ

Сознавая высокую значимость уголовно-правовых средств в обеспечении законности и правопорядка, каждое государство стремится к созданию адекватного механизма предупреждения девиантного поведения и максимальной эффективности его реализации.

В 2006 г. УК РФ был дополнен разделом VI «Иные меры уголовно-правового характера», который закрепил в новом статусе конфискацию имущества. Это обозначило легальную тенденцию к дифференцированному реагированию на общественно опасное деяние и обусловило большой научно-практический интерес к проблеме уголовно-правового воздействия.

Все чаще в юридической литературе можно встретить термины «уголовно-правовое воздействие», «система мер уголовно-правового воздействия», что свидетельствует о стремлении к комплексному познанию и отражению правовых явлений. Ученые-юристы задаются вопросами о факторах, объединяющих наказание и иные меры, об их природе, различии, правовом регулировании и правоприменении. Основаниями научного анализа выступают направленность и пределы непосредственного влияния мер уголовно-правового характера, механизм их реализации и классификация.

В современной доктрине уголовного права не сложилось общепринятого подхода к пониманию обозначенных проблем. Более того, в ряде случаев оспаривается обоснованность самого использования системного исследования применительно к уголовно-правовому воздействию в целом.

Теории воздействия зачастую строятся при игнорировании философского обоснования и не отражают природы правового ограничения. Статусом уголовно-правовых мер наделяются феномены, сущностно и содержательно разобщенные, не отвечающие качеству единого целого. В связи с этим нарушается последовательность и стройность предлагаемых научных моделей и нивелируется прикладное значение имеющихся работ. Однако в той или иной степени авторы обращают внимание на то, что реализация уголовно-правовых норм приводит к изменению прав и свобод личности, ее правового статуса.

Все это свидетельствует о необходимости углубленного теоретического анализа проблем, связанных с понятием уголовно-правового воздействия, сферой его целенаправленного влияния, определением пределов, механизма и классификации мер принуждения для разработки соответствующих научно обоснованных рекомендаций по совершенствованию регламентации и практики применения наказания и иных мер уголовно-правового характера.

Проблема уголовно-правового воздействия неоднократно становилась объектом научных исследований. В дореволюционный период весьма активно рассматривались содержание, пределы и механизм реализации наказания. Оригинальные теории созданы И. Я. Фойницким и А. А. Жижиленко. Большой интерес представляют работы Л. С. Белогриц-Котляревского, С. В. Будзинского, Д. А. Дриля, В. В. Есипова, П. Д. Калмыкова, Ф. Листа, А. В. Лохвицкого, С. В. Познышева, Н. Д. Сергеевского, Н. С. Таганцева, М. П. Чубинского и др.

Отдельным аспектам понимания и правового закрепления уголовно-правового воздействия посвящены труды советского периода З. А. Астемирова, М. И. Бажанова, Б. Т. Базылева, Н. А. Беляева, Я. М. Брайнина, И. М. Гальперина, А. С. Емелина, Н. И. Загородникова, И. А. Исаева, И. И. Карпеца, М. П. Карпушина, Н. М. Кропачева, В. И. Курляндского, Н. С. Лейкиной, В. А. Ломако, И. С. Ноя, А. П. Овчинниковой, Б. А. Протченко, В. С. Прохорова, А. И. Санталова, Н. А. Стручкова, А. Н. Тарбагаева, Ю. П. Титова, В. М. Хомича, М. Д. Шаргородского и др.

В современный период содержание и направленность мер уголовно-правового характера рассматриваются в работах Е. Р. Абдрахмановой, Ю. М. Антоняна, А. Н. Батанова, С. А. Велиева, Д. И. Вороненкова, Ф. Б. Гребенкина, В. Н. Дерендяева, В. К. Дуюнова, В. С. Егорова, А. В. Ендольцевой, А. Э. Жалинского, И. Э. Звечаровского, В. И. Зубковой, С. Г. Келиной, С. Э. Коваленко, А. Н. Кондалова, А. И. Коробеева, П. В. Коробова, Т. О. Кошаевой, Н. Ф. Кузнецовой, С. И. Курганова, Е. В. Курочки, Д. А. Липинского, Н. А. Лопашенко, В. В. Мальцева, В. Г. Павлова, О. Г. Перминова, Е. В. Поводовой, А. Ж. Рамазанова, А. И. Рарога, Ф. Р. Сундурова, К. А. Сыча, И. А. Тарханова, Ю. М. Ткачевского, А. А. Чистякова, В. Ф. Ширяева и др.

Несмотря на значительный интерес, проявляемый в последнее время отечественными учеными к рассматриваемой теме, проблемы уголовно-правового воздействия до сих пор не получили должного освещения и однозначной оценки. Настоящая работа является первой попыткой системного изучения комплекса проблем, связанных с уголовно-правовым ограничением (лишением) прав, а также вопросов его закрепления в действующем законодательстве.

Глава I
ПОНЯТИЕ УГОЛОВНО-ПРАВОВОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ

§ 1. СУЩНОСТЬ УГОЛОВНО-ПРАВОВОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ

Человек – существо общественное; лишь в обществе, совместном проживании с себе подобными, возможно его развитие и совершенствование. Социум, являясь хранилищем научных и культурных ценностей, формирует наше сознание, язык, мышление. Только через призму общества и ролевой функции конкретного индивида можно говорить о нем как о личности – самодостаточном, самоценном, реализовавшем себя человеке1. При этом совместное проживание «дарует» не только права и возможности, но и накладывает определенные обременения: свобода одной личности заканчивается там, где начинается свобода другой.

Поведение человека урегулировано множеством норм различного характера, среди которых не последняя роль принадлежит праву. Посредством этих норм общество и государство ограничивают свободу индивидов, определяя ее меру с учетом разнообразных факторов: социально-экономических, политических, религиозных, духовных, уровня развития правосознания и правовой культуры2. Однако нередки случаи, когда человек в силу тех или иных причин нарушает установленные запреты, вызывая тем самым негативную реакцию со стороны общества и государства. И если социум может ограничиться молчаливым осуждением деяния и его деятеля, то государственная реакция должна быть совершенно иной.

Самые строгие способы реагирования на противоправное поведение (вплоть до лишения преступника жизни) применяются в рамках уголовного права и служат ответом государства на наиболее грубое и опасное нарушение установленного правопорядка – преступное деяние. Соответственно разнообразию возникающих уголовно-правовых конфликтов столь же вариативны должны быть и ответные действия государства, получившие легальное наименование принудительных мер уголовно-правового характера.

Согласно ст. 2 УК РФ для осуществления охраны прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, конституционного строя РФ, обеспечения мира и безопасности человечества, а также предупреждения преступлений устанавливаются виды наказаний и иные меры уголовно-правового характера. Однако ни общей дефиниции, раскрывающей сущностные и другие отличительные признаки, ни конкретного перечня таких мер законодателем не приводится.

В науке уголовного права вопрос о понятии, признаках и видах мер уголовно-правового характера относится к числу дискуссионных. Возрастающий к нему интерес объясняется современной уголовно-правовой политикой, имеющей тенденцию к дифференциации и комплексности государственного принуждения. В последнее время в специальной литературе в таком контексте все чаще используются словосочетания «уголовно-правовое воздействие»3, «меры уголовно-правового воздействия»4, «система мер уголовно-правового воздействия»5. Они являются относительно новыми терминами доктрины уголовного права, их содержание еще не устоялось, а проблематика точно не определена.

В ряде норм отечественного уголовного и уголовно-исполнительного законодательств говорится об оказании исправительного (ст. 68 УК РФ, ст. 8 УИК РФ), общественного (ст. 9 УИК РФ) и воспитательного (глава 15 УИК РФ) воздействия на осужденных. Более того, одни из принудительных мер уголовно-правового характера легально именуются принудительными мерами воспитательного воздействия.

Показательным в этом отношении является и зарубежный опыт юридической техники. Уголовное законодательство многих государств предоставляет правоприменителю возможность выбора не только из множества традиционных для уголовного права наказаний, но и из числа иных мер принуждения. Так, в Общей части Уголовного закона Латвии предусматриваются иные принудительные меры воздействия, о мерах исправления и безопасности говорится в специальной главе УК ФРГ, средствам уголовного воздействия посвящена одна из глав УК Литовской Республики6.

Думается, что потребность и целесообразность «обогащения» понятийного аппарата науки уголовного права вызваны «ограниченными» гносеологическими возможностями словосочетания «меры уголовно-правового характера».

По справедливому замечанию А. С. Пунигова, термин «меры уголовно-правового характера» слишком широкий по объему, не отображает специфики обозначаемых им средств уголовного закона. Его неопределенность, на взгляд автора, «вносит путаницу в уяснение содержания исследуемого понятия и не добавляет строгости в употребление терминологии»7.

Недостаток легального наименования проявляется и в том, что оно не позволяет перейти на новый уровень исследования, усматривая в совокупности качества, не свойственные отдельным составляющим. Определение понятия мер уголовно-правового характера зачастую дается посредством перечисления разнообразных признаков. Выделяют две группы таких признаков: свойства, общие для всех уголовно-правовых мер, включая наказание, и свойства, отличающие наказание и «иные меры» друг от друга.

Сложившаяся тенденция методики изучения мер уголовно-правового характера свидетельствует о совокупном, но не системном исследовании таких мер. Более емкое терминологическое сочетание «уголовно-правовое воздействие», напротив, ориентирует на проведение системного научного анализа, чего ранее, как правило, не осуществлялось.

Системный подход является общенаучным инструментом получения нового знания и заключает в себе комплексное видение сложных явлений в многообразии составляющих их связей, как внутренних, так и внешних (от греч. systema – «составленное из частей», «соединенное»). В философии данная категория обозначает объект, организованный в качестве целостности, где энергия связей между элементами системы превышает энергию их связей с элементами других систем. Семантическое поле такого понятия включает термины «связь», «элемент», «целое», «единство», «структура» – как схема связей между элементами8.

Основу уникальности и в то же время цельности любого явления, в том числе и системного, составляет его сущность – внутреннее содержание, выражающееся в единстве всех многообразных и противоречивых форм его бытия9. Сущностью обусловлены функциональное значение, отличительные признаки и свойства явления. В истории философии сущность определялась как начало понимания вещей, их вечный принцип бытия, внутренняя структура, первичное, устойчивое и необходимое качество (в противовес качествам вторичным, изменчивым и второстепенным)10.

Исходя из обозначенной тенденции научного анализа мер уголовно-правового характера, вопрос об их сущности в науке уголовного права относится к числу наименее исследованных. Следует отметить, что отнюдь не все черты, присущие явлению и характеризующие уголовно-правовые меры, являются первичными и определяющими. В связи с этим представляется необходимым провести обстоятельное изучение свойств системы мер уголовно-правового характера, обозначить качество этих свойств, выявив в итоге сущность уголовно-правового воздействия.

Пожалуй, единственной неоспоримой чертой мер уголовно-правового характера выступает их нормативная определенность11. Закрепление в уголовном законе свидетельствует о принадлежности данных мер к средствам государственного регулирования общественных отношений и указывает на их особое предназначение, выраженное задачами УК РФ. По столь явному внешнему признаку, вытекающему из самого названия явления, не представляет трудности провести разграничение воздействия уголовно-правового, к примеру, гражданско- и административно-правовых мер.

В то же время уголовный закон определяет множество институтов, имеющих отличные цели, основания применения и содержание. Поскольку сам источник нормативного закрепления не конкретизирует сущность и объем рассматриваемого понятия, то, руководствуясь признаком формального выражения, логично предположить, что все средства, регламентированные УК РФ, выступают мерами уголовно-правового характера и образуют уголовно-правовое воздействие. Однако основывать научную теорию на внешнем формальном критерии и, более того, относить его к сущностным признакам правового явления не представляется обоснованным. Нормативную определенность следует рассматривать как вторичный признак уголовно-правового воздействия, обусловленный социально-правовой значимостью этого явления.

Не столь однозначно решается вопрос об отнесении мер уголовно-правового характера к мерам государственного принуждения. Большинство отечественных и зарубежных криминалистов отвечают на него положительно. Так, У. Я. Крастиньш пишет, что общим для уголовно-правовых мер воздействия и наказаний является то, что они «реализуются в принудительном порядке: их назначают и исполняют соответствующие, уполномоченные на то государственные институции»12. Иной точки зрения придерживается С. Курганов. На его взгляд, принуждение свойственно лишь наказанию, в то время как альтернативные меры – любой вид освобождения от наказания или от его отбывания – не являются мерами принуждения, поскольку не влекут за собой наступления неблагоприятных правовых последствий для виновного лица13. С последним утверждением сложно согласиться.

Во-первых, усматривается несколько некорректное отождествление содержания уголовно-правовой меры и государственного обеспечения ее реализации.

Способ обеспечения отличает право от иных форм социального регулирования. Отглагольное существительное «принуждение» образовано от слова «принудить», означающего приневолить, силовать, заставить сделать что-либо14. Отсюда под государственным принуждением понимается возможность государства обязать субъекта помимо его воли и желания совершить определенные действия либо воздержаться от их совершения.

Принудительность выступает неотъемлемым признаком как права в целом, так и отдельных его норм. Обеспеченность реализации права государственным принуждением обоснованно определяется как необходимый внешний фактор функционирования правовых положений. Лишь имея под собой потенциальное силовое вмешательство уполномоченных на то властных органов, право может называться общеобязательной системой формально определенных правил поведения и выступать действенным и эффективным средством урегулирования общественных отношений.

Нередко принуждение возводится в ранг основного, первичного свойства права и государства. К примеру, Ж. И. Овсепян пишет о том, что без принуждения не может быть ни государства, ни права, поскольку принуждение лежит в основе определения всех важнейших признаков и атрибутов, их составляющих15. Не умаляя особой значимости категории «принуждение» в праве, думается, что в приведенной точке зрения имеет место явное преувеличение ее роли в обусловленности понятий «право» и «государство».

Первичность (сущностность) признака принудительности относительно государства и права является весьма спорной, в то время как необходимость такого их признака не вызывает сомнений.

Во-вторых, исходя из лексического толкования, освобождение от уголовной ответственности и (или) от наказания (от его отбывания) допустимо относить к специальным уголовно-правовым мероприятиям. Слово «мера» в русском языке имеет три значения: единица измерения; граница проявления чего-нибудь и средство для осуществления чего-нибудь, мероприятие16. Думается, что именно в последнем из контекстов слово «мера» употребляется для обозначения мер уголовно-правового характера.

Однако отнюдь не каждый факт легального освобождения виновного от уголовной ответственности, наказания или его отбывания является безусловным и исключает возложение на лицо, совершившее преступление, других, пусть и менее ощутимых, но все же неблагоприятных правовых последствий (например, ст. 73, 90, 92 УК РФ). Более того, нормы уголовного права, носящие поощрительный характер, могут сохранять возможности по усилению остроты влияния в случае поведения, недостойного примененного поощрения (ч. 2 и 3 ст. 74, ч. 4 ст. 90 УК РФ).

Исходя из вышеизложенного, об уголовно-правовом воздействии справедливо говорить как о виде государственного принуждения. При этом последнее является одним из способов исполнения мер уголовно-правового характера, в использовании которого не всегда возникает необходимость. К тому же принудительность не позволяет отграничить уголовно-правовое воздействие от близких ему мер процессуального принуждения, административно- и гражданско-правового характера. Отсюда данный признак не принадлежит к категории исключительных качеств рассматриваемого явления.

Принудительность следует рассматривать как формальный критерий, указывающий на внешние атрибуты уголовно-правовых мер, а именно обеспеченность их реализации. Способ обеспечения не является определяющим для прочих параметров изучаемого феномена и может дать лишь общее о нем представление. Таким образом, принадлежность к видам государственного принуждения недопустимо отождествлять с сущностным свойством уголовно-правового воздействия.

Более дискуссионным является вопрос о характере мер уголовно-правового воздействия. На взгляд большинства ученых, кара является одним из отличий наказания от иных мер. Другие криминалисты, напротив, полагают, что все меры уголовно-правового характера являются карательными, поскольку ограничивают (лишают) лицо в его правах, свободах и интересах, различаясь между собой строгостью проявления этого свойства17.

Именно кару как негативную, соответствующую представлениям о справедливости и неотвратимую оценку содеянного и лица, виновного в его совершении, их осуждение и порицание В. К. Дуюнов предлагает считать внутренним смыслом уголовно-правового воздействия18. Логично предположить, что, выражая сущность воздействия в целом, кара необходимо должна характеризовать и все возможные его проявления.

По В. К. Дуюнову, к их числу принадлежат:

– превентивное влияние уголовно-правовых норм;

– случаи освобождения лица от уголовной ответственности по нереабилитирующим основаниям;

– привлечение виновного к уголовной ответственности с применением в необходимых случаях наказания или иных мер уголовно-правового воздействия;

– придание осужденному особого правового статуса в течение срока отбытия наказания и сверх этого срока – судимости19.

Можно выделить ряд противоречий в предлагаемой автором концепции. Во-первых, карательный характер приобретает ответ государства не только на совершение правонарушения, но и на склонность к его совершению. Представляется, что необходимость и законность уголовно-правового воздействия обусловливается противоправными действиями лица, но отнюдь не его мыслями, взглядами, убеждениями и проч. (ст. 8 УК РФ).

Во-вторых, весьма спорно наличие карательного воздействия в факте освобождения лица от уголовной ответственности по нереабилитирующим основаниям. Обозначенная позиция не соответствует юридической природе данного института как выражения прощения, безусловного отказа (воздержания) государства от официального признания лица виновным в совершении преступления в расчете на его законопослушное поведение в будущем20. Правовым результатом освобождения является полное прекращение всех отрицательных последствий, которые могли бы наступить за совершение общественно опасного деяния.

В-третьих, отождествление кары с осуждением и порицанием представляется необоснованным. В русском языке слово «кара» исконно употребляется в значении (сурового) наказания, возмездия, казни, строгого взыскания21. «Упрек», «укор», «порицание» и «осуждение» являются синонимами и толкуются как выражения неудовольствия, неодобрения, обвинения в худом и проч.22 Несмотря на схожий вокализм слов «кара» и «корить» (от корня «кор»), их этимология, равно как и содержание, различны23.

Утверждение, что кара «носит характер упрека, осуждения, порицания» лица и совершенного им проступка24, вполне оправданно, однако недопустимо ставить равенство в предложении: упрек, осуждение, порицание есть кара. Кара предполагает отрицательную «нравственную, социально-политическую и условно-юридическую оценку преступления и личности преступника»25, основывается на ее наличии, но не тождественна ей.

Наиболее справедливо связывать кару с сущностью уголовного наказания26. В таком качестве данный термин заключает в себе основное отличие наказания от иных мер уголовно-правового воздействия, выражая большую степень интенсивности, силы и продолжительности оказываемого влияния. Остальные меры не столь ограничительны; опосредуемые ими обременения служат либо средством контроля и воспитания (условное осуждение, судимость, принудительные меры воспитательного воздействия), либо средством обеспечения безопасности (личной, общественной) и психиатрического лечения (принудительные меры медицинского характера).

Исходя из сказанного, кара не может выступать сущностью уголовно-правового воздействия.

Иная концепция сущности уголовно-правового воздействия предлагается В. Ф. Ширяевым. Он применяет системное исследование, полагая, что, как «качественно определенная совокупность», система мер уголовно-правового воздействия обладает наличием «интегральных свойств, которые могут отсутствовать у частей, взятых порознь»27.

Интегративным свойством такой системы, на взгляд В. Ф. Ширяева, выступает единый результат, на который направлены все ее элементы, выраженный целями уголовного наказания, а именно восстановлением социальной справедливости, исправлением осужденного, предупреждением совершения новых преступлений. Отсюда систему мер уголовно-правового воздействия автор определяет как совокупность ограниченного количества элементов, носящих основной или вспомогательный характер, объединенных результатом ее направленности, выраженным в целях наказаний, регламентированных УК РФ28.

Думается, что сам выбор системообразующего (сущностного) свойства является не совсем удачным. Цель представляет собой идеальный или реальный предмет сознательного или бессознательного стремления субъекта, финальный результат, на который преднамеренно направлен процесс. В корреляции категорий «цель» и «средство» доминирующей является первая, поскольку в праксеологическом отношении цель корректирует инструментальное соответствие и рациональную эффективность избираемых средств29. Несмотря на это, цель выступает внешним по отношению к явлению признаком.

Система, образованная по столь пространному критерию (даже с соблюдением его соответствия для каждого из элементов), может включать различные феномены, отмечая их назначение, но не природу. При этом одним из требований, обеспечивающих стабильность и жизнеспособность системного целого, в литературе называют однотипность и качественную взаимообусловленность его составляющих. «К негативным последствиям может привести смешение элементов одной системы с элементами другой, равно как и подмена одних элементов другими»30.

Ю. В. Голик отмечает, что «изъятие или добавление какого-то элемента в структуру множества может привести к утрате существующего качества этого множества. Таким образом, нечто, существовавшее именно как нечто особенное, перестает таковым быть и превращается в нечто новое, с новым качеством, либо прекращает свое существование»31.

Элементный состав системы, предлагаемой В. Ф. Ширяевым, напротив, достаточно неоднороден и образует две самостоятельные подсистемы – основную и вспомогательную. Роль доминанты и основной системы выполняет наказание, а единым критерием отбора «вспомогательных» элементов является возможность определять, ограничивать, усиливать или смягчать его применение32. Однако принятое основание отбора соблюдено не было. В системе уголовно-правового воздействия наряду с положениями, касающимися назначения, замены и освобождения от наказаний, оказались принудительные меры медицинского характера, принудительные меры воспитательного воздействия и досудебные меры уголовно-процессуального принуждения33. Рассмотрение последних в качестве отдельных составляющих уголовно-правового воздействия вызывает более всего вопросов. Достаточно сложно усмотреть влияние ареста, подписки о невыезде, залога и проч. на применение наказания.

Кроме этого, описываемое автором единство образовавшейся совокупности мер и выраженное целями наказания также представляется мнимым. Анализ норм отечественного уголовно-правового и уголовно-процессуального законодательств не позволяет заключить, что цели восстановления социальной справедливости, исправления осужденного и предупреждения совершения преступлений другими лицами (общее предупреждение) присущи каждому из элементов системы, предлагаемой В. Ф. Ширяевым.

Так, цели применения принудительных мер медицинского характера законодательно закреплены. Ими являются излечение (улучшение психического состояния) лиц, совершивших общественно опасное деяние и страдающих психическим заболеванием, исключающим их вменяемость, а также предупреждение совершения ими новых деяний, предусмотренных УК РФ (ст. 98 УК РФ). Целей восстановления социальной справедливости, исправления лица и общей превенции перед принудительными мерами медицинского характера не ставится.

Назначение принудительных мер воспитательного воздействия регламентировано не столь четко. Исходя из содержания ч. 1 ст. 90, ч. 2 ст. 92 УК РФ, можно заключить, что их целями выступают исправление несовершеннолетнего и специальная превенция. Относительно реализации прочих предполагаемых результатов воздействия ответить с полной степенью уверенности, основываясь лишь на толковании уголовно-правовых норм, не представляется возможным. Думается, что решение этого вопроса определяется не единством системы мер уголовно-правового характера, а особенностями принудительных мер воспитательного воздействия как одного из элементов, ее составляющих.

Постановка целей, аналогичных целям наказания, является более чем спорной применительно к мерам процессуального принуждения. В отличие от наказания такие меры обладают иной правовой природой. Анализ ст. 97, ч. 1 ст. 111 УПК РФ позволяет сделать вывод, что они служат реализации задач уголовного судопроизводства (обеспечению безопасности участников уголовного судопроизводства, сохранности доказательств, исполнения приговора) и предупреждению совершения правонарушений. Во время назначения мер процессуального принуждения лицо не выступает носителем правового статуса осужденного, нет юридического факта признания его виновным в совершении преступления, следовательно, нет и оснований предполагать, что он нуждается в исправлении, а уголовно-правовое воздействие в отношении его может восстановить справедливость.

Пожалуй, единственной общей целью перечисленных В. Ф. Ширяевым правовых явлений служит предупреждение совершения новых общественно опасных деяний со стороны лиц, к которым они применены. Именно цель специальной превенции указывается многими криминалистами в числе основных признаков, объединяющих меры уголовно-правового характера (Ф. Б. Гребенкин34, С. Г. Келина35).

Итак, можно сделать вывод, что концепция В. Ф. Ширяева носит искусственный, а не онтологический характер. Автор не исходит из сущности уголовно-правового воздействия как системного явления. Отсюда взятые в совокупности элементы не обладают признаками устойчивости, целостности и качественного единообразия.

Представляется, что сущностное определение уголовно-правового воздействия необходимо основывать на его терминологическом толковании. Слово «воздействие» является отглагольным существительным. Воздействовать означает оказывать влияние, добиться (-иваться) необходимого результата36. Глагол образован посредством добавления к слову «действовать» соответствующей приставки. В этимологическом словаре значение приставки «воз» (древнерусское «въз») определяется как «за кого (что), вместо кого (чего)»37. Отсюда термин «воздействие» отражает не просто деятельную активность, а подчеркивает отношение производности такой деятельности, ее возвратность (кому-то за что-то). Следовательно, уголовно-правовое воздействие есть ответная целенаправленная активная деятельность, имеющая уголовно-правовую основу.

Думается, что сущностной чертой, объединяющей все меры уголовно-правового воздействия, является то, что предусмотренное уголовным законом принуждение выступает ответом государства на определенные действия субъекта. Исходя из этого, сущностью уголовно-правового воздействия наиболее обоснованным представляется считать ответ, реакцию государства на такие действия. Под «реакцией» понимается «противодействие», «отпор», «сопротивление». Реагировать – значит отзываться каким-либо образом на раздражение, воздействие извне, проявлять свое отношение к чему-либо38.

Анализ научной литературы показывает, что из числа признаков мер уголовно-правового характера «основание» их применения вызывает у криминалистов более всего вопросов. Кроме того, именно этот критерий зачастую относится к категории сущностного и порождает значительные расхождения в интерпретациях прочих (вторичных) качеств.

Пятидесяти ученым-юристам, имеющим ученую степень доктора или кандидата юридических наук, был задан вопрос о том, что следует называть термином «уголовно-правовое воздействие». Результаты экспертной оценки представлены в табл. 1.

Таблица 1

Сущность уголовно-правового воздействия по экспертной оценке

Наименьшее количество экспертов (8 %) определили уголовно-правовое воздействие как реакцию государства на общественно опасное деяние, не связанную с привлечением лица к уголовной ответственности. Фактически отождествили рассматриваемое явление и уголовную ответственность 16 %. Значительное количество опрошенных (34 %) полагают, что это синоним уголовно-правового регулирования. Наиболее популярным ответом (42 %) является характеристика уголовно-правового воздействия в качестве негативной реакции государства на общественно опасное деяние, что более содержательно, чем понятие «уголовная ответственность» и менее широко в сравнении с «уголовно-правовым регулированием».