Kitobni o'qish: «Такова шпионская жизнь»

Всё, что можешь вообразить – реально.

Пабло Пикассо

Логика приведет вас из пункта А в пункт В. Воображение – куда угодно.

Альберт Эйнштейн

Даже туда, куда тебе очень хочется; причем в первую очередь.

А. А. Э.

Часть первая

1

Приснился мне странный сон. Очень четкий и логичный, но непонятный. Я проснулся в недоумении: о чем это? А потом заснул и сон продолжился все так же четко и логично, в том же первоначально заданном направлении. Так не бывает, но так было. Ночью я не сразу понял, что мне показывают пародию на «экшн» с элементами современной истории, политики и приемчиками боевиков и детективов. Можно сказать, что это были отдельные не связанные между собой сцены кинофильма, которые в моей голове постепенно выстраивали движущийся непрерывным потоком роман – сатиру – пародию (?) на те немногие факты деятельности израильских спецслужб, которые доступны рядовому гражданину. Почему израильских – а почему бы и нет? Ведь был же Джеймс Бонд на секретной службе Её Величества и никто не обиделся. Впрочем, об этом надо будет подумать.

Действующие лица – молодые ребята и девушки, ведущие абсолютно открытый светский образ жизни. Веселые, современные, привлекательные. И всё им в этой внешней жизни дозволено, кроме наркотиков. Разумеется, это шпионы, агенты, только не Моссада, а чего-то подобного, но с другим названием. И название, и страну надо будет придумать. Так же, как Фолкнер придумал, населил, очеловечил Йокнапатофу.

Одну из таких агентов (агентш?), молодую и очень красивую женщину, посылают на ответственное и очень опасное задание. Инструктирует ее молодой красавец – начальник и гражданский муж, т. е. бойфренд. Ей дозволяется всё, кроме перехода за некоторую запретную черту, о которой сказано только: «Сама знаешь, о чем я… Но решать тебе, и очень быстро… Не ошибись… И не вспугни его… Всегда помни: честь – честью, совесть – совестью, а дело все равно надо сделать. А не то сама знаешь, что будет. Кстати, не забудь получить разрешение в управлении этики и эстетики на свободное питание, бытовую вседозволенность и вероисповедание по необходимости. И не забывай при случае обо мне, а то сама знаешь, что будет.» В процессе разговора выясняется. что сам красавец бойфренд провалился на последнем задании и поэтому резко пошел на повышение.

Все «агенты» – красавицы и красавцы с точки зрения будущего зрителя (простите – читателя) и в то же время люди неприметной внешности, которые очень стараются не выделяться в толпе. И это у них, конечно, не получается. Именно потому, что они очень стараются. Одни – улыбчивые, легко входят в контакт и знакомятся, но трудно выходят из контакта; чувство юмора весьма относительное, простоватое. Очень хороши на роль души компании. Другие улыбаются только при крайней необходимости, трудно (а так и надо!) сходятся с людьми, но зато спокойно расстаются, в том числе со смертельным исходом; понятное дело, это относится не к агенту, а к тому, с кем было трудно сойтись. У этих агентов замечательное чувство юмора и способность улыбнуться в самый неподходящий момент, с риском для собственной жизни, но к месту, потому что самый неподходящий момент и есть тот самый момент.

Но ведь агенты – это шпионы. А если спецслужбы и шпионы, то это не детектив, а шпионский роман. Впрочем, название и жанр пока не имеют никакого значения, да и поменять их проще простого. Хотя само сочетание «шпионский роман» – замечательное, потому что оставляет лазейки во все стороны. Раз «шпионский» – экшн, политика, современная история. А «роман» – любовь, ревность и все такое прочее.

Ерунда получается! Нет изюминки. Буду ждать сигнала свыше, т. е. следующего сновидения.

* * *

Воображение приведет меня куда угодно. Даже туда, куда я хочу.

А.Э.

Всё, что ты можешь вообразить – реально.

Пикассо

А сновидение?

А.Э.

В следующем сновидении те же агенты настолько посерели, или наоборот – похорошели до стандартов штампованного фильма или шпионского романа, что растворились в толпе и среди агентов противной, «вражеской» стороны. И хотя так и было задумано, не только смотреть и читать, но и писать о них стало неинтересно. И тогда я стал повнимательнее рассматривать противную сторону, и увидел, что сновидение завело меня в тупик, причем совершенно умышленно: «вражеские» агенты оказались очень милыми, высоко образованными, обаятельными парнями и девушками. Но как только мне такая расстановка сил и развитие событий начали нравиться, внутренний голос принялся зудить: «Ты ошибся. У тебя закружилась голова и ты потерял ориентировку. Смотри внимательнее, где наши, где ваши и где третья сторона». Я стал смотреть внимательнее, и довольно скоро понял: третья сторона – это и «наши», и «ваши», которые охотятся на вальяжного дорогостоящего актера, играющего роль подсадной утки, и его глупенькую любовницу-блондинку в исполнении доселе неизвестной красавицы-мулатки. Причем «наши» и «ваши» поначалу абсолютно незнакомы и «знакомятся», узнают друг друга очень постепенно, в процессе соревновательной охоты и длинной серии взаимных ошибок и случайностей. А глупенькая черная блондинка в теневой стороне фильма, когда её никто, кроме зрителя (читателя) не видит и не слышит, превращается в шпиона (раньше в России это слово применялось только по отношению к врагам, «контре» и имело обидный, уничижительный оттенок. Положительный герой, такой как Штирлиц, мог быть только разведчиком или контрразведчиком). А чуть позднее выясняется, что она – тайный, особо ценный агент аналога Моссада, имя которому всё ещё не родилось, выполняющий опасное, сверхсекретное задание. Причем это задание было согласовано, сформулировано и будет выдано этому тайному агенту (т. е. агентше) принципиально новым для международного шпионажа способом. Если коротко: составные части, стыкующиеся фрагменты будут предоставлены красавице мулатке: «нашими» и «вашими»; дорогостоящим актером, который уверен, что он – руководитель международной шпионской сети (которую Моссад создал из игроков второго плана для отвода глаз – супермаскировка!); шпионом высшей категории, о котором ничего не известно кроме того, что он работает сам по себе, на свой страх и риск и на свои деньги (волк-одиночка, который так пытается заглушить боль от безответной любви к… к кому, будет, может быть, ясно ближе к концу фильма и/или книги – по иронической традиции Бондианы). А веревочку, которая соединяет все фрагменты в единую цепь, должен подарить глупенькой блондинке фотограф знаменитого глянцевого журнала, безуспешно уговаривающий ее позировать легко одетой. Блондинке не разрешает «папа» – дорогостоящий актер. А фотографу только этого и надо. Он, тайный талантливый игрок со стороны Моссада, получает таким образом возможность общаться с мулаткой, которая во избежание «как бы чего не вышло» узнает о всех путях и способах получения и отправки в «центр» – что бы это могло быть? – информации только в самом конце, отдыхая в соответствии с традицией Бондианы в объятиях… (Я и сам ещё не знаю его имени.)

«Наши» – боевое звено «Моссада», созданное для прикрытия мулатки, но первоначально не знающее этого. «Ваши» – аналогичное подразделение дружественной «Моссаду» команды, созданное для прикрытия «наших». Дорогостоящий актер – самовлюбленный дилетант, которого «наши» и «ваши» водят вокруг пальца, обеспечивая мулатке свободу маневрирования; но актер действительно очень хороший. Волк-одиночка знает всё, кроме того, что ему не положено знать. Иначе нельзя: его роль очень важна, но конечная цель превыше всего. Фотограф настолько талантлив, что ему и не надо ничего знать. А черная блондинка, спросите вы? Она знает совсем немного, но зато будет знать самое главное: конечную цель, сроки и место проведения операции – всё это ей сообщат, когда придет время действовать. Причем сама она активно работает только в самом начале – подготовка будущей операции, о которой пока ничего не известно, и в самом конце – молниеносная и желательно успешная операция. Всё остальное время она любовница дорогостоящего актера и её главная и единственная цель в это «нерабочее» время – жить в свое удовольствие, но быть готовой к действию в любой момент.

* * *

Напоминаю, что мой «Моссад» – никакого отношения к реальному Моссаду не имеет! Может быть, «Масъад»? Надо подумать.

2

Недели две мне ничего не снилось, или я не запоминал. Были «передачи» на другую, не интересующую меня тему, и я начал уже забывать эту детективную, простите – шпионскую историю. Но в одну прекрасную, тихую и очень паркую майскую ночь я вдруг оказался в небольшой европейской стране, где снимали высокобюджетный клубничный фильм о трудностях светской жизни на постсоветском пространстве. Шел затяжной дождь и съемки на целую неделю отменили. Дорогостоящий актер, которого в разное время, в разных странах и в разном обществе звали то Пьер, то дон Педро, то Пинхас – хотя мама, которая была еще жива, звала его Педрунчик, как в далеком детстве – маялся в нерешительности. Поправить здоровье в недалеких Карловых Варах? Проведать в Мадриде старенькую маму, которую он не видел два года? Хотя самое приятное и привычное – слетать вдвоем с красавицей мулаткой куда-нибудь… Педрунчик задумался и тряхнул головой: надо ей позвонить… Где она сейчас?

На этом сон прервался. Хорошо зная отвратительную способность любого, даже самого яркого сна моментально улетучиваться, я встал, бормоча себе под нос: «Ну, Педрунчик. Что ж тут такого. Не хуже, чем Пинхас в рязанской деревне… И где эта красавица может быть?… И что мой старичок делать будет, если не найдет её?…» – записал на клочке бумаги увиденное и услышанное, вернулся в постель и получил за прилежание подарок: мне показали продолжение. Вернее не продолжение, а то, что уже было неделю назад.

Появились «наши». Их трое. Лидирует моложавая тридцатилетняя Лола Шук, приветливая, но неулыбчивая. Все среднее – и рост, и фигура, а цвет волос и глаз – какой надо, такой и будет. Одежда – по внешним обстоятельствам, но всегда в соответствии с профессиональными шпионскими требованиями. При ней два помощника, каждый из которых уже бывал и ещё будет лидером. Один – постоянно улыбающийся, но не приветливый, сероволосый некрашенный тумбоподобный интеллигент лет сорока. Другой – высокий, очень худой, жгучий брюнет с голубыми глазами; совсем мальчик, на вид лет… Да нет, не мальчик… Ну да, мальчик… Очень интересно: молчит – мальчик, говорит – 30 лет, не меньше, улыбнулся, наклонился к Лоле – опять мальчик… Старшего зовут Дани, младшего – Дуду. Все имена не настоящие, но надо же их как-то различать. Вылетая, «наши» понятия не имели, куда и зачем они летят, и только сейчас, прибыв на место работы, узнали, что их задача – интеллигентными методами без насилия и так, чтобы она об этом даже не догадывалась, обеспечить Мерилин – так зовут мулатку – свободу передвижения, независимость от внешних обстоятельств, в том числе от обязанностей любовницы дона Педро. Начальству, сидящему в далеком Центре, давно известно, что актер искренне считает себя великим шпионом, получает «трудные» задания, мучается над их выполнением, встречается с «связными» и «руководством». Он работает один, только один, всегда успешно и всегда абсолютно безопасно прежде всего для него самого. Потому что он очень хороший актер, «национальное достояние», а его странное хобби пока никому не мешает. В конце концов, шпионаж – прекрасный поставщик адреналина, в котором так нуждается уже не молодая знаменитость. А внушить актеру уверенность в том, что он руководит большой международной организацией, для разведки масштабов Моссада – плевое дело. Потому что «связные» и «руководители» – опытные профессионалы, которым ничего не стоит обвести вокруг пальца необученного любителя. Другое дело – черная блондинка, которая должна оставаться вне подозрений. Ей ещё работать и работать, и она нужна именно как любовница знаменитого актера. Это обеспечивает ей алиби и дает возможность вращаться в элитных кругах, среди политиков и бизнесменов, а не только среди простых людей искусства. Причем Мерилин прекрасно знает, что, зачем и для кого она делает, но ничего не знает о «шпионской» жизни актера, искренне его любит и не хочет потерять. Чудесная пара: шпион и шпионка, любящие друг друга, но ничего друг о друге не знающие. В интимной обстановке Мерилин зовет его Пико, а он её – Мирка.

Ну вот! Я проснулся и не увидел продолжения. А мне страсть как захотелось узнать, почему это Мерилин не знает, не должна ничего знать о «наших»? Зачем дополнительные сложности в и без того непростой работе разведчиков? Ничего не поделаешь, придется ждать следующего сеанса или придумывать самому.

* * *

Не может быть; не может быть никогда! Но все равно иногда случается. Именно в этом объяснение! Провала не может быть, не должно быть! И никаких «всё равно». Именно для этого Мерилин изолируется от «наших» и «ваших» – о них речь впереди, от дорогостоящего актера – разумеется, не в любовно-бытовом, а шпионском понимании: меньше знаешь – лучше спишь. И все её контакты обеспечивает фотограф, который хотя в самой операции пока не участвует и пока ничего о ней не знает и не должен знать, при малейшей необходимости связывает узлы и восстанавливает разорванные связи. Он – единственный, кто не просто знает, но хорошо знает и лично знаком почти со всеми участниками операции. Это вовсе не означает, что сами участники тоже лично знают его. В порядке исключения – как знаменитого профессионала-фотографа, а не как тщательно законспирированного агента – ? – я так и не придумал имени этой контрразведке и не прописал ее в какой-нибудь стране.

* * *

Остались две неопределенности: «ваши» и волк-одиночка. С первыми, как мне сегодня кажется, проще – это команда, аналогичная «нашим». Надо только придумать страну исхода, а задачи этой маленькой группы определятся по ходу операции. Хотя главная задача, обеспечение безопасности «наших», уже была озвучена ранее, сновидения на эту тему пока не было. Значит – всё возможно. Лично я, для того чтобы было веселее и эротичнее, влюбил бы лидера «ваших» в Лолу Шук, лидера «наших». Да ещё заставил бы их нарушить какие-нибудь «основные правила поведения шпиона» во имя любви и рождения маленьких шпиончиков.

А вот волк-одиночка – это проблема. Он что, смерти ищет? Просто выброса адреналина ему маловато? Или он влюблен настолько безнадежно, что сам не знает, в какую пропасть броситься? А лет ему сколько и что он делает или умеет делать в повседневной жизни, когда он не шпионит? Если он «сам – по – себе», то как он решает, на чьей ему быть стороне? Или ему не все равно и он всегда на одной и той же стороне? А деньги, и немалые, откуда берутся?

Ах, насколько легче было бы и жить, и писать, если можно было бы заказывать сны, как книги в библиотеке, и заносить их в каталог памяти! Разумеется, я говорю о моих собственных снах и моей личной памяти. Мне чужого не надо.

3

«Наши» уточнили, узнали в Центре, что Мерилин пока свободна и может делать всё, что хочет. К вечеру того же дня выяснилось, что актер вылетел в Мадрид в маме, а утром в нему присоединится мулатка. Следущим рейсом в Мадрид вслед за актером отправился Дани. Через день, когда он впервые увидел на улице Мадрида маму Педрунчика под руку с Мерилин, его, опытного, далеко не юного контрразведчика, много повидавшего, побывавшего в переделках и перестрелках, как будто током ударило. Журнальные фотографии, которые он видел, не передавали чарующей красоты живой женщины. Мулатка была чудо как хороша, особенно рядом с крепкой невысокой старухой с белоснежной головой и гордой осанкой уверенной в себе испанки. По правде сказать, Мерилин выделялась в любом окружении. Среднего роста, с очень тонкой талией, неширокими плечами и дразнящими плотными бедрами, она заставляла прохожих останавливаться и оборачиваться ей вслед. Блондинка с короткими волнистыми волосами, не очень тёмной кожей и замечательно красивым лицом эфиопской еврейки, она хорошо знала себе цену Но, будучи шпионкой, прошедшей полный курс обучения, вела себя как простушка со средним образованием, которой выпала удача стать любовницей знаменитого актера. Женщины почти не разговаривали: испанский Мерилин был не идеален, а мама Педрунчика, и в молодости молчаливая, в старости без необходимости рот не открывала. Но смотреть на них было приятно, и холостой Дани чисто по-мужски и позавидовал Пико и посочувствовал ему – он понял, почему мулатку одолевают фотографы. А потом удивленно покачал головой: «Что привело ее в контрразведку? И как она с такой внешностью работает? Она же в любом обществе будет выделяться. Или именно на этом всё построено? Беречь её надо, беречь.»

Мирка сама предложила Пико встретиться в Мадриде и заодно проведать его маму. Пико сразу согласился. Уже в самолете он понял, как утомила его работа с нелюбимым режиссером-перфекционистом, который ругался из-за каждой мелочи и делал бесконечное количество дублей, причем почти всегда первый оказывался лучшим. В Мадриде Пико не выходил из родительского дома, много читал, мало двигался и любил. Днем – маму, ночью – свою красавицу. Это всех троих устраивало, особенно маму, которая когда-то была чрезвычайно любвеобильна, а сейчас просто молодела, глядя на «детей». Неделя пролетела быстро, Педрунчику надо было возвращаться – дожди прекратились. Вечером накануне отъезда мама вдруг сказала, глядя на своего единственного сына: «Голубчик, а ведь у тебя, насколько я знаю, до сих пор нет детей» – и, не дожидаясь ответа, повернулась к Мерилин: «Роди мне внука. И поскорее, я уже немолода и мне трудно ждать». Мерилин закрыла глаза, подумала всё, что хотела, но не могла сказать вслух, поцеловала старушку в седую голову и сказала, улыбаясь, то, что могла: «А если будет внучка, придется подождать следующего раза». Старушка вытерла платочком глаза и погрозила сыну пальцем: «Ты не стоишь ее мизинца, мой мальчик.»

* * *

Одинокий волк отнюдь не случайно был в то же время в Мадриде. Увидев на улице Дани, делающего вид, что он не знает и знать не желает Мерилин, одинокий волк с редким именем Вольф обернулся вслед мулатке, как и большинство мужчин всех возрастов, и усмехнулся. Пару лет назад он тайно помог Дани выкрутиться из очень запутанной истории. Тогда Дани действовал предельно хладнокровно и профессионально. А сейчас он вел себя как мальчишка, который увидел Елену Прекрасную, но не хочет себе в этом признаться. Вольф сразу понял, зачем Дани в Мадриде, пожалел его и позавидовал ему. А потом подумал то же, что и Дани, хотя Дани, судя по его реакции, первый раз видел живую Мерилин, а Вольф больше года наблюдал за ней, с замиранием сердца ожидая невозможного по его положению волка-одиночки личного знакомства: «Как такая красавица может быть шпионом? Не дай Бог, если с ней что-нибудь случится.»

* * *

Перечитал последние абзацы и задумался, стал копаться в собственной памяти: я это сам придумал, или увидел во сне? С одной стороны всё логично, концы с концами пока сходятся. С другой стороны – очень уж это всё прыгает с места на место, скачет по времени вперед – назад. И зачем у одного человека столько разных имен, даже если он актер, шпион и любовник в одном лице?