Kitobni o'qish: «Под ударом»
Пролог. Белфаст, Северная Ирландия. 12 октября 1987 года
Каждый из нас знал, что у нас
Есть время опоздать и опоздать еще,
Но выйти к победе в срок.
И каждый знал, что пора занять место,
Но в кодексе чести считалось существенным
Не приходить на урок;
И только когда кто-то вышел вперед,
И за сотни лет никто не вспомнил о нем,
Я понял – небо
Становится ближе
С каждым днем…
Борис Гребенщиков. «Небо становится ближе»
– Так, парни, на выход.
Грузовик остановился на перекрестке с Шанкилл-роад, и солдаты Гвардейского кавалерийского полка начали выгружаться…
– Давайте, пошевеливайтесь. Нечего тут торчать…
Рядом остановился полицейской раскраски легкий броневик «Шорт», из него вылез человек в штатском, какого никак не ожидаешь увидеть в бронированной машине. Осмотревшись, он подошел к лейтенанту, командовавшему высадкой.
– Курите, – предложил он Морли.
– Не курю.
Штатский спрятал сигареты в карман.
– И я не курю. У вас есть опыт городского патрулирования?
– Мы прошли курс подготовки, сэр.
Штатский посмотрел на подтянутого лейтенанта с жалостью.
– Я пущу одну бронемашину рядом с вами, она будет вас сопровождать непосредственно, и одна будет в резерве. В случае чего – не геройствуйте, и прячьтесь за машинами, лейтенант.
– Корнет.
– Простите?
– Корнет1. Это мое звание. И я приехал сюда не для того чтобы прятаться.
Штатский посмотрел на крыши.
– Это не караул у дворца. Это война.
– В таком случае, мы будем воевать.
– Как знаете. В любом случае – на пулемете сидит лучший пулеметчик, он вас прикроет, удачи…
Подошел сержант, он тоже назывался иначе – конный капрал. Отрапортовал:
– Сэр, люди и лошади построены.
Никаких лошадей, конечно же, не было, но в полку чтили традиции.
– Выдвигаемся.
– Есть, сэр…
Штатский посмотрел на них с жалостью, потом повернулся и пошел к машине.
…
В броневике было тесно. Из-за забранных решеткой окон еще и не разглядеть ничего было. Пахло куревом.
– Какого черта они тут делают, сэр?
– А ты не понял еще?
…
– Выборы2.
– Вот ублюдки.
– Еще какие…
Штатский достал сигарету и закурил.
– Что будем делать, сэр?
– Сопровождайте этих бедных идиотов…
…
Гвардейская Бригада появилась в Белфасте, этом разорванном на куски городе, не случайно – ее появление было хладнокровным вызовом ИРА – Ирландской республиканской армии со стороны консерваторов и их лидера, миссис Тэтчер. Маргарет Тэтчер в преддверии приближающихся выборов хладнокровно разыгрывала карту террористического противостояния в Северной Ирландии, ожидая, что инциденты мобилизуют ее сторонников, заставят прийти на избирательные участки. Впрочем, возможно, что решение включить в график ротации и Гвардейскую бригаду было вызвано и вызовом, который Мэгги Тэтчер бросала британскому аристократическому классу – ведь в Бригаде служило немало отпрысков самых достойных британских родов. Консервативная партия – еще до того как ее возглавила Тэтчер – превратилась скорее в партию мелких лавочников, а аристократы – стройными рядами двинулись в сторону лейбористов. Один из парадоксов британской внутренней политики – аристократы защищают права рабочих. Вот это презрение и хотела выразить миссис Тэтчер, которая дворян презирала и ни в грош не ставила.
Но сами гвардейцы этого не понимали, да и не хотели понимать. Это было элитное британское подразделение и в нем служили лучшие из лучших, те, кто хотел служить своей стране…
…
Примерно в то же самое время, когда гвардейцы выстраивались в походный порядок, недалеко от них боевики ИРА заканчивали последние приготовления. Вызов, понятное дело, был принят – именно поэтому и продолжалась эта война. Любой вызов – принимался…
– Значит, кидаете камни и немедленно назад. Немедленно!
…
– Не ждите, пока начнется стрельба.
Парни во все глаза смотрели на среднего роста, молодого для его роли в организации человека – ему не было и тридцати. И тем не менее, это был сам Берк, который в пятнадцать лет застрелил полисмена, а сейчас ему было двадцать девять и он все еще был жив. В Белфасте столько не живут. А кто живет, вызывает подозрения – но Берка никто и ни в чем не подозревал.
Дождавшись, пока парни убегут, Берк подошел к фургончику напротив. На фургоне была реклама ремонтной электрической службы.
– Чейс, присмотри за братом. Все готовы?.. Тогда вперед…
…
Северная Ирландия. Белфаст.
Место, где идет самая долгая и страшная религиозная война в Европе 20 века. Нигде, за все время Холодной войны, не было столь долгого и жестокого гражданского противостояния как здесь, накладывающего отпечаток на все без исключения стороны жизни общества.
Безработица – тридцать пять процентов. Самая выгодная и популярная профессия в городе – стекольщик: если взорвётся в обед, то к вечеру уже будут стоять новые стекла. Дома здесь проектируют повышенной прочности, в расчёте на близкий взрыв. Везде решетки. Километры и километры стен между враждующими районами: вторая по популярности профессия в городе – каменщик. Как только пролетает вертолет или проезжает военный патруль – люди прячутся. В сельской местности настолько опасно, что основные перемещения живой силы – на вертолетах.
Ненависть здесь чувствуется, как пыль в воздухе, как предгрозовое электричество в летней духоте. Здесь быстро учишься правилам выживания во фронтовой зоне – не ходить куда не надо, держать язык за зубами, помнить список праздников с положенными по этому поводу секториальными побоищами. Когда впервые встречаешь местных активистов, сначала принимаешь их за болельщиков футбольного клуба, нормальных людей, которые ищут как выплеснуть свою энергию в субботу. Потом начинаешь понимать, что там, где в нормальных местах просто набьют морду и побьют стекла – тут жгут и забивают до смерти, простреливают колени, просверливают головы – это все делают внешне нормальные люди, которые почему-то дали волю своей безудержной ненависти. Такова Ирландия.
Война в Северной Ирландии была везде – и в то же время нигде. Она могла начаться в любой момент и ее мог начать кто угодно. Вон та женщина с коляской. Водитель проезжающей мимо машины. Группа подростков в подворотне. Кстати, что это они так смотрят?
Поводом для вспышки насилия может послужить всё, что угодно. Парад противоположной стороны, заехавшая не туда машина, торговля наркотиками – да просто у кого-то руки зачешутся. По улицам разъезжали так называемые «психи» – они охотились на своих, кто был подозрителен или не выполнял негласных здесь правил жизни. Дай только повод – и…
Чаще всего не надо даже повода. Повод – сама жизнь. Все, кто мог – отсюда давно уехали. Остались фанатики и те, кому некуда ехать. От богатой ирландской общины в Америке поступают деньги и оружие. Как только это приходит сюда – гремят выстрелы…
И они здесь – солдаты Ее Величества – не более, чем повод. Им всего по двадцать-двадцать пять лет, и их не было даже в мыслях, когда их пра-пра и еще сколько-то там «пра»-дедушки морили голодом и угнетали пра-пра и еще сколько то там «пра»-дедушек тех, кто в них стреляет. Но почему то им надо в страшном вчера – найти оправдание кровавого сегодня. Это им важно. И они это делают, как будто, отвоевав свои шесть северных графств, они смогут переиграть всю историю своего народа…
– Камень!
Их учили – если кто-то видит опасность, он криком сообщает о ней всем остальным…
Проклятые дети.
У них не было ничего против них. Все что они могли – укрыться в расчете на то, что метательных снарядов у детей немного, и они, кинув по паре камней, – убегут.
– Проклятые кокни!
Кажется, побежали… здесь целый лабиринт, множество узких проходов между домами, ничего не поймешь…
– Сэр…
Как то так получилось, что никто не слышал этого выстрела. Просто когда конный капрал позвал своего офицера… не услышав отклика он обернулся, увидел, что его корнет лежит на тротуаре.
– Помогите ему!
Капрал думал, что корнету в голову попал камень. И лишь когда упал бросившийся на помощь солдат, а потом еще один, – он понял, что по ним стреляют…
…
Оружия в Северной Ирландии было много и попадало оно на остров самыми разными путями.
Еще в тридцатые годы местные фении меняли у американских бутлегеров времён Сухого закона автоматы Томпсона на ирландский виски. В пятидесятых в Ирландию попало много оружия с полей отгремевших сражений в Европе. В семидесятых – ирландская община в США закупала винтовки и револьверы и отправляла их братьям по эту сторону океана. В США до 1982 года боевой автомат можно было купить, просто придя в магазин, а до убийства Кеннеди, одного из новоявленных ирландских святых – даже по почте. Бостон, Нью-Йорк, всё Восточное побережье – место где куча ирландцев, там в барах собирали и деньги, и оружие, и отправляли через океан.
Качественный же рост – начался с полковника Каддафи. Романтик – революционер из пустыни, ставший лидером государства, но продолжающий жить в бедуинском шатре – он основал Мафабу, организацию экспорта революции. Это как Коминтерн в первые годы его существования. Если Андропов строго запретил представителям ПГУ КГБ вступать в любые контакты с европейскими террористами (что не исключало поддержки косвенно через спецслужбы стран Восточной Европы, через болгар, немцев, венгров, румын) – то мафаба гостеприимно открыла двери страны, и в бескрайней ливийской пустыне появились десятки лагерей подготовки боевиков. Европейским филиалом мафабы стала румынская Секуритата и ее школы террора во главе с братом президента, генералом Андрутой Чаушеску3. ИРА, как самая жестокая, многочисленная и эффективная террористическая группировка в Европе, установила плотный контакт с Каддафи и Секуритатой – и на смену автоматам Томпсона пришли автоматы Калашникова, гранатометы РПГ и тонны пластиковой взрывчатки. Которая, как известно, производилась в Чехословакии и щедро распространялась среди террористов всего мира.
Иногда поставки удавалось остановить – как когда годом ранее был остановлен пароход и там помимо прочего, обнаружили пулеметы ДШК. Но мелкие партии, которые невозможно было отследить, – просачивались.
СССР в этом деле до определенной поры не участвовал – секретарь Горбачёв продолжал дело товарища Андропова, своего учителя. Но секретаря Горбачёва больше не было, в Кремле сидели другие люди, и они отправили в Лондон и Вашингтон послание – перестаньте помогать афганским моджахедам, а не то мы найдем у вас собственных моджахедов и начнем помогать уже им. Послание не было принято во внимание, а напрасно…
…
– Справа, на крыше!
Опытный экипаж не подвел – наблюдатель знал, куда смотреть, и пулеметчик среагировал на окрик наблюдателя мгновенно – развернув в указанном направлении пулемет, он дал длинную очередь. Полетели куски штукатурки, что–то упало с крыши.
– Видишь его?
– Нет!
В этой время фургон с рекламой, стоявший примерно там, где был стрелок – начал резко сдавать назад. Из него не стреляли и оснований применять по нему оружие – не было никакого…
…
– Сэр.
Суперинтендант Стонктон, коренастый, лысеющий, много повидавший, – вылез из бронированного Ландровера, который пропустили за ограждение. В спину закричал какой-то газетчик… шакалы, и эти тут.
– Уберите к черту газетчиков, – бросил суперинтендант, проходя к фургону криминалистов…
– А, Эл. И ты тут.
Эл Хорсман представлял здесь контрразведку. По мнению суперинтенданта – чертовски бесполезный тип.
– Что тут произошло?
– Нападение на патруль, сэр. Двое убиты, пятеро ранены.
Суперинтендант нахмурился. Нападения на патрули были повседневностью – но обычно не было таких жертв, солдаты могли за себя постоять.
И следов взрыва не было.
– Как это произошло?
– Снайпер, сэр.
– Посмотри-ка, что мы нашли, – неизвестно чему радуясь, сказал Хорсман, как будто это он что-то нашел.
Суперинтендант посмотрел на длинное ружье, отдаленно напоминающее автомат Калашникова – но не похожее на него.
– Что это?
– Посмотрите сюда, сэр. Вот это клеймо.
– Государственный оружейный завод в Ижевске. Это не китайская, это русская винтовка. Произведена, судя по номеру всего три–четыре года назад.
Оба помолчали. Они хорошо понимали, что это значит. Русские и раньше поставляли оружие террористам в Северной Ирландии. Но делали это через множество посредников, и никогда не поставляли ничего подобного. В основном в ходу были всякие трофеи, даже времен Войны. А это – боевая снайперская винтовка. И даже клейма не затёрты.
– Это СВД. Снайперская винтовка Драгунова, – сказал Хорсман. – Русские ее даже не всем союзникам передают. Первая СВД, которую мы здесь нашли.
Суперинтендант передал винтовку констеблю.
– Упакуйте это. Она поедет в Лондон.
– Да, сэр.
– А что со стрелком?
– Его не нашли, сэр.
…
– Следы крови… Он выронил винтовку. Пулеметчик успел отреагировать. Его вытащили и… ушли.
– Оповестите больницы. Сколько, говорите, убитых?
– Двое, сэр.
На самом деле, суперинтендант сказал, что говорит ерунду – у ИРА давно были свои доверенные врачи. Но он должен был делать вид, что полиция хоть как-то контролирует ситуацию…
Белфаст, Северная Ирландия. 19 октября 1987 года
Несмотря на то, что война обезлюдила Белфаст практически наполовину – были и те, кто зарабатывал на этой войне. Больше всего, конечно, стекольщики – их услуги требовались постоянно и в самых разных частях города. На втором месте были автомеханики – машины здесь изнашивались больше, потому что во многих местах трубы были вмонтированы прямо в дорогу, чтобы машины снижали скорость. В других местах оставались ухабы от взрывов. Короче, автомеханики в Белфасте были в чести.
Эта контора располагалась на самой границе католического района – но и протестанты ее не трогали. Держал ее некий Зогратос, давно переехавший в Белфаст кипрский грек. Он не отказывал в ремонте никому и не совал нос в чужие дела. Его уважали.
В этот день – в контору к Зогратосу притащили на ремонт машину. Причина ремонта тоже была типично белфастская – машина ехала, кто-то бросил бутылку с бензином. Попала на капот, часть – пролилось под капот, теперь надо было восстанавливать всё, что сгорело. Учитывая, что работа была сложная, к машине встал сам хозяин мастерской – марку надо беречь.
Никто не заметил, как он достал из-под аккумулятора и спрятал в карман записку. Кто бы стал смотреть, кому это все надо?..
…
Той же ночью один из офицеров четырнадцатого спецотдела полиции, известного как The Det – подсадил в одном из протестантских кварталов пассажира.
Офицер этот был агентом глубокого залегания, бывший офицер британской армии – он после отставки получил лицензию таксиста и день-деньской колесил по улицам. Того подвезет и этого подбросит. Таксист – отличная крыша, никто не обращает внимания на таксистов, они есть – и их нет. Надо – остановил такси, поехал. Заплатил. Никто не догадывался, что этот таксист, как и некоторые другие – часть секретной программы наблюдения и поддержки. Таксисты постоянно в городе, они всё видят, если надо – они первыми окажутся на месте. А если что – под сиденьем тайник, там и Р38 найдется, и МР5К и еще много чего. И специальная отметка в удостоверении личности – патрулям запрещено останавливать и обыскивать людей с такой отметкой.
Что касается пассажира – то он был явно подозрительным. Худой, с каким-то лисьим лицом. Черная кожаная куртка. Английский у него был неправильным, с каким-то нехорошим акцентом. И куртка у него была застё гнута…
Его звали Гордон Эдкинс. Он был уроженцем дурного района Лондона, его мать была чешкой, вынужденной бежать с Родины после того как там покатались по улицам советские танки. Отсюда и акцент. Сам он проходил службу в Королевских драгунах, оттуда был откомандирован в БАОР – британскую армию на Рейне. Отсюда и акцент. Уйдя из полка, он несколько раз ездил на историческую родину, якобы за хрусталем. На самом деле – все понимали, что не только за хрусталем. Но и за изделиями из каталога Омнипол.
И совсем немногие знали, что Эдкинс – на самом деле прошел отбор в двадцать второй полк особого назначения, а сейчас – работал на британскую разведку, выдавая себя за того, кем по идее и должен был являться. Мигранта с темным прошлым, которого выкинули из армии и явно не за то, что нахамил офицеру. И того, у кого есть связи за Железным занавесом, и который достанет все, что нужно, если за это хорошо заплатят.
Садясь в такси, водитель назвал адрес в спальном районе, но вдруг передумал.
– Эй, папаша. Давай на Шанкилл-роад.
Таксист покачал головой
– Извини, сынок не выйдет.
– Пятьдесят фунтов, папаша.
– Извини, сынок. Моя задница стоит дороже. Да и тебе вряд ли стоит там показываться. Это нехорошее место даже днем.
– Как знать как знать. Тогда… не остановишь ли у цветочного. Мне надо купить дюжину роз.
Таксист не показал удивления. Хотя удивился.
– Красных роз? Или белых, мистер?
– Алых. Алых как кровь.
– Тогда вы по адресу.
Пассажир понизил голос:
– Я сейчас лягу на пол – не надо, чтобы меня видели в машине. Прокатись по Шанкилл Роад. Увидишь парня, с букетом красных роз, как на свидание вырядившегося, – подсади его.
Таксист ушам своим не поверил
– Парни, да вы охренели. Шанкилл Роад не место, чтобы кататься там в поисках клиента! Где он будет стоять!
– Я не знаю, – пассажир и в самом деле лег на пол, держа на груди Браунинг с длинным, на тридцать два патрона магазином, – но заранее спасибо…
…
К счастью – нужного человека таксист увидел, как только они выкатили на Шанкилл – там вся проезжая часть была в заплатах от взрывов. Он и в самом деле стоял на обочине в кожаной куртке и с букетом цветов и выглядел совершенно по-дурацки.
Таксист притормозил, готовый в любую минуту выжать педаль газа до отказа.
– Вас подвезти мистер?
– Да, если договоримся по цене.
– Всегда договоримся, мистер. Садитесь.
Тип с букетом сел назад, не обращая внимания на лежащего на полу человека.
– Привет, Френки.
…
Командир Белфастской бригады был невозмутим. Никто не знал о том, почему он пошел на сотрудничество с британской разведкой. Многие подозревали, что его дело было схоже с делом Евно Азефа, русского террориста начала века, тоже сотрудничавшего с полицией. Он выдавал полиции тех, кто был его конкурентами в мире террора и продолжал убивать – в числе убитых министр и Великий князь. До сих пор заинтересованные люди спорят: вербовка Азефа принесла больше вреда или пользы?
Впрочем, у русских семнадцатый год сделал все споры бессмысленными.
– Какого черта?
– Что-то не так?
– Какого черта вы не предотвратили атаку?! Я же сообщил вам вовремя.
Лежащий на полу человек сделал неопределенный жест. Рукой с пистолетом
– Сиди спокойно Френки. И не кричи так. Тебя с улицы слышно.
Френки Берк сел смирно.
– Политика, да? Вам нужны были те смерти. Чертовы ублюдки, вы даже нашу борьбу умудрились поставить себе на пользу
– Ну, это как посмотреть, Френки. И на твоем месте я бы следил за языком. Длинноват он у тебя что-то…
Командир Белфастской бригады нервно облизал губы.
– Что дальше? Фараоны рыщут по домам. МакГиннеса накрыли.
– Туда ему и дорога. Слишком много пил и слишком много болтал. Мы кстати, сейчас внедряем человека к вам. Мы сообщим о нем тебе, и ты сможешь раскрыть шпиона.
…
– Ты так и не узнал про русские поставки?
– Нет.
– Это плохо. Наводит на мысли.
– Какие мысли? Я же говорил, этим занимаются братья Хорнелы. Младший, Горди – чертов коммунист, он в Москве учился. Только они и знают.
– Мы проверили. Таких данных нет.
– Черт, я что, по-вашему, вру?!
– Успокойся. Не надо кричать.
Берк закурил сигарету. Таксист поморщился – он не любил, когда в такси курили.
– Это другие люди. Они себе на уме, смотришь – и не знаешь, о чем они думают. Отвернешься – он первый тебе пулю в спину всадит. Долбанные коммунисты.
– Вот видишь, ты все правильно понимаешь. Коммунисты – это общая угроза для вас и для нас. Она важнее чем то, что делаешь ты и делаю я.
– Да у вас в правительстве половина – коммунисты.
– Не стоит преувеличивать. В Европе так и есть. Но не у нас. Значит, ты пока не нашел канал.
– Нет, – Берк жадно курил, – знаю только одно – поставки небольшие. Две-три винтовки, не более.
– Даже две-три винтовки Драгунова для Белфаста чересчур много, как мы в этом убедились. Канал надо найти. Если не можешь сам – сдай нам братьев. Мы найдем.
– Какого черта? Если их сдать – начнут подозревать меня. О братьях знают от силы пять человек. Считая меня.
– Тогда найди сам. Может, товар выгружают с подводных лодок?
– Не знаю. И… вот еще что. Когда я видел Тома Хорнела, он сиял, как новенький пенни. Говорил, что в следующей поставке будут управляемые ракеты. Ими можно сбить самолет.
– Ракеты? Вот видишь! Теперь это становится еще более важным делом.
– Остановите их. Хорнел будет избран в высший совет ИРА, если доставит ракеты. Если это произойдёт – движение перехватят коммунисты.
