Kitobni o'qish: «Звезда Сварога. Быль вторая»

Пролог

Последний луч заката только скрылся среди деревьев, погрузив во мрак ночи небольшое, но всегда аккуратное и ухоженное подворье старика.

Одна единственная масляная лампа освещала небольшой участок двора, привлекая светом суматошно жужжащих мотыльков.

Старик только вчера примотал её к длинной, хлипкой жерди и наспех приколотил к стене дома.

После того, как он спровадил Яромира, больше не кого было гонять по крышам и деревьям.

А в его возрасте уже сильно не поскачешь. Чай, не двадцать зим от роду.

Да и не Траяна же посылать наверх с молотком в зубах?

Так что: держится деревяшка, ну и нехай с ней…

В этот вечер старик, по привычному обыкновению, сидел на скамье перед домом и небольшими горстями бросал пшено курам, которые, громко кудахча, рьяно сражались друг с другом за каждое зернышко.

Обычно куриная возня позволяла ему отвлечься от гнетущих мыслей, но в последнее время даже это уже не доставляло старику никакой радости.

Съедала тоска и необъяснимое чувство беспокойства.

Только от чего?

Этого он и сам не знал.

В самой глуши Темнолесья, где он спрятал своё подворье, никто и ничто не могло причинить им с Траяном вреда. Старик об этом хорошенечко позаботился.

И, всё же, уже как несколько дней не отпускало ощущение неотвратимо надвигающейся опасности.

Траян, с самого ухода Яромира взволнованно наблюдавший за печалью и тоской хозяина, громко зашлёпал большими губами, в надежде хоть в этот раз привлечь внимание старика.

К его большому удивлению, ему это удалось.

– Зря стараешься. – холодно бросил вопрошающему коню старик, угрюмо зыркнув на него исподлобья. – Аз ведаю, оже ты по нему тоскуешь. Признаюсь, оже и аз… Но, это пойдёт ему на пользу. Несмышленый, околдованный мальчишка…

Траян заржал и недовольно цокнул копытами по пряслам.

– Говоришь, он сам виноват? – старик осторожно поднялся со скамейки и подошёл к калитке загона. – Гляжу, оже ты ещё не растерял былой мудрости. Полностью с тобой согласен. Ему такой урок необходим, может, таки и ума наберётся… Тем более, сам знаешь – сейчас ему там спокойнее будет. А у нас же с тобой и без него забот хватит…

Последние три зимы выдались на удивление мирными.

Деревенские работой особо не докучали, но и в припаса старику не отказывали. Помнили, сколько всего он для них сделал. Уважали!

Последний раз старик ещё тем летом разогнал разбушевавшихся банников, и с того времени ни Темнолесье, ни Туманные топи не преподносили ему больше никаких сюрпризов.

Так сказать – тишь да гладь, если не считать лешего, случайно забредшего на землю старика. Правда, и тот поспешил скрыться куда подальше, во избежание лишних неприятностей.

Неожиданно, резкий порыв ветра со стороны реки сильно качнул деревья и лихо залетел под рубаху старика, обдав его спину ледяным ознобом.

– Не к добру… – пробурчал под нос старик и густо нахмурил брови. – Неужто нас раскрыли?!

Траян нервно заржал и стремглав бросился к загону коровы Милки. Точным ударом копыта он выбил подпорку массивной двери и тут же нырнул в темноту.

Старик же не паниковал и не суетился.

Он заведомо подготовился ко всяким возможным неприятностям.

Но что же это за "неприятности"? Случайно забредший отряд из Сталь-града? Кто-то из старых врагов? Так сразу и не скажешь…!

Уверенным, твердым шагом он зашёл в избу, через мгновение вернулся с перекинутой через плечо котомкой и пристёгнутой к ней мечом-кладеном. Конечно же, он никак не мог оставить и свой резной боевой посох.

Из загона Милки донёсся шум борьбы и на свет выскочил Траян, силой волоча сопротивляющуюся корову за как попало накинутую на шею верёвку.

Старик с невозмутимым видом отворил перед Траяном калитку.

Тут уже и Милка учуяла приближающуюся опасность, распушила хвост, раздула ноздри и стремглав промчалась мимо вперёд них в сторону леса.

Старик проводил её задумчивым взглядом и присоединился к Траяну, продолжившему носиться по двору и освобождать оставшуюся домашнюю скотину.

Новый, неожиданный порыв ветра чуть не сбил старика с ног и сорвал с жерди хлипко прикреплённую лампу.

Время будто замерло, пока старик и Траян смотрели, как лопается стекло лампы и горящее масло разливается по соломенной крыше, от чего та в одно мгновение покрывается неукротимым огнём.

Назад дороги у них больше не было…

К величайшему сожалению, старик быстро признал, что подворье им уже не спасти.

Не беда, это он тоже предусмотрел, как уже присмотрел и место для нового дома.

Сейчас же, осталось дело за малым: выяснить, кто за ними пожаловал и постараться выиграть время для Траяна.

– Спеши, уводи их! – прокричал он златовласому коню, старательно сбивающему копытом замок с дверки голубятни. – Аз задержу, оже там бы не скрывалось!

Да, с уходом Яромира, старик переключил всю свою заботу на птиц…

Старик вздрогнул от неожиданности, когда между его ног пронесся чёрный пёс и с громким, устрашающим лаем отважно влетел в темноту, на встречу неизвестной опасности.

На мгновение ветер стих и слышался лишь удаляющийся в глубь леса грозный лай пса, сменившийся протяжным, молящим, жалобным визгом.

Старик тяжело выдохнул, понимая, что пёс обратно уже не вернётся.

Траян, золотая грива которого в свете пожарища заиграла яростными огненными бликами, громко пыхтя, встал подле старика, нетерпеливо разрывая копытом землю.

– Ценю твою отвагу, но защитить скот – важнее. Чай, аз и сам смогу о себе позаботиться!

Очередной порыв ветра налетел с совершенно другой стороны, сорвав остатки обугленной крыши с почерневших стропил.

Горящая солома разлетелась по остальным постройкам и в один миг вспыхнул уже весь двор целиком.

– Оглох?! А ну, давай, делай, оже велено! – гневно пробасил старик и Траян нехотя, но всё же послушался настойчивого приказа.

Он резко развернулся и погнал впавших в ступор овец вслед за Милкой, как на место, где он только что стоял, обрушились козлы и конёк крыши.

Старик же, не смотря на возраст, сумел среагировал на опасность, быстро отскочив от летящего на голову дерева в сторону.

Наконец, из темноты донёсся злобный, хриплый, ликующий смех, больше похожий на звериный, чем на человеческий, будто вырвавшийся прямиком из самого Забвения.

Ветер усилился.

От едкого дыма слезились глаза и сковало грудь.

Чистого воздуха становилось всё меньше и меньше.

Медлить больше было нельзя.

Старик ударил посохом о землю, и волна воздуха разметала сгустившийся вокруг него дым в разные стороны.

Он знал, что мера эта крайне временная, поэтому тут же бросился в атаку.

Наконец неведомый враг объявил себя.

Возле калитки показалась высокая фигура в черном длинном плаще. Лицо незваного гостя скрывал тёмный балахон, из-под которого яростно сверкали два ядовито-зелёных глаза.

Незнакомец зашипел, и новый порыв ветра сорвал крушу с пригона, метнув её прямиком в стремительно приближающегося старика.

Очередной удар посохом, будто незримой воздушной стеной, встретил приближающуюся опасность, как в спину прилетели обугленные обломки сарая.

От силы неожиданного удара старика отбросило в сторону. Горящие доски сильно обожгли руки и подпалили бороду, но он нашёл в себе силы выкарабкаться из-под них самостоятельно.

Злобный смех незнакомца победоносным гулом отозвался в его голове, а от устрашающей зеленой вспышки глаз по спине пробежал озноб.

Старик уже и не помнил, когда в последний раз он испытывал чувство страха, но сейчас его охватило именно оно…

Дым вновь заполонил округу, и старик безуспешно шарил глазами по земле в поисках выпущенного из рук посоха, как мимо, среди пуще прежнего разыгравшегося пожарища, промелькнула едва заметная тень.

Незнакомец был здесь не один…

Старик же с облегчением выдохнул, когда нащупал среди обломков край посоха, но, потянув за него, с нескрываемой досадой выругался.

Его любимое оружие крепко прижала к земле обрушившаяся стена сарая, а возиться с Кладенцом за спиной уже совсем не оставалось времени.

Он натужился, дёрнул изо всех сил, но доски так и не поддались.

Вновь накатил холодный озноб.

Опасность!

Нечто, что он не успел разглядеть, вылетело буквально из ниоткуда и, врезавшись в бок с силой разогнавшегося быка, вновь смяла старика с ног, будто тряпичную куклу.

Его кубарем протащило по тлеющим обломкам и бок пронзила жгучая боль.

Отломившийся от стропил острый кусок деревяшки глубоко вошёл в живот.

Скверные дела!

Злорадный смех незнакомца, над поверженным стариком, смешался с приближающимся шкрябаньем когтей по земле.

Волколак?!

Похож…, неужто один из щенят Гривы стал таким самоуверенным, что всё же решился нарушить данную их отцом клятву?

Старик хотел повернуться, чтобы разглядеть нападавшего, но безуспешно.

Стоило ему пошевелиться, как увесистая туша твари навалилась на спину и намертво прижала к земле.

– Убей его медленно… – ледяным звоном металла, доносившимся будто из самого Забвения, нарушил молчание незнакомец. – Хочу, чтобы он страдал, как страдали мы!

Старик готов был поклясться, что знал этот, пробирающий до костей голос.

Теперь же он хотел лишь взглянуть в лицо его владельцу, чтобы окончательно убедиться в своих догадках.

Тварь не позволила, сильно надавив костлявой, когтистой лапой на голову.

«Сильная скотина…» – старик хаотично прокручивал в голове возможные варианты побега. – «Знать бы только, оже ты такое! Ну, сынок, где же ты…»

Но, для себя он с досадой признал, что оказался в безвыходном положении, если только…

Не вернётся Траян.

Плотно прижатое к земле ухо, среди треска и грохота рушащегося от разбушевавшегося пламени подворья, уловило слабые вибрации приближающихся копыт.

В груди затаилась надежда.

Из приближающейся к шее пасти твари жутко разило тухлятиной и на мгновение хватка твари ослабла.

Отвлек Траян.

Златогривый скакун, объятый пламенем, бесстрашно вылетел из пепелища, встретив бросившеюся на него тварь мощным ударом копыт, от чего ту, под треск ломающихся бревен избы, отбросило далеко в сторону и тут же поглотили дым и поднявшиеся в воздух искры.

Незнакомец яростно зашипел и в гневно махнул рукой наотмашь.

Языки пламени, точно подчинявшиеся его воле, со всех сторон устремились прямиком на помешавшего его триумфу Траяна.

Теперь настала пора вмешаться и старику.

Хоть и тяжело ранен, но все ещё не убит! Значит, ещё ничего не кончено!

Он поднялся прямо перед мордой зажмурившегося в ожидании скорой гибели Траяна, бесстрашно выставив руку перед колдовским пламенем незнакомца.

Лицо старика почернело, устрашающий взгляд наполнился огнём, воинственно заплясавшим в глазницах.

Сама же огненная стена замерла в воздухе, прыгая по кончикам его пальцев и ожидая, воле какого из колдунов подчиниться.

Явно не ожидавший такого поворота событий незнакомец оступился, и старик тут же обрушил на него его же оружие.

Силы стремительно покидали его.

– Уходим, пока есть время! – старик с трудом забрался на спину специально присевшего для него Траяна. – Они вот-вот очнутся. В этой битве нам не победить.

Траян бросил взволнованный взгляд в сторону твари, гневно рычащей и безуспешно пытающейся вырваться из-под завалов.

Более не задерживаясь, он подхватил зубами котомку с все ещё крепко привязанным к ней Кладенцом и рванул прямиком через пожарище в сторону леса.

Когда Траян ускакал на приличное расстояние, старик закряхтел от боли и похлопал его по заготовку:

– Постой, передохнем. Погони не будет.

Траян, неуверенный в правильности решения, все же сделал, как было велено.

Они остановились на пригорке.

Старик стиснул зубы, задержал дыхание и резко выдернул всё ещё торчащую из бока деревяшку.

– Давай, сынок, подсоби старику.

Траян, чувствуя слабость хозяина и запах крови, тяжело вздохнул, выдохнул и плотно зажмурил глаза.

Его тело завибрировало, и золотая грива загорелась ярким солнечным светом.

Старик же плотно прижался к горячему телу своего волшебного скакуна.

От света Траяна, проникшего глубоко в рану старика, она покрылась коркой и кровотечение остановилось, как сами собой затянулись остальные раны и ссадины старика.

Закончив дело, Траян принял свой прежний облик, а старик выпрямился, широко расправив плечи, будто с ним ничего и не происходило.

– Пожалуй, стоит признать, оже мы с тобой излишне долго выжидали подходящего времени… Тьма набирает силу. Здесь бороться бессмысленно, значится и нам пришла пора оставить всё и осуществить задуманное! А с ними мы ещё поквитаемся…

Траян одобрительно заржал и скрылся вместе со стариком в темноте леса.

Сам же старик ещё долгое время ощущал сверлящий спину, злобный, торжествующий взгляд ядовито-зелёных глаз.

Глава 1: «Закрой рот и суй сюда пряник!»

Два с половиной круга.

Именно столько прошло времени с момента заступления Яромира в гридницу.

Приближался конец сеченя – время обжигающего мороза и непроглядных метелей.

Вот только караульную службу никто не отменял и подошла очередь Гришки и Яромира заступить в острог.

Старый караул поменяли по распорядку, на рассвете.

Со вчерашнего вечера страшно мело и Слав-город будто бы растворился за снежной пеленой вместе с жителями.

За целый день возле Сварожьих ворот не появилось не души, а с наступлением ночи пришла пора закрывать ворота и подниматься в относительно тёплый острог, чему продрогший от холода Гришка был несказанно рад.

По обыкновению, первым в ночь заступал Гришка, а Яромир должен был спать, только вот сон к нему всё никак не приходил.

Он ворочился с боку на бок, считал овец, вслушивался в завывания ветра, гуляющего над Славенкой за стенами острога, но всё без толку.

В итоге, плюнув на сон, Яромир натянул армяк поверх соболиной дохи и поднялся к Гришке на смотровую.

– Таки снова не спится? – спросил Гришка у Яромира, облокотившегося на покрытые льдом брёвна.

Яромир угрюмо кивнул.

– Тогда я пойду. Чего доброму сну пропадать?

– Стоять! А вдруг смотровой явится, увидит, как ты не по своему часу бока пролёживаешь и воеводе доложит?

– Так тебя что – Руевит просто так целым старшиной поставил?! Таки не замолвишь за друга словечко?

– Как-то в прошлый раз не помогло… – Яромир бросил на Гришку ироничный взгляд.

– Не напоминай! – Гришка насупился и сел в угол под факелом, до ушей натянув высокий ворот лисьей шубы. – До сих пор вонь от нужника в носу стоит… Это ты у нас весь такой из себя правильный. Как с утра встать, так ты первый. Как братоваться, то ты тоже первый. Как в какой дозор, так и тут ты впереди всех лезешь и меня за собой тащишь… Скажи, тебе просто любо над моими страданиями потешиться?

Яромир насмешливо хмыкнул:

– Для нас же стараюсь.

– Как же, «стараюсь», – передразнил Гришка. – Что ты – княжий брат, что я…?

– Ой, не начинай. – Яромир закатил глаза.

– Что «не начинай»?! Правда глаза колит? – в голосе Гришки проскользнула издёвка.

– Я к Игорю не напрашивался…

– И всё же. – Гришка плотнее закутался в мех шубы. – Какой чести только стоит каждый раз с ним в гридь выходить. Не говоря уже об охоте и нескончаемых пирах…

– Если хочешь – сам ходи! – пришла очередь Яромира надуть губы. – Он вчера опять предлагал перебраться в хоромы, и я снова отказал.

– Ну и дурак.

– Щас получишь! – Яромир гневно покосился на Гришку.

– Таки, разве я не прав? – Гришка высоко поднял рыжую бровь. – Сдалась тебе эта гридница? Пользуйся положением, пока дают! Ты же целый князь, а ковыряешься в грязи, как простой козодой. У тебя же может быть всё, чего только можно пожелать… И тёплая, мягкая перина, и любая баба на выбор! Эх, не жизнь, а сказка…

– Может я по-другому жить и не умею?! – негодующе выпалил Яромир и ударил кулаком по бревну, от чего снег с покатой крыши смотровой шумно посыпался вниз. – Я вырос в этом. Мне нравится такая жизнь… понимаешь? А все вот эти дела государства – не по мне. Ни гроша в них не смыслю! Пусть этим брат занимается, а мне с мечом и щитом в руках спокойнее будет.

– Зато люди как тебя любят… и воевода, раз до сих пор тебя терпит! Чего только цацка твоя стоит. – Гришка кивнул на висящий на поясе Яромира искусно вылитый серебряный клинок. – Кого ты там за неё укокошил?

– Гуменника. – пробурчал под нос Яромир. – Этого я тоже не просил. Они сами.

– Так, если ты столько добра делаешь, сколько народ от самого князя никогда не дождётся…

– Придержи язык! – Яромир одёрнул Гришку на полуслове. – Кто-то идёт. Не хватало, чтоб услышали, что ты тут мелишь.

Внизу, едва слышно, отворилась дверь острога, после чего последовал шум поднимающихся по ступеням шагов, в которых Гришка и Яромир признали тяжелую поступь воеводы Руевита.

Крышка смотровой отворилась и из караульной на свет поднялся Руевит, отряхивая от снега медвежью шубу и шапку.

– Докладывайте, ерохвосты, кхе-кхе… – пробасил сквозь кашель Руевит. – как обстановка?

– Всё тихо, как всегда. – спокойно ответил Яромир, отвечая рукопожатием на протянутую воеводой руку. – В такую метель даже собаки не лают, чего уж про людей говорить.

– Вы же знаете, – задорно подхватил Гришка. – Что мимо нас и мышка не проскочит…

– Мимо тебя даже Скипер-змей пролетит – ты не заметишь! – нахмурил брови Руевит и потуже затянул Гришкин поясной ремень. – Поэтому, ты до сих пор ходишь с Яромиром… для всеобщего спокойствия.

Гришка поджал губы и многозначительно отвернул голову в сторону.

Руевит же вернулся к Яромиру:

– Сегодня поднял вопрос об организации отдельной дружины…

Яромир вопросительно поднял брови, а воевода продолжил:

– Надоел ты мне, юнец, со своим самоуправством, поэтому позволю тебе отобрать десять человек, чтобы помогли тебе город от силы нечистой избавить.

– Я же говорил, – Гришка и на радостях хлопнул Яромира по плечу. – что не зря всё!

– Ты-то чему радуешься? – снова нахмурился Руевит. – Ты же первый с ним и будешь!

Гришка мгновенно поменялся в лице и потупил взгляд.

– Ты же не успокоишься, герой елдовый, – продолжал Руевит, обращаясь к Яромиру. – Но, признаю, что твоя правда. Что-то зачастила сила тёмная в наши края наведываться. Злыдни, шишы и баечники – ещё куда ни шло, но следопыты всё чаще приносят дурные вести, что близ окольного попадаются следы упырей и вурдалаков, а у дворовых стала скотина пропадать. Это уже вызывает серьёзное беспокойство. Так что больше не будет нужды по ночам с гридни сбегать. Считай, старшина, что повышаю тебя до десятника.

Воевода пожал Яромиру руку, а Гришка от неожиданных новостей даже открыл рот.

– Когда приступать? – спросил немного ошарашенный Яромир.

– Как снег сойдёт, а пока – займёшься подготовкой, отберёшь воинов, обучишь своим премудростям. Чай, не в человека копьём тыкать придётся.

Яромир понятливо кивнул.

– И ты, – воевода хлопнул поникшего Гришку по плечу, что тот едва сумел устоять на ногах. – Не вешай нос! Или, по-твоему, лучше нужники чистить? Так ты только попроси, это мы мигом!

Гришка исподлобья покосился на широко улыбающегося воеводу.

– Ну, смотрите в оба, а я пошёл дальше. После отсыпного жду обоих у меня. Я понятно объясняю?

– Понятно, батька! – в один голос ответили они.

– То-то…! – протянул Руевит, спустился в караульную и Гришка поспешно закрыл за ним крышку.

Дождавшись, пока воевода скроется из виду, Гришка снова забился в угол под факелом и достал из-за пазухи большой кусок вяленой говядины:

– «На нужники захотел, это мы мигом!». Тьфу! – передразнил он воеводу и смачно сплюнул на пол. – Ты доволен?

– Чему? – Яромир постарался сделать вид, что ничего не произошло.

– Опять придуряешься? – Гришка с трудом оторвал зубами кусок от сухого мяса. – Ладно раньше, хоть на детинце крутились, таки теперь придётся по лесам лазить, с пёс подери чем, да, в добавок, что всеми силами будет пытаться тебя сожрать!

– Уже труханул? – Яромир задорно подтолкнул Гришку в ногу.

– Не забывай, что тут только у тебя и у князя силушка богатырская… – с явной досадой бросил Гришка в ответ. – Вспомни, каким мучением для меня были первые два круга!

– Да-а… – протянул Яромир и задумчиво почесал поросшую жесткой щетиной бороду. – Ты же с удивительным постоянством не мог нормально справиться ни с одним наказом Руевита. Всегда самый последний в беге, всегда самый слабый в братовстве…

– Спасибо что напомнил… – ещё больше надулся Гришка.

– Но, никогда не сдающийся! – продолжал Яромир. – Зато теперь посмотри на себя! Ну, чем не воин?

Гришка поднял на Яромира полный недоверия взгляд.

– И, вообще, братьям стоит отдать должное. Хоть раз над тобой кто-то из них пошутил? Может быть они тебя унижали? Нет, всегда лишь только помогали! Даже воевода, когда орал…

– Да-да… таки делал это исключительно для моего же блага. – Гришка отломил половину от куска и протянул Яромиру.

– Вот именно! Благодарю. – Яромир принял мясо и продолжил. – Да и ты сам, посмотри, сколькому меня научил!

– Без меня, был бы ты при княжеском дворе сродни березовой чурке – такой же молчаливой и пустоголовой.

Гришка звонко постучал кулаком по деревянному полу и улыбнулся.

– Твоя правда, брат! – улыбнулся в ответ Яромир и всмотрелся в сторону города, где среди метели проглядывались редкие огоньки домашних свечей.

– Теперь нам в палаты точно дорога закрыта… – с досадой подчеркнул Гришка.

– И что до них?

– Как что? Возьми хотя бы красавиц служанок…

– На окольном девок всяких полно, сам знаешь, бери – не хочу. – с грустью возразил Яромир, бросив взгляд на княжеский балкон. – Чем дальше от терема, тем лучше…

– Таки я знаю, почему ты хором так страшишься!

– Удиви.

– Княжна Марина.

– Возможно ты и прав… – при упоминании княжны у Яромира неприятно засосало под лопаткой.

– Да я больше, чем прав. – Гришка подпрыгнул на ноги и положил руку Яромиру на плечо. – Тебе страшно, что подумает Игорь, ведь все видят, как она на тебя смотрит. Как змея на мышку! И я, таки, тебе больше скажу: Игорь об этом тоже знает, но молчит, потому что ты на столько благоразумен, что не дал ему ещё ни одного повода.

– Странная баба! – вспылил Яромир. – Она же с самого первого дня не даёт мне покоя, как в штаны залезть не смогла, так теперь всячески старается очернить меня перед братом… Видел, как она каждый раз что-то шепчет Игорю на ухо, когда тот смотрит за нашими занятиями?

– Обычное состояние отвергнутой женщины, чему тут удивляться? – спокойно заключил Гришка и забросил в рот остатки мяса.

– И ещё… её глаза. Не находишь их странными?

– Ещё какими, как у кошки.

– Вот именно! Я не встречал ни единого человека с похожими. Только мне стоит переступить порог палат, как появляется чувство, что она начинает следить за каждым моим шагом, даже если её самой нет рядом. Колдунья, не иначе!

– Думаю, – Гришка прикрыл рот кулаком и громко зевнул. – Что однажды ты это выяснишь, а теперь я пошёл спать. Надоело зад морозить.

Гришка спустился в караульную, а Яромир остался на посту, всматриваясь в пролетающий мимо снег и думая, что же ему теперь делать дальше.

***

В середине березозола, когда большая часть снега уже сошла, заметно участились случаи нападения на скотину за пределами окольного города.

Тогда воевода и разрешил Яромиру приступать к выполнению своих новых обязанностей. Правда, вместо обещанного десятка ему дали всего четверых воинов, не считая Гришки.

Но и этого Яромиру оказалось вполне достаточно.

Уже к концу травного скромная дружина Яромира, смогла выследить вблизи Заречной заставы проклятое захоронение вурдалаков и упокоить их потревоженные души, за что получила от жителей Слав-города прозвище – «покойная бригада».

После такого успеха народ Слав-города пришёл к князю с прошением пустить по городским улицам патрули с целью отлова всякой нечистой силы, заполонившей город и ставшей сильно мешать мирной жизни.

Игорь, хоть и нехотя, но разрешение дал. Воевода освободил «покойную бригаду» от заступления в караул, но поручил Яромиру самостоятельно организовать новую дозорную службу.

Гришка убедил Яромира и Руевита посадить его в остроге, чтобы принимать жалобы населения на нечисть с понедельника по шестицу.

Остальные попарно должны были обходить город с обеда до полуночи.

Седьмицу и осьмицу воевода Руевит строго наказал оставить на общие занятия, а неделю завершали общим выходным.

На вторую пятницу изока Яромиру пришлось взять в город Гришку вместо нового ученика Потапа, так как тому разгневанный хлевник оттоптал ухо и подбил глаз, из-за чего было решено оставить его в остроге.

День выдался пасмурным и небо грозилось дождём, но Гришка выглядел гораздо мрачнее любой тучи и Яромир прекрасно знал почему:

– Губы дуешь от того, что вытащили с насеста? – он шутливо подтолкнул насупившегося Гришку.

– «Вытащили с насеста…», тьфу! – передразнил в ответ Гришка. – Я прямо-таки горел от желания лазить с тобой по всякой грязи…

Гришка наступил ногой в свежую коровью лепешку и громко выругался.

– Ой, не бухти! – Яромир махнул на него рукой и свернул на узкую улочку, из далека которой доносился манящий аромат свежей выпечки. – Я знаю, как поднять тебе настроение.

– Ладно, – Гришка заметно повеселел и последовал за Яромиром. – Так и быть, повышаю тебя с королобого до басалая!

– За что мне такая честь? – Яромир низко поклонился в ответ и рассмеялся. – Я же знаю, что ты ни за что не откажешься, чтобы не заглянуть на Хлебное подворье, а там твои любимые булочки и пышечка…

Яромир многозначно подёргал бровями.

– Сам ты пышечка! – Гришка набычился и легко стукнул закатившегося смехом Яромира в плечо. – А её Машенька зовут, чтоб ты…

Гришка не успел закончить, как Яромир резко одёрнул его за ворот. Чутьё подсказало…

На мощёную камнем землю, аккурат, где только что стоял Гришка, из окна второго этажа дома приземлился бочонок и разлетелся вдребезги, окатив брагой всех находившихся рядом.

Тут же внутри дома поднялся страшный гул.

Было слышно, как билась посуда и ломалась мебель. Следом, из того же окна, на улицу полетела кухонная утварь, за которой, уже из парадных дверей, охая и ахая, выкатился человек.

– Проклятый дух! Пошёл ты в гузно! Ик! – в стельку пьяный мужик с трудом встал на карачки и принялся гневно размахивать кулаком в сторону дома. – Чтоб тебе пусто было!

Яромир рукавом рубахи отёр лицо от браги и встал перед бранящимся пьяницей.

– Ну, кто там у тебя? – Яромир поднял пьяницу за шиворот, но тот сразу повалился обратно.

– Кикимора или анчутка, как пить дать! – разумничался Гришка.

– Бестолочь. – безнадёжно покачал головой Яромир. – Надо тебя чаще в поле брать… Кикимора близ воды охотится, а анчутки по предбанникам прячутся! Слушать лучше надо! Эй, ты, мужик, отвечай, когда спрашивают!

Яромир снова попытался поднять кряхтящего мужика.

– А тебе, ик, больше всех, что-ли, надо?! И ты пошёл в…! – пьяница попытался толкнуть Яромира, но не сумел удержаться на ногах, рухнул на землю и громко захрапел.

– Эх ты, бросить бы тебя, паразита, самого расхлебывать, да больно я сегодня добрый. Пьянство – тоже хворь, её лечить нужно, – сочувственно вздохнул Яромир и обратился к Гришке. – Ну что, братец, успокоим неспокойного?

– Знать бы кого… – пробурчал Гришка и перемялся с ноги на ногу.

– Знамо кого, – улыбнулся Яромир. – Он своим пьянством довел домового до истерики. Теперь нужно как-то его ублажить, чтоб в овинника, или, того хуже – в гуменника не обернулся, иначе всё… Давай за мной!

Яромир прекрасно знал, как обращаться с домовыми. Старик его хорошо научил…

Они быстро пробежались по соседям, набрав пряников, печенюшек и молока, после чего вернулись к дому, в котором до сих пор продолжал буянить домовой.

– Значит так, Гришка! Сейчас мы с этим вот, – Яромир легко толкнул ногой храпящего на земле пьяницу. – зайдем внутрь, а ты дверь покрепче подопри и покуда я трижды изнутри не стукну – не открывай, а то тогда всей округе мало не покажется. Все понятно?

Гришка кивнул головой.

– Вот и славно… – Яромир схватил ворчащего пьяницу за шкирку и поволок его в дом, а Гришка захлопнул за ними дверь. – Сейчас будем тебя от пьянства лечить!

Внутри дома стоял полумрак, и из уже сеней виднелись последствия буйства домового: все убранство оказалось разбросанным, перевернутым да перебитым.

От поднятой в воздух пыли страшно свербело в носу и даже пятнистый кот, который, по обыкновению, должен был быть очень дружным с домовым, со страху забился в угол.

«Плохо дело…», – подумал Яромир, вернулся к пьянице и, сильно похлопав его по щекам, привёл в чувства.

– Щас тебе покажу, скотина… – пьяница хотел закричать, но Яромир вовремя зажал его рот ладонью.

– Себе покажи, пьянь! – прошипел Яромир. – Слушай меня внимательно. Сейчас я пойду наверх и, чтобы там не случилось, ты поставишь вот это молоко и вот эти кушанья за печную трубу, а сам тихонечко спрячешься в углу, да чтоб писка от тебя не было, пока я не скажу. Понял меня?

Пьяница фыркнул и, еле перебирая ногами, добрался до печи. С огромным трудом ему удалось поставить кувшин на нужное место, и, прихватив с собой один пряник, он сел в угол и стал что-то бормотать под нос.

«Ну, хоть так», – подумал Яромир и поглядел на покрытые пылью и тряпками ступеньки. – «Пора и домового к столу пригласить».

Но не успел он сделать и пары шагов, как спину обдало холодом.

Сверху, словно вихрь, разметая пыль, по лестнице пронесся домовой.

Дух отбросил Яромира с такой силой, что тот пролетел через всю комнату и ударился о противоположную стену, сбив дыхание.

Яромир отёр глаза от пыли и поднял взгляд.

Воздух гудел, вибрировал, клубился и вертелся, затягивая пыль и обволакивая духа, придавая ему телесную форму.

Комок пыли и грязи быстро раздулся до размеров среднего колеса и подлетел к Яромиру.

«Если сразу не напал,» – быстро сообразил Яромир. – «Значит не знает, что со мной делать. Хорошо!»

– Гой еси, батюшка домовой! – не поднимая головы, начал громко говорить Яромир. – Не со злым умыслом, а с намерением добрым и кушаньем сладким мы в твой дом пожаловали! Соседушка твой кается в обиде тебе учиненной и стол для тебя накрыл, в знак сожаления и надежды на дружбу крепкую! В углу твоём лакомство стоит, тебя дожидается!

Гул домового стал тише и, развернувшись, он направился к печи.

Тут, под взор домового попался пьяный хозяин, дрожащий в углу с обещанным для него пряником в руках.

Дух, ещё больше разозлившийся от такой наглости, загудел и завертелся пуще прежнего.

В облаке пыли проявились два больших глаза и открылась зубастая пасть. Следом, из пыли выросли лапы с длинными острыми когтями.

У Яромира перехватило дыхание. Даже ему, повидавшему всяких чудовищ, от вида домового стало жутко.

Пьяница, забившись в углу, что есть мочи драл глотку.

По его ногам потекло, а волосы поседели.

С громким ревом домовой бросился на бывшего хозяина, но Яромир в последний момент успел напрыгнуть на него, накрыв белой простыней и придавив своим телом сверху.

– Закрой рот и суй сюда пряник! – крикнул Яромир пьянице, изо всех сил стараясь удержать вырывающегося домового. – Быстрее!