Kitobni o'qish: «Нижние уровни»

Пролог или к чему приводят затяжные прыжки?

– Думать о позитивном! Думать о позитивном! – бормотал я под нос. – Думать о позитивном! Вокруг свежий воздух! Вокруг много свежего воздуха! Вдыхай глубоко. Выдыхай плавно…

Следуя собственному совету, я попытался вдохнуть во всю мощь лёгких. Грудь отозвалась тупой, давящей болью, словно на меня навалилась гора. Интересно, это от разреженного воздуха или от того, что грудная клетка почти поздоровалась с позвоночником? Я продолжил убеждать себя:

– Думай о позитивном! Думай о позитивном! Ты проводишь время в приятной компании.

– Хм-м-м… – то ли одобрительно промычал, то ли саркастически прогундосил под нос Глагол. Мой напарник находился подшофе, потому лёгкая монотонность и невнятность речи простительны.

Двигался он параллельным курсом, на расстоянии пары метров. Не совсем ровно. Рывками. Дергаясь из стороны в сторону. Виной тому не алкоголь, а безжалостная отдача от оружия, из которого Глагол в движении вёл стрельбу.

– Думай о позитивном. Думай о позитивном! – попытался я вновь затянуть мантру.

Безуспешно. Меня прервал беспечный, задорный и чуть хмельной смех ещё одного члена “приятной компании”. Юная особа в полупрозрачном наряде, не скрывавшем аристократической бледности кожи. По данным Информатория, представительница дальней ветви давно почившей императорской семьи. Одним словом: принцесса.

– Ой, как весело! – радостно кричала она, болтаясь на плече Глагола, помахивая изящной ножкой и вновь прикладываясь к бутыли шампанского.

– Всё хорошо, всё же просто отли… – самоубеждение слегка сбоило. – Ты часть природы. Лёгкое пёрышко. Тебя ничто не сковывает. Тебя окружает безбрежная доброжелательная стихия. Доброжелательная, я сказал. Ты совершенно свободен…

Ага, свободен… как иначе, если мы вывалились из самолёта и теперь падаем! И да, не сковывает! Не удивительно, с учётом того, что парашют сегодня не входил в мой костюм. Собственно, как и у Глагола. И у принцессы. Вот только в отличие от товарища я трезв, и красивая девушка рядом отсутствует, потому даже гипотетически ничто не могло смягчить моё падение – это омрачало настроение.

Холод и свистящий в ушах ветер обжигали, заставляя кожу краснеть и покалывать. Капельки пота противно стекали по спине, замерзая и обращаясь в ледышки. От земли нас отделяет в лучшем случае минута и облачный слой.

Зато принцессе весело. При пролёте через облака она лишь смеётся и пытается изобразить, что плывёт. И её совершенно не смущает, что мы пролетаем через грозовые тучи. Что волосы, несмотря на влажность, пытаются встать дыбом. Что сквозь шум ветра в ушах прибивается глухой гул грома. А отблески молний сверкают вокруг нас.

Да и Глагола происходящее вроде как не особо беспокоит. Он методично стреляет, более того, придерживает принцессу одной рукой где-то чуть ниже талии.

И да, уважаемый читатель, должен упомянуть причину стрельбы Глагола: за нами летит пятеро террористов, все с автоматами наперевес. Очень злые по причине того, что благодаря нам “их гениальный план по захвату власти” навестил полный пушной северный зверёк. Грусть, печаль, тоска заставляла этих милых людей палить по нам. К счастью, им требовалась принцесса, потому Глаголу везло. Более того, Брауни, технопитомец напарника, всеми силами прикрывала хозяина: тело из нанитов обернулось вокруг товарища в подобие приталенного пальто. Лишь змеиная мордочка робко смотрела на мир с рукава.

А вот я изображал пантомиму бешеного циркача-эквилибриста, пытаясь увернуться от пуль. Это при том, что я тоже нёс важный груз в сумке! Шапку Мономаха!

– Вашу суть! Вашу суть! Вашу суть! – орал я, уже не стесняясь: всё равно ветер уносил мои слова, только успевали они вырваться изо рта.

В сердцах я выцеливал ботинком ближайшего из террористов, не желая смиряться с утерей табельного револьвера… Очередной. В бросок, разумеется, вмешался ветер: ломанный зигзаг больше напоминал кульбиты пьяной мухи. Результат оказался примерно таким же – снаряд пришёлся соседнему преследователю по затылку. Не убил, конечно, но противник хаотично закрутился, и на одного стрелка стало меньше. Временно… Перед смертью я решил высказать все, что думал:

– Глагол, ты сволочь! Будь любезен в следующий раз передавать задание мисс Спектр в полном объёме. Хотя бы десятком слов. Или письменно! А то за “нужно сходить в антикварную лавку” я тебя в следующий раз на месте придушу!

Да… день сегодня не задался. Мы схлестнулись с не то религиозными фанатиками-монархистами, не то просто городскими сумасшедшими. Одним словом “группировкой”, решившей возродить монархию в стране! К тому времени они умудрились выкрасть Шапку Мономаха и принцессу. Якобы по древним пророчествам и легендам «коронация древней крови» вернёт монархию в страну… и ведь верят в эту чушь! А нам расхлёбывай!

Но нужно оставаться позитивным! Все будет зашибись! Хм. Это да… через наруч на глазной нерв, а через него на сетчатку, выводится информация, что земля уже рядом. Каких-то шесть километров осталось. То, что будет зашибись, я как раз не сомневаюсь.

Один из террористов-монархистов сумел стабилизироваться в воздухе, и встроенный в наруч анализатор выдал информацию, что я в секторе обстрела. Да вашу… Не успел я выругаться, а стрелок нажать на спусковой крючок, как в спину противнику вонзились когти, острые словно молнии. Враг задёргался в конвульсиях, а затем и вовсе забултыхался в воздухе, хаотично вращаясь.

Летевшим последним стрелок сразу же перевёл огонь на новую цель. Другой монархист вовсе отбросил оружие и, сделав руками странный жест – он же магический пасс, – рассёк облака тремя полупрозрачными лезвиями. Возможно, даже воздушными. Банальщина… Небольшое белое тело с хитрыми чёрными глазками и сияющим оперением крыльев без малейшего труда проскользнуло как между лезвий, так и между пуль. А затем белый ворон устремился к врагам.

Наблюдать за моим Фениксом одно удовольствие! Воплощение чистой магии! Мой важнейший помощник… Жаль только нет времени любоваться, как и расправляться с бандитами. Усилием воли я приказал Фениксу схватить напарника, ну и принцессу. Для этого пришлось влить в фамильяра несколько единиц Рабочей Веры, дабы тот смог увеличиться в размерах и хватило сил удержать увеличившийся вес.

Мой компаньон станет для них верной поддержкой… пожалуй, даже слишком. Феникс – моя воплощенная воля, не способная к самостоятельным решениям. Чистый сгусток магии и безвольный раб. Моя марионетка. Что печально… ибо я знал, что у Феникса есть собственные чувства. Остро кольнуло где-то за грудиной, а в памяти всплыл ядовитый засранец Брут. Мне никогда не нужен был слуга.

Пет безоговорочно подчинился моей воле. Брауни, как некогда мы уже отрабатывали, преобразовала себя в подобие сбруи с ремнями на спине, давая Фениксу возможность удобно зацепиться. И мои товарищи обрели крылья!

Стоило Глаголу и принцессе хоть немного стабилизироваться в воздухе, как наши противники тут же раскрыли парашюты – в отличие от нас они заботятся о своих шкурах. А вот я продолжил ультимативное изучение законов гравитации и того, какой предельной скорости может достичь падающее тело. Ветер донёс приглушенный не то приказ, не то просьбу, не то обещание напарника:

– Земля станет тебе пухом…

Вот ведь сволочь! Издевается. Система судорожно мигнула, выдавая предупреждение, которое я смахнул взглядом, не изучив – не до того. Хотя… Может, он решился применить свою способность?

Глагол – удивительное существо, из которого клещами слова не вытянешь. Он легко обходится сотней фраз в день! И то только потому, что любит со мной поболтать! С некоторым шансом развязать язык этого непробиваемого шкафа с мордой-кирпичом можно алкоголем. Вот только выпивает он лишь по вескому поводу… или если попросит прекрасная леди, как в этот раз. Брутальность Глагола так велика, что девушки в отделе только и делают, что строят ему глазки и подкармливают домашними печеньками.

– Даже не надейся! Я ещё первую квартальную премию Критика не получил! – на автомате проорал я в ответ, теряя всех в гуще облаков.

Мозги экстренно искали выход их положения. ДИТРы даже на всей скорости не успеют прилететь на помощь, как и дроны. Феникса я отослал, так что способностей, которые позволят пережить удар, не осталось. Иммунитет к воплощениям Веры, конечно, прекрасно – но против гравитации он не поможет. А если я отмотаю время – у меня как раз в запасе 20 секунд – до прыжка из самолёта, то это не поможет: меня просто расстреляют монархисты.

При этом глаза мои завертелись в орбитах, словно у одержимого – это я забирался в глубины Системы. Как у Критика, у меня имелся способ экстренного отступления: переместиться в картину, а через неё на базу Критиков. Сильные возмущения Веры, которые могли мне помешать, отсутствовали. Даже Шапка Мономаха лежала себе в сумке спокойно, будучи экранирована. Так что никаких препятствий для перемещения.

– Я бы не советовал, – остановил меня голос в голове. С учётом того, что Феникс не умел говорить, а Глаголу слегка не до того, это мог быть только мой сопровождающий из Информатория.

– Артефактор, если хочешь что-то сказать, то поспеши… я немного в подвешенном состоянии.

Облачный покров остался позади, и я вместе с каплями дождя стремительно приближался к серой земле. Хотя не такой уж серой… зелень мелькает, желтоватые поля. Геометрически правильные образования. Неужели строения? Но почему их так мало?

– Переход в мир картины не замедлит тебя. А скорость ты набрал уже приличную, – ободряюще заметил Артефактор.

Понял. Понял. Не совсем дурак. Кровавая клякса имени меня точно не станет украшением картины из моей коллекции… а матрасной фабрикой или, на худой конец, водной гладью мне обзавестись в голову как-то не пришло. Неужели я всё же перехитрил сам себя и мне конец?

А строения внизу становились всё чётче и больше. Я даже сумел различить купол храма, несколько машин и мельтешащих людей. А ещё дым – густой чёрный столб откуда-то с окраины и жиденькую ниточку прямо из центра селения. Но куда более странным показались огненные и мертвенно зелёные всполохи, плясавшие над строениями. Жуткие, в круговерти дождя и дыма. Неужто я несусь прямиком в распахнутые врата ада?

Отчаяние почти толкнуло меня на то, чтобы коснуться татуировки Уробороса на запястье, добавив себе лишние двадцать секунд на размышления… Но паника и стремительно приближающаяся земля оказались сильнее. Тело инстинктивно скрутило в позу эмбриона, а глаза закрылись, погружая в блаженную темноту.

Удар.

Глава 1. Или чем опасны спонтанные приземления?

Нет ничего хуже ожидания неминуемой боли. Но прошла секунда… Три секунды. Семь. Десяток. Я мыслил, а значит, если верить доктрине некоторых древнегреческих философов – существовал. А боль всё не приходила. Лишь возникло ощущение, словно меня плотно спеленало чем-то колючим. Приятно колючим, словно шерстяной свитер. Это очень странно после падения с высоты в десяток километров. Я уже умер?

Я неуверенно дёрнул лапкой… то есть ногой, и вокруг что-то зашелестело и захрустело. Услышал я это сквозь заложенные уши и ламбаду, выдаваемую сердцем. А когда решился открыть глаза, то обнаружил, что меня окружает множество жёлто-зелёных стебельков сухой травы. Плюс запах прелости и лета. Сено?

Стоило отправить мысленный запрос в наруч, как пришла информация, что я нахожусь в глубоком подмосковье. Хотя информация почему-то предстала в сетке помех. Но если ад находится не в подмосковье и не забит стогами сена, то значит, я выжил! Однако следует удостовериться!

Я судорожно стал барахтаться, пытаясь выбраться из спасительных объятий сена. Выходило с переменным успехом: меня бил дикий мандраж, да и конечности слушались через раз, регулярно предавая потуги выбраться. При этом я сделал запись в наруче: “Проставиться выпивкой напарнику” – я жив лишь благодаря его таланту! Глагол один из старейших Критиков, который долгое время работал автономно – потому у него очень большой опыт. И его талант в том, что любое высказанное им обещание становится истиной. Если он, конечно, вложит достаточно Веры. Он сказал, что “земля станет пухом” – вот я и приземлился мягко! Хорошо ещё не в курятник…

– Глагол, ты меня слышишь? – попытался я вызвать напарника. Тишина в ответ означала, что он либо слишком занят, либо как всегда максимально лаконичен.

Наша история сотрудничества с Глаголом, довольно занимательная… и она достойна отдельной книги, с названием вроде “Палач желаний”. И да, доброго часа, уважаемые читатели. Извините, что до сих пор не представился, сами понимаете: выживание, все дела… Я Сергей Кугтыматов, с недавних пор полноценный Критик, с позывным “Несуществующий”, который охотится за различными воплощениями Веры и теми, кто ими незаконно пользуется. Про аспекты Веры и воплощений, так же как и про мой путь к становлению Критиком, тоже можно рассказать отдельную историю, но там название будет вроде “Охотник на творцов”.

Возвращаясь к Глаголу, наше сотрудничество гармонично. Рядом со мной, в области моего иммунитета к Вере, Глагол может общаться без опасности случайно вложить ту в слова и исказить реальность. При этом ему не составляет большого труда обойти мой иммунитет к воплощениям Веры, так как его приказы влияют не только и не столько на физические объекты, сколько на вероятности событий… но это уже нюансы. Главное, что всем выгодно!

– Артефактор, отзовись. Подтверди, что я не в загробном мире… – молчание стало мне ответом, и это заставило напрячься. Помехи в Системе обычно возникают при сильных возмущениях Веры рядом.

Я наконец добился цели и вывалился из стога, краем глаза отметив, что из него торчат вилы. И не одни… Босые ноги со смачным “шлёп” по щиколотки погрузились в грязь. Шикарно! И мокро… А ещё зябко, ибо прыгал я из самолёта лишь в лёгкой рубашке.

– Информаторий? – неуверенно протянул я в пустоту. В ухе послышались помехи, связь так и не обрадовала появлением.

Взгляд наткнулся на сооружение в десятке метров. Основательный помост, светлый и пахнущий свежим деревом, с плохо ошкуренным бревном в центре конструкции. Столб оказался не одинок, пару ему составляла привязанная миловидная девушка. Молоденькая, чуть за двадцать, в лёгком светлом домашнем платьице, которое намокло под дождём и теперь приятно облегала тонкий стан. Кляп во рту в сочетании с дорожками от слёз и потекшей туши слегка портили момент.

Ноги её утопали в дымящейся куче хвороста, веток и поленьев. Дерево давно бы полыхало, не будь оно немного отсыревшим от лёгкой мороси. Судорожные попытки вырваться и закатывание глаз подсказывали, что фактом собственного сжигания жертва недовольна.

Стоило лишь сосредоточить взгляд на несчастной, как наруч сработал штатно, хотя и с помехами, выдав на сетчатку краткую справку о заинтересовавшем меня объекте:

“Гришина Елена Александровна. 21 год. Не замужем. Детей нет. Проживание…” – движением глаз я указал, чтобы данную информацию мне выводили только по требованию, и продолжил чтение:

“Работа: учитель информатики (распределение после университета).

ИВ: 4ед. БВ: 374 ед. МВ: 345 ед.

Творческое развитие: Психик – детская психология. Метаморф – общее усиление организма, внешние параметры”.

– Несуществующий, живой? Чем могу помочь? – сквозь треск помех пробился голос Артефактора.

– Наруч сбоит. Не хочу рисковать перемещаться через искаженные помехами картины. Мне бы эвакуацию и горячий кофе…

Площадь перед судилищем оказалась пуста. Никого из людей, которых я видел с высоты. Лишь в одном из переулков спешно хромал прочь столетний дед. Но так было не всегда, если верить множеству следов в грязи, ещё не успевших расплыться под дождём. И распугал толпу отнюдь не я сошествием с небес, а парочка колоритных персонажей, паривших в дюжине метров всё над тем же помостом.

– Кофе нужнее всего, – пошевелил я пальцами ног в грязи. – И комментарий, куда я на сей раз вляпался?

Одним из зависающих оказался низенький, чуть полноватый мужчина с умным лицом и шикарной окладистой бородой в тёмной сутане священнослужителя. Одежда ещё сильнее бросалось в глаза, так как фоном для левитации мужик выбрал старенькую церковь. Её стены давно посерели, а купол блестел древней позолотой там, где не провалился внутрь. На том же куполе неуверенно мигал подбитый дрон, намекая, какая дыра эта деревушка.

– Отступница! Покайся! Я не дам тебе бесчинствовать! Не позволю погани нечистой отравлять нашу Веру! – глубоким, хорошо поставленным голосом чеканил священнослужитель. – Душа твоя черна! Темны и порочны мысли! Грешные порывы твои очистятся огнем! Не поддадимся порочному искусу!

Лицо слуги бога буквально пылало алым, а вены на лбу и шее вздулись. Он был в полнейшем бешенстве. Ещё больше жути нагоняли неухоженные залысины и фанатичные до безумия глаза.

– Сильна моя вера! Не совратишь ты истинное дитя святой Матери-Церкви! Блудница! Покайся! Очисти душу свою! Да вознесём хвалу отцу нашему всемилостивому, чтобы он принял душу рабы своей!

Апогеем внешнего вида храмовника стала броня, выступившая сквозь одежды. Огненная кольчуга с пластинами из чистого пламени, украшенная старославянским символами и христианскими образами. Эдакий человек-факел… Нет, это слишком заезжено! Пусть будет “пылающий старпёр”.

– Да начнётся аутодафе! Да поглотит ведьму пламя! Да очистится мир ото зла! – надрывался и, кажется, распалял сам себя старик.

Система не сумела выдать данных о герое местного масштаба. Это могло значить только одно: старик не имеет наруча, что само по себе является нарушением закона. Однако и без данных системы я мог сказать, что с количеством Веры у слуги господнего весьма неплохо. Даже шикарно с учётом величины посёлка.

Даже я, как автор трёх полноценных книг, будучи на службе Критиком и обладая поддержкой госструктур, не могу себе позволить тратить Веру на полёт и пафосные речи. А ведь мне выделяют по 10 ед. Рабочей Веры. Вот только после последней заварушки осталось всего чуть больше 1,5 ед. И от этого неуютно.

– Несуществующий, да ты издеваешься! Не вылезай! Я сейчас подгоню ближайших дронов и лучше всё проанализирую, – Артефактор тоже явно растерялся от происходящего, хотя и старался это скрыть.

Второй стороной противостояния выступала старушка. Сухонькая боевая бабка в футболке Black Sabbath и косухе с шипами. Её седые волосы прикрывала бандана с черепами, а по рукам и морщинистой шеи вились цветные татуировки. Она зависла в воздухе на фоне провала пространства, отсвечивавшего мёртвенно-зелёным светом. Больше всего данный провал пространства напоминал портал в старой компьютерной игре – такая же арка из пикселей… хотя с учётом их объёмности, правильнее будет кубы “вокселей” из искажённого пространства.

– Тьфу, тьфу, тьфу… Не позволю трогать… Да, трогать мою внучку! – провозгласила бабка чуть запинаясь.

Одно её движение рукой, и дым вместе с первыми язычками пламени… собственно, весь помост с позорным столбом, путами и кляпом исчезли, словно художник в графическом редакторе убрал один из слоёв картины. В нашем случае – слоёв реальности. Лишь девушка плюхнулась в грязь.

Я сфокусировал взгляд, пытаясь считать данные по старушке. Удалось с трудом, шум помех оказался невероятно сильный:

“Lenin Hard.

Работа: пенсионер на службе хаоса!

ИВ: 7 ед. БВ: 26 ед. МВ: 78566448 ед. (Внимание! Опасный уровень Веры! Возможны неконтролируемые искажения реальности!)

Творческое развитие: Не твоё собачье дело, сосунок!”

Я даже не знал, чему удивляться в первую очередь. Взлому Системы? Или уровню Мимолётной Веры? Откуда столько? Тут больше, чем может выдать наша страна целиком! Бабка по чистой мощи сильнее большинства Критиков, и это ещё весьма оптимистично!

– Ты не пройдёшь, дьявольское отродье! – возопил старикашка, бросившись в бой. – Сгоришь в священном огне вместе со своим отродьем, проклятая ведьма!

Как бы нелепо ни выглядел пылающий старпёр, он оказался достаточно силён, чтобы маневрировать в воздухе на реактивной струе и с ходу запустить в бабку огненный шар. Не по годам бойкая старушка от фаербола отмахнулось, словно скинула его в корзину. А затем… самое точное определение “кликнула” на небосвод и оттуда полился дождь. И вновь не верно! В точке, куда “кликнули”, небо просто порвалось и водопадом обрушилось на пылающего старпёра.

Тот попытался увернуться, но часть воды всё же задела его, и воздух заполнился паром, а остатки воды подняли волну грязи и стали растекаться по округе. Я решил немного проигнорировать Артефактора, и отступить ещё дальше к максимально стабильному строению, знаменующему практически любой населённый пункт в России – памятнику Ленину. Хотя, в данному случае, к его бюсту на платформе. Интересно, а его уже пытались воскресить?

Пар немного рассеялся, и удалось увидеть, как кибер-бабка сложила пальцы, словно изображая камеру, навела их на купол храма и сделала вид, будто фотографирует его. После чего повторила процедуру в зеркальном порядке над головой старика. Кусок купола рухнул на старпёра, при этом оригинальный купол так и остался целым. Возникло чувство, что применили способность “копировать-вставить”.

Пылающий старпёр даже и не подумал уворачиваться, а прожёг собой дыру в куполе, и тот полетел дальше к земле, а если точнее, к месту, где раньше находился помост. Туда, где, остолбенев от ужаса, сидела на земле девушка-внучка. Ну и заодно ко мне, шлёпавшему неподалёку. То, как я выдернул девчонку из-под удара, даже сам до конца понять не могу. Помню лишь, как меня захлестнуло волной грязи и обломков дерева, камня и металла. И пусть они являлись воплощениями Веры, но сумели пройтись шрапнелью по спине.

Нас прибило к ближайшему забору. Я буквально вынырнул из протухшей канавы, выдёргивая девушку и смахнул серую жижу с лица. Рубашка неприятно липла к телу, "ароматы Франции" стекали по спине вместе с остатками прелой травы и «шрапнели» что медленно растворялась. По спине пробежал холодок: моя основная способность – иммунитет к чужим воплощениям – уничтожала воплощения мгновенно. С учётом того, что защита действует на меня и частично на площадь вокруг, то некоторые воздействия я вообще не замечаю. И если эти держатся так долго, то сколько же в них вложено Веры? Ведь Система указывает мощность моей защиты, как:

"Защита от искажений физического воздействия 10 ИВ.

Защита от искажений ментального воздействия 8 ИВ.

Защита от искажений духовного воздействия 5 ИВ."

– Напьюсь… однозначно, сегодня напьюсь, – пообещал я сам себе, поглаживая по слипшимся волосам девушку, которая от страха поскуливала и теперь больше походила на грязный мешок. И заорал во всю глотку: – Никому не двигаться, работает Критик!

Шлёп. Шлёп. Шлёп. Шлёп. Четыре тела террористов живописными кучками мяса рухнули в окрестностях площади. Одному сильно не повезло и его насадило на шпиль церкви. Тело чуть не разорвало пополам и превратило в алое знамя из потрохов, которое пытался утащить порванный парашют. Что-то долго они. Хотя один, судя по всему, где-то летает.

Колориту сцене добавлял антураж середины апреля: ветви деревьев с робкими побегами, остатки уже почерневшего снега, воронья в небе и серых тяжёлых туч. Для полноты картины не хватало только волчьего воя. Звуки электрички на фоне казались как-то не очень уместными.

Бой на миг прекратился и взгляды враждующих сторон скрестились на мне. Очень тяжёлые и недобрые взгляды.

– Вали оттуда, придурок! – мудро заметил Артефактор, но, как по мне, слегка запоздало.

А всполохи пламени и искаженной реальности всё нарастали.

– Вы это… поаккуратнее. Тут же люди ходят, а вы дерётесь, – пробормотал я, ещё раз осмотрев сражающихся. Подумал. И махнул рукой: – Не обращайте на меня внимание. Я тут просто мимо пролетал. Продолжайте. Не отвлекайтесь.

После дела с Кошмаром я старался вкладывать большую часть личной Веры в защиту разума. И если против пылающего старпёра я без труда выступлю, то вот кибер-бабка почти гарантированно сомнёт меня мощью. А уж без Феникса и напарника лезть в драку – чистое самоубийство. Потому я решил поступить наперекор себе – благоразумно отойти в сторону. Хватит с меня на сегодня самоубийственных затей.

Старик вновь собрал силы и запустил полдесятка огненных стрел в старушку. М-да, с фантазией у деда не очень! Бабка от снарядов ловко увернулась, даже не скажешь, что пенсионерка. В ответ, если так можно выразиться, старушка свернула вкладку пространства – кусок мира стал схлопываться, причём в центре оказался дед. Тот попытался сдвинуться, но его буквально затягивало в эпицентр, так что ему не оставалось ничего иного, как принять на пламенную ауру удар земли, осколков купола, а также всякой мелочёвки, оказавшейся в зоне “сворачивания”.

Я вновь скользнул взглядом по старушке: “ИВ: 7 ед. БВ: 85 ед. МВ: 78567589 ед.” Мой гениальный план взять ослабевших врагов с треском проваливался. И как только при использовании столь мощных способностей показатель Веры бабки лишь растёт? Она там часом не стримит?

Жгущий дед собрал остатки Веры и воплотил пламенеющий меч. С утробным рыком престарелый воин очищающего пламени бросился на бабку. Особого впечатления это на старушку не произвело: мановением руки нападавшего развернула на 180 градусов, словно использовала функцию “Отразить по…” или “Отразить на…”. Старик растерялся лишь на миг, затем полыхнул и вновь устремился к цели. Но бабка повторила фокус. И вновь. И вновь. И вновь… Старая металлюга издевалась над противником, не используя и половину силы. Финальным аккордом дед был развёрнут и отправлен в лужу грязи и обломков на месте бывшего помоста.

А затем старушка развернулась к нам и недобро прищурилась.

– Я хороший! Вот, вашей внучке помог, – кивнул я на девушку, стараясь улыбаться как можно дружелюбнее. – Если что, могу даже сумки донести.

Бабка просканировала меня таким взглядом, словно не уверена, буду я шкодничать или нет. Но всё же быстро переключилась на внучку, которая уже сумела подняться на ноги, и запричитала:

– Милая, ты как? Как… В порядке? Хорошо? Плохо? Как? Они тебе не навредили? – девушка не успевала ничего отвечать, а судя по совершенно ошалевшему взгляду, даже не совсем понимала, жива она или нет. Бабка же продолжала, запинаясь и словно пытаясь ухватить мысль или переспорить кого-то: – Милая, нам нужно уходить… Да, уходить! Точно! Нас уже ждут… Ждут они на нижних уровнях! Меня отпустили… Отпустили, я помню, ненадолго…

Повинуясь жесту старушки, пространство вокруг внучки исказили воксели, и та воспарила. После чего они на пару взмыли к провалу в пространстве, всё так же сиявшему зеленоватым светом. Ещё пара секунд, и на площади я остался одни.

– Зашибись прогулялся… – буркнул я в пустоту. – И как теперь домой прикажете добираться… да ещё с одержимым старпёром?